Семь дней

– До свидания, Мария Владимировна, если нужна будет помощь, Вы знаете, где меня найти, – сказал он со злорадной улыбкой и вышел из кабинета.

– Сука, – тихо выдохнула Мария, опускаясь на диван. Сгорбившись, она пыталась стать меньше, спрятаться. Ее плечи тряслись, а в висках отдавалась тупая, унизительная боль. Все ее существо кричало от несправедливости и гнева, но сил на ответ не оставалось. Только пустота.

И в этот момент, когда мир сузился до осколков разбитой души и собственного стыда, раздался спокойный, бархатный мужской голос, прозвучавший как глоток свежего воздуха в затхлой комнате.

– С Вами все в порядке?

Она подняла голову. В дверях стоял он. Молодой человек в пляжных шортах и майке, с взъерошенными волосами и умными, проницательными карими глазами. В его взгляде не было ни жалости, ни осуждения – лишь спокойная, деловая готовность помочь. Он смотрел не на хаос, не на ее заплаканное лицо, а прямо на нее. И в этой простой фразе, в этом взгляде, было больше человечности, чем за все годы брака с Виктором. Вошедшим был парень с фото в резюме.

– Судорога, – тихо сказала она первое, что пришло в голову, схватившись за икру.

И тут же пожалела. Но было поздно. Парень мгновенно оказался напротив, сел на корточки и… без лишних слов снял с нее туфлю. Его руки уверенно обхватили ее ногу, и теплые пальцы принялись растирать икроножную мышцу. Маша пребывала в полном шоке от его действий. Она молча смотрела на его руки, которые двигались плавно и уверенно. Мария ощутила тепло, расходящееся по всему телу от его прикосновений.

Она слегка наклонилась вперед, чтобы отстранить его руки и сказать, что уже все в порядке, но в этот момент он поднял голову. Это было слишком близко. Их взгляды встретились: две пары темно-карих глаз смотрели друг на друга, и Мария с изумлением увидела в его взгляде не служебную почтительность, а теплое, живое любопытство. Она почувствовала, как по ее шее и декольте разливается предательский румянец.

– Уже не больно, спасибо, – все-таки смогла сказать Мария, не отводя пристального взгляда от его улыбки.

«Боже, он чувствует, как у меня дрожат колени? И дрожат ли они от судороги или от… этого?» – пронеслось в ее голове. Ей вдруг представилось, как эти же руки скользят выше, к колену, подолу ее строгой юбки…

Машу это привело в полное замешательство, а лицо парня наоборот озарила медленная, понимающая улыбка. Он ничего не сказал, но в уголках его глаз собрались лучики смешинок, будто он прочитал ее мимолетную, стыдливую фантазию.

– Рад был помочь, – выпрямляясь в полный рост и протягивая ей руку, сказал парень. – Алексей Поклонский, прибыл на собеседование, но всегда готов оказать любую посильную помощь. Вашего ассистента нет на рабочем месте, а я крайне не люблю ждать, поэтому позволил себе войти без приглашения. Тем более дверь была открыта, – без тени смущения сказал он.

– Мария Владимировна Лисицына, – проговорила Маша, вставая с дивана и принимая его рукопожатие. И опять по ее телу разлилась волна жара, которая привнесла немного румянца на ее лицо.

Это было первое за долгое время человеческое прикосновение, которое не вызывало у нее желания отшатнуться. Оно было теплым, мягким и уверенным. Маше хотелось, чтобы оно не прекращалось.

– Вы немного раньше пришли, или уже два часа, и я не заметила, как прошел день? – спросила Мария, смотря на молодого человека в майке и шортах. «Ну и вид…» – мелькнуло у нее в голове.

Он, словно прочитав ее мысли, парировал:

– Мы с друзьями собираемся на пляж, а там в костюме будет некомфортно.

– А на собеседовании в ТАКОМ виде вам комфортно? – с улыбкой спросила Мария Владимировна. «Как его охрана вообще сюда впустила в таком виде?» – подумала она.

– Собеседование – дело минутное, и не факт, что вы меня возьмете. А вот пляж, веселая компания, знакомства… Это на весь день. А может, и на ночь, – самоуверенно, но с обаятельной улыбкой ответил Алексей.

Да, наглости ему было не занимать. Но этот факт ее не расстроил, а, наоборот, заинтриговал. С ней так еще никто не разговаривал, тем более на работе. И она с удивлением поняла, что разглядывает его. Ей нравилась его улыбка, его спортивное телосложение, даже эта взлохмаченная шевелюра.

Мария жестом пригласила его переместиться за стол и занять место в кресле. Она села рядом с ним на соседнее кресло, ей захотелось немного неформального общения, а не с позиции: руководитель – подчиненный.

– Ого! – Алексей свистнул, оглядывая кабинет, и его взгляд загорелся неподдельным, почти детским восхищением. – У вас тут просто… космический корабль! Чистый хай-тек, но без этого леденящего душу пафоса. Вот это линия, вот этот свет – божественно! – Он подошел к окну, распахнул руки, словно пытаясь обнять весь открывающийся город. – А этот вид! Я бы продал душу, чтобы вот так каждый день смотреть на этот сумасшедший муравейник с высоты. Это же готовый блокбастер за стеклом! Кабинет мечты, честное слово. Я бы тут жил.

– Нескромное такое заявление, – ответила на этот щенячий восторг Мария. – Если Вы и вправду так хороши, как говорится в Вашем резюме, то возможно и у Вас будет такой кабинет. Я посмотрела результаты тестов, они впечатляют. Не скрою, что я сама лично их составляла, и очень приятно удивлена, что во многих ситуативных заданиях Вы подходите к решению совсем другими методами, а это именно то, что нужно.

– Мне очень приятно, что мои ответы и умозаключения Вам понравились. Я часто мыслю нестандартно, не по заложенному алгоритму действий. Не скрою, что могу действовать импульсивно в моменте для достижения цели, и моя интуиция меня, как правило, не подводит, – все также с улыбкой ответил Алексей.

– Ну, моя интуиция спит крепким беспробудным сном, поэтому будем ориентироваться на Вашу, – сказала Мария, в душе даже усмехаясь этой мысли. – Насколько я понимаю, Ваша «интуиция» – это хорошо обученная нейросеть, проанализировавшая десять тысяч кейсов? – с легким вызовом спросила Мария.

– Самые точные прогнозы всегда на стыке данных и чутья, Мария Владимировна. Алгоритм обрабатывает паттерны, а человек принимает решение. Я всего лишь оптимизирую процесс», – парировал он.

– В таком случае, если Вы хотите работать у меня в команде, то добро пожаловать. Можете в понедельник приступать, пропуск будет на охране, а кабинет Вам покажет мой секретарь, Елена Александровна, сразу, как только вернется с обеда. И судя по шуму в приемной, она уже тут как тут.

Он закивал головой, давая понять, что на все согласен, но его ухмылка говорила о чем-то большем.

– Отлично. Я не подведу, – он встал и слегка наклонился к ней, понизив голос. – И знаете, Мария Владимировна, мои алгоритмы предсказывают, что наше сотрудничество выведет отдел на новый уровень. Причем очень скоро.

– Ваши алгоритмы уже все про меня просчитали? – парировала Мария, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– Только самые оптимистичные сценарии, – он выпрямился, и его взгляд скользнул по ее лицу, задерживаясь на секунду дольше необходимого. – До понедельника, – бросил он на прощание, и дверь за ним бесшумно закрылась.

После беседы с Алексеем, Марию не покидало чувство, что именно такого человека: умного, целеустремленного, нескромного и амбициозного, ей и не хватало в команде. «Он как будто читал ее мысли о болоте, в которое она погрузилась, и уже приготовил веревку», – промелькнуло у нее в голове. Она вдруг подумала, что новый работник сможет вдохнуть жизнь трясину, куда она увязла, а может быть еще и ее вытащит оттуда.

Она сидела, глядя на пустой стул, где только что сидел он, и ловила себя на мысли, что впервые за многие месяцы в ее кабинете осталось не гнетущее эхо одиночества, а вибрация – странная, тревожная, но живая. Он был похож на хакера, который взломал не ее компьютер, а ее защитные механизмы, и теперь в системе появился сбой под названием «интерес». «Целеустремленный и амбициозный», – снова подумала она, смакуя слова. И добавила про себя то, в чем боялась признаться даже в мыслях: «И чертовски привлекательный». Возможно, болото и вправду скоро останется позади. А возможно, она просто готовится прыгнуть в новую трясину, но на этот раз – с бьющимся от предвкушения сердцем.

Мария несколько минут сидела неподвижно, ощущая, как кабинет снова наполняется привычной, давящей тишиной. Чтобы прогнать странное чувство опустошенности, оставленное Алексеем, она решительно потянулась к ноутбуку. Она погрузилась в рутину: проверяла отчеты отделов по экономическим показателям, механически отмечая рост здесь и падение там. Потом открыла папку с проектами для совета директоров. Перед ней были три варианта, разработанные командой: сухой и перегруженный цифрами от Артема, яркий, но бездоказательный от Алисы и авантюрный, технически сложный от Максима. Она перечитывала резюме к каждому, листала презентации, но мысли путались, цепляясь за карие глаза и уверенные руки нового сотрудника, а не за графики и KPI. Ни один вариант не вызывал ни энтузиазма, ни уверенности. Они были как чужие вещи, которые не сидят по фигуре.

За окном небо постепенно розовело, предвещая скорый конец рабочего дня, когда в дверь постучали.

В кабинет, не дожидаясь ответа, вошел солидный мужчина чуть за пятьдесят. Василий Петрович, директор филиала, был воплощением надежности: его тщательно выбритые щеки лоснились, седина на висках была уложена с безупречной аккуратностью, а дорогой, безупречно сидящий костюм-тройка подчеркивал его внушительную, но не тучную фигуру. Его лицо, испещренное морщинами мудрости, а не усталости, освещала добродушная улыбка.

– Машенька, а я застал тебя за работой? – его голос был низким и спокойным. – Или уже в мечтах о выходных? Не мешаю?

В его манере держаться – прямой спине, твердой походке, спокойном жесте руки, поправляющей дорогие брендовые часы, – читалась уверенность человека, достигшего всего в жизни и научившегося ценить покой. Но в глазах, умных и проницательных, жила неподдельная теплота, которую он излучал, глядя на Марию.

– Василий Петрович! – Мария встрепенулась, словно школьница, пойманная за чтением романа на уроке. – Нет, что вы… Просто… обдумывала детали.

– Понимаю, понимаю. – Он опустился в кресло напротив, с отеческой заботой глядя на нее. – Как продвигается ваш проект для совета директоров? Не давит ли груз ответственности? Ваш отдел – наш локомотив в области инноваций, я на вас очень надеюсь.

– Проект… в работе, – с некоторой неловкостью призналась Мария. – Мы разрабатываем несколько вариантов, но я пока не могу выбрать окончательный. Все кажется неидеальным.

– Перфекционизм – хороший двигатель, Машенька, но иногда он застревает в нейтральной передаче, – мягко пошутил он. – Главное – не перегореть. А то вы в последнее время какая-то… грустная. Все в порядке? Может, Виктор снова… – Он не договорил, но в его глазах читалось искреннее участие.

Мария потупила взгляд. Василий Петрович был одним из немногих, кто знал о непростых отношениях в ее семье и относился к ней с покровительственной, почти отеческой теплотой.

– Все как всегда, – безразлично ответила она. – Просто устала.

– Ну, усталость лечится сменой обстановки и хорошим отдыхом. Кстати, Елена Александровна говорила, вы нашли нового сотрудника в команду? Надеюсь, он станет для вас хорошим подспорьем и разгрузит вас.

– Да, Алексей Поклонский. Специалист по нейросетям. Очень… нестандартный. Приходит в понедельник.

– Отлично! Свежая кровь, новые идеи! – Василий Петрович одобрительно кивнул. – Вот и прекрасно. Не взваливайте все на себя, Мария. Доверяйте команде. И помните, – он поднялся с кресла, его взгляд стал особенно теплым, – я всегда на вашей стороне. Если что – мой кабинет всегда открыт. Все у вас получится, я в вас не сомневаюсь.

Он вышел, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и ощущение прочного тыла. Его слова «я в вас не сомневаюсь» прозвучали как бальзам на ее израненную душу.

Мария снова осталась одна. Но теперь одиночество было не таким гнетущим. Возможно, потому что за окном начинался вечер, а может, потому что в понедельник ее ждала новая, непредсказуемая буря по имени Алексей.

Приехав домой, она сидела в машине, откинувшись на сиденье, и думала не о работе, не о своей жизни, даже не о предстоящей вечеринке. Она думала только об Алексее. Точнее, ее мысли настойчиво возвращались к тому, как его сильные, умелые руки снимали с нее туфлю. Она представила, как эти же пальцы медленно скользят по ее щиколотке выше, к колену, как ладонь обхватывает ее бедро, а его низкий голос звучит совсем рядом, шепча что-то на ухо, от чего по спине бегут мурашки.

Мария снова поймала себя на мысли, что воспоминания о нем разжигают в ней давно забытое чувство. Она закрыла глаза, позволив себе на мгновение полностью погрузиться в фантазию: как его взъерошенные волосы пахнут ветром и свежестью, как его губы, сейчас улыбающиеся, могут быть настойчивыми и властными. Она ощутила почти физическое желание провести пальцами по рельефу его мышц, почувствовать под ладонью тепло его кожи, притянуть его к себе, стирая все дистанции и условности.

Она испытывала вожделение, чистую, животную страсть, и ей это нравилось. Ей захотелось сблизиться с Алексеем, не просто как с коллегой, а как с мужчиной. Хватит, наверное, уже наводить тоску на себя и окружающих своим унылым видом. Тело, долгое время бывшее лишь функциональной оболочкой, вдруг напомнило о себе настойчивым, горячим пульсом в самых потаенных местах. И впервые за долгие годы это воспоминание и эта фантазия не пугали ее, а заставляли кровь бежать быстрее.

Машина плавно закатилась в темный гараж, примыкающий к стене из стекла и бетона. Дом, в который она вошла, был образцом современной архитектуры: два этажа, огромные панорамные окна, которые днем должны были наполнять пространство светом, а сейчас отражали лишь ее одинокую фигуру и черное небо.

Внутри было просторно, светло и… безжизненно. Высокие потолки, стены цвета слоновой кости, минималистичная мебель и встроенная техника создавали идеальную картинку из глянцевого журнала о «уютном хай-теке». Но уюта здесь не было. Была стерильная чистота, нарушаемая лишь парой дизайнерских кресел и холодным камином, в котором никто никогда не разжигал огонь. Дом она когда-то проектировала с архитектором и дизайнером, чтобы он стал домом ее мечты, где она долго и счастливо будет жить с любимым мужем и кучей детишек. Она представляла, как детский смех эхом разносится под этими сводами, как на огромном диване в гостиной валяется куча подушек, а на идеально чистом полу стоит коробка с игрушками. А стал домом, где она в полнейшем одиночестве прячется от людей, и что хуже всего – от самой себя. Тишина здесь была настолько громкой, что звенела в ушах. Ее шаги по полированному полу отдавались эхом в пустых, наполненных дорогими вещами и лишенных души, комнатах.

Она подошла к большому зеркалу в гардеробной и стала себя разглядывать. Потом стала медленно снимать пиджак и расстегивать блузку. Ткань с шелестом соскользнула с плеч, обнажив тонкую кожу. Прохладный воздух коснулся ее тела, заставив ее слегка вздрогнуть, и в этом вздрагивании было что-то щемяще-приятное. Украдкой она поглядывала на себя и пыталась увидеть в отражении ту самую себя, какой некогда была. Яркой, веселой, общительной, в меру секси и очень счастливой.

Она провела пальцами по губам и хотела вспомнить, когда их в последний раз целовали? Воспоминание было старым, выцветшим и пахло пылью. А потом… потом в памяти возник образ Алексея. Не просто его лицо, а смутное, но яркое ощущение: как его сильные руки сжимали ее икру, как по телу разливалось тепло от его прикосновения. «Уж его губы точно не скучают по поцелуям», – подумала Мария.

И тут же ее тело отозвалось на эту мысль внезапной, теплой волной, пробежавшей от живота ниже. Она представила не просто прикосновение его губ, а их влажное, настойчивое давление на ее шею, на ключицы, на грудь… Ей вдруг страстно захотелось, чтобы эти губы заставили ее забыть обо всем: о муже, о предательстве, о тоске. Чтобы его руки не массажировали ногу, а срывали с нее остатки одежды, а его тело прижало ее к стене с такой силой, чтобы стыд и условности попросту рассыпались в прах.

Маша тут же одернула себя. «Что за непристойные мысли?» Но было уже поздно. Внизу живота растекалась приятная нега, на щечках появился еле заметный стыдливый румянец и лицо стало не таким бледно-унылым. «Ну, хоть какая-то польза от пошлых мыслей», – с внутренней усмешкой призналась она сама себе, все еще чувствуя на губах призрачное, но такое желанное тепло.

Маша забралась в самый дальний и забытый ею несколько лет назад уголок просторной гардеробной. Помещение, размером со спальню, было выдержано в стиле будущего: встроенные световые панели, блестящие хромированные штанги и выдвижные полки из матового стекла, на которых рядами лежали вещи, словно экспонаты в музее ее прошлой жизни. Здесь обитали ее прежние «я»: дерзкая студентка, романтичная невеста, молодая женщина, уверенная, что счастье – это навсегда.

Она с наслаждением погрузила руки в груды забытых сокровищ. Сначала она надела короткое коктейльное платье с рюшами, которое Маринка когда-то назвала «идеальным для соблазнения олигарха». В зеркале ей улыбнулась незнакомая кукла с нелепо торчащим подолом. «Нет, это уже не моя история», – вздохнула она, сбрасывая наряд.

Затем ее пальцы наткнулись на струящийся шелк блузки с глубоким вырезом. Она надела ее с облегающей юбкой. Отражение стало строже, соблазнительнее, но в глазах все еще читалась неуверенность. Это была не она, а лишь ее бледная копия, пытающаяся казаться сильной.

И только подобрав базу – черные облегающие джинсы, простую черную майку, обрисовывающую каждую линию тела, – она почувствовала почву под ногами. Она даже достала когда-то обожаемые кеды, символ былой свободы. Но, подумав, оставила их на полке. «Нет, – решила она, – сегодня я не та, кто убегает. Я та, кто приходит и заявляет о себе». Ее ножки облачились в лаковые туфли-лодочки на шпильках, добавляющие походке и уверенности, и вызова.

Финальными штрихами стали темно-красная помада, как след от поцелуя, и угольно-черные стрелки, превращающие взгляд в оружие. Она с минуту смотрела на свое отражение в зеркале, пытаясь убедить себя, что это она, настоящая она. И в глубине широко распахнутых, слегка испуганных глаз что-то дрогнуло, шевельнулось – словно первая трещина в ледяной корке, сковавшей ее душу.

– Ну что, – выдохнула она, глядя на свое отражение в обновленном образе, – посмотрим, что осталось от той Машки.

Когда она приехала в клуб, Маринка была уже там в окружении своего бессменного «гарема» – трех подружек с одинаковыми нарощенными ресницами, безупречным видом и выражением лиц, говорящим «мы здесь только за бесплатным алкоголем». Маша знала их условно, ровно настолько, чтобы отличать Свету от Алены и обеих – от «той, третьей».

– Ну, наконец-то ты соизволила появиться! – взвизгнула Маринка, привлекая внимание всего танцпола, и, схватив Машу за плечи, отодвинула на расстояние вытянутой руки для критического осмотра. – Выглядишь… ого! Дерзко! И, я бы сказала, в меру доступно. Идеальный баланс для охоты на стриптизеров!

«Спасибо, дорогая. Твои комплименты всегда пахнут дешевым шампанским и потенциальной судимостью», – промелькнуло у Маши в голове, но вслух она лишь фыркнула.

– Наш столик вон там, номер семь, – Маринка ткнула пальцем куда-то в дымную мглу, – там уже выстроилась очередь из твоих невыпитых шотов. Так что давай, солнышко, вливайся в стройные ряды алкодегенератов. Отстающих здесь бьют туфлей на шпильке!

Пройдя сквозь строй оценивающих взглядов и облако дешевого парфюма, Маша подошла к столику. Картина открылась душераздирающая: горка стопок, несколько бутылок неизвестного происхождения и полное, тотальное отсутствие закуски.

«Превосходно. Значит, ужин сегодня будет на 40 градусов крепче, чем нужно».

Делать нечего – раз уж пришла на алко-пати, будь добра соответствовать. Она одну за другой, с видом знатока, опрокинула пару шотов. Жидкость жгучим потоком пролилась в пустой желудок, посылая в мозг первый, тревожный сигнал: «Привет, завтрашнее похмелье!»

В этот момент к столу с визгом подбежали остальные.

– За Маринку! Чтобы ее брак был крепким, как этот ром! – закричала одна.

– Чтобы муж был верным, как моя любовь к текиле! – подхватила вторая.

– А секс – частым и безотказным, как доставка пиццы в три часа ночи! – закончила третья, поднимая свой бокал.

«Лирики, блин», – мысленно вздохнула Маша, но стукнула свою стопку обо все остальные. Ей ничего не оставалось, как присоединиться к этому хору безумия. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь ее одиночество и тонущий карьерный корабль могли утонуть в море дешевого алкоголя и пошлых тостов.

Глава 2. Неожиданная суббота

За ночь было выпито немереное количество алкоголя, были пьяные песни в караоке, пляски, а под конец – и приватный танец. Как добралась домой, она не помнила. К утру голова трещала, а желудок скрутило так, что дышать было больно. Ближе к обеду, когда таблетка наконец подействовала, Маша стала приходить в себя, и накатили воспоминания о прошедшей ночи. Все бы ничего, но оставалось какое-то странное ощущение, будто в какой-то момент все пошло не по плану. Она была на кухне и пыталась договориться с кофемашиной, чтобы та приготовила капучино, когда вдруг зазвонил телефон.

– Машка, привет! Прикинь, я смотрю фотки на телефоне, а там стриптизер тебе танцует приват! – с восторгом в голосе кричала Маринка. – То ли мы с пьяну перепутали, то ли это уже по твоей инициативе, я не помню. Но это круто! Я тебе сейчас перекину фотки! – бросила она и отключилась.

Маша дрожащими руками открыла мессенджер и с ужасом увидела на фото себя, стриптизера и кучу хохочущих подвыпивших девушек. Почему этот приватный танец был предназначен ей? Почему на следующем фото он совсем недвусмысленно склоняет ее к поцелую? А потом в памяти возникла еще одна картина: как она вышла в туалет, и по пути этот же стриптизер остановил ее, прижал к стене и поцеловал в губы.

У Маши в голове все перевернулось, мысли метались, желудок скрутило от нового приступа тошноты. «Вот воистину, бойтесь своих желаний – они могут исполниться», – мелькнуло у нее, и она вспомнила свои вчерашние мысли в гардеробной о поцелуях. Немного отдышавшись, она все же взяла себя в руки и решила: все, что было в клубе, остается в клубе. Главное, чтобы на работе не узнали. «А откуда? – размышляла она. – Я ведь никому ничего не расскажу. Правильно, неоткуда». Но чувство, что что-то не так, никуда не исчезло. И тут раздался звонок.

– Добрый день, Мария? – спросил незнакомый голос.

– Здравствуйте, да – настороженно ответила она.

– У меня есть ваши, скажем так, весьма пикантные фотографии. Одну пришлю вам сейчас для подтверждения. Хочу получить за них полмиллиона рублей. Иначе отправлюсь в желтую прессу и в красках расскажу, как один из топ-менеджеров крупной компании развлекалась в ночном клубе со стриптизером. А еще у меня есть доказательства употребления вами запрещенных веществ.

Земля поплыла у нее под ногами. Маша буквально села на пол посреди кухни, прижавшись спиной к холодильнику, и закрыла лицо руками. В этот момент на телефон пришло сообщение. Она с замиранием сердца открыла мессенджер и увидела подтверждение своих худших опасений. На фото были она, стриптизер и тот самый поцелуй в темном коридоре клуба.

Спустя минуту, приглядевшись, Маша стала убеждать себя, что фото слишком темное и неясно, что это именно она. Страх и паника ненадолго отступили. Но тут пришли новые сообщения с фотографиями, от которых у нее похолодело внутри. На них была уже не только она сама, а ее собственная спальня, ее собственная постель. Как это вышло? Она ничего не помнила. «Может, мне что-то подсыпали? Может, это фейк, и меня просто разводят на деньги?»

Словно ведомая неведомым инстинктом, Маша ринулась в спальню. Ее сердце колотилось где-то в горле, отчаянно и громко, заглушая звенящую тишину дома. Она металась по комнате, ее взгляд лихорадочно скользил по идеально заправленной кровати, по безупречным поверхностям прикроватных тумб, по полу.

«Ничего. Ничего! Должно же что-то быть!» – стучало в висках. Скомканная простыня? Чужой волос? Духи? Но комната была стерильна, как выставочный образец. Эта кричащая чистота была страшнее любого беспорядка. Она казалась зловещей, сговорившейся против нее.

Сдавшись, она побрела в ванную, чтобы холодной водой остудить пылающие щеки и смыть предательские следы слез. Она включила воду, ухватилась пальцами за прохладный фаянс раковины, пытаясь устоять на подкашивающихся ногах. И тут ее взгляд упал на узкую щель между тумбой и стеной. Что-то блеснуло.

Сердце ее не просто замерло – оно, казалось, разорвалось на тысячи осколков, которые впились ей во внутренности. Она, затаив дыхание, медленно, как в страшном фильме, наклонилась и протянула руку. Ее пальцы нащупали холодный металл и кожу.