Держись крепче

– Ну почему я такая дура?! – вырывается хриплый крик в подушку. Я с силой швыряю в стену мягкого розового осьминога – подарок Леры на прошлый день рождения. Он жалко шлёпается о стенку и сползает на пол.

На столе, под лампой, раскрыт мой любимый и весьма потёртый блокнот для эскизов. Страница испещрена набросками. Везде – он. Денис в хоккейной форме, замерший перед броском, лицо сосредоточено, глаза горят. Денис в столовой, каким я его увидела сегодня, – смущённо отводящий взгляд, пальцы нервно сжимают поднос. Денис, каким он мне привиделся позже – с тенью грусти в уголках глаз. Карандашные линии выдают то, что я пытаюсь отрицать даже перед собой.

Телефон на тумбочке вибрирует, оповещая всю округу, а заодно и меня о Лерином сообщении.

«Ну что, готова официально признать, что запала на нашего милого хоккеиста?»

Я закатываю глаза так сильно, что на секунду вижу собственный мозг, проклинающий меня за идиотизм.

«Это НЕ запал! – яростно стучу пальцами по экрану. – Это… комплексное исследование человеческой реакции на неловкие социальные взаимодействия! Изучение феномена социальной амнезии у спортсменов! Научный интерес, Лерка, чистая наука! Вот!»

Ответ прилетает мгновенно: смайлик с подмигивающим лицом и надписью: «Окей, доктор наук любви». Я фыркаю и швыряю телефон в кучу подушек. Он мягко плюхается куда-то вглубь, как и моё самоуважение.

Через минуту я снова выуживаю его. Рука предательски тянется к галерее. Вчера, после фиаско, я тайком сделала пару снимков, когда Денис выходил из школы, затерявшись в толпе. На одном он особенно хорош – задумался, слегка нахмурив брови, низкое ноябрьское солнце пробивается сквозь облака и золотит его профиль.

– Чёрт возьми… – шепчу я, увеличивая изображение пальцами. Он кажется таким… реальным. На его сером свитере, с растянутыми манжетами, виден небольшой потёртый участок на плече. Почему-то именно эта неидеальная деталь – след носки, быта, обыденности – заставляет моё сердце биться чаще. Это как набросок – не глянцевая картинка, а живой человек с потёртостями.

Снаружи раздаётся стук в дверь.

– Кать? Ты чего там гремишь? – интересуется мама. – Решила нам ремонт свежий попортить?

Я моментально выключаю экран, как будто меня поймали с поличным на месте преступления.

– Нет-нет! Всё в порядке! Просто… энергия бьёт ключом! – кричу неестественно бодро.

– Ужин через полчаса. И, Катюш, милая, убери уже эту стратегическую гору одежды с кресла. А то скоро самоорганизуется и пойдёт в атаку.

Когда её шаги стихают в коридоре, я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Мысли путаются: стыд, злость на себя, жгучее любопытство… и это упрямое, необъяснимое притяжение.

Телефон снова вибрирует. На этот раз Соня. Её сообщения всегда лаконичны и точны, впрочем, как и её чертежи.

«Кать. Разведданные. Я узнала: Корсаков Денис живёт в нашем районе. Ленинградский проспект, 42. Маленькая двухкомнатная. Переехали с мамой недавно, в квартиру, доставшуюся от бабушки.»

Я мгновенно впиваюсь в экран. Сердце замирает.

Следующее сообщение приходит через несколько секунд, будто Соня взвешивала, говорить ли.

«И ещё… Узнала… Отец ушёл, когда Денису было пять. Никогда об этом не говорит. Вообще. Говорят, что Денис держится… очень закрыто. Девчонки тоже нет. Ни постоянной, ни временной. Берём?»

Я сначала фыркаю на последний вопрос, и только потом до меня доходит всё остальное. Так он не просто так такой скромный! Он никому не доверяет!

– Катя! Ужин! – зовёт мама уже из кухни.

За столом я молча ковыряю вилкой в картофельном пюре, рисуя абстрактные узоры.

– Что-то случилось, котёнок? – мама откладывает свою вилку, сверля меня подозрительным взглядом. Она всегда чувствует, когда что-то не так. – Ты сегодня какая-то… отстранённая. Как будто мысли где-то далеко, а тело здесь ужинает.

Я вздыхаю, отодвигаю тарелку. Прятаться бесполезно.

– Просто… думаю об одном человеке, – признаюсь, глядя на узоры в пюре.

– О парне?

– Ну… да… Из школы. Новенький из параллельного класса.

– И что же он за человек? – спрашивает она спокойно, подливая себе чай. И не скажешь, что ушки на макушке… – Расскажи. Интересно же.

Я ищу слова. Как описать его? «Красивый хоккеист» – слишком поверхностно. «Тот, который меня даже не узнал?» – слишком обидно.

– Сложный, – начинаю я медленно, – тихий. Не такой, как все. Кажется… ему очень больно доверять людям. Как будто он ждёт подвоха. И любое приближение… его пугает. Или настораживает. Я думала, он просто скромный, но, как мне кажется, всё сложнее. Сегодня я попыталась… заговорить. Получилось ужасно неловко. Он просто сбежал.

Мама приподнимает брови.

– Ты так заинтересована в нём? Что с тобой, Катя?

Я пожимаю плечами, а она хмурится, взглядом пытаясь понять, насколько сильно я влипла. Видимо, мой вид говорит, что по уши, потому как она кладёт свою тёплую руку поверх моей и вдруг начинает говорить абсолютно серьёзно.

– Знаешь, Катюш, после того, как ушёл папа… я тоже долго-долго никому не доверяла. Каждый улыбающийся мужчина казался потенциальным предателем. Каждое доброе слово – ловушкой. Я строила стены, Катя. Высокие и с колючей проволокой поверху. Но потом я поняла – некоторые люди… они просто стоят того, чтобы дать им шанс. Не ломать стены тараном – они от этого только крепче становятся. А… осторожно постучаться. Показать, что ты не враг. Что можно попробовать опустить подъёмный мост. Хотя бы на сантиметр. Это страшно. Очень. Но иначе… иначе за стенами можно навсегда остаться в одиночестве, – она сжимает мою руку. – Может, этот парень… он просто ещё не встретил того, кому решится показать что там, за стенами? А может, просто еще довольно молод для серьезных отношений?

Её слова звучат тихо, но доходят до меня лучше любого совета подруг. Они не про «иди и завоевывай». Они про что-то другое… И одно то, что она восприняла мои слова серьёзно, уже о многом говорит.

Позже, в комнате, при свете настольной лампы, я открываю блокнот на новом чистом листе. Вверху крупными буквами вывожу: Операция «Растопить Лед». Ниже – пункты, уже не такие воинственные:

Узнать точное расписание его уроков. Найти «случайные» точки пересечения:

* Столовая? – ПРОВАЛ…

* Коридор возле кабинета туалетов? (Рискованно. Много его одноклассников.)

* Пешая дорога домой? (Слишком похоже на сталкерство…)

Стратегия контакта:

НЕ говорить про хоккей, потому что я про него ничего не знаю;

НЕ паниковать;

НЕ позволять ему сбегать.

Телефон снова вибрирует. Лера:

«Оперативник Соня доложила: Завтра в 12:00 цель перемещается в сектор Б – спортивный зал. В это время парни максимально расслабленные и дружелюбные. Подойдешь?

Я хихикаю. Для девчонок это забавная игра.

Мои пальцы сами находят клавиши.

«Буду. С соблюдением всех мер предосторожности и маскировки под ботаника – подойду, спрошу чем-нибудь мне помочь.»

Перед сном я ещё раз просматриваю его фото, которые довольно быстро отыскала в соцсетях. На одном из них, скорее всего годовой давности, Денис запечатлён в домашней обстановке. А в левом углу кадра, на стене позади него, висит не плакат с какой-нибудь спортивной командой, а… старинный чертёж. Я увеличиваю изображение. Да это же схематичное изображение… паровоза? С характерной трубой и большими колёсами. Подпись мелкая, но читается: «Locomotion No 1. G. Stephenson. 1825.»

Вот оно! Я узнаю, что это за штука, и у меня уже есть готовая тема для разговора. Будет выглядеть легко и непринуждённо – нам просто нравятся поезда и чертежи, и чего там ещё.

Настроение потихоньку поднимается, так что я довольно шепчу невидимому скромняге:

– Ну что, Денис Корсаков… Завтра попробуем познакомиться по-настоящему. Без дурацких котлет и разговоров о свободных местах. Только ты, я и паровозы…

Глава 9 Просто "Привет"

Среда. Мы с девчонками, кроме заболевшей Алины, стоим, сбившись в кучку в коридоре возле спортзала, куда выходит класс Дениса после четвертого урока. Воздух гудит от школьных голосов, скрипа кроссовок и хлопающих дверей. Мы решили подойти к Денису, когда его одноклассники, уставшие с физры, повалят в раздевалки, и у нас будет шанс поговорить с ним без лишних свидетелей.

– Значит, план такой: ловим его сразу после физры, – командует нашим маленьким отрядом Лера, постукивая пальцем по расписанию на своем телефоне. – Там он будет один из последних, всегда так, после физкультуры он не торопится. Сонька, инфа сотка?

Соня кивает, быстро перебирая свои вещи – она сейчас уже убегает на дополнительные занятия по экономике, так что с нами стоит чисто за компанию.

– Да. У меня никогда не бывает неверной инфы.

– Отлично! Вот и твой шанс, Кать. Подойдешь, когда основная толпа рассосется. Спросишь совета по… ну, по чему-нибудь техническому! Ты же вчера в столовой с ним контакт установила!

– Это не контакт, Лер. Это… позорище. И он там меня, может, и не запомнил толком.

– Вот именно! – она хватает меня за плечи, заставляя выпрямиться. – Поэтому сейчас тебе нужно попасться ему на глаза ещё раз! Чтобы он твоё лицо в памяти закрепил! Иначе как ты к нему подойдёшь? «Здрасьте, вы не помните меня, я та, что с гречкой?» Не комильфо!

Я хочу возразить и сказать, что и так достаточно опозорилась, как Леру поддерживает Соня.

– Подумай сама, Кать. Если он тебя в упор не узнал в столовой, где ты чуть ли не в тарелку к нему залезла, то где гарантия, что он сейчас вдруг прозреет? После физры он ещё и уставший будет. Ты для него – фантом. Призрак неудачного подката.

Я морщу нос.

– Я не «подкатывала»! Я пыталась заговорить…

– Суть не меняется, – Лера машет рукой. – Поэтому я предлагаю усилить эффект присутствия. Создать прецедент! Вот он выйдет из зала, одноклассники разбегутся, а ты такая… подойдёшь спокойно, естественно. Просто поздороваешься. «Привет, Денис!» или просто: «Привет!» с лёгкой улыбкой. И завяжешь разговор. Тогда это не будет выглядеть как прыжок из кустов. Это будет… продолжение. Естественный ход.

Наташка, жующая батончик с энергией экскаватора, энергично кивает.

– Абсолютно верно! Парень-то тихоня, его нужно ловить, когда он один! Тихо, ненавязчиво! Психологически! Просто подойди и поздоровайся. Лерка права. Пусть запомнит лицо и голос. А тут, у спортзала, – ты уже почти знакомая!

«Просто подойди». Как будто это так легко. Как будто я не превращаюсь в трясущуюся желешку при одной мысли о его глазах.

– Я… – я чувствую, как жар поднимается к щекам. – Может, ну его? Может, в другой раз? А то сейчас… Это же так нарочито!

– Нарочито – это когда ты встанешь у двери с плакатом: «Денис, я твоя фанатка!» – фыркает Лера. – А просто подойти и поздороваться – это вежливость и хороший тон. Ты же не маньячка! Расслабься!

– Расслабься, Кать, – поддакивает Наташа. – Мы тут поблизости будем. Морально поддержим!

– Всё, девчонки, я побежала, успехов, Катюш! – вздыхает Сонька, смотря на меня виновато от того, что приходится оставить в столь важный момент. Но ничего не поделаешь, так что, закинув рюкзак на плечо, наша тихая шпионка растворяется в толпе.

– Пока! – кричим мы дружно, провожая её взглядами.

– Ладно, – киваю своим мучительницам, – попробую. Просто «привет» и заговорю.

Девчонки победно вскидывают руки. Мы ждём у спортзала. Из-за двери доносятся последние возгласы, свисток учителя физкультуры. Парни из его класса уже начинают вываливаться, потные, красные, толкаясь. Мы успеваем в последний момент.

Сердце делает дикий кульбит, замирает где-то в горле, а потом начинает колотиться с бешеной скоростью.

Я нервно сжимаю увесистый учебник по истории, прижимая его к груди, как щит. Отличное прикрытие – выглядит естественно, будто я его только что достала для следующего урока. Хотя бы немного скроет мою дрожь.

Дверь спортзала распахивается, и оттуда валит поток девятиклассников, шумный, громкоголосый, потный. Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, пытаясь выдавить на лицо что-то похожее на спокойную улыбку. Жду, когда основная толпа схлынет. Делаю шаг вперёд, потом ещё один. Ноги ватные, но держат. Я иду, смотря куда-то в пространство перед собой, стараясь дышать ровно.

«Привет и заговорить. Привет и заговорить…» Вот он выходит одним из последних, как и предсказывала Соня. Иду к нему.