Мёртвые глаза. Серия книг из 5 рассказов

Александр Логвинов

Мёртвые глаза. Серия книг из 5 рассказов

Страх – древнее чувство, старше разума.

Он не предупреждает – он вспоминает то, что уже случалось с человечеством, когда тьма ещё умела разговаривать.

Предисловие

Уже с первых строк этой книги читатель переступает невидимый порог, за которым во тьме пробуждается нечто зловещее. Слова этого предисловия превращаются во врата, ведущие к тем силам, которые никогда не спят. Тревога просачивается в сознание, словно туман, неумолимо сгущающийся вокруг.

В лесной глуши блуждают призрачные фигуры – тени, которые не тают с рассветом. На далёкой полярной станции, среди бесконечной полярной ночи и завывания метели, зарождается безумие. Древние безымянные сущности пробуждаются после векового сна, чтобы насытиться разумом живых. И шёпот мёртвых вновь доносится из-под земли, пробиваясь сквозь вечный снег.

Каждую из этих историй пытались забыть, похоронить в глубинах памяти. Но все они обречены возвращаться: страх не знает забвения.

Этот сборник подобен зеркалу, в котором отражаются чужие страхи. Но заглянув в него, читатель рискует увидеть то, на что смотреть нельзя.

«Мёртвые глаза» – это не просто взгляд, а память, которая не умирает.

Не откликайся

Я медленно вел наш потрёпанный «УАЗик» по колдобинам старой лесной дороги. Лес вокруг становился всё глуше и мрачнее по мере того, как мы углублялись в сердце тайги. Сначала по пути ещё слышались звуки леса – вспорхнула с ветки спугнутая сорока, белка мелькнула поперёк просеки. Но с каждым километром становилось всё тише: ни шороха, ни проблеска движения – лес будто вымер вокруг, затаив дыхание. Ветви вековых елей смыкались над дорогой, и небо почти пропало из виду, лишь багровые отсветы заката пробивались сквозь хвойные лапы. Воздух тяжелел от запаха сырой земли и осенней гнили, будто сама природа предупреждала о близкой ночи. Постепенно вокруг нас воцарился сумеречный туннель деревьев; казалось, само пространство сжимается, замыкаясь за спиной. Я вдруг осознал, что уже давно не видел просвета между стволами – только плотную стену мрачного бора по бокам.

На переднем сиденье рядом, Олег беспечно насвистывал какой-то мотив, явно стараясь разогнать навалившуюся тишину. За его спиной тихо сидела Лена, моя девушка, всматриваясь в сумеречный бор за окном. В зеркале заднего вида я заметил отражение её лица – напряжённого, настороженного. Она поймала мой взгляд и слабо улыбнулась, но в глазах сквозило беспокойство.

Мы направлялись к старому заброшенному кордону глубоко в лесах, о котором узнали из путеводителя для любителей глуши. Там, говорилось, сохранились живописные развалины охотничьего домика у озера, идеальное место для стоянки. И, главное, – ни души вокруг на десятки километров.

Именно этого мы и искали. На дворе стоял конец сентября, первая желтизна тронула листву. После душного города отчаянно хотелось тишины, настоящей дикой природы. Олег уверял, что знает эти места: его дед родом из близлежащей деревни, в детстве Олег бегал по здешним тропам. Мне же эти края были незнакомы, но я доверял другу. Олег был моим лучшим другом с детства – весельчак, любитель острых ощущений, казалось, никогда ничего не боялся. Лена же, моя нежная и отважная девочка, впервые отправилась так далеко от цивилизации. Я обещал показать ей настоящую тайгу и позаботиться о ней. Видя сейчас искорку беспокойства у неё в глазах, я чувствовал ответственность и старался держаться уверенно.

Однако по мере того, как солнце клонилось к горизонту, мой энтузиазм сменялся необъяснимой тревогой. Казалось, тени между деревьями сгущаются слишком быстро, дорога всё уже, а тишина вокруг давит. Ни птицы, ни зверя – только шум мотора и потрескивание веток под колёсами. Лена вдруг негромко произнесла:

– Как тут тихо… даже странно.

Олег обернулся к ней с улыбкой:

– А ты чего хотела? Лес – он потому и тихий, что людей нет. Зато ночью сверчки да совы концерт устроят.

Он говорил бодро, но в голосе проскользнула нота натянутости. Я тоже чувствовал: тишина была не обычная, спокойная – нет, скорее настороженная, будто лес затаился, прислушивался к нам.

Вскоре мы добрались до опушки у озера, о котором шла речь в путеводителе. Сердце радостно ёкнуло: открылась просторная поляна, поросшая высокой травой, впереди блеснула зеркальная гладь воды, отражая кровавый закат. Я заглушил двигатель, и на пару мгновений нас оглушила звенящая тишина – после рокота мотора лесная пустота накатила волной. Затем послышался плеск: то рыба прыгнула в озере, разошлись по воде тусклые круги. Где-то далеко ухнула первая сова.

– Прибыли! – объявил Олег, выпрыгивая из машины и потягиваясь. – Красота же, а?

Он был явно доволен: вид на озеро и вправду открывался чудесный. Лена тоже вышла, кутаясь в куртку – вечерний воздух оказался прохладнее, чем мы думали. Она шагнула к кромке воды.

– Здесь красиво… – тихо сказала она, но добавила, нахмурившись: —

только жутковато немного.

– Это просто ты городская, – махнул рукой Олег. – Ночь в лесу всегда поначалу пугает непривычкой. Зато посмотри, какая луна будет вставать!

Он указал на небо: над тёмной стеной деревьев уже проступал тонкий серп луны, тусклый в остаточном свете дня.

Я начал выгружать вещи: палатку, рюкзаки, продукты. Олег присоединился, и скоро на поляне раздавался стук колышков да шуршание тканой палатки. Лена помогала молча, всё порой оглядывалась по сторонам. В какой-то момент она спросила:

– Вы уверены, что рядом нет ни животных опасных, ни людей?

– Волки сюда не забредут, – отозвался Олег, – им добычи хватает ближе к деревням. А медведи… осенью они уже ближе к спячке. Да и вообще, мы достаточно шумим – зверь нас обойдёт.

Я кивнул в поддержку:

– Не волнуйся, здесь безопасно. Мы ведь трое, у нас и фальшфейер есть на случай чего.

Я похлопал по бедру, где в кобуре на ремне лежал сигнальный пистолет, взятый для отпугивания крупных зверей. Это немного успокоило и меня самого – всё-таки мы не совсем беззащитны.

Палатку поставили у самой кромки леса, спиной к высоким соснам, чтобы она прикрывала нас от ветра. Олег занялся костром: в центре поляны обнаружилось старое кострище, окружённое камнями. Похоже, не мы первые облюбовали это место для стоянки. На краю поляны в сумерках я заметил нечто вроде сгнившего бревна и покосившегося столбика, будто остатки старого сруба. Возможно, это и были развалины того самого охотничьего кордона. Решили всё же осмотреть их наутро.

Я пошёл помогать Олегу собрать хворост. Тёмные стволы вокруг уже сливались со сгущающимся сумраком, пришлось взять фонарик. Гуляя неподалёку в поисках сухих веток, я наткнулся на странный предмет в траве. Это было небольшое плетёное кольцо из древесных прутьев, перетянутых выцветшей красной лентой. Похоже на самодельный оберег или ловец снов, только убого скроенный. Я позвал Олега:

– Смотри, что нашёл.

Он подошёл с охапкой дров под мышкой:

– Ну, деревенские страшилки, наверное. Брось, не бери в голову.

– Может, не стоит трогать? – раздался за спиной голос Лены. Она стояла с налобным фонарём, блики которого метались по стволам. – Вдруг это что-то типа охранного талисмана…

Олег фыркнул и пнул кольцо носком ботинка:

– Какой ещё талисман? Просто хлам.

Плетёное кольцо отлетело в сторону и развалилось, рассыпавшись на веточки. Лена поморщилась:

– Зря ты…

– Ладно вам, – отмахнулся он, – сейчас костёр разведём, согреемся – и все страхи пройдут.

У меня самого неприятно заныло в груди: вдруг мы и правда зря тронули эту поделку? Но выдавать свой суеверный страх я не захотел и промолчал, поспешив помочь разжечь костёр.

Скоро во тьме вспыхнуло живое пламя. Огонь разгорелся быстро – сухой еловый лапник занялся моментально, за ним затрещали поленья. Мы уселись вокруг на пнях, благо кто-то давно обустроил тут нехитрые «скамейки». Свет костра играл на наших лицах, отгоняя темноту вглубь леса. Стало уютнее: знакомое чувство спокойствия под защитой огня, вековое, как сам человек. Даже Лена немного расслабилась, протянув к огню озябшие руки.

Ночь окончательно вступила в свои права. За плечами, со стороны чащи, раздавался шёпот ветра в кронах, да изредка потрескивала упавшая шишка. Озеро впереди превратилось в чёрное зеркало, где вместо заката теперь дрожали отражения звёзд да тонкой луны. Ни одного комара – слишком холодно уже. В воздухе пахло дымом, хвойной смолой и чем-то ещё… сладковатым тлением мокрой листвы.

Где-то далеко за чёрным частоколом ёлок тоскливо протянулся волчий вой. Одинокий хищник перекликнулся с луной, и эхо покатилось над водой. Лена вздрогнула и прижалась ко мне. Олег спокойно заметил:

– Не бойся, далеко он. Волк человека стороной обойдёт.

Мы улыбнулись, хотя мурашки у меня побежали по коже. В этой глуши мы были всего лишь гости, чужаки на пороге чужого царства.

Мы молчали, наслаждаясь покоем. Олег раскупорил термос с чаем, налил всем горячего. Дымок от кружек смешался с костровым. Я почувствовал, как отступает накопившаяся за день усталость, мышцы приятно ныли после долгой дороги и работ по лагерю. Перед глазами плясали сполохи, моргая багряными искрами. Над головой в бездне неба мерцали бесчисленные звёзды – в городе таких не увидишь. Млечный Путь раскинулся серебристым облаком, заставляя нас ощутить себя крошечными под куполом ночи. «Вот оно, – подумал я, – настоящее путешествие. Дикое озеро, ночной лес, костёр – и близкие люди рядом. Чего ещё желать?»

Однако стоило мне отбросить напряжение, как оно вернулось втройне. Внезапно ощутил взгляд. Будто кто-то невидимый пристально смотрит из тёмной стены леса у меня за спиной. По коже пробежал холодок. Я невольно обернулся – позади лишь чёрные стволы, выхваченные пляшущим отражённым светом. Никого. Конечно. Я попытался усмехнуться над собой: лес и ночь, воображение рисует лишнее.

– Что там? – спросил Олег, заметив мой резкий поворот головы.

– Да ничего, показалось… – пробормотал я. – Будто кто-то стоит в лесу.

– Начинается! – Олег рассмеялся, но искусственно громко. – Сейчас друг другу страшилки рассказывать начнём?

– А давайте! – внезапно поддержала Лена. От неё я такого не ожидал – до сих пор она почти не проронила слова. Видно, тоже нервничала и пыталась разрядить атмосферу. – Раз уж сидим у костра… Олег, ты же знаешь местные легенды? Ты говорил, дед рассказывал?

Олег хмыкнул:

– Дед… да, пугал в детстве, мол, не ходи далеко в лес, а то леший заведёт.

Он при этих словах таинственно поднял палец, изображая старческого рассказчика:

– «Выйдет из чащи высокий-превысокий дед с бородой из мха, глаза зелёные горят, и позовёт тебя по имени… Пойдёшь за ним – и пропадёшь навеки».

Лена нервно хихикнула.

– Классика, – сказал я, стараясь говорить небрежно, хотя слова Олега неприятно кольнули. Зовёт по имени… – Что, веришь в лешего?

– Я – нет, – отозвался он. – Хотя дед, помню, уверял, будто в молодости встретил среди ночи у болота высокого человека. Окликнул его – а тот посмотрел светящимися глазами, да и растворился в воздухе. Дед клялся, что это был леший. Может, медведь на задних лапах – они в темноте и правда на человека похожи.

– Или отшельник какой-то жил, – добавил я.

– Может быть, – пожал плечами Олег. – Лес тут старый, кто его знает, что прячется.

Он сказал это в шутку, но в голосе послышалась искра суеверия, выданная нарочитой небрежностью.

Лена куталась в куртку, хотя у костра было жарко.

– Ещё дед говорил, – продолжил Олег, бросив в огонь ветку, – будто бывают в глуши места, которые и зверь обходит, и птица молчит над ними. Нечистые места.

– Пустоши? – спросил я. В глубинке так называли заброшенные поселения или вырубки, где, по поверью, водилась нечисть.

– Ага, что-то такое. Может, здесь тоже… – он не договорил и махнул рукой. – Чепуха, конечно. Не слушай, Лен, баек тебе набиваю.

Но Лена неожиданно ответила тихо:

– Знаешь… а мне как раз показалось, что птицы-то молчат. С момента, как мы приехали, не слышно ни одной.

Мы с Олегом переглянулись. В самом деле, вокруг стояла странная звуковая пустота. Даже стрекот сверчков пока не слышался, хотя ночь давно наступила.

– Просто уже холодно для них, – сказал я неуверенно. – Бывает, что в холод сентябрьский цикады затихают.

Олег промолчал, лишь покрутил в руке ветку. Он теперь тоже прислушивался.

Костёр потрескивал, и казалось, кроме него в целом мире сейчас нет звука. Только наше дыхание. Эта тишина снова стала давить, неприятно звеня в ушах.

Чтобы развеять её, я решил и правда рассказать какую-нибудь историю – смешную или страшную, неважно, лишь бы вернуть непринуждённость. В голове уже вертелся анекдот про туристов и медведя, как вдруг Лена спросила вполголоса:

– Вы это слышали?

Мы с Олегом замерли.

– Что именно? – шёпотом ответил он.

Лена наклонилась вперёд, всматриваясь в темноту:

– Там, кажется… кто-то плакал.

У меня внутри всё оборвалось на миг. Плач? Здесь?

Мы напряжённо молчали, переглядываясь. Олег было открыл рот, чтобы пошутить, но тут и я уловил краем слуха: действительно, откуда-то со стороны леса донёсся едва различимый звук, похожий на тихое рыдание или скулёж.

Я выключил фонарь, чтобы не мешал огонь, и мы все разом уставились в чёрную стену деревьев. Пламя костра плясало, и тени веток дрожали, как живые. Между стволами чудились смутные тени: казалось, будто за одним из деревьев промелькнула высокая человеческая фигура, но стоило мне моргнуть – там уже никого, лишь обманки света. Но звук… он повторился – теперь увереннее. Похоже было на плач ребёнка, приглушённый, сдавленный, будто старающийся не выдать себя.

Лена прижала руку ко рту:

– Господи… там же ребёнок?

– Не может быть, – пробормотал Олег. – Откуда здесь ребёнок в ночном лесу?

– Может, показалось? – тихо предположил я, чувствуя, как сердце бухает в груди.

Но в глубине души я уже чувствовал ледяные иголочки страха. Ребёнок… или что-то имитирует плач?

Олег решительно поднялся:

– Надо проверить. Вдруг действительно кто заблудился?

Я схватил его за рукав:

– Подожди. Это может быть ловушка.

– Чья ловушка? – Он взглянул непонимающе.

– Да мало ли… А вдруг зверь какой раненый, пищит.

Олег колебался. Звук повторился в третий раз – теперь отчётливее, и слышалось в нём такое страдание, что кровь стыла. Это не мог быть зверь. Слишком человеческие интонации, срывающиеся в беззвучный всхлип.

Лена встала тоже, голос её дрожал:

– Мы не можем просто так сидеть! Если там живой человек… малыш…

Она бросила умоляющий взгляд, то на меня, то на Олега. Тот сжал челюсти:

– Ладно. Пойду посмотрю – аккуратно. А вы у костра оставайтесь.

Он вытащил из рюкзака фонарь помощнее и переключил его в режим красного света, чтобы не так бросалось. Я видел, как дрогнула его рука.

– Давай я с тобой, – начал я, но он замотал головой:

– Нет. Ты оставайся с Леной. Если через 5 минут не вернусь – стреляй из ракетницы, ясно?

Мне не было ясно, в кого стрелять, но я кивнул. Бросив на меня короткий взгляд – то ли ободрить, то ли попрощаться, – Олег направился к стене леса, куда-то правее от того места, откуда слышался плач.

Его силуэт быстро растаял в темноте между стволами. Только редкое красноватое пятно от фонаря мелькало меж деревьев. Потом исчезло.

Мы остались вдвоём с Леной, стоя у огня, боясь шелохнуться. Я обнял её плечи, хотя самому хотелось, чтобы обняли меня. В ушах стоял собственный пульс.

Прошла минута, другая. Плач больше не раздавался – будто лес замер, выжидая. Я ловил каждый шорох. Но лишь треск огня да плеск воды у берега нарушали молчание.

– Не нравится мне всё это, – выдохнула Лена чуть слышно. – Может, выстрелить сейчас? Чтобы Олег вернулся?

– Ещё рано, – прошептал я. – Он просил пять минут…

Я лихорадочно корил себя: зачем я отпустил Олега одного? Надо было держаться вместе… Однако внутри всё истошно кричало: зови его обратно! Но голос разума шептал – а вдруг правда потерявшийся ребёнок? Или подростки из деревни? Оставить без помощи в ночи…

Тут совсем рядом, буквально шагах в пяти во тьме, резко хрустнула ветка. Мы оба вздрогнули и повернулись на звук. Я щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то за кругом света. В зубах похолодело: совсем близко к нам кто-то стоял между деревьями.

– Олег? – тихо спросил я, чувствуя, как Лена вцепилась мне в руку.

Никто не ответил. Фигура не двигалась, только казалось, будто два небольших огонька на уровне человеческого роста вспыхнули и погасли… нет, показалось, это, наверное, отблеск костра на глазах зверя? Но рост… выше любого зверя, на уровне моего.

Я медленно нагнулся к своему рюкзаку, где лежал сигнальный пистолет.

Лена тяжело дышала рядом.

Ветка, что хрустнула, больше не подавала голоса. Я опять спросил чуть громче:

– Олег, это ты? Не шути так, пожалуйста…

Ответом была тишина. Оттуда никто не выходил.

Наконец я не выдержал: выхватил сигнальный пистолет, взвёл курок и выстрелил вверх – под острым углом, так чтобы осветить пространство перед лесом, но не зацепить деревья.

Шипя, вверх взмыла ярко-красная комета, осветив алым сиянием всю поляну и ближайшие стволы. На мгновение ночь вспыхнула, отступив.

И в тот миг мы увидели: у самой кромки леса, метрах в десяти от нас, стоит человек. Высокий, неестественно худой – или так легли тени. Он замер как раз между двумя соснами, наклонив голову. Лица мы не разглядели – оно тонуло в тени капюшона или густых волос, непонятно. Но главное – глаза. Они горели тускло-зелёным, как болотные огоньки, и, Боже правый, я увидел, что это были именно глаза с зрачками: они медленно моргнули, не отрываясь от нас.

Лена вскрикнула и прижалась ко мне. Я застыл, держа бесполезно разряженный пистолет.

Красный свет погас так же внезапно, как родился. Опять нас окружила чернильная мгла, в которой всё расплылось. От костра свет не доставал до лесной тени, где стоял тот человек.

– Эй! – крикнул я нервно. – Кто вы такой?

Молчание. Затем из темноты раздался тихий смех. Детский, звонкий – как будто девочка засмеялась, но со странной хрипотцой. От этого звука волосы зашевелились у меня на затылке.

– Пошли к машине! – прошептала Лена, дёргая меня за рукав. Я не сопротивлялся. Мы стали медленно пятиться, не спуская глаз с того места.

Фигура будто шагнула назад, скрываясь за стволом.

Я думал о том, где же Олег. Отчаянно хотелось крикнуть ему, но инстинкт подсказывал: нельзя отвлекаться, нельзя шуметь слишком. Только оглядывался, отступая к машине.

Машина стояла позади нас, метрах в пятнадцати от костра, чуть в стороне. Открытая поляна позволяла её различить силуэтом на фоне звёздного неба. Ключи – у меня в кармане. Спасибо, я не оставил их в замке.

Лена соображала быстрее: пока я пятился с пистолетом, глядя на лес, она прошмыгнула к машине первой, дёрнула дверь.

– Чёрт, закрыто! – выдохнула она.

Конечно, я машинально щёлкнул дверцу на замок. Дрожащими пальцами я выудил ключи, стараясь не выпускать из поля зрения край леса. Как назло, связка зацепилась за подкладку кармана.

И вот тогда – случилось всё разом. Из чащи снова донёсся звук – но уже не плач. Это был крик ужаса, полный боли. Мужской голос хрипло, надрывно выкрикнул:

– Помогите!!

Олег. Это был Олег. Я узнал его тембр, хоть голос и исказился от кошмара. Лена вскрикнула:

– Это же он!

Из леса, примерно там, куда Олег уходил, послышался треск ломаемых кустов. Он бежал к нам – судя по звуку.

– Бежим к нему! – крикнула Лена и рванула вперёд, обратно к костру.

Я на секунду застыл, разрываясь: бежать или сначала открыть машину? Но не мог же я бросить друга, если он ранен. Оставив попытки с ключами, я бросился следом за Леной.

Из мрака между деревьями выскочила фигура, споткнулась на корне и упала на колени прямо на кромке поляны. Огонь осветил лицо Олега – и я ахнул: лицо его было залито кровью. Он пытался встать, протягивая к нам руку.

– Лёша… Лена… – хрипел он, едва слышно.

Его глаза были расширены от ужаса. Мы подскочили к нему, подхватили под руки.

– Боже, что случилось?! – голос мой сипел, не узнаю себя.

Олег тяжело дышал:

– Бежим… отсюда… скорее…

Лена попыталась осмотреть его:

– Ты ранен? Ты весь в крови!

Я посмотрел – на лбу у Олега красовалась глубокая царапина, кровь стекала по щеке, но вроде больше ран не видно. Возможно, веткой ударился бегом.

– Бежим… – повторял он, лихорадочно оглядываясь через плечо на тёмный лес.

Я закинул его руку себе на плечи, Лена с другой стороны. Так, втроём мы быстро заковыляли к машине, оставляя костёр пылать в одиночестве.

– Оно… там… – бормотал Олег.

– Что «оно»? – не понял я, но не стал допытываться, пока не доберёмся до машины.

Ключи были у меня в руке. Мы добрались до «УАЗика», я сунул ключ в замок зажигания, провернул. Старый двигатель схватил не сразу – прокрутился стартер, захрипел.

– Давай же… – простонал я, давая газу.

Наконец мотор взревел. Фары выхватили перед собой конус света, озарив кусты и часть поляны. Я развернул машину, бросив взгляд: костёр ещё горел позади, озаряя поляночку. Никого на ней не видно. Та странная фигура исчезла.

Господи, возможно, то и был Олег, и я чуть не застрелил его сигнальной ракетой? Но нет, Олег прибежал совсем с другой стороны, да и стоявший был слишком высокий…

Нечего гадать. Я втопил педаль, и «УАЗик» рванул вперёд по колее, прочь от озера. Лена сидела сзади, прижав к носу платок – похоже, у Олега из носа пошла кровь тоже. Он стонал тихо.

– Терпи, дружище, – бросил я, не отрывая глаз от дороги. – Скоро выедем на грунтовку, там километров сорок до села, там медпункт…

Да, в нашем плане мы отмечали ближайшее село, километрах в сорока, но ночью дорога займёт час минимум. Но выбора нет.

Машина подпрыгивала на корнях и кочках. Свет фар метался по стволам, и каждую секунду мне чудилось, будто между этими вспышками мелькает кто-то бегущий следом. Я увеличил скорость.

Вдруг сбоку что-то глухо ударило в дверь кузова. Машину занесло. Лена вскрикнула.

– Что там?! – крикнул я, выравнивая руль.

– Не знаю… как будто бросились на нас с левой стороны…

Я мельком глянул в боковое зеркало – ничего, только собственный задний фонарь мелькает.

Олег очнулся и вдруг завопил:

– Скорее! Оно догоняет!

И правда, я тоже почувствовал – непонятно как, но чувствовал: сзади, в темноте, на пределе круга света от фар преследует что-то. Сердце колотилось так, что казалось, сейчас выскочит.

Слева мелькнула тень, почти у самого окна. Что-то бежало параллельно машине, скрытое темнотой.

– Лёша, газуй! – завопила Лена, заметив то же.

Я выжал до отказа. Старый «уазик» взревел, подпрыгнув на ухабе. Ветви хлестали по бортам, как чьи-то руки, пытающиеся нас остановить.

Но тень не отставала. Напротив, теперь я видел боковым зрением, как какие-то смутные очертания мелькают уже у самого капота справа, перескакивая с дерева на дерево. Нечто неслось скачками, не уступая машине, хотя я гнал уже под сорок по лесной дороге – безумие!

Внезапно впереди я заметил поваленное дерево поперёк дороги. Тормозить поздно. Мы врезались в преграду, машина затряслась и заглохла. Меня с силой впечатало грудью в руль – в глазах вспыхнули искры, перехватило дыхание. Боль рванула в рёбрах (может, что-то треснуло), но страх заглушил всё. Лена отлетела на спинку переднего сиденья, вскрикнув. Фары погасли – вокруг сразу кромешная мгла, только силуэт бревна перед капотом.

Тишина. Оглушённые, мы застыли на мгновение. Затем Олег простонал: ударом его стянуло с сиденья, он лежал у наших ног.

Сзади что-то заскреблось – звук когтей по металлу кузова. Я похолодел.

– Быстро, наружу! – крикнул я.

Дверь с моей стороны заклинило от удара. Лена распахнула свою – благо та была не покорёжена. Она вывалилась наружу, я схватил Олега под мышки и вытолкнул тоже к её двери. Она подхватила его чем смогла, и мы вдвоём выволокли стонущего друга на дорогу.

Позади, из темноты, к нам приближалось тихое шуршание – словно по траве скользит тело.

Мы бросились в сторону от машины, в лес, лишь бы прочь. Олега тащили, как мешок – он пытался переставлять ноги, но слабо. Кажется, удар пришёлся ему на бок, могло сломать рёбра.

Дороги не видно – тьма, мы бежали вслепую меж стволов. Я выставил вперёд руку со включённым наспех фонариком, проклиная себя, что не взял ружьё – хотя во что бы я стрелял? Нечто неуловимое…

Лена неожиданно остановилась.