Мёртвые идут за нами. Сборник страшных историй

Через неделю наступила тишина. Дом будто выдохнул, а вместе с ним и мы.

Жизнь пошла своим чередом, но глубоко внутри оставался след – едва ощутимый страх. Каждый раз, проходя мимо цветника, мы невольно ускоряли шаг, ведь память о бабе Рае и её вещах, некогда зарытых под окном, ещё долго давала о себе знать.

Сейчас в этом доме всё спокойно. Бывшим хозяевам дома мама тоже всё рассказала, дочка это бабы Раи плакала, что мать не могла найти покоя. Всё это время она ей снилась, будто ей плохо. Но Людмилла, её дочь, не придавала этому значения. Теперь каждый вечер молится за упокой души её матери.

Дом на улице 1 мая

Городская легенда

Анна была молодой, красивой и любящей девушкой. В тот вечер, как и всегда, она ждала мужа с работы. На столе уже стояли блюда, которые она готовила весь день: ароматный плов, горячие лепёшки, различная выпечка, и свежие фрукты, которые она красиво разложила в корзине. Она хотела порадовать его, надеялась, что хоть сегодня он вернётся в хорошем настроении.

Но дверь скрипнула, и он вошёл в дом мрачный, с тяжёлым взглядом. Как всегда, подозрение скользнуло в его глазах. Он почти не поздоровался, снял пиджак и молча оглядел комнату.

– Ты где была днём? – резко спросил он, не притронувшись к еде.

– Дома, – растерялась она. – Я готовила, ждала тебя…

– Врёшь, – перебил он. – Я знаю, что ты меня обманываешь.

Она попыталась улыбнуться, подошла ближе, обняла его за плечи. Но он отстранился, словно её прикосновение обожгло его. Ревность медленно пожирала его изнутри, и ни одна её ласка, ни одно слово не могли развеять его мрачные мысли.

Он сидел за столом, уставившись в тарелку, и с каждым мгновением его злость росла. Жена пыталась заговорить с ним, рассказать о пустяках, но каждое её слово будто обжигало его уши.

– Думаешь, я ничего не замечаю? – прошипел он, сжимая вилку так, что ногти впивались в ладони.

– Что ты такое говоришь?.. – её голос дрогнул, а руки сжали подол платья.

– Твои взгляды, твои улыбки… Ты ждёшь кого-то другого!

– Я только тебя жду, каждый день! – вскрикнула она, но он лишь зло усмехнулся. Она отшатнулась, потрясённая абсурдом его слов.

В его глазах уже не было разума – только безумие и мрак. Он поднялся из-за стола, шагнул к ней, тяжело дыша. Жена инстинктивно попятилась назад, прижимаясь к стене.

– Пожалуйста… успокойся, – прошептала она, но сердце уже билось в горле.

Он приблизился вплотную, наклонился и зарычал:

– Ты моя. Только моя. И никуда ты от меня не уйдёшь.

Зазвонил телефон. Муж резко обернулся, схватил трубку и, буркнув пару фраз, вернулся к еде. Но настроение его не улучшилось – мрачный, тяжёлый взгляд всё так же не отпускал Анну. Она молча убрала со стола, сложила посуду, и, не решаясь что-либо сказать, отправилась готовиться ко сну. Её муж был знаменитым художником в городе, творческий человек, с переменчивым настроением.

В спальне было прохладно, от окна тянуло ночной сыростью. Анна только улеглась, как дверь с тихим скрипом открылась. На пороге стоял её муж – в руках он держал топор. Его лицо было искажено подозрением и злостью.

– Сегодня, – глухо начал он, – приезжала чёрная «БМВ». Остановилась у нашего дома. Это за тобой? За тобой, да? Это твой любовник?

Он сделал шаг вперёд, топор в его руке блеснул в тусклом свете лампы. Сердце Анны сжалось, дыхание перехватило, она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле.

Анна попыталась подняться с кровати, но ноги будто приросли к полу. Внутри всё кричало: беги!, но тело не слушалось. Муж сделал ещё шаг, теперь он стоял почти вплотную. Его глаза блестели диким огнём.

– Я ведь всё вижу, – прохрипел он. – Думаешь, сможешь меня обмануть? Чужие машины… чужие взгляды…

Топор медленно поднялся, словно он смаковал этот момент. Анна судорожно выдохнула и попыталась заговорить:

– Нет, милый… это ошибка, я не знаю… – голос дрожал, каждое слово звучало как мольба.

Он наклонился ближе, дыхание его обжигало лицо:

– Лжёшь…

И в этот миг Анна сорвалась с места. Вся сила страха прорвала оцепенение. Она бросилась к двери, но успела сделать лишь пару шагов, когда сзади раздался сухой, свистящий звук. В воздухе что-то рассекло тишину.

Мир взорвался болью и тьмой.

Когда первый удар топора расколол тишину, дом содрогнулся. На стенах висели картины – работы мужа, странные, мрачные портреты и пейзажи. И вдруг на их поверхности начали проступать багровые пятна. Казалось, будто сами полотна «плачут кровью». Капли стекали по лицам изображённых фигур, искажая их, превращая в чудовищ.

Чем яростнее он взмахивал топором, тем сильнее темнели и оживали его картины. На них будто оживали образы – женщины, искажённые криком, чьи глаза следили за ним.

В комнате стоял гул, словно сам дом стонал от ужаса. Каждое его движение становилось всё более звериным, бессмысленным – это был уже не человек, а одержимое создание.

И когда наконец наступила тишина, вся спальня словно погрузилась в мёртвую темноту. Только картины продолжали «дышать» багровым сиянием, словно впитали в себя всё, что произошло этой ночью.

Когда звериная ярость улеглась, наступила глухая тишина. Муж тяжело дышал, опершись о топор. В комнате пахло железом и сыростью, как в подвале. Его глаза постепенно прояснялись – и до него дошло, что он сделал.

Судорожно шатаясь, он вышел на улицу. Ночная прохлада обожгла кожу, в небе висела безжалостная луна. Муж схватил лопату и, словно во сне, стал копать землю в разных уголках огорода. Лопата глухо вонзалась в сырую почву, раз за разом, пока земля не превращалась в тёмную кашу.

Он закапывал… и закапывал. Закапывал по кусочку от своей жены. Каждую яму торопливо разравнивал, будто боялся, что даже сама земля станет свидетельницей его преступления.

Ветер налетал порывами, и мужчине чудилось, что из глубины донёсся тихий женский плач. Но он лишь сильнее вонзал лопату в землю, закрывая уши и прикусывая губы до крови.

Дом застыл в мёртвой тишине.

С того дня муж словно окончательно перестал быть человеком. Соседи рассказывали, что он бродил по огороду ночами, бормоча себе под нос. Иногда вставал посреди улицы, размахивал руками, словно всё ещё держал топор. Его глаза были пустыми, в них больше не было ни капли разума.

Когда его упекли в психиатрическую больницу, поскольку по экспертизе посадить в тюрьму не было возможности уже, врачи лишь качали головами. Он не узнавал никого, не отвечал на вопросы. Лишь одно повторял снова и снова, глухо, шёпотом, будто заевшая пластинка:

– Ты мне изменяешь… ты мне изменяешь…

И даже в палате, среди белых стен, ему чудилось, что за ним наблюдают. Иногда он резко оборачивался, бросался к углу и начинал спорить с невидимой женщиной, обвиняя её в предательстве.

Так и повелось: дом на улице 1 Мая за двадцать лет так никто и не купил. Все были в курсе его печальной истории. Его окна заросли паутиной, крыша покосилась, но внутрь не решался войти даже самый отчаянный бродяга.

Ведь все знали: ровно в три часа ночи в комнате на втором этаже вспыхивает тусклый, желтоватый свет, будто кто-то зажигает старую лампу. А затем на стене появляется силуэт – тонкая женская тень с длинными волосами. Она стоит неподвижно, будто в ожидании… и через несколько секунд исчезает, словно растворяется в воздухе.

Одни говорили, что это душа Анны, не нашедшая покоя из-за жестокой смерти. Другие утверждали, что её убийство было настолько страшным, что часть её сущности навсегда вросла в эти стены. Кто-то говорит, что какая-то часть её останков ещё находиться на территории дома. Но все сходились в одном: рядом с тем домом лучше не задерживаться после полуночи.

Прошло два десятка лет, а легенда только крепла. Дом стоит пустым и мёртвым, и лишь редкие прохожие ночью осмеливаются обернуться к окнам. Кто-то клянётся, что видел там женский силуэт, кто-то – что слышал шёпот: «Ты мне изменяешь…»

Стук с того света

Сергей работал водителем бетономешалки и в тот день собрался в соседний город по заданию фирмы. Выезжал уже под вечер, когда солнце клонится к закату, а дорога будто становится длиннее и тише. Машина внезапно начала вести себя странно – двигатель захрипел, стрелка оборотов то падала, то резко поднималась. Сергей решил не рисковать и остановился у обочины.

Неподалёку тянулся небольшой лесок, густой и тёмный, хотя ещё не наступила ночь. Он специально съехал чуть дальше от трассы, чтобы не мешать движению и в случае чего избежать возможного ДТП. Место было зловещее: короткий участок дороги всего в пару сотен метров считался проклятым – здесь часто происходили аварии, будто сама дорога не отпускала водителей.

Сергей заглушил двигатель, выдохнул и решил переждать до утра. Но стоило ночи опуститься на землю, как вокруг начали происходить странные вещи…

Наступила полночь. Лес замер, и лишь редкие звуки ночных птиц нарушали тишину. Сергей спал чутко, но вдруг его разбудил резкий, гулкий стук – прямо по крыше кабины. Металл дрогнул, будто по нему что-то тяжёлое ударило.

Он резко распахнул дверь и, едва придя в себя от испуга, выскочил наружу. Холодный ночной воздух обдал лицо.

– Эй! Кто здесь?! – крикнул он в темноту.

В ответ только тишина. Ни движения, ни шагов. Только шелест листвы, словно лес смеялся над его тревогой.

Сергей обошёл машину кругом, светил фонариком, даже поднялся на ступеньку и проверил крышу кабины. Пусто. Ни ветки, ни камня, ни малейшего следа.

Он вернулся внутрь, запер двери и пытался убедить себя, что это мог быть просто упавший сук с дерева, который он не заметил, или дикая птица, которая тут же улетела. Но едва он снова прикрыл глаза, как по кабине раздался новый глухой удар.

Сергей уже не на шутку испугался. Сердце колотилось так, что отдавалось в висках. Он несколько раз выглядывал из окон кабины, ожидая увидеть хотя бы кого-то – прохожего, зверя, птицу… но там была только ночная тьма, плотная и вязкая, будто кто-то накрыл лес чёрным покрывалом.

– Может, птица какая-то… – пробормотал он сам себе, но голос прозвучал слишком неуверенно.

Он снова залез в спальное место, дёрнул плотные шторы и, стараясь не издавать ни звука, просто лёг, уставившись в темноту. Машина на всякий случай была закрыта изнутри. Казалось, даже дыхание могло выдать его невидимому гостю.

Каждая минута тянулась мучительно долго. Снаружи было тихо, но напряжение не спадало – напротив, воздух будто стал густым и тяжёлым, давил на грудь. Сергей чувствовал, как страх подкрадывается всё ближе, словно кто-то стоит рядом с машиной и ждёт удобного момента.

Сергей уже почти провалился в сон, когда вдруг за его спиной, прямо снаружи кабины, раздался странный звук – словно по металлу кто-то медленно провёл тяжёлым инструментом. Скрежет был тягучим, протяжным, будто кто-то нарочно царапал кабину, наслаждаясь его страхом.

Сергей застыл, едва дыша. Каждая секунда тянулась вечностью. Скрежет повторился ещё раз – и ещё, то утихая, то снова появляясь. Он хотел выскочить наружу, но ноги будто налились свинцом. Оставалось только сидеть и ждать, когда всё закончится.

Наконец тишина вернулась. Но уснуть он уже не мог – просто сидел, уставившись в шторы, и прислушивался к каждой мелочи.

Когда первые серые полосы рассвета пробили тьму, он не выдержал. Завёл машину и рванул в город, не оборачиваясь и не глядя в зеркала.

Когда Сергей наконец добрался до базы, утро уже было в разгаре. Он, усталый, с красными глазами, припарковал бетономешалку и пошёл в бытовку, где коллеги как раз садились завтракать.

– О, Серёга, добрался! – подкололи его. – Что, всю ночь в дороге был?

Он кивнул и тяжело опустился на стул. Коллега поставил перед ним тарелку каши и кружку крепкого чая.

– Слушайте, мужики… – начал Сергей, помешивая ложкой, – странное дело было. Встал я вчера подальше от трассы, в лесочке. Ну ночь же, думаю, лучше до утра подожду. И вот – только задремал, как вдруг бах! по кабине сверху. Я выскочил, думал, пацаны какие или зверь какой – никого. А потом всю ночь, понимаете, всю ночь кто-то будто по машине ходил, царапал её, стучал…

Коллеги переглянулись. Один хмыкнул:

– Да ладно, зверьё там полно. Лисы, кабаны, мало ли…

Но другой, постарше, перестал жевать и тихо спросил:

– Серёга… а ты случайно не у большого дерева остановился? Там, на том участке, где аварии частые?

Сергей насторожился.

– Да, у большого дерева… А что? – осторожно спросил он, отставив кружку.

Старший коллега, дядя Коля, нахмурился и сказал вполголоса:

– Эх, Серёга… Не надо было там останавливаться. Говорят, лет десять назад на том дереве парнишка повесился. Местный был, молодой, лет двадцать всего. Любовь несчастная или долги – кто ж теперь знает. Нашли его как раз водители: один остановился по нужде и увидел. С тех пор там беда на беде.