Наследники света и тьмы. Теневые ведьмы

Морриган Грин

Наследники света и тьмы. Теневые ведьмы

Пролог

После последней битвы с Тёмным над Фрост-Ривером стояла гробовая тишина.

Земля ещё хранила следы огня и крови, а воздух пропитался пеплом разрушений.

Тьма была повержена, но её шёпот ещё витал в трещинах скал и в тени старых шахт.

Три расы – ведьмы, вампиры и волки – собрались у подножия древнего дуба, где когда-то началась война. Теперь же здесь должно было начаться нечто иное – новая клятва, заключённая не страхом, а осознанием.

Мара, ведьма из ковена «Серебряная Заря», возглавила собрание.

Рядом с ней стояли Илиас – новый глава клана вампиров, и Джон – молодой вожак стаи «Древних», принявший ответственность за свой народ после гибели Сэма.

Каждый из них понимал: цена мира – жертвы, которых уже не вернуть.

Договор трёх рас

На холодный камень, выточенный в форме круга, легли три артефакта – серебряный нож, чаша из чёрного обсидиана и ветвь дуба.

Они символизировали кровь, ночь и жизнь.

Мара раскрыла древний свиток, и голос её прозвучал твёрдо:

«С этого дня мы, дети трёх рас, заключаем союз во имя равновесия.

Пусть ни одна тварь тьмы не разрушит вновь хрупкий покой».

Она начала зачитывать условия нового договора.

1. Ведьмы обязуются хранить баланс стихий и помогать другим расам, не вмешиваясь в их дела.

Они даруют вампирам заклинание защиты от солнечного света – тонкий покров, что позволит им жить между днями и ночами, не боясь погибнуть.

А волкам – ритуал контроля над превращением, чтобы полнолуние не превращалось в кровавую охоту.

2. Вампиры, в ответ, клянутся не питаться кровью живущих в границах города и оберегать ведьм, как стражи ночи, от внешних врагов.

3. Волки обещают защищать землю и людей от любых угроз, как видимых, так и скрытых.

Они станут щитом между миром живых и тьмой, что прячется за завесой.

4. Никто из трёх рас не имеет права нарушить равновесие или раскрыть людям правду.

Тот, кто предаст договор, потеряет свою силу и будет изгнан навеки.

По древнему обычаю, каждый из трёх лидеров сделал надрез на ладони.

Капли крови упали в обсидиановую чашу.

Когда они соприкоснулись, вспыхнуло серебряное пламя, осветившее лица присутствующих.

– Пусть кровь станет нашей печатью, – произнесла Мара.

– С этого дня каждый из нас хранит равновесие, пока бьются наши сердца.

Вампиры и волки склонили головы в знак согласия.

Илиас добавил:

– Пусть ночь и день будут братьями.

Джон ответил:

– А наша сила – щитом для всех, кто под небом этого города.

Когда клятва была произнесена, дуб позади них вздрогнул – древняя магия приняла договор.

Его корни засияли мягким серебром, уходя глубоко под землю, туда, где ещё недавно дышала тьма.

Но чтобы сохранить этот мир, нужно было сохранить тайну.

На совете трёх рас было принято решение – стереть память горожанам.

Ведьмы провели ритуал Забвения.

В тот же вечер над городом опустился густой серебристый туман.

Когда утро принесло рассвет, люди уже не помнили войны.

Теперь все знали лишь одно:

в шахте «Ридж-Холлоу» произошёл взрыв газа.

Бывший шериф, мэр и священник погибли, спасая других.

Горожане поставили им памятную табличку на центральной площади.

Для них это была трагедия, но не чудо.

А для Союза – тишина и покой, которых они добивались.

С тех пор ведьмы, вампиры и волки остались в тени, защищая город издалека.

Они жили рядом с людьми, но не среди них – наблюдали, оберегали, и ждали того дня, когда равновесие вновь будет нарушено.

Память

Через год после битвы у подножия того же дуба установили мемориал.

На каменной плите, увитой плющом, были высечены имена павших.

Среди них:

Сэм – вожак стаи, пропавший без вести при первом столкновении с Тёмным.

Лиран – чьё тело так и не нашли, рядом с именем стояла надпись «Пропал без вести».

Селеста – ведьма, исчезнувшая в пламени, что запечатало проход в Межмирье.

Ветер шевелил траву у подножия дуба, и каждый раз, когда луна касалась его кроны, можно было услышать тихий звон – словно шёпот тех, кто однажды спас этот мир.

Мир казался спокойным.

Но равновесие – не навсегда.

И даже печать, скреплённая кровью, не вечна.

Глава 1. Тень прошлого

Прошло семнадцать лет с дня исчезновения Лии.

С тех пор многое изменилось.

Фрост-Ривер, некогда погружённый в страх и хаос, теперь жил размеренно, будто сам город хотел забыть боль, сожжённую в его земле.

Дома были отстроены заново, улицы вымощены светлым камнем.

Старинные фонари вновь зажигались по вечерам, и жители верили, что теперь их город – тихое, безопасное место, где ничто не напомнит о прошлом.

Но под спокойной поверхностью по-прежнему текли тени – древние, живые, ждущие своего часа.

Мэром города стал Патрик Рейз, человек, которого любили за прямоту и энергию.

Местный предприниматель, он построил за городом фабрику по переработке древесины, обеспечив рабочими местами сотни жителей.

Под его началом Фрост-Ривер расцвёл – появились новые дома, школы, даже небольшой торговый центр.

Люди говорили, что Патрик сумел возродить город буквально из пепла.

Его кабинет в здании ратуши украшали картины с изображением родных мест: реки, лесов, гор.

На стене за его спиной висела табличка, посвящённая памяти погибших в “взрыве шахты Ридж-Холлоу”.

Патрик часто останавливал взгляд на этих именах, хотя сам не знал почему – будто где-то глубоко внутри память шептала: всё было иначе.

На должность шерифа была выбрана Рэйвен Роуз – высокая, решительная женщина с холодным взглядом и характером, которому завидовали мужчины.

В прошлом – военная, теперь – закон и порядок города.

Её заместителем стал Томас Гил, двадцатипятилетний парень, родившийся и выросший во Фрост-Ривере.

Он был честен, смел и слишком наивен, чтобы замечать, как часто его начальница смотрит на ночное небо, будто чего-то боится.

В местную церковь прислали нового священника – отца Джонатана Картера.

Он появился внезапно, как осенний туман, и почти сразу стал загадкой для всех.

Высокий, с пронзительными серыми глазами и тихим голосом, он умел говорить так, что люди начинали верить.

Но его вера была… странной.

Слишком глубокой, слишком старой.

Иногда казалось, что он помнит Бога с тех времён, когда тот ещё ходил по земле.

Никто не знал, откуда он пришёл, и почему на его шее всегда скрывался старинный амулет, украшенный символом, напоминающим сплетение солнца и луны.

Мара в свои тридцать пять выглядела так, словно время обошло её стороной.

Всё те же рыжие кудри, сияющие зелёные глаза и лёгкая улыбка, в которой чувствовалась усталость.

За эти годы она выросла как ведьма, как женщина, и как лидер.

После битвы с Тёмным именно она создала новый ковен – «Серебряная Заря», объединивший выживших ведьм.

Её ковен помогал городу восстанавливаться – зельями, исцелением, защитой.

Мара часто говорила:

– Пусть люди не помнят, но долг остался. Мы не имеем права забыть.

С каждым годом её сила росла, но вместе с ней – и тяжесть воспоминаний.

Она помнила всё: крики, огонь, тьму, глаза Лии, исчезающей в потоке света.

И то, что последовало после – тишину, похожую на вечность.

Её связь с Илиасом изменилась.

Если раньше их соединяла страсть, то теперь – нечто глубже.

Они были почти единым целым: сила крови, сила духа, сила любви.

За эти семнадцать лет они научились чувствовать друг друга даже на расстоянии – дыхание, боль, страх, надежду.

Илиас стал другим.

Когда-то вспыльчивый, дикий, с глазами цвета ночи и красным огнём в зрачках, теперь он был собран, рассудителен.

Его волосы по-прежнему были чёрными, как уголь, но на висках пролегли седые пряди – след битвы с Тёмным.

Не слабость, а метка силы.

Его глаза изменились – из чёрно-красных стали глубокими, сливово-фиолетовыми.

Благодаря крови Мары, что вернула его к жизни в день финальной битвы, он смог обуздать жажду крови.

Теперь в его взгляде было больше человечности, чем во многих людях.

После исчезновения Лирана именно Илиас собрал всех уцелевших вампиров и стал их лидером.

Он назвал свой клан «Стражи Сумерек» – тех, кто живёт между светом и тенью.

Их убежище находилось под старым монастырём у подножия гор, где раньше стояла библиотека ковена.

Там они хранили древние свитки и защищали границы города от того, что всё ещё бродило в темноте.

Его правая рука – Лиан, обращённый Лираном три столетия назад.

Лиан был его другом и советником.

Его благородная осанка, спокойствие и выверенная речь внушали уважение.

Золотистые волосы, собранные в аккуратный пучок, металлически-фиолетовые глаза, словно отражающие лунный свет.

Он не был воином – он был стратегом.

И часто именно его холодный ум спасал клан от гибели.

Люди Фрост-Ривера больше не помнили о Тёмном.

В их сознании навсегда закрепилась версия о взрыве в шахте, унесшем жизни трёх героев: бывшего шерифа, мэра и священника.

На центральной площади даже стояла мемориальная доска.

Дети возлагали туда цветы на годовщину «катастрофы».

Но среди ночи, когда город спал, иногда можно было увидеть, как на площади задерживается женщина в длинном плаще, кладёт руку на камень и тихо шепчет имена, которых там нет:

Лия… Лиран… Селеста…

Это была Мара.

Она не могла позволить себе забыть.

В ту ночь, когда начиналась осень, в городе пахло дождём.

Старый дуб на холме шелестел листьями, словно шептал предостережение.

Мара сидела у окна своего дома на окраине, зажгла свечу и наблюдала за пламенем.

С каждым днём оно колебалось сильнее.

Магия становилась нестабильной – это чувствовали все ведьмы её ковена.

В дверь постучали.

– Входи, – тихо сказала она.

На пороге стоял Илиас.

Тот самый взгляд, знакомый до боли.

Он снял перчатки, шагнул ближе и произнёс:

– Барьеры над шахтами ослабли. Сегодня ночью я почувствовал движение под землёй. Что-то просыпается, Мара.

Она замерла.

– Не может быть… – прошептала ведьма. – Печать была идеальна.

– Семнадцать лет – слишком долго, – ответил он. – Даже кровь не держит вечно.

Мара подошла к полке и сняла старый том, переплетённый чёрной кожей.

Открыв его, она увидела знакомый символ – круг света и тьмы, соединённые нитью.

«Равновесие не погибает, оно ждёт нового выбора.»

Слова сияли тусклым светом, словно написанные только что.

Она взглянула на Илиаса.

– Если равновесие снова нарушается… значит, кто-то вернулся.

Илиас молчал, но его глаза сверкнули тревогой.

– Лиран?

Мара покачала головой.

– Нет. Если бы это был он… я бы почувствовала. Это нечто иное. Но связано.

Тем временем, на другом конце города шериф Рэйвен Роуз стояла на мосту и смотрела на реку.

С водой что-то происходило – поверхность светилась слабым серебром, как во времена, о которых никто не помнил.

Томас подошёл сзади:

– Опять светится?

– Да, – ответила она. – Как и прошлой ночью.

– Газ?

Рэйвен усмехнулась.

– Газ не шепчет по ночам.

Он нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Я слышала голоса. Ветер несёт слова, Том. Как будто кто-то зовёт.

Он отмахнулся, но через минуту заметил, что луна изменилась – словно чуть побледнела, а её контуры стали неестественно чёткими.

– Что бы это ни было, – тихо сказала она, – скоро мы узнаем.

Отец Джонатан стоял у алтаря, молился шёпотом.

Свечи вокруг гасли одна за другой, будто кто-то дышал рядом.

Он поднял голову – и в воздухе проступила едва видимая фигура женщины в белом.

– Ещё не время, – сказал он ей тихо. – Ты не должна была вернуться.

Тень растворилась.

Но на мраморной плите остался след – золотой отпечаток ладони.

Джонатан провёл по нему пальцами и закрыл глаза.

– Истинный свет… – прошептал он. – И вновь две половины ищут друг друга.

На рассвете Мара собрала совет трёх рас в доме Хенка – теперь ставшем их постоянным убежищем.

Илиас, Рэйвен, Лиан, Томас, и даже отец Джонатан – все пришли.

Мара начала первой:

– Барьеры рушатся. Если мы не узнаем, кто нарушил равновесие – всё повторится.

Рэйвен скрестила руки.

– Мы же заключили договор. Никто из нас не нарушал клятвы.

Илиас нахмурился.

– Клятва может быть тронута не живыми. Если кто-то извне вмешался…

В этот момент все почувствовали то же – лёгкий холод, будто кто-то прошёл сквозь стены.

Свечи замерцали, воздух стал вязким.

На стол упала капля воды – чистой, прозрачной, как слеза.

А затем раздался тихий женский голос, еле слышный, как дыхание ветра:

– Равновесие должно быть восстановлено. Истинная Тьма и Истинный Свет вновь идут навстречу…

Мара побледнела.

– Это голос Лии…

И мир вокруг словно на мгновение остановился.

Глава 2. Серебряное Пламя

Солнечные лучи мягко пробивались сквозь окна старой библиотеки, играя бликами на полках, покрытых пылью времени. Воздух пах старой бумагой, воском и травами – теми, что Тея хранила в маленьких баночках за стойкой. Здесь, среди древних томов и полузабытых рукописей, жизнь текла спокойно. Казалось, что сама тишина хранила покой города, оберегая его от прошлого, которое нельзя было тревожить.

Тея закрыла книгу и провела пальцами по старому переплёту. С того дня, как исчез Хенк, прошло уже семнадцать лет.

Семнадцать долгих лет, за которые она успела забыть, каково это – чувствовать уверенность рядом с тем, кто сильнее судьбы. Когда-то он был её наставником, проводником в мир древних знаний, тем, кто спасал и вдохновлял. Но после битвы с Тёмным всё изменилось. Его силы иссякли, как выжженная свеча, и он ушёл… оставив ей и Джону орден «Серебряное Пламя».

Теперь Тея – хранительница без силы. Магия, что раньше струилась в её венах, осталась лишь слабым эхом. Но она не сдалась. Освоила арбалет, рукопашный бой, научилась быть опасной даже без заклинаний.

Иногда, глядя в зеркало, она не узнавалась. В отражении – женщина с уверенным взглядом, подтянутыми плечами и глазами цвета тёплого ореха. Та, кто больше не ждёт спасения. Та, кто сама спасает.

Дверь библиотеки распахнулась, впуская поток прохладного воздуха.

– Опять тренируешься в чтении? – раздался знакомый голос.

Тея подняла взгляд. В дверях стоял Джон – высокий, широкоплечий, с теми самыми глазами, где переливался золотистый отблеск волчьей крови. На нём – кожаная куртка, на поясе – серебряный нож. От него пахло лесом и дождём.

– Книги – надёжнее мечей, – спокойно ответила она, не отрывая взгляда от страницы. – Они не ржавеют от крови.

– А всё же ты больше воин, чем хранительница, – усмехнулся Джон, проходя внутрь. – Наши ребята из стаи собираются к вечеру, нужно проверить границу. Что-то беспокоит волков.

Тея вздохнула.

– Что-то? Или кто-то?

Джон на мгновение замолчал, и её сердце неприятно кольнуло.

Он изменился. С того дня, когда стал вожаком «Древних», на его плечи легла тяжесть стаи, ордена, ответственности. Его движения стали осторожнее, голос – ниже, взгляд – глубже. В нём всё ещё жила та же сила, что и раньше, но теперь в ней чувствовалась мудрость, горечь и вечная готовность к борьбе.

– Город стал другим, – наконец сказал он. – Но кое-что меня тревожит. Ночью я чувствовал зов. Старый запах. Серебро и пепел. Как будто само Пламя откликнулось.

Слова застыли в воздухе. Тея подняла голову – и в ту же секунду дверь библиотеки вновь распахнулась.

На пороге стоял мужчина.

Высокий. Атлетически сложенный. Волосы – светло-каштановые, коротко остриженные, кожа – будто подсвечена изнутри. Его глаза…

Небо. Настоящее голубое небо, в котором мерцали тревога и нежность.

Тея едва не выронила книгу.

– Хенк?.. – голос сорвался шёпотом.

Мужчина улыбнулся.

– Рад видеть, что библиотека всё ещё стоит, – тихо сказал он.

Мир словно остановился. Даже ветер за окном стих, прислушиваясь.

Джон не двинулся с места. Его звериное чутьё мгновенно насторожилось.

– Кто ты? – спросил он, сжимая рукоять ножа. – Тот, кого я знал, умер семнадцать лет назад.

Хенк сделал шаг вперёд.

– А если бы я умер, Джон, ты бы сейчас не стоял здесь, – ответил он спокойно. – Моё пламя горело даже тогда, когда я сам не верил в него.

Он подошёл ближе, и свет от окна мягко скользнул по его лицу. Ни следа прежней усталости. Ни морщин. Лишь спокойная сила и лёгкий отблеск чего-то древнего, живущего в крови хранителей.

– Ты… стал другим, – прошептала Тея, не веря своим глазам. – Моложе. Сильнее…

– Я вернулся, чтобы предупредить, – Хенк посмотрел на них обоих. – Сила Темного не исчезла. Она жива. И движется к городу.

Позже они сидели в старом доме ордена. Стены здесь всё ещё хранили запах ладана и железа, а на каменном столе лежали старые свитки с символами света.

– После битвы, – начал Хенк, – я потерял почти всё. Магия выгорела, тело старело быстрее, чем время. Я ушёл в горы, туда, где когда-то зародилось Серебряное Пламя. Там я понял – Пламя не во мне. Оно со мной. Оно возвращается, если сердце остаётся верным. И оно вернулось.

Джон молча сжал кулаки. В его взгляде читалось облегчение и боль.

– И зачем ты здесь, Хенк? Мы наладили мир. Союз держится. Город спокоен.

– Мир – это иллюзия, – холодно ответил Хенк. – А покой – всего лишь тишина перед бурей.

Он положил на стол древний медальон с символом ордена. На металле мерцало едва заметное пламя.

– Кто-то снова пробудил Серую Тьму. Следы магии – старые, но сильные. Если мы не остановим это сейчас, история повторится.

Тея нахмурилась.

– И что нам делать?

– Для начала – быть готовыми. – Он посмотрел прямо на неё. – И тебе, Тея, придётся вспомнить, кто ты.

– Я больше не ведьма, – тихо сказала она. – Моя сила ушла вместе с тем днём.

– Ошибаешься, – Хенк шагнул ближе, его голос стал мягче. – Сила не уходит. Она просто ждёт, когда ты поверишь в неё снова.

На секунду между ними пробежала искра. Та самая, старая, которую они оба боялись назвать. Тея почувствовала, как сердце бьётся чаще, а пальцы дрожат. Хенк тоже отвёл взгляд, будто сам испугался собственной близости.

Ночью Джон стоял у окна, глядя на луну.

Он чувствовал, как стая беспокоится – внутри всё гудело, как натянутая струна. Волк внутри шептал, требовал действия. Но где-то глубоко Джон понимал – дело не в опасности. Дело в переменах.

С возвращением Хенка что-то изменилось. И не только в ордене.

Дверь тихо приоткрылась. На пороге стояла Рейван.

– Ты опять не спишь, – сказала она, скрестив руки.

– Волки редко спят спокойно, – усмехнулся он.

Она подошла ближе, заглядывая ему в глаза.

– Ты не доверяешь ему.

– Не доверяю никому, кто возвращается из прошлого, – признался Джон. – Но, может быть, зря.

Рейван коснулась его плеча. Её пальцы – тёплые, живые.

– Мы слишком долго жили страхом. Может, пора довериться хоть кому-то.

Он посмотрел на неё. Когда-то они спорили, сражались, ненавидели. Но со временем между ними выросло нечто иное. Уважение. Привязанность. И сейчас, в мягком свете луны, Джон вдруг понял, что больше не хочет отталкивать это чувство.

Он шагнул ближе – и Рейван не отстранилась.

Утром Хенк стоял у старого колодца за домом ордена. Солнце касалось его лица, отражаясь в воде. Он думал о Тее.

Её глаза не изменились – всё те же, тёплые, но усталые. Сколько боли она пережила, оставаясь сильной. Он не имел права тогда признаться ей в том, что чувствует. Долг хранителя не позволял. Но теперь, когда мир снова балансировал на грани, сердце отказывалось молчать.

– Хенк, – позади раздался её голос.

Он обернулся.

Тея стояла в нескольких шагах, с волосами, чуть растрёпанными утренним ветром. В руках она держала книгу.

– Ты сказал, сила вернётся, если я поверю.

– И ты решила попробовать?

– Я решила вспомнить, – тихо ответила она. – Себя. И то, кем была, прежде чем стала просто хранительницей.

Она раскрыла ладонь. Маленькое серебряное пламя вспыхнуло, трепетное, но живое.

Хенк не смог скрыть улыбку.

– Вот и она.

Мир вокруг будто вздохнул. Воздух зазвенел, и где-то вдалеке волки подняли головы, почуяв перемену. Серебряное Пламя вновь загорелось – и с ним вернулась надежда.

Но вместе с надеждой… пробудилось и то, что спало в тени.

На самом краю города, где старая шахта Ридж-Холлоу заросла травой и забвением, ветер донёс тихий шёпот.

Имя, забытое, но не стертое временем.

Лиран.

Хенк почувствовал это первым. Острая волна холода пронзила грудь. Он резко обернулся – взгляд стал твёрдым, как сталь.

– Началось, – сказал он. – Всё только начинается.

А Тея, стоя рядом, не заметила, как его рука слегка дрожит, когда он коснулся её пальцев – будто боялся потерять то, что только что обрёл.

Глава 3. Шёпот Тёмной Луны

Ветер налетал порывами, загоняя сухие листья в переулки. Ночь над Форстр-Ривером становилась всё тяжелее, будто город снова начинал дышать страхом.

Старый колокол на церкви отбил полночь, и в этот момент Хенк поднял голову – воздух стал другим.

Холодным. Застывшим.

Мир на секунду задержал дыхание.

Он стоял на холме за домом ордена и смотрел туда, где на юго-западе раскинулись запретные земли – мёртвая, выжженная пустошь, где не росло ничего, кроме мха и одного-единственного дерева.

Дуба, которому, по словам старейшин, было более трёхсот лет.

Хенк знал: если земля не принимает жизнь, значит, она что-то скрывает.

Наутро в доме ордена собрались все.

Джон, Тея, Хенк, Рейван и Лиан.

Старый каменный стол, покрытый резными символами света и крови, стал местом нового совета.

– Что ты почувствовал, Хенк? – спросила Тея, наливая чай в глиняные чаши. Её руки дрожали, хоть она старалась скрыть это.

– Не почувствовал… а узнал, – ответил он тихо. – Это зов старой магии. Очень древней, зловещей.

Джон нахмурился.

– Ты думаешь, это связано с шахтой?

– Нет. Глубже. Старше. – Хенк посмотрел в окно, туда, где начинались запретные земли. – Там, где стоит дуб, когда-то был ковен. Ковен, о котором лучше не говорить вслух.

Тея напряглась.

– «Тёмная Луна»…

Лиан оторвался от чаши и поднял бровь.

– Так всё это правда? Я думал, детская страшилка.

Хенк покачал головой.

– «Тёмная Луна» – не легенда. Они существовали. Ведьмы, отвергнувшие свет и заключившие договор с Тенью. Их вела Грейс Дрейвен – та, кто считала себя избранницей самой Тьмы. Говорили, она могла вызывать бурю одним взглядом и заставлять кровь кипеть в венах врагов.

Тея слушала, затаив дыхание.

Хенк продолжал:

– Когда Совет ведьм узнал об их обрядах, было уже поздно. Они питались силой других, забирали души мёртвых, смешивали кровь с собственной магией. Никто не мог их уничтожить. Тогда ведьмы Светлого Круга – предки твоего ковена, Тея, – пошли на отчаянный шаг. Они сотворили заклятье заточения.

Он перевёл дыхание.

– В ту ночь не было луны. Только чернота. И чтобы сдержать их, Светлые ведьмы заключили «Тёмную Луну» в землю живьём. Их тела не умерли – просто перестали дышать. А души остались там, под дубом. С тех пор ни одна трава там не выросла.

Молчание длилось долго.

Только потрескивание дров нарушало тишину.

– Почему сейчас? – тихо спросила Тея. – Почему после стольких лет они пробуждаются?

– Кто-то нарушил покой, – ответил Хенк. – Или… кто-то позвал их.

Вечером Хенк и Тея пошли к границе запретных земель.

Сумерки опустились быстро, воздух стал вязким, будто в нём растворилось чужое дыхание.

Тея натянула плащ, но холод пробирал до костей.

– Здесь всё мертво, – прошептала она. – Смотри… даже птицы не поют.

– Они чувствуют то, чего не видим мы, – ответил Хенк.

Под ногами лежал серый мох, а дальше – старая тропа, утоптанная временем. На её конце стоял дуб – громадный, перекрученный, с почерневшей корой.

Его ветви тянулись к небу, словно чьи-то костлявые руки.

– Здесь это началось, – произнёс Хенк. – И, возможно, здесь всё закончится.

Он подошёл ближе. Ветер усилился, и откуда-то снизу донёсся тихий шёпот. Словно сотни голосов говорили одновременно.

Тея остановилась, вцепившись в его руку.

– Ты это слышишь?..

– Слышу. И это – не ветер.

Земля под их ногами задрожала, будто кто-то глубоко под корнями перевернулся во сне. Тея резко отступила, но Хенк остался. Он положил ладонь на ствол дуба – и из-под коры вырвался еле заметный, черноватый дым.