Лик прошлого

Звуковой хаос все нарастал, словно безумный дирижер, взмахивающий палочкой над оркестром воплей, оружейного лязга, огненного шипения, ударов и еще тысячи ни на что не похожих звуков, собравшихся воедино в адский аккорд.

– Сгинь, подлый мраковенец! – глухо окликнул кто-то справа. – Сгинь с земли Ярого Света, сгинь, подлец!

Обернувшись, ошеломленный парень встретился с хищным взглядом невысокого человека в странном полукожаном-полуметаллическом обмундировании. Глаза того округлились, и он медленно отступил.

– Да чтоб мне провалиться, ржавый фоукъяр, не признал своего же, –виновато произнес незнакомец и присвистнул. – Э-эх! Принимай свой облик, пламеносец, отомстим мраковенцам вместе!

Неизвестный почтительно склонил голову и протянул руку. Шокированный происходящим Джеймс в нерешительности замер. Где-то совсем рядом раздался выстрел, и кровь стоявшего перед ним бойца брызнула в разные стороны. Тот раскрыл рот в немом крике, тяжело повалился на землю и затих. За деревом скрылся человеческий силуэт. Парень приложил руку к груди и почувствовал влагу. На него попала чужая кровь. Содрогнувшись, он пошатнулся – снаряд просвистел в сантиметре от виска, опаляя кожу дыханием смерти. Джеймс сорвался с места и помчался вперед. За ним погнался вооруженный револьвером человек.

Парень ожидал получить в любой момент выстрел в спину, поэтому запетлял между деревьями, резко меняя направление. Над головой просвистела пуля. Он дернулся, споткнулся обо что-то мягкое и растянулся на земле. Сердце быстро колотилось, отзываясь болью в затылке. Джеймс поднялся и продолжил бегство. Все дальше, все быстрее. Он неотвратимо приближался к очагу возгорания.

Оббежав еще несколько деревьев и большой куст шиповника, перед ним открылось поле боя. На глазах Джеймса происходило какое-то масштабное историческое событие многовековой давности. Повсюду сновали разъяренные воины, готовые рвать и метать. Невозможно было разглядеть их лица, различить детали в этом кошмаре, который с каждой секундой приобретал все более страшный масштаб. Кто-то сейчас с восторгом был окрылен чувством победы, кто-то вопил в предсмертной агонии, кто-то мгновенно умирал, не успев осознать, что жизнь оборвалась. Среди этого безумия Джеймс заметил одну интересную деталь: многие люди сражались с обмундированными животными неестественно больших размеров.

– Гасите фоукъяр! Сейчас будет жарко! – яростно закричал стоящий чуть поодаль человек и воспламенился. Воздух вокруг него завибрировал от резкого перепада температур. Боец упал на землю, сжавшись в позе эмбриона. Огонь на несколько секунд поглотил тело и развеялся. На его месте сидела размером с овчарку амфибия. Существо быстро начало перебирать неестественно длинными лапами и вскоре скрылось в смертоносной гуще.

На фоне жесткого сражения ярко горело, утопало в языках пламени, огромное полуразрушенное сооружение, очертаниями похожее на большой замок. Пространство сотряс особо громкий выстрел. Массивная каменная стена с грохотом начала разрушаться. Где-то истошно завопили, кого-то завалило обломками, кто-то, обессилев, повалился на землю. Вот и разрушилась очередная история, погибло множество тайн под каменными плитами.

Джеймс прижался спиной к дереву. Он решил не рисковать и побыть в роли наблюдателя. Впереди пробежала крупная лошадь в кожаных доспехах. Она встала на дыбы, насмерть убив одним ударом копыта какого-то человека, затем упала на землю. На некоторое время голубое свечение возникло над ее телом и через полминуты лошадь исчезла. На том месте стояла полуобнаженная девушка. К ней бросился боец с зазубренным кинжалом наперевес, но она, молниеносно захватив его руку, перебросила противника через плечо и свернула ему шею.

Джеймс вцепился в кору дерева, чувствуя, что картина перед ним стремительно становится все более ужасающей: пожар успел распространиться еще на несколько десятков метров. От жара по лицу потек пот. Огромное полуразвалившееся здание еще раз сотряслось от взрыва. Вновь грохот и сотни криков пронзили воздух. Казалось, само пространство готово было разорваться на части. Парень боялся пошевелиться. Он прекрасно понимал, что ему давным-давно пора бежать отсюда. Но было поздно. Невозможно выбраться из водоворота, особенно когда тебя почти затянуло на дно.

В бушующем пламени возник контур человеческого тела. Казалось бы, любой другой на его месте уже давно должен был сгореть, но стихия словно обходила стороной. Огонь не задевал тело, даже густые пряди волос не опалялись. Бойцы расступились перед ним, с почтением склоняя головы. Джеймс почувствовал на себе пристальный взгляд. Тот человек шел в его сторону, и с каждой секундой расстояние между ними сокращалось. Мгновение – и перед парнем остановился высокий воин в полукожаном-полуметаллическом мундире. Верхнюю часть лица скрывала черная маска, усыпанная росписью золотых узоров. Из-под нее смотрели янтарные, практически огненные глаза. Странное чувство зародилось в груди парня – необъяснимый трепет, словно он встретил родного человека, которого не видел много лет. Огненный взгляд устремился в гетерохромные глаза. Он, не моргая, долго изучал Джеймса и пытался проникнуть в его душу. Рука в кожаной перчатке поднялась и прикоснулась к кулону в виде феникса на груди замершего визави. Человек понимающе закивал, и с его губ сорвался хриплый шепот: «Ты следующий».

Время замедлилось, звуки происходящего вокруг превратились в белый шум, картина перед глазами начала рассыпаться на тысячи мелких осколков. Последний огненный образ подернулся легкой дымкой и померк. Джеймс упал и растворился в безграничной тьме.

***

Тело бросило в холод. Джеймс дернулся, как от удара тока, и рывком сел. Глаза резанул яркий солнечный свет. Парень на долю секунды зажмурился. Опухшее изнутри горло сжалось, и хриплый, лающий кашель привел его в чувства.

Он все также сидел за столом с зажженной лампой среди конспектов и книг, страницы одной из которых сильно помялись. Шея и спина ныли от долгого сидения, и каждое движение приносило колющую боль. Отяжелевшая голова грозила расколоться на части. Он не заметил, как заснул прямо за столом. И забыл завести будильник.

Парень побледнел. Адреналин хлынул в кровь, заставляя пульс заколотиться в висках. Сколько он так проспал? Который час?

В руках тут же оказались настольные часы. Джеймс уставился на циферблат, не в силах поверить в реальность. Половина десятого. Он опаздывал уже на полтора часа. Примерно через тридцать-сорок минут должна будет приехать инспекция. Рука потянулась ко лбу и со стуком упала на стол. У него поднялась температура. Джеймс измученно застонал и, откинувшись на спинку стула, от души выругался:

– … только этого не хватало.

Джеймс поднялся на ноги и, почувствовав ломоту в мышцах, согнулся пополам, затем упал на кровать. Подступала лихорадка. «Боже, да за что же мне все это? – прошептал он, вцепившись в одеяло и слабо ударив по нему кулаком. – Если я сегодня не приду, тогда меня точно уволят. И тогда…» Он решил не добивать себя этими мыслями. Через какое-то время Джеймс нашел в себе силы встать с постели.

– Я должен быть там. Живым или мертвым, не важно.

Превозмогая навалившуюся слабость, парень начал быстро собираться. Вдобавок ко всему подключилась тупая боль в голодном желудке.

Вскоре он уже мчался со всех ног к автобусной остановке. Каждый шаг стоил неимоверных усилий, каждый вдох доставлял легким режущий дискомфорт. Как назло, перед ним промчался нужный автобус. Джеймс остановился и бросил взгляд вслед отдаляющемуся транспорту. Спешить больше было некуда. Он обреченно побрел к приближающейся остановке и сел на лавку, скрестив руки на груди. Отчаяние токсином начало растекаться по телу, медленно убивая.

Рука потянулась к кулону на шее, и пальцы нервно заскользили по прохладному металлу. Перед глазами всплыли моменты из сновидения. Весь этот гротеск напоминал отголоски давно минувших дней. Или это плод воспаленного воображения? Прохладная река, солнце, густой лес, бойцы, сражение, пожар, человек из огня… Последний заставил Джеймса задуматься. Он напряг свою память и попытался вспомнить его в деталях. Что-то было в нем такое, чего не было в других людях. Это что-то было своим, родным… Джеймс сжал и разжал в руке серебряного феникса. Человек из огня тогда ему что-то сказал, но вот что конкретно память отказывалась раскрывать. Чем сильнее были предприняты попытки ухватиться за воспоминания, тем быстрее они ускользали.

Парень апатично глянул на наручные часы собственной фабрикации. Начало одиннадцатого.

По ощущениям миновал уже целый час, когда наконец-то подъехал нужный автобус. Джеймс облегченно выдохнул – скоро он доберется до фабрики. С огромным опозданием, но все же доберется. Гнетущее волнение поселилось в груди: что с ним сделают? Будет ли прилюдный выговор или ограничатся одними замечаниями? «Ничего… как-нибудь выкручусь. Не в первой» – подумал парень, держась за поручень гремящего автобуса. Ему все же хотелось замедлить или лучше остановить время, чтобы оттянуть момент, когда он вновь погрузится в вязкую атмосферу презрения. Но оно неотвратимо шло.

Время неизбежно, его нельзя обмануть или остановить, и неминуемое когда-нибудь минует, оставив после себя глубокий след. Время – тонкая материя, расшитая красными нитями событий прошлого и настоящего, а белыми – будущего. Любое неосторожное отношение к этой материи может привести к неровному стежку или вовсе к разрыву красной нити. Тогда та останется с концом прошлого, а материя унесется вдаль белых нитей будущего. Красная же запутается среди тысяч таких же оборванных судьбой нитей и станет незаметной на этой тонкой материи – Времени.

За окном мелькал однообразный, унылый городской пейзаж, практически не меняющийся на протяжении нескольких лет. Время для него уже давно остановилось. Джеймсу захотелось исследовать каждый миллиметр пройденного пути, как будто он навсегда расстается с этой жизнью, и то, что ждет его впереди, станет причиной отъезда в неизведанный мир. Это тревожило и вместе с тем вселяло надежду. Где-то в глубине души, Джеймс уже знал, что совсем скоро все изменится. Желание наконец-то вырваться на свободу начало терзать его изнутри…

Автобус замедлил ход. В окне показалось серое здание с выцветшей вывеской «Звезда». Транспорт остановился, и пассажиры по инерции наклонились вперед. С лязгом распахнулись двери. Из труб с шипением повалил отравляющий газ. Парень выбежал из душного транспорта.

В отдалении фабрика выглядела в разы лучше, чем вблизи. Облупленные стены, кое-как замазанные шпаклевкой, придавали месту дешевый вид. Расположенные по бокам ржавеющие вентиляторы своим треском резали слух.

Заскрипела тяжелая входная дверь, и Джеймс переступил порог часовой фабрики. Сегодня было на удивление тихо, только гул работающих машин мешался с белым шумом. Всюду витала накаляющаяся атмосфера напряжения, готовая вот-вот достигнуть апогея. Парень с облегчением выдохнул: «Вроде бы инспекция еще не началась». На глаза попались вычищенные до блеска самые большие часы этой фабрики, доходящие в диаметре почти до трех метров. Огромный механизм «Звезда Атланта» не спал: было слышно, как работали многочисленные шестерни, и как с монотонным тиканием секундная стрелка ползала по кругу.

– Кхем, – развалившийся на стуле охранник, с подозрением зыркнул на замершего часовщика и лениво протянул руку за пропуском. Благо, тот всегда валялся на дне рабочей сумки. Парень протянул карту, и охранник неохотно ее принял. На турникете замигала зеленая лампочка. Получив назад пропуск, Джеймс направился в гардеробную.

Через минуту он вышел оттуда в рабочем халате в более унылом расположении духа: свое пальто он так и не нашел. С замиранием сердца часовщик пошел по коридору, ведущему в цех ручной сборки часов. По позвоночнику прошла волна мурашек. Позади раздались чьи-то возгласы. С каждым мгновением они становились все громче и громче, пока с грохотом не распахнулась дверь.

– Нет, ну вы только посмотрите, в каких условиях переплавляется драгоценный металл! Это же возмутительно! Сколько издержек серебра у вас остается? И потом все деньги за него куда? К себе в карман?! – лилась тирада возмущений.

Парень поспешил поскорее попасть в свой отдел, пока до него не докопались, но… он не успел.

– Вы посмотрите, – слащаво выговорил некто. – Да здесь еще разгуливает всякое как у себя дома. Как же так? Да вы… ну посмотрите! Ему вообще все равно! Как они набирают себе мастеров? Какая дерзость! И мне еще какая-то выскочка описывала эту фабрику как лучшую из лучших! Эй, куда это мы уходим?..

Джеймс опустил плечи и залетел в свой цех. В висках с новой силой застучало. Несмотря на то что в зале вовсю кипела работа, до него все равно долетели едкие смешки и перешептывания, когда он проходил мимо часовщиков. Глаза затравленно забегали по рядам. Что-то было не так. И парень сразу понял, что именно: его рабочее место было занято совершенно незнакомым человеком. Неужели это?.. На плечо опустилась чья-то рука и грубо развернула часовщика на сто восемьдесят градусов.

Перед ним стоял невысокий мужчина с покрасневшим от гнева лицом. На губах кривилась ухмылка, а в глазах бегали чертики. Пухлая рука с неуместным перстнем на пальце сжимала исписанный мелким почерком блокнот.

– Эй, парень, а что это ты не на своем месте? Сидел бы, шестеренки свои собирал, – саркастически говорил тот, с каждым словом кривя улыбку, – как я понимаю, это отдел по сборке часов?

Джеймс неуверенно кивнул.

– Ага-а-а, – басом протянул визави, оценивающе осматривая часовщика. – Так что же мы не на месте?

– Господин Порк, не беспокойтесь об этом, – суетливо вмешался бригадир и прожег парня взглядом. – Вальд, вас ожидает мистер Луп у себя в кабинете. Прямо сейчас.

Внутри у него все оборвалось. Джеймс пошатнулся, но смог удержать равновесие. Он понял, что больше сюда никогда не вернется. Взгляд бегло прошелся по рядам зала. Спустя мгновение часовщик молча развернулся и вышел из цеха.

Пальцы подрагивали на руках, дыхание участилось, и на лбу выступил холодный пот. Озноб ударил с новой силой. Джеймс был на грани срыва. Он проиграл эту войну. Его увольняют. Мысли в голове начали путаться. Несколько раз он чуть было не упал, вовремя успев опереться о стену. Что будет дальше? Где искать новую работу? «Все будет хорошо». Как сообщить обо всем родителям? «Все будет…»

Перед ним материализовалась толстая дубовая дверь с извилистой ручкой, похожей на змею: стоило только до нее дотронуться, и тут же окажешься парализованным нейротоксином. В свете желтой лампы тускло поблескивала серебряная табличка. Тонкая гравировка на ней гласила: «Генеральный директор».

Часовщик занес руку и постучал. Ответом была тишина. Все застыло, как перед фантомной смертью в кошмарном сне. Секунды медленно растягивались в вечность, и Джеймс уже перестал что-либо замечать вокруг себя. Он закрыл глаза и вслушался в белый шум, нарушаемый лишь отдаленными звуками работающих цехов, тикающих где-то на стене часов и тяжелым дыханием.

Время пришло. Джеймс открыл глаза и, помолившись всем святым, вошел. Дверь подобно капкану с треском закрылась.