Пожиратели хаоса

– Что это? – наконец спросил Орлов.

– Мы не знаем, – честно ответил полковник. – Термосканирование показывает, что температура внутри аномальной зоны приближается к абсолютному нулю. При этом фиксируются странные энергетические сигнатуры, противоречащие законам физики. Доктор Ким, ваши выводы?

Анна Ким поправила очки, её пальцы быстро пробежались по голографической клавиатуре, вызывая дополнительные данные.

– Судя по имеющимся показателям, мы имеем дело с процессом, который можно описать как локальное обращение энтропии, – произнесла она размеренным голосом ученого, привыкшего объяснять сложные концепции. – Простыми словами, что-то заставляет систему становиться более упорядоченной, а не хаотичной, как того требуют законы термодинамики. Температура падает не потому, что тепло куда-то уходит, а потому что само тепловое движение частиц преобразуется в упорядоченную структуру. Это… теоретически невозможно.

– Но это происходит, – констатировал Орлов.

– Да, – кивнула Ким. – И если процесс продолжится с такой скоростью, через две недели аномалия может охватить значительную часть Сибири. А через два месяца – всю планету.

В зале повисла тяжелая тишина. Орлов первым нарушил её:

– И что произойдет, если вся планета окажется под воздействием аномалии?

Доктор Ким сняла очки и устало потерла переносицу.

– Если мои расчеты верны, произойдет полная кристаллизация всей материи. Абсолютный ноль температуры. Идеальный порядок на атомарном уровне. И полное прекращение всех биологических процессов. Проще говоря, вся жизнь на Земле остановится.

– Нам известно что-нибудь о природе аномалии? – спросил Орлов, сохраняя внешнее спокойствие, несмотря на услышанное. – Что могло её вызвать?

– У нас есть часть исследовательских данных, переданных перед потерей связи, – ответил полковник Степанов. – Профессор Соколова обнаружила странные кристаллические структуры, нарушающие законы термодинамики. В её последнем отчете упоминается гипотеза о возможном… внеземном происхождении.

– Инопланетяне? – с недоверием произнес Волков.

– Не обязательно в том смысле, как их изображают в старых фильмах, – вступила в разговор Анна Ким. – Это может быть просто форма материи или энергии, существующая по иным физическим законам, чем привычные нам. Возможно, даже из другой вселенной с другими фундаментальными константами.

– Последние данные станции включают результаты биологических тестов, – продолжил Степанов. – Кристаллические структуры взаимодействуют с живыми организмами, погружая их в состояние глубокого анабиоза и запуская процесс кристаллизации на клеточном уровне.

– Они… убивают? – спросил Новиков, впервые подав голос.

– Не совсем, – ответил полковник. – Организмы остаются технически живыми, но в состоянии полной приостановки всех биологических функций. Словно идеальная консервация.

Орлов задумчиво постучал пальцами по столу.

– А персонал станции?

– Последний сеанс видеосвязи показал, что все сотрудники находились в состоянии, похожем на транс. Их тела начали проявлять признаки кристаллизации. Но они были живы, – полковник сделал паузу. – По крайней мере, в некотором смысле.

– Наша задача? – спросил Орлов, переходя к практическим вопросам.

– Сформировать специальную группу быстрого реагирования, – ответил Степанов. – Отправиться на станцию, оценить ситуацию на месте, понять природу аномалии и, если возможно, остановить её распространение. В крайнем случае – эвакуировать весь персонал и уничтожить источник.

– Уничтожить? Как? – спросил Волков.

– В вашем распоряжении будут тактические ядерные заряды, – сказал полковник таким тоном, словно речь шла о стандартном оборудовании. – Но это крайняя мера. Приоритет – изучение и понимание.

Орлов мысленно просчитывал варианты. Если стандартные протоколы биозащиты не сработают, придется импровизировать. А для этого нужна команда с разносторонними навыками.

– Я хочу взять с собой доктора Ким, – произнес он. – И лейтенанта Новикова.

– Лингвиста? – снова удивился Волков.

– Если мы имеем дело с чем-то по-настоящему чужеродным, нам может потребоваться специалист по установлению контакта, – пояснил Орлов. – К тому же, его навыки в области коммуникационных систем будут полезны, если придется восстанавливать связь со станцией.

Степанов одобрительно кивнул.

– Разумно. Кроме того, вам понадобится тактическая группа. Капитан Волков, выберите пять лучших оперативников с опытом работы в экстремальных условиях.

– Есть, – отозвался Волков.

– Транспорт? – уточнил Орлов.

– Стратегический аэрокрейсер "Сокол", – ответил полковник. – Модифицированный для работы в условиях крайнего севера. На борту полный комплект исследовательского оборудования, включая мобильную лабораторию. Вылет через два часа.

– Мы не знаем, с чем имеем дело, – напомнил Орлов. – Стандартные протоколы биозащиты могут оказаться бесполезными.

– Поэтому я и выбрал вас, майор, – Степанов впервые за всю встречу позволил себе слабую улыбку. – Ваше физическое образование и опыт работы с нестандартными биологическими угрозами делает вас идеальным кандидатом для этой миссии. Кроме того, у вас есть репутация человека, который всегда выполняет задачу, независимо от обстоятельств.

Орлов знал, что за этими словами скрывается горькая правда. Его прозвали "терминатором" не только за эффективность, но и за готовность принимать радикальные решения, когда ситуация выходила из-под контроля. Во время Каирского инцидента именно он отдал приказ о бомбардировке зараженных районов, спасая миллионы ценой тысяч. Этот выбор преследовал его до сих пор.

– Я понял, полковник, – сухо ответил Орлов, вставая. – Мы будем готовы к вылету через два часа.

Орлов вошел в свой личный кабинет – небольшое, функциональное помещение без излишеств. Закрыв дверь, он достал из нагрудного кармана серебряную флягу, открутил крышку и сделал глоток. Не алкоголь – это было запрещено уставом – а особый травяной настой, помогавший сосредоточиться в критических ситуациях.

Его взгляд упал на единственную личную вещь в кабинете – небольшую голографическую рамку на столе. Орлов активировал её легким касанием. В воздухе появилось трехмерное изображение женщины и маленькой девочки – его жена Наталья и дочь София, погибшие во время пандемии искусственного вируса семь лет назад. Той самой пандемии, которая заставила его оставить научную карьеру и вступить в ряды Специального корпуса биозащиты.

– Снова спасаем мир, – тихо произнес он, глядя на улыбающиеся лица. – Надеюсь, на этот раз обойдемся без жертв.

Мягкий стук в дверь прервал момент личной слабости. Орлов быстро деактивировал голограмму.

– Войдите.

В кабинет вошла Анна Ким, держа в руках планшет с голографическим дисплеем.

– Майор, я проанализировала последние данные со станции, и у меня есть некоторые соображения относительно природы аномалии.

Орлов жестом предложил ей сесть.

– Я вас слушаю, доктор.

Анна опустилась в кресло напротив и развернула над столом трехмерную модель кристаллической структуры.

– Судя по спектральному анализу и квантовым сигнатурам, эти кристаллы обладают свойствами, которые мы теоретически предсказывали, но считали невозможными в нашей вселенной. Они буквально обращают вспять поток термодинамической стрелы времени в локальной области.

– На простом языке, пожалуйста, – попросил Орлов, хотя его физическое образование позволяло понять основы концепции.

– Они преобразуют хаос в порядок, – пояснила Ким. – Представьте себе, что вы разбили вазу, и осколки вдруг сами собой соединяются обратно в целую вазу. Это грубая аналогия того, что делают эти кристаллы на квантовом уровне со всеми формами материи, с которыми контактируют.

– И что это значит для нас практически? Как остановить их распространение?

Анна покачала головой.

– В этом и проблема. Теоретически, чтобы остановить негэнтропийный процесс, нужно создать зону экстремально высокой энтропии – абсолютного хаоса на квантовом уровне. Но такие состояния материи крайне нестабильны и технологически сложны для генерации.

– У вас есть идеи, как это сделать? – спросил Орлов.

– Возможно, – задумчиво ответила Ким. – Но мне потребуется доступ к экспериментальному оборудованию. И время. Которого у нас, судя по скорости распространения аномалии, очень мало.

Орлов кивнул, принимая информацию.

– Что насчет воздействия на живые организмы? Есть ли способ защиты?

– По данным станции, кристаллизация начинается на клеточном уровне и быстро распространяется по всему организму. Но есть интересная деталь, – Анна вывела новый набор данных. – Чем выше уровень метаболической активности, тем дольше организм сопротивляется процессу. Теоретически, состояние экстремального стресса или интенсивной физической активности может временно замедлить воздействие.

– Значит, адреналин может служить временной защитой, – заключил Орлов. – Это полезно знать. Что еще?

– Еще одна странность. Кристаллы, похоже, каким-то образом "общаются" между собой, координируя рост. Когда один образец обнаруживает новый источник энергии или материи для поглощения, информация об этом мгновенно передается всей структуре, даже на значительных расстояниях.

– Квантовая запутанность? – предположил Орлов.

– Возможно, но в масштабах, которые мы считали невозможными для макрообъектов, – кивнула Ким. – Это указывает на высокоорганизованную систему, возможно, даже на форму коллективного интеллекта.

– Разумные кристаллы, – пробормотал Орлов. – Звучит как плохая научная фантастика.

– Я бы не исключала такую возможность, – серьезно ответила Анна. – Если эта форма материи действительно способна обращать энтропию вспять, то её структура может поддерживать вычислительные процессы, принципиально отличные от наших, но не менее сложные.

В дверь снова постучали, и на этот раз в кабинет вошел лейтенант Павел Новиков. Молодой человек выглядел взволнованным.

– Майор, капитан Волков просил передать, что команда готова к брифингу. И еще кое-что… – он замялся, неуверенно глядя на Анну Ким.

– Говорите, лейтенант, – подбодрил его Орлов. – Доктор Ким – часть нашей команды.

– Я проанализировал энергетические сигнатуры, исходящие от аномальной зоны, – начал Новиков. – В них присутствует определенная структура, напоминающая информационный сигнал. Модуляции, повторяющиеся с регулярными интервалами, слишком сложные для случайных колебаний.

– Вы хотите сказать, что кристаллы передают какие-то сообщения? – скептически уточнил Орлов.

– Не совсем, – Новиков разгорячился, позабыв о своей обычной неуверенности. – Скорее, это похоже на процесс обмена данными между компонентами единой системы. Как нейронная сеть, передающая сигналы между узлами. Я разработал алгоритм для анализа этих паттернов и, возможно, смогу декодировать базовую структуру, если получу больше данных непосредственно на месте.

Орлов и Ким обменялись взглядами. Перспектива возможной коммуникации с чужеродной формой разума открывала новые горизонты – как возможностей, так и рисков.

– Хорошая работа, лейтенант, – наконец произнес Орлов, вставая. – Продолжайте анализ. А сейчас идемте на брифинг. Нам предстоит подготовить команду к встрече с чем-то, чего мы до конца не понимаем.

Тактический зал был заполнен членами специальной группы быстрого реагирования. Кроме Орлова, Волкова, Ким и Новикова, здесь находились пять оперативников в черной униформе – лучшие из лучших, специально отобранные для миссий высшего уровня сложности.

Капитан Волков представил их:

– Лейтенант Сергей Романов, специалист по взрывчатым веществам и нейтрализации опасных объектов.

Худощавый мужчина средних лет с острыми чертами лица и цепким взглядом кивнул.

– Старший сержант Елена Морозова, медик с дополнительной подготовкой по экзобиологии.

Невысокая женщина с короткими светлыми волосами и выразительными зелеными глазами отдала честь.

– Младший лейтенант Игорь Васильев, инженер по системам жизнеобеспечения и защитным технологиям.

Крепкий, широкоплечий мужчина с темными волосами и спокойным, уверенным выражением лица.

– Сержант Алексей Козлов, специалист по выживанию в экстремальных условиях и разведке.

Молодой, но с заметными шрамами на лице человек, с настороженным взглядом хищника.

– И прапорщик Мария Светлова, пилот и оператор дронов.

Высокая женщина атлетического сложения с темными волосами, собранными в тугой хвост, и проницательными карими глазами.

– Элитная команда, – прокомментировал Орлов. – Отлично.

Он активировал голографический проектор, и над столом появилось трехмерное изображение станции "Вектор-16" и окружающей её аномальной зоны.

– Наша миссия, – начал Орлов, – исследование и, по возможности, нейтрализация аномалии, обнаруженной на исследовательской станции "Вектор-16" в Восточной Сибири. Предварительные данные указывают на то, что мы имеем дело с неизвестной формой материи, способной нарушать фундаментальные законы физики.

Он кратко изложил имеющуюся информацию о кристаллических структурах и их свойствах, затем передал слово доктору Ким, которая объяснила научные аспекты проблемы.

– Основная опасность, – подытожил Орлов, – в том, что аномалия расширяется с экспоненциально возрастающей скоростью. Если процесс не остановить, в течение двух месяцев под угрозой окажется вся планета.

– План действий? – спросил лейтенант Романов.

– Первичная разведка с использованием дронов и роботизированных систем, – ответил Орлов. – Сбор образцов с периферии аномальной зоны. Анализ в мобильной лаборатории. Поиск уцелевших членов персонала станции. В зависимости от полученных данных – разработка стратегии нейтрализации.

– А если нейтрализовать не удастся? – тихо спросил Новиков.

– Тогда применим крайние меры, – жестко ответил Орлов. – На борту "Сокола" будут тактические ядерные заряды малой мощности. Если придется уничтожать станцию, мы должны быть готовы действовать решительно.

– При всем уважении, майор, – вмешалась Анна Ким, – мы не знаем, как отреагирует аномалия на ядерный взрыв. Учитывая её способность поглощать и преобразовывать энергию, такое воздействие может только ускорить процесс.

– Согласен, – кивнул Орлов. – Поэтому это крайняя мера. Наша основная задача – понять природу аномалии и найти научный способ её нейтрализации. Доктор Ким, вам предоставляется полный карт-бланш на исследования и разработку контрмер.

– Вопросы безопасности, – вступил Волков. – Какие защитные меры будем использовать при контакте с аномалией?

– Исходя из имеющихся данных, – ответила Анна, – стандартные защитные костюмы должны обеспечивать временную защиту. Кроме того, мы модифицируем их, добавив систему ускоренной циркуляции адреналина в случае обнаружения начальных признаков кристаллизации. Это должно замедлить процесс достаточно, чтобы успеть эвакуировать пострадавшего.

– Время прибытия на станцию? – спросил сержант Козлов.

– Четыре часа полета, – ответил Орлов. – Мы высадимся на безопасном расстоянии от периметра аномалии и установим мобильную базу. Оттуда будем вести операцию.

– Еще вопросы? – обвел взглядом команду Орлов. – Нет? Тогда сбор через сорок минут в ангаре. Берите только необходимое оборудование, на борту есть всё стандартное снаряжение.

Когда все начали расходиться, Орлов задержал Волкова.

– Денис, – тихо произнес он, когда они остались одни, – если я начну проявлять признаки кристаллизации или странное поведение, ты знаешь, что делать.

Волков помрачнел.

– Надеюсь, до этого не дойдет, майор.

– Я тоже, – ответил Орлов. – Но мы должны быть готовы ко всему. Эта аномалия – нечто совершенно неизвестное. Она может воздействовать не только на тело, но и на сознание. Я видел отчеты – персонал станции выглядел, словно загипнотизированный, прежде чем начался процесс кристаллизации.

– Понимаю, – кивнул Волков. – Можете на меня положиться. В крайнем случае…

– В крайнем случае – запротоколированный приказ, – закончил Орлов. – Безопасность команды и миссии превыше всего. Даже моей жизни.

Волков коротко кивнул, и мужчины обменялись крепким рукопожатием, скрепляя негласный договор, который надеялись никогда не исполнять.

Стратегический аэрокрейсер "Сокол" представлял собой вершину современной военной инженерии – мощный, быстрый и полностью автономный корабль, способный преодолевать межконтинентальные расстояния за считанные часы. Его обтекаемый черный корпус из композитных материалов был практически невидим для радаров, а передовые системы защиты могли противостоять большинству известных видов оружия.

Внутри "Сокол" был не менее впечатляющим. Центральный отсек представлял собой комбинацию тактического центра и научной лаборатории, оснащенной по последнему слову техники. Жилые помещения, хоть и компактные, обеспечивали комфорт во время длительных миссий. В грузовом отсеке находились вездеходы повышенной проходимости, дроны различного назначения и модульная мобильная база, которую можно было быстро развернуть в любых условиях.

Команда разместилась в тактическом центре, пристегнувшись к эргономичным креслам. Взлет был мягким – инерционные компенсаторы последнего поколения почти полностью нивелировали перегрузки.

Когда "Сокол" набрал крейсерскую скорость, Орлов отстегнулся и обратился к команде:

– У нас четыре часа до прибытия. Предлагаю использовать это время для подготовки. Доктор Ким, займитесь финальной калибровкой лабораторного оборудования. Лейтенант Новиков, продолжайте анализ сигнатур аномалии. Остальным – проверить снаряжение и подготовить защитные костюмы.

Все разошлись по своим задачам. Орлов направился в небольшую отдельную каюту, служившую командным пунктом. Здесь он мог просмотреть дополнительные данные и спокойно обдумать стратегию.

Активировав голографический терминал, он вызвал все доступные файлы о профессоре Ирине Соколовой – руководителе станции "Вектор-16". Ему нужно было понять, с кем он имеет дело, если профессор все еще жива, и какие решения она могла принять в критической ситуации.

Досье было внушительным. Ирина Соколова, 55 лет, ведущий ксенобиолог с мировым именем, более двухсот научных работ, несколько революционных открытий в области адаптивных организмов. Блестящий ум, но с репутацией человека, готового идти на значительные риски ради научного прогресса.

Орлов нахмурился, просматривая некоторые инциденты в её карьере. Несколько лет назад Соколова была временно отстранена от руководства проектом из-за несанкционированного эксперимента, который чуть не привел к биологической утечке. Её оправдали только благодаря ценности полученных результатов.

"Опасное сочетание – гениальность и безрассудство," – подумал Орлов.

Стук в дверь прервал его размышления.

– Войдите.

В каюту вошел Павел Новиков, держа в руках планшет с голографическим дисплеем.

– Майор, я обнаружил кое-что интересное в сигнатурах аномалии, – сказал он, активируя трехмерную модель над планшетом. – Посмотрите на эти волновые паттерны.

Орлов присмотрелся к сложному переплетению разноцветных линий, представляющих различные типы излучений от аномалии.

– Что я должен здесь увидеть, лейтенант?

– Вот здесь, в низкочастотном спектре, – Новиков увеличил фрагмент изображения. – Регулярные пульсации с интервалом в 1,618 секунды.

– Золотое сечение, – заметил Орлов, мгновенно распознав знаменитое математическое соотношение.

– Именно! – воодушевился Новиков. – И это не единственное. Весь паттерн излучения структурирован в соответствии с последовательностью Фибоначчи. Это не может быть случайностью.

– Вы предполагаете, что аномалия сознательно использует математические константы для коммуникации? – скептически спросил Орлов.

– Не обязательно для коммуникации с нами, – уточнил Новиков. – Возможно, это внутренний язык самой системы. Но факт в том, что эти паттерны слишком упорядочены для случайного физического процесса.

Орлов задумался. Если Новиков прав, и за аномалией стоит некая форма разума, это меняет стратегию миссии.

– Хорошо, лейтенант. Продолжайте анализ. Я хочу, чтобы вы подготовили простой алгоритм ответного сигнала, использующий те же математические принципы. Если эта штука действительно пытается общаться, нам стоит ответить.

– Есть, майор! – с энтузиазмом отозвался Новиков, впервые за все время выглядя по-настоящему уверенным.

После ухода лейтенанта Орлов вернулся к изучению данных. Что-то беспокоило его в этой ситуации, какая-то деталь, ускользающая от внимания. Он просмотрел еще раз все отчеты станции, переданные перед потерей связи.

И вдруг его внимание привлекла странная запись в журнале исследований, сделанная за день до обнаружения аномалии: "Фиксируется необъяснимое снижение фоновой радиации в секторе G-7. Источник неизвестен. Направлена группа для исследования."

Радиация. Энтропия. Орлов резко выпрямился, ощущая, как соединяются фрагменты головоломки. Если аномалия каким-то образом поглощает энтропию, превращая хаос в порядок, то радиоактивный распад – один из самых хаотичных процессов в природе – должен быть для неё идеальной "пищей".

Он быстро активировал коммуникатор.

– Доктор Ким, зайдите ко мне немедленно.

Через минуту Анна уже была в каюте. Орлов поделился своим открытием.

– Вы правы, – кивнула она после недолгого размышления. – Радиоактивный распад – это процесс с высокой энтропией. Если аномалия действительно "питается" энтропией, превращая её в порядок, то радиоактивные материалы должны быть для неё особенно привлекательны.

– А что произойдет, если она поглотит ядерный взрыв? – спросил Орлов.

Анна побледнела.

– В теории… она получит колоссальный импульс энергии для расширения. Это может ускорить процесс в сотни, если не тысячи раз.

– Именно так я и думал, – мрачно кивнул Орлов. – Значит, наш "план Б" с ядерными зарядами не просто бесполезен, он может катастрофически ухудшить ситуацию.

– Нам нужно найти другой способ, – согласилась Ким. – Может быть, нечто диаметрально противоположное. Не концентрированная энергия, а…

– Абсолютный хаос, – закончил за неё Орлов. – Состояние максимальной энтропии, которое невозможно упорядочить. Вы можете создать такое оружие?

– Теоретически – да, – медленно произнесла Анна. – Мы могли бы использовать квантовые флуктуации в искусственно созданном нестабильном вакууме. Но для этого потребуются ресурсы, которых у нас нет на борту.

– Когда вернемся, я запрошу всё необходимое, – решил Орлов. – А пока сосредоточимся на исследовании природы аномалии и поиске выживших.

Корабль слегка тряхнуло – они входили в зону турбулентности. Орлов взглянул на хронометр: до прибытия оставалось менее двух часов.

– Готовьтесь к высадке, доктор, – сказал он. – И помните: какой бы удивительной ни была эта аномалия с научной точки зрения, наша основная задача – защитить человечество. Любой ценой.

Анна кивнула, но в её глазах читалось сомнение. Как ученый, она стремилась к познанию, и мысль о уничтожении потенциально революционного феномена, пусть и опасного, вызывала внутренний конфликт. Впрочем, она понимала необходимость жестких решений. В конце концов, на кону стояло существование всей жизни на планете.

Глава 3: Прибытие

Сибирское небо встретило "Сокол" пронизывающей бирюзой и ослепительным солнцем, отражающимся от бескрайних снежных равнин. С высоты аномалия выглядела сюрреалистично – идеально правильный голубой круг среди белоснежного ландшафта, медленно пульсирующий, как сердцебиение инопланетного существа.

– Начинаем снижение, – доложила прапорщик Светлова, уверенно управляя кораблем. – Координаты посадки: пять километров к югу от периметра аномалии. Сканирование местности не выявило активных угроз.

Орлов стоял за её креслом, глядя на приближающуюся поверхность через лобовое стекло кабины. Рядом с ним Волков проверял показания датчиков.

– Температура за бортом минус тридцать два Цельсия, – сообщил он. – Ветер юго-восточный, семь метров в секунду. Атмосферных аномалий не обнаружено.

– Хорошо, – кивнул Орлов. – Садимся и немедленно разворачиваем мобильную базу. Я хочу иметь защищенный периметр до наступления темноты.

"Сокол" плавно снизился, зависнув в нескольких метрах над снежной поверхностью. Мощные двигатели подняли вихрь снега, образовав временное белое облако вокруг корабля. Когда шасси коснулись грунта, вибрация прошла по всему корпусу, и системы автоматически перешли в режим базирования.

– Посадка выполнена успешно, – доложила Светлова. – Все системы функционируют нормально.

– Отлично, – Орлов повернулся к остальным членам команды, ожидавшим в тактическом центре. – Приступаем к развертыванию базы. Лейтенант Васильев, вы отвечаете за системы жизнеобеспечения. Сержант Козлов – периметр безопасности. Доктор Ким и лейтенант Новиков – подготовка исследовательского оборудования. Капитан Волков со мной – проведем первичную разведку с помощью дронов.