Легенда о Хранителях. Смерть

Диана Адамова

Легенда о Хранителях. Смерть

Пробудивший свет явит и тьму.

И начнётся новое противоборство.

Пролог

Что происходит в душе, когда злишься, обижаешься и тем более мстишь? Сразу не замечаешь, как груз становится непомерным. Поступки, совершаемые под действием этих сил, превращаются в привычки, привычки – в пороки, которые становятся сутью характера и начинают дурно пахнуть.

Тощая фигура девушки в сером плаще медленно брела по ночным улочкам, где фонари бросали бледные тени. Лица не было видно, его скрывали волосы. Девушка сворачивала с освещённой дороги, уходя дальше от домов, от города, к лесу, где начиналось кладбище. Каждый день она шла по одному и тому же маршруту, от Сарской гимназии к городскому кладбищу. И ждала.

Сырая кладбищенская земля пачкала обувь, но ей было всё равно.

Девушка приходила сюда и бродила среди могил и каменных надгробий, покрытых лишайником, оставаясь незамеченной. Она медленно вынашивала свой план мести, поджидая своего обидчика. Свою обидчицу.

И она знала, что Хранитель не защитит ту, не сможет помешать ей. Потому что они не вмешиваются в конфликты между богами.

Зато он увидит смерть.

Глава 1

Артём

Когда я проснулся от уже привычных кошмаров и посмотрел в окно, ещё ничего не было видно. Луна пряталась где-то за облаками. Мне с трудом удалось различить очертания леса за кладбищем.

А сейчас могилы и дорожки тонким одеялом покрывал снег.

Я и раньше не любил зиму, но… теперь и подавно.

Снег пошёл ночью. Сыпал крупные хлопья в темноте.

Мне не давал уснуть странный голос, который я слышал наяву, и я отправился на поиски. Это был не навий.

Когда я нашёл его, придя на зов, встретился лицом к лицу со стригоем. Стригои не обычные упыри: они обладают физической силой, в несколько раз превышающей человеческую. Они озлоблены, им нечего терять, и они отчаянно бросаются в бой.

Но теперь он лежал в морге.

Был уже полдень, посетителей на кладбище не было. В старую часть и без того мало кто приходил, а в такую непогоду никто не решился явиться. Только мои следы оставались на нетронутом снегу.

Весна никак не хотела приходить, будто всё тепло ушло из этого мира вместе с Дашей. Даже в конце апреля неожиданно вновь выпал снег, и почти распустившиеся деревья вновь покрылись белым искрящимся пухом.

Я шёл между оградок могил и прислушивался. Как и каждый день до этого в течение уже пары месяцев.

Голоса продолжали разговаривать со мной в голове, неупокоенные высказывали мне свои просьбы, молили о том, чтобы я помог им перейти границу. Отправил в иной мир. В Нижний.

Перелетая по старым надгробиям, за мной следовал ворон. Он оглядывался, крутил головой и перепрыгивал с холодного камня на ограду с облупившейся краской, с неё – на крест или снова на надгробие.

Когда я ушёл из дома, взяв с собой только самое необходимое, я не знал, куда пойти. Ворон помог мне найти приют. Новое место, ставшее моим обиталищем, – кладбище.

Птица будто знала, что со мной происходит. Знала, что меня зовут неупокоенные души. И знала, куда мне идти.

Воздействовать на старого смотрителя и убедить его впустить меня, отдать пустующую комнату, о которой нашептал ворон, не составило труда. Да и старик уже был староват и глуховат и был только рад, когда я предложил ему свою помощь с покойниками.

Я шел по старой части кладбища, останавливался и прислушивался, пытаясь различить звуки, которые могли исходить от могил.

Небо по-прежнему было затянуто пасмурной дымкой, но на горизонте светлело.

Значит, завтра будет хорошая погода. Уже сейчас снег неторопливо таял. По надгробиям и крестам стекали скупые капли, прокладывали дорожки по портретам, и казалось, что это сами умершие плачут.

Тонкой струйкой я сыпал чёрные семена мака на белый снег, оставляя за собой дорожку.

Калитка в низкой ограде тихо скрипнула, когда я открыл её и зашёл внутрь. Обогнул могилу.

На могильной плите от времени уже появились выщербины, и в них обильно пророс мох. Я провёл пальцем. Охранительная руна была повреждена. Намеренно или нет, неважно. Это было давно.

Чтобы никто не мог поднять этого мертвеца, нашедшего здесь свой вечный покой сто сорок лет назад, я достал из кармана нож с обсидиановым лезвием и баночку. Капнул на нож ярко-красную свиную кровь, смешанную с пеплом полыни, и она зашипела на поверхности.

Я вывел лезвием новую руну: круг с обратными дугами внутри с четырёх сторон. Знак на мгновение вспыхнул тёмно-багровым, и я зашептал заговор.

– Прими эту жертву, оставайся в своём доме и не возвращайся, кто бы тебя ни звал, – проговорил я, напитывая кровь и свои слова силой.

Силой Сведущего.

Теперь это была не просто царапина на камне, а печать, выжженная в самой толще камня. Такая не сотрётся и не повредится.

– Кар-р! – Ворон переступал по низкой ограде, цепляясь за неё серыми лапами с острыми когтями. – Кар-р!

Я посмотрел на лес в сотне метров от нас. Темный, густой.

Старый смотритель рассказывал, что дальше кладбище не стали продолжать: вековые корни мешали копать могилы, и оно пошло в другую сторону. Хотя некоторых похоронили уже за чертой леса. Там встречалось немало могил.

Дорога, ведущая от входа, разделила старую и новые части. И хоть прошло уже больше полувека, старая половина была несравнимо больше. Тогда это было единственное кладбище на многие километры вокруг.

Это было не просто старое городское кладбище, оно было полно тёмной силы. Эту землю питали нечистой силой покойники, захороненные здесь, ещё когда вместо города стояло поселение.

– Кар-р! – снова позвал меня ворон.

Он поторапливал. Нам нужно было пройтись и проверить остальные могилы и обязательно заглянуть на одну в новой части кладбища, где только позавчера похоронили покойника.

Первые сорок дней самые опасные, такие могилы нужно проверять каждый день. Приносить жертву, задабривать душу, которая ещё не перешла в Нижний мир и находится в междумирье.

Пока Морана не перерезала нить, связывающую душу и тело, и не забрала её себе, душа бродит вместе с другими такими же душами в Среднем мире, по ту сторону. Рядом со своим телом. Рядом с близкими. Прощается с ними.

Пока душа не ушла совсем, она опасна, может забрать с собой родственников. Она не просто обжигает холодом, но и сводит с ума. Поэтому её нельзя подпускать к живым. Поэтому так много придумано оберегов, защитных амулетов – чтобы душа не прикасалась к человеку.

Чтобы она не ходила к ним и не могла увести с собой, нужны жертвы. Нужно питать душу.

Я вдохнул прохладный воздух и направился вслед за вороном. Он уже перелетел вперёд и сидел на одном из надгробий, ближе к дорожке, разделявшей кладбище на части.

Ворон не стал меня дожидаться. Он испарился в воздухе, оставив на своём месте чёрную дымку, которая медленно рассеивалась.

Когда я стал Хранителем, мои птенцы, которых я выкармливал и приручал, как только они вылуплялись, тоже получили новую силу. Не все, потому что некоторые прибились ко мне позже – их привели ко мне мои первые подросшие птенцы. Но те, которые выросли на моих руках, теперь могли перемещаться, растворяясь чёрной дымкой в одном месте и появляясь в этот же момент в другом.

– Кар-р! – донёсся крик ворона издалека, и я ускорился.

Здесь, в новой части кладбища, было больше следов, но все они вели только к свежим могилам. Родственники почитали своим визитом умерших, приносили им дары. От меня требовалось не так уж и много, обычно большую часть «работы» брали на себя близкие, приходя. Моей задачей оставалось только следить и помогать при необходимости.

А вот если родственники не приходили, то душа покойника сердилась, обижалась и могла сделать нехорошее.

Возле одной из таких могил я и стоял сейчас. Ворон сидел на деревянном временном кресте и смотрел в сторону.

Я проследил направление его взгляда, но ничего не увидел, в отличие от птицы. Зато почувствовал, как оттуда исходит холод. На кладбищах всегда немного прохладно.

Голос недавно умершего заговорил со мной, и он был злой.

Вздохнув, я протянул на раскрытой ладони несколько конфет туда, где отчётливо ощущал навье присутствие.

– Выбирай, какие ты любишь? Завтра ещё принесу, – сказал я, а сам в кармане отщёлкнул колпачок и сжал пузырёк со свиной кровью. На всякий случай.

Не знаю почему, но все души усопших любят сладкое и спиртное. Оно их согревает. Многие этим удовлетворяются. Но вот злые, рассерженные…

Голос пугающе зашипел в голове. Навий находился очень близко. Прямо передо мной. Ворон пригнулся и распахнул крылья, приготовившись к броску, но не успел.

В следующее мгновение навий бросился на меня, и я почувствовал пробирающий до костей холод! На миг прикрыл глаза, пропуская его через себя.

Сердце забилось не сразу.

– Кар-р! – закричал ворон и метнулся к душе, растворяясь в воздухе.

Я резко обернулся и плеснул из баночки кровь в ещё неупокоенную душу.

Красная вязкая жидкость попала в неё: на секунду будто врезалась в невидимое препятствие и испарилась в воздухе, перейдя в междумирье к душе.

Я закрыл глаза, а когда открыл их, мне явилась тёмная сторона Среднего мира, в которой обитали навьи. Междумирье. Сюда же летали и мои вороны.

Когда я обращался к внутреннему взору, мои глаза менялись, зрачок становился совсем белым. Как у богини смерти, когда она заглядывала из Нижнего мира в наш.

Ворон сидел на ветке молодой берёзы, проросшей между могил. Снег сыпался из-под его когтей. Навий, шипя проклятья, остервенело тёр глаза, пытаясь избавиться от чужой крови. А я держался за крест и тяжело дышал.

На какое-то время душа будет ослеплена. Кровь делала их незрячими.

– Не я виноват, что к тебе никто не ходит, – сказал я, приводя дыхание в норму.

Чего-то подобного я и ожидал, поэтому и крови сегодня купил больше, чем обычно. Продавец на рынке уже знал меня: я приходил к нему каждую неделю.

Когда душа злится, она пьёт чужое дыхание, чтобы забрать его к себе в междумирье. И, к сожалению, иногда это удаётся. Тогда несчастный умирает. Я же отделывался плохим сном, чувствуя себя истощённым.

Я закрыл пузырёк. Душа не видела ничего и металась вокруг своей могилы, дико крича, как будто кровь разъедала ей глаза. Меня обдало холодом.

– Ты не сможешь никого забрать с собой, – сказал я душе, что уже обиженно притаилась в углу. Положил конфеты на могилу. – Я Хранитель и не допущу этого.

Говорить с покойниками – проклятый дар.

Я развернулся и побрёл между могил к домику старого смотрителя у главных ворот кладбища.

Все началось с других, тех, которых не упокоили, – заложных покойников. Жуткие навьи голоса из мрака потустороннего мира прорывались ко мне. Они то кричали и стенали, звали и просили о помощи, то затихали.

И самое страшное, что они слышали мой голос, мои ответы им. И искали меня.

Я окинул взглядом кладбище – навье пристанище. То тут, то там бродили души, которым в скором времени предстояло покинуть этот мир, чтобы переродиться. Сюда приходили и те, чьи голоса ещё недавно я только слышал. Они не могли найти покой, а прознав обо мне – как будто кто-то слушок пустил в междумирье о Хранителе, который поможет им, – шли ко мне на кладбище.

Их холод был другой: острый, колючий, он обжигал руки.

Как тогда…

Я помнил это ощущение, когда души не хотели уходить, не хотели испытывать мучения и боль расплаты в одиночестве и пытались забрать меня с собой, злясь на всех ещё не ушедших, или искали в моём теле вместилище, чтобы спрятаться от уготованной им участи очищения и перерождения.

Как тогда… в Нижнем мире.

Картинка перед глазами снова была яркой.

Но я чувствовал их присутствие. Я шёл по узким тропинкам между могил и, хоть не видел их больше, знал, что они стоят рядом, за надгробиями и крестами, следуют за мной и просят о помощи.

Они преследовали меня!

Не все неупокоенные приходили. Кому-то нравилось оставаться в этом мире, и я слышал их дикий смех. Они насмехались.

Моя комната находилась в домике смотрителя. Рядом была постройка, куда привозили покойников из городского морга перед захоронением.

За ворота выехала машина, светя красными огнями. Ссутулившийся старик в рубахе с закатанными рукавами, старом костюмном жилете не по размеру, полы которого низко свисали, в брюках с потёртыми коленями и в сапогах, которые явно были ему велики, закрывал ворота.

– Никто уж не придёт, – сказал он, а я кивнул.

– Иди, я сделаю, – бросил я смотрителю и ступил во влажную от талого снега колею.

– Как знаешь, – махнул он рукой.

Привезли кого-то ещё. Я вздохнул, обстучал ботинки от налипшей грязи о деревянные ступени. С них уже давно сошла вся краска и стёрся верхний слой. Наверное, это строение поставили, ещё когда здесь только появилось это кладбище, и оно знало каждого покойника, захороненного здесь.

Обходить и проверять могилы теперь стало моим ежедневным ритуалом.

Но не только это.

Когда я вошёл, петли обитой дерматиновым полотном двери скрипнули. Я задвинул щеколду, снял куртку и толстовку и повесил на крючок. В тамбур из морга пробивался неприятный трупный запах. Прежде чем приступить ко второй части своих новых обязанностей, я втянул побольше воздуха и зашёл внутрь.

Я помыл руки и надел медицинские перчатки. Открыл одну из двух дверей «холодильника», и вытянул металлический стол с покойником.

Страх перед живыми мертвецами существовал у предков всех народов с давних времён.

И моей задачей, как Хранителя, было не допустить их появления.

Каждый Хранитель, становясь таковым, получал особые способности и функции, которые должен был выполнять. Хань Ши занималась знахарством, а мне было уготовано договариваться с духами и дарить покой мертвецам.

Первое время я ещё сомневался, точно ли стал Хранителем. Но сила в моей крови и руках росла, нужные слова приходили сами. И тогда мне пришлось глубоко погрузиться в новые знания о покойниках.

Вокруг стояла долгожданная и такая мной любимая тишина. Я всегда был затворником. И теперь мечта сбылась, никто не мешал мне сосредоточиться.

Тишина, кладбище и одиночество.

А в голове раздражающее многоголосье. Оно нарастало и мешало сосредоточиться.

Я ещё не научился выключать или заглушать голоса, никак не мог влиять на это. Пока нет. Но обязательно разберусь, иначе они сведут меня с ума.

Глава 2

Если тело правильно похоронить, соблюдая священные обряды, то усопшие не будут доставлять хлопот. Теперь предотвращение этих хлопот было моей обязанностью.

Я откинул ткань с трупа и приподнял его голову. Осмотрел затылок, у самого края роста волос. Сведущий. Древний символ солнца под действием магии слабо светился голубым.

Если знать места, то в потаённых магазинчиках, остающихся всегда в тени, мимо которых проходишь, даже не замечая, можно найти множество полезных ингредиентов. Я достал из шкафа пакетики и баночки с нужными. Залил кипятком листья шалфея, растворил в молоке мирру с ладаном, перемешанные с землей. Поджёг веточку можжевельника. Использовать асафетиду себе дороже. Даже её слабый аромат может вызвать рвоту.

Перед захоронением мне нужно было забрать силу Сведущего у покойника. Очистить его тело от лишнего. От того, что текло в его крови.

Если верно соблюдать ритуал, то травы, смолы и масла сделают это. Иначе земля не примет тело и исторгнет.

В комнате раздавались звуки моих шагов и звон инструмента. В отвар шалфея я бросил несколько раздавленных зубчиков чеснока. А в молоко с травами обмакнул ветошь и принялся омывать руки умершего.

Льняной работать было удобнее, она хорошо впитывала. Лучше, чем натуральное мочало, сделанное из лыка. Такими пользовались первые Сведущие.

На табуретке коротко пиликнул телефон. Я скосил взгляд, чтобы прочитать имя отправителя, пока экран не успел заблокироваться снова.

Мама.

Отвернувшись, я перешёл к стопам покойника и продолжил омовение.

Когда закончил, отставил плошку и склонился над головой покойника. Разжал ему челюсти и открыл рот. Придерживая его челюсть, я влил в него отвар шалфея с чесноком, чтобы он не смог говорить, если вдруг кто-то решит его поднять.

Глаза умершего также требовали омовения. Мирра с ладаном не позволят открыть ему веки.

Кровь делает духа слепцом, а масло мешает живому мертвецу видеть.

Я прислушался к голосам в голове, пытаясь вычленить из множества голос того, над кем я проводил обряд. Он был глухой и шёл будто издалека.

Душа уже была по ту сторону, в междумирье. Но связь с телом ещё не разорвала, не желая расставаться с ним. Голос слышался всё отчетливее, и вдруг рядом стало очень холодно.

Заканчивая ритуал, чтобы сила Сведущего ушла, я закрыл покойнику глаза и рот и провёл по его губам ладаном, запечатывая обратный путь магии и духу.

– Вход закрыт, обратно ты не вернёшься, – произнёс я, делая заговор от возвращения души в тело, и услышал недовольный крик в голове.

Убрал со стола миски и накрыл тело тканью.

Повернулся и выкатил второй труп. Откинул простынь.

– Ну, здравствуй… Много же хлопот ты мне доставил сегодня ночью, – сказал я и повернулся за новой порцией масел и трав.

Сражаться со стригоем было нелегко, не то что с обычным упырём. Вымотал он меня славно.

Труп был не свежий и источал неприятный запах. И хоть тело помыли, оно было неухоженным и старым. Человек, который стал стригоем, умер давно и не своей смертью, и нашли его не сразу.

Я поморщился от невнятной брани в голове. Душа покойника ругалась, что вернётся и отомстит тем, кто сделал это с ней. Я перевёл взгляд на ножевое ранение.

Как бы я ни хотел быть лишь Хранителем, любопытство и мои новые способности заставляли меня не только осваивать ритуалы по упокоению, но и изучать всё про покойников в целом. В том числе находить такие полуразложившиеся тела, чтобы после предать их земле.

Но после того, как я потерял Дашу, любимую, которая ни разу во мне не засомневалась, была чиста и искренна со мной, – для меня многие вещи перестали иметь какой-либо смысл. Я глубоко запрятал свои чувства без надежды на то, что мы встретимся снова, и полностью посвятил себя тому занятию, к которому стремился с детства, – быть Хранителем.

– Проклятье, – выругался я, расплескав кипяток для нового отвара шалфея.

Отставил чайник, приводя дыхание в норму, и опёрся ладонями о стол.

Так случалось каждый раз, когда я вспоминал о Даше – как она вышла из моего дома и улетела…

Пальцы подрагивали, я сжал их в кулак и сделал медленный вдох, уговаривая себя больше не думать о ней. На короткое время мне это удавалось, но не навсегда. Я не забуду её.

Я снова приготовил отвар из шалфея и чеснока, так же растворил в молоке землю и добавил мирру с ладаном. Начал омывать руки покойника.

Но жидкость стекала с пальцев, словно они были маслеными.

Я попробовал ещё раз и ещё. Но нет.

В приготовленной смеси серые разводы расплывались ровными круглыми пятнами на поверхности, – заговор при приготовлении я произнёс верно. Я замер и покачал головой. Эта смесь не подходила.

Противный голос мычал в голове.

Я открыл покойнику рот и проверил, что камень, на котором ещё утром я начертил невидимую руну, подобную той, что оставлял на могильном камне, всё ещё на месте. Проверил знак Сведущего на затылке. Ничего необычного не привлекло моё внимание.

Я пролистал свои заметки в записной книге, которую не так давно завёл…

Этот был стригоем, а не обычным упырём. Ещё при жизни он был одержим нечистой силой.

– Я найду способ отправить тебя в преисподнюю! – прорычал я, поморщившись оттого, что дух усопшего даже не слушал меня и не стихал ни на секунду.

Я накинул на покойника ткань и захлопнул холодильник. Снял перчатки, вымыл руки и размял затёкшую шею. Сообщение от мамы меня не интересовало, я смахнул уведомление, чтобы не мозолило глаза. Сунул телефон в карман, с тумбочки захватил записную книжку и вышел.

На часах была уже половина шестого. Я покачал головой, мысленно прося прощения у Ветра, что не успею к нему сегодня. Я уверен, что это расстроит не только меня.

Я призвал Сумрак, и передо мной появилось искрящееся серое облако. Я шагнул в него и уже в следующий момент оказался в Воркуте. Выбрался из гардероба, куда переместился, и поднялся по узкой лестнице на второй этаж.

Завидев меня в грязной, с пятнами земли и крови футболке, которую я даже не удосужился переодеть, от меня шарахались и отворачивались. Хорошо, хоть перчатки снял.

На столе девушки-библиотекаря горела лампа, освещая своим скудным светом только её тонкий силуэт. Все остальные очертания таяли и терялись в темноте, как и её лицо. Вечерние сумерки за узкой створкой окна, единственной в зале, почти не давали света.

Но я без света знал, сколько здесь проходов, стеллажей и где находятся интересующие меня разделы с описаниями всевозможных ритуалов упокоения и медицинские справочники, составленные Сведущими.

– Вам как обычно? – подала голос девушка-библиотекарь. Она не сводила с меня взгляда, в котором читалась надежда, и застенчиво улыбалась.

– Как обычно, – кивнул я. – Можете не вставать.

– Вы знаете, куда идти, – голос девушки потух.

Я поджал губы. Знал, что нравлюсь ей. Когда я приходил, она всегда вилась поблизости, пыталась заговорить.

Будь я на её месте, возможно, тоже искал бы любую возможность поговорить. Но я был на своём. И любил тишину.

Девушка этого не знала.

Она напоминала мне Дашу. Я шёл и ругал себя за то, что веду себя с ней так же, как раньше с Дашей: не обращал внимания, избегал.

Но моё сердце будет занято навеки.

Я нажал на выключатель, и фонари между стеллажами защелкали и зашипели. Пыль летала в неярком жёлтом свете. Я двинулся по проходу к дальнему ряду.

Множество стеллажей тянулись до самого потолка, и все они были заполнены старыми книгами, архивными данными, заметками и подборками газет и журналов. Запах в зале стоял соответствующий: сухой и пыльный.

Трактаты средневековых медиков о живых мертвецах, их наблюдения и описания способов захоронения – всё это я прочитал в первую очередь. Иногда возвращался к этим сведениям.

После, собрав самую очевидную и доступную обычным Сведущим информацию, я обратился к былинам и эпосу, рассказам очевидцев, подобным тем, которые находили мы с Дашей.

В них было меньше явного, и приходилось читать между строк, требовалась кропотливая работа, чтобы сопоставить информацию.

В архивном хранилище я нашёл дневник Сведущего. Прочитав о его силе, встречах с существами иных миров, я понял, что держу в руках дневник не просто Сведущего, а Хранителя.

Но меня интересовала смерть. Всё, что связано с ней и мертвецами.

Я подошёл к нужному шкафу и посмотрел на книги снизу вверх: я освоил лишь малую часть. Множества книг я ещё даже не успел коснуться.

Жажда знаний звала. Я бросил на стол свою записную книжку, перенёс лестницу и поднялся. Выбрал несколько подходящих, на мой взгляд, книг, по большей части новых, и ещё парочку уже прочитанных захватил. У меня даже появились авторы-любимчики, чьему мнению я доверял больше.

Я взял книги об обрядах захоронения и уже знакомый трактат о живых мертвецах Полевича.

Время тянулось медленно. Я пролистывал страницы, искал нужные фразы, сопоставлял, строчки рябили перед глазами. Нужно было не просто прочитать, а найти в этом всём взаимосвязь и провести затем правильный ритуал очищения, чтобы не дать нечисти восстать.

Мало кто из Сведущих занимался подобным. Мало кто слышал голоса, молящие об упокоении. И ещё меньше – кто вообще заботился о силе Сведущих после их смерти. Поэтому полезные знания приходилось собирать по крупицам. Благо я отличался быстротой чтения и был вундеркиндом.

Иногда голоса навьев помогали. Когда я делал заметку и порой проговаривал то, о чём пишу, некоторые голоса духов отзывались и реагировали, шептали мне истории из своей жизни о случаях обращения к знахаркам и колдуньям. По их рассказам я легко понимал, к Сведущей они обращались или к шарлатанке.

Полевич был известным лекарем, а также специалистом по живым покойникам. Я часто к нему обращался.

«Нечистым нужно вынуть сердце. После этого демон, поселившийся в теле и овладевший им, не сможет вернуться в него…» – прочитал я и сделал заметку. Пригодится.

Девушка вышла из темноты. Я узнал её по дыханию и тихому неуверенному шагу.

– Вы часто сюда приходите, – негромко сказала она, медленно проговаривая каждое слово. – Ещё не всё перечитали?