Немой свидетель

Алексей Виноградов

Немой свидетель

Глава первая

Дождь за окном был идеальным воплощением скуки. Он не лил стеной, а именно что моросил мелкий, назойливый, превращающий октябрьский день в грязную акварель. Капли лениво ползли по стеклу, и Мария Покровская следила за одной из них, пока та не слилась с другой и не исчезла за рамой. Офис, если это помещение с двумя столами, парой стульев и подержанным сейфом можно было так назвать, погрузился в унылую дремоту. Тишину нарушало лишь равномерное потрескивание старого процессора в компьютере и чавканье круассана.

– Ну и неделька, – голос Ани прозвучал громко в этой тишине. Она отложила журнал и облокотилась на свой стол, заваленный папками с резюме. Аня работала рекрутером и часто занималась делами здесь, спасаясь от офисного планктона. – Ни одного приличного кандидата, ни одного интересного заказа. Одна рутина. Уже даже за мужа-изменщика взялась бы, лишь бы повеселее.

Мария повернулась в кресле, скрип которого был таким же привычным звуком, как и шум за окном.

– Цени покой, Ань. В прошлый раз, когда было «весело», мы с тобой три часа прождали в засаде в подвале чужого дома, пахнущем кошачьим кормом.

– Ну, было же интересно! – Аня широко улыбнулась. – А потом тот мужчина, который следил за своей тещей. Помнишь? Мы думали, он параноик, а оказалось, бабушка тайком переписывала на себя его квартиру.

– И мы чуть не попали под статью за вторжение в частную жизнь, – сухо напомнила Мария, но в уголках ее губ дрогнула улыбка. Без Ани с ее безудержным оптимизмом и способностью находить приключения даже в отслеживании мусоровоза, жизнь была бы серой. Аня была ее противовесом. Где Мария видела риск и подвох, Аня находила азарт и возможность.

– Ладно, не будем о грустном, – махнула рукой Аня. – Чем занимаешься? Если, конечно, не очередной отчет о безрезультатном наблюдении.

– Как раз его и пишу, – Мария щелкнула по мышке, выводя монитор из спящего режима. На экране замер документ с заголовком «Отчет по наблюдению за объектом «Гроза» за период с 10.11 по 16.11». 1 Четыре дня. Никаких признаков измены. Клиентка недовольна, требует продолжения. Говорит, у нее «внутреннее чутье».

– А у меня внутреннее чутье подсказывает, что ее «Гроза» просто устал после работы и хочет спать, а не носиться по ночным клубам. Бедный мужчина.

– Ему не повезло с женой, а нам с клиенткой, – заключила Мария и снова уставилась в окно.

Она не жаловалась. Частный детектив профессия не для тех, кто жаждет ежедневной стрельбы и погонь. Девяносто процентов работы – это бумаги, ожидание и рутина. Но иногда, в такие вот дождливые дни, ей хотелось чего-то большего. Дела, которое заставит кровь бежать быстрее, а мозг работать на пределе. Загадки. Ее мысли прервал резкий, слишком громкий для этого тихого дня звонок домофона. Обе женщины вздрогнули и переглянулись.

– Наконец-то! – прошептала Аня с блеском в глазах. – Может, это тот муж с окровавленным топором?

– Перестань, – Мария нажала кнопку. – Слушаю.

– Мария Покровская? – голос в трубке был низким, напряженным. – Мне нужно с вами поговорить. Срочно.

– По какому вопросу?

– Моего брата убили.

Пауза повисла в воздухе, густая и звенящая. Даже Аня замерла, не в силах пошутить.

– Поднимайтесь, – коротко сказала Мария и отключила связь.

Она медленно поднялась с кресла, ее движения были теперь собранными, точными. Скука испарилась без следа, уступив место знакомому напряжению. В ее мире фраза «Моего брата убили» была куда более веским паролем, чем «окровавленный топор».

– Аня, прибери круассан. И включи чайник. Кажется, неделя перестала быть скучной.

Легкий стук в дверь прозвучал как выстрел в гробовой тишине. Трижды, четко, почти по-военному.

– Войдите, – отозвалась Мария, и ее голос прозвучал ровно и спокойно, контрастируя с внезапно заколотившимся сердцем.

Дверь открылась без скрипа. В проеме стоял мужчина. И он был идеален. Идеален в той пугающей, безжизненной степени, когда кажется, что его только что сняли с глянцевого разворота журнала о роскошной жизни. Темно-синий костюм, сидевший на нем так, будто был второй кожей, подчеркивал широкие плечи и подтянутую фигуру. Безупречная осанка, прямой взгляд – все кричало о военной выправке, спрятанной под маской светского шика. И лишь легкая, почти декоративная небритость, оттенявшая резкую линию скулы, вносила единственную диссонирующую ноту в этот образ безупречности. В ней читалась не усталость, а скорее намеренное пренебрежение, шик «после бала», подчеркивающее общую мощь. Он вошел, и казалось, пространство маленького офиса сжалось, стараясь его вместить. Его глаза, серые и холодные, как сталь, мгновенно оценили обстановку: Аню, застывшую с круассаном в руке, скромную обстановку, Марию. Взгляд скользнул по ней – быстрый, аналитический, без капли любопытства, только фиксация фактов.

– Егор Тимирязев, – представился он, и его голос был таким же, как в домофоне, низким, плотным, без эмоций. Он не протянул руку для рукопожатия. – Это вы Мария Покровская?

– Я, – кивнула Мария, чувствуя, как под этим взглядом спина сама собой распрямляется. – Это моя подруга и коллега, Анна. Она в курсе всех дел. Проходите.

Тимирязев кивком ответил на смущенное «Привет» Ани и занял предложенный стул. Он двигался легко, но каждая поза, каждый жест были лишены суеты.

– Моего брата убили, – повторил он, глядя прямо на Марию. В его глазах не было истерики, не было слез. Только сдержанная, леденящая ярость и тяжесть, давившая на него с нечеловеческой силой. – Бориса. Полиция работает, но я не верю, что они докопаются до сути. Мне нужен кто-то со стороны. Кто не будет связан служебными обязательствами и корпоративными интересами.

Аня тихо ахнула, забыв о прибранном круассане. Мария не отводила взгляда от Тимирязева.

– Расскажите, – просто сказала она, доставая блокнот. Скучная неделя официально закончилась. Началось что-то настоящее.

Егор медленно перевел взгляд на окно, за которым безостановочно моросил дождь. Казалось, он собирался с мыслями, подбирая точные, выверенные слова.

– Моего брата звали Борис, – начал он, и в его голосе впервые появились отзвуки чего-то человеческого, не только- стальной решимости. Он был другим. Я так помогал, если можно так сказать, от мира бизнеса. Цифры, логика, стратегия. А Борис был душой. Харизма, на которую люди вешались, как на крючок. Он мог убедить кого угодно в чем угодно. Строил империи из воздуха.

Он замолчал, сжав кулаки так, что костяшки побелели.

– Но у каждой медали есть обратная сторона. Его характер был сложным. Вспыльчивым. Если он что-то решал, уже никто не мог его переубедить. Он шел напролом, сжигал мосты. Наживал врагов. И друзей, и врагов.

Мария молча делала пометки в блокноте, давая ему говорить.

– Три дня назад, – голос Тимирязева снова стал жестким, бесстрастным, как сводка с фронта. – В четверг, около трех дня. Его нашли в машине, «Лексус», в лесополосе у старой Киевской трассы. Рядом с ним водитель, Игорь Савельев. Оба мертвы.

Он посмотрел на Марию, и его стальные глаза впились в нее.

– Средь бела дня. На трассе, где днем постоянно езят фуры. Машина просто стояла в стороне, в кустах. Борис на пассажирском сиденье. Водитель за рулем. У каждого по пуле в голову. Выстрелы… – он сделал короткую паузу, – На близкой дистанции. Практически в упор.

В офисе повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и учащенным дыханием Ани. Мария перестала писать.

– Что он там делал? – тихо спросила она. – Крупный предприниматель, в разгар рабочего дня, на старой трассе, в лесополосе. Это первое, что приходит в голову.

– Я не знаю, – отрубил Тимирязев, и в его голосе прорвалось отчаяние. – Это главная загадка. У него была запланирована встреча в центре. Важная. С инвесторами. Вместо этого он поехал черт знает куда. И взял с собой водителя, хотя обычно сам садился за руль своей спортивной машины, если ехал по делам.

Он откинулся на спинку стула, и его идеальная осанка на мгновение сломалась под грузом усталости и горя.

– Полиция копает в сторону ограбления, но ничего не взято. Или в сторону бизнес-конфликтов. Но я чувствую, что все не так. Это что-то другое. Что-то личное. И я хочу знать, что. И кто.

Он снова уставился на Марию, и теперь в его взгляде была не просто просьба, а требование.

– Найдите того, кто это сделал, Мария. И узнайте, почему.

Мария медленно отложила блокнот. Она посмотрела прямо на Тимирязева, её взгляд был серьёзным и лишённым ложных надежд.

– Вы понимаете, что это очень сложное дело, – сказала она чётко, без прикрас. – Убийство намеренно сделано похожим на разборки или ограбление. Ни свидетелей, ни очевидного мотива. Полиция обладает куда большими ресурсами, чем я. Я не могу вам ничего обещать.

Егор Тимирязев не стал ничего говорить. Он молча наклонился, открыл лежавший у его ног строгий кожаный дипломат и достал оттуда плотный конверт формата А4. Он был туго набит, и его углы напряжённо выпирали. Без единого слова он положил его на стол перед Марией. Тяжёлый, белый, без каких-либо опознавательных знаков, он говорил сам за себя громче любых слов.

– Полиция, как я поняла, в замешательстве? – уточнила Мария, бросая взгляд на конверт, но не прикасаясь к нему.

– Они бьются как мухи в стекло, – холодно констатировал Тимирязев. – Стандартные процедуры, опросы, построение версий. Ничего конкретного.

– А кто ведёт дело? – спросила Мария, хотя в глубине души уже чувствовала ответ.

– Следователь Гуров. Из главка.

Уголок рта Марии дрогнул в лёгкой, почти невидимой улыбке. Ирония судьбы. Следователь Гуров. Сергей. Их знакомство уходило корнями в далёкие университетские годы, а потом – в первые годы работы, когда он был ещё зелёным оперативником, а она начинала свой путь в профессии. Между ними сохранились странные, полушутливые, полу-уважительные отношения, построенные на взаимном признании профессионализма. Он называл её «наш частный сыщик», а она его – «хранитель закона». Они периодически обменивались информацией, каждый со своей стороны закона. Мысль о том, что придётся копаться в деле, которое ведёт Гуров, вызывала у Марии смешанные чувства. С одной стороны, он был умён и проницателен, и его замешательство многое говорило о сложности дела. С другой он терпеть не мог, когда кто-то лез на его территорию. Это добавляло делу остроты.

– Гуров… – протянула Мария, глядя в окно на стекающие капли дождя. – Это многое объясняет. Хорошо, господин Тимирязев. Она перевела взгляд на него.

– Я возьмусь за ваше дело. Но мои условия: полная прозрачность с вашей стороны. Любая информация, любая мелочь, которая может показаться незначительной. И я буду действовать так, как считаю нужным. Возможно, не всегда так, как вам бы хотелось.

Егор медленно кивнул. В его глазах читалось понимание и готовность на всё.

– Я не буду вам мешать. Я просто хочу правды.

Он встал, его фигура снова казалась монолитной.

– В конверте – аванс и все данные, которые у меня есть на данный момент. Мой номер телефона там же. Жду вашего звонка.

Развернувшись, он вышел так же бесшумно, как и появился, оставив после себя тяжёлое молчание и плотный белый конверт на столе, как вызов всей её профессиональной репутации. Аня выдохнула, которую, кажется, держала все это время.

– Вот это да… – прошептала она. – Гуров? Правда, тот самый Гуров?

– Тот самый, – Мария наконец взяла конверт. Он был увесистым и многообещающим.– Похоже, скучным дням пришёл конец.

Глава вторая

Дверь в кабинет следователя отворилась, пропуская вперед знакомый запах крепкого кофе, старой бумаги и легкой безнадеги. За столом, заваленным папками, сидел Сергей Гуров. Он немного изменился с тех пор когда виделись последний раз. Сейчас его волосы тронула седина, а во взгляде поселилась усталая мудрость. Увидев Марию, он отложил ручку и откинулся на спинку кресла. Уголки его глаз сморщились в усмешке, скорее дружеской, чем насмешливой.

– Ну что, Покровская? – произнес он, и в его голосе звучало знакомое сочетание скепсиса и теплоты. – Снова ветром принесло? Или в нашем славном городе опять что-то случилось, что требует твоего уникального вмешательства?

– Привет, Сергей, – Мария позволила себе улыбнуться, подходя к столу. – Все спокойно. Город, как ни странно, пока держится. Я по делу.

– А разве бывает иначе? – Гуров махнул рукой на свободный стул. – Садись, рассказывай. Чем насолила на этот раз? Муж-изменщик подал на развод, узнав, что за ним следят?

– Не совсем, – Мария опустилась на стул, положила сумку на колени. – Я по делу Тимирязева. Бориса Тимирязева.

Любая тень улыбки мгновенно исчезла с лица Гурова. Он выдохнул, провел рукой по лицу.

– Так я и знал. Почему-то был уверен, что эта история тебя не обойдет стороной. Егор Тимирязев нанял тебя, да?

– Ты же его знаешь. Человек-скала. Но эту скалу раскололо горе. И непонимание.

– Понимания тут ни у кого нет, Покровская, – Гуров мрачно покачал головой. – Дело гроза в проруби. Чем больше в него погружаешься, тем темнее и холоднее. И тише. Ни всплеска, ни зацепки.

– Значит, ты не против небольшой помощи со стороны? – мягко спросила Мария.

Гуров тяжело вздохнул, глядя на нее. Он вспомнил все те дела, где ее упрямство и нестандартный взгляд вызывали у него приступы ярости, но в итоге приводили к раскрытию. Он научился уважать эту ее черту – копать там, где все уже поставили точку.

– Против? – он хмыкнул. – Я был бы счастлив, если бы ты нашла хоть что-то, во что можно было бы упереться. Но предупреждаю, Покровская, это не история про неверного мужа. Тут все серьезно. Очень.

– Я уже поняла, – кивнула Мария.– Расскажи, что у тебя есть. Официально. И неофициально.

Гуров помолчал, оценивая ее взглядом. Старое соперничество давно переросло в странное партнерство. Он знал, что ей можно доверять. В рамках разумного.

– Ладно, слушай. Официально: двойное убийство. Жертвы – Борис Тимирязев и его водитель, Игорь Савельев. Место лесополоса. Время около трех дня. Орудие пистолет, пока неопознанный. Две пули, две смерти. Выстрелы практически в упор. Версии: разбойное нападение, но ничего не взято. Бизнес-конфликт, но у Тимирязева был широкий круг недоброжелателей, и все они имеют алиби или слишком умны, чтобы палить на виду у всех.

– А неофициально? – настаивала Мария.

Гуров понизил голос, хотя в кабинете кроме них никого не было.

– Неофициально тут пахнет. Пахнет заказом. Чистой работой. И еще… – он замялся. – Есть одна странность. Совсем маленькая.

Мария замерла, ловя каждое слово.

– Какая?

– На пассажирском сиденье, где сидел Тимирязев, мы нашли кусочек ногтя, с лаком для ногтей. Того, что в салонах делают. Не его же, в самом деле? И не водителя. И при этом его жена, Софья, утверждает, что не была в той машине несколько недель.

Он посмотрел на Марию, и в его глазах читалось то самое профессиональное беспокойство, которое она знала так хорошо.

– Вот и думай. Мелкая деталь, которая ничего не значит. Или единственная ниточка, за которую можно ухватиться. Так что, Покровская, – он снова откинулся на спинку кресла, – Добро пожаловать в лабиринт. Посмотрим, сумеешь ли ты найти из него выход быстрее нас.

– Спасибо, Сереж – Мария открыла блокнот. – Это уже кое-что. А что насчёт водителя? Игорь Савельев.

Гуров потянулся к стопке папок и, достав одну из них, открыл её.

– Савельев Игорь Викторович. Бывший мусор, – он посмотрел на Марию, ожидая её реакции. – Отставной майор, служил в угрозыске. Ушёл с службы пять лет назад. С Тимирязевым работал последние три года. Характеристики положительные, на службе был собран, решителен. Ништяков за ним не водилось.

– Отставной майор МВД, – задумчиво повторила Мария. – И его просто так, с одного выстрела, уложили в машине. Без сопротивления?

– Вот именно, что «без сопротивления», – Гуров хлопнул ладонью по папке. – Ни следов борьбы в салоне, ни попытки уклониться. Как будто он подпустил убийцу близко и даже не ожидал выстрела. Или не стал сопротивляться.

Мысль повисла в воздухе, тяжёлая и неудобная.

– Версии? – напомнила Мария.

– Официальные? – Гуров скривился. – Как я сказал: ограбление, но тогда зачем убивать так чисто? И почему ничего не взяли? Версия с конкурентами самая расплывчатая. У «Северного альянса», консорциума местных бизнес-акул, были серьёзные трения с Тимирязевым из-за нового логистического центра. Но все они имеют железные алиби, а наёмников пока не вычислили.

Он закрыл папку и отодвинул её.

– Есть ещё версия, которую я лично пока в зародыше держу. Может, это был не «заказ» на Тимирязева, а «заказ» на Савельева? Может, он в чём-то участвовал, что-то знал, и его убрали вместе с боссом, чтобы замести следы? Но это пока только догадки.

Мария делала пометки в блокноте, её мозг уже работал, выстраивая возможные схемы. Отставной мент, дорогой лак, безупречная жена, лесополоса в разгар дня. Пазл не складывался.

– Можно взглянуть на фото с места? – попросила она.

Гуров молча достал из папки конверт с фотографиями и протянул ей. Мария разложила их на столе. Чёрный «Лексус», вполусонно зарывшийся в кусты. Открытая пассажирская дверь. Фигура в дорогом костюме, склонившаяся на сиденье. За рулём – другой мужчина, его голова запрокинута на подголовник. Ни крови, ни хаоса. Чистая, почти стерильная работа.

– Два выстрела. Два точных попадания, – тихо проговорила Мария, вглядываясь в снимки. – Ни паники, ни суеты. Убийца был хладнокровен и уверен в себе. Или его не боялись.

Она подняла взгляд на Гурова.

– Софья Тимирязева. Ты с ней общался?

– Формально. Скромница, в слезах, держится стойко. Слишком стойко, если честно. Алиби проверяем, спа-салон, но там полная неразбериха с записями.

Мария собрала фотографии и вернула их Гурову.

– Спасибо, Серёж. Это очень помогло.

– Не благодари, – он снова тяжело вздохнул. : Просто найди что-нибудь, Покровская. А то начальство уже бока намногоет, требуют быстрых результатов. А я, как тот слепой котёнок, тычусь носом во все углы и ничего не нахожу.

Мария встала.

– Я позвоню, если что-то будет.

– Обязательно, – кивнул Гуров, и в его глазах снова мелькнула искра старого соперничества, смешанного с надеждой. – И смотри, не полезь в какую-нибудь историю снова. Мне потом отдуваться.

Выйдя из кабинета, Мария остановилась в коридоре, прислонившись к прохладной стене. В голове у неё крутились факты, образы, версии. Дело, которое казалось простым убийством, обрастало тенями и нестыковками. И где-то в центре этого пазла была фигура вдовы, Софьи Тимирязевой, чьё алиби было «неразберихой», а на ногтях её мужа нашли следы чужого лака. Она достала телефон и набрала номер Егора Тимирязева.

– Егор, это Покровская. Мне нужно встретиться с вашей невесткой. Как можно скорее.

Глава третья

Старая трасса жила своей жизнью, не обращая внимания на трагедию, разыгравшуюся в ее стороне. Фуры с грохотом пролетали по мокрому асфальту, вздымая тучи брызг. Мария припарковала свою скромную иномарку на обочине, в сотне метров от того места, которое она видела на фотографиях Гурова. Лесополоса встретила ее сырым, промозглым молчанием. Воздух пахнет влажной землей, прелыми листьями и чем-то еще – едва уловимым, металлическим, будто эхо недавнего насилия. Она стояла на месте, просто вслушиваясь в тишину, пытаясь прочувствовать атмосферу. Ни криков, ни следов паники. Только шелест мокрых веток. Место было оцеплено полицейской лентой, но она давно уже порвалась и болталась, как жалкое напоминание о случившемся. Мария шагнула за условную границу.

Она двигалась медленно, методично, ее взгляд скользил по земле, по кустам, по стволам деревьев. Все так, как на фото: примятой травы, следов резины от «Лексуса». Ничего лишнего. Ничего, что говорило бы об отчаянной схватке. Убийство было стремительным и безжалостно эффективным. «Он их знал, – промелькнула мысль. – Или, по крайней мере, один из них знал убийцу. И не видел в нем угрозы». Она обошла предполагаемое место стоянки машины, делая все больший круг. И вот, почти на самой границе, где лесополоса упиралась в поле, ее внимание привлекла странная деталь. В рыхлой, влажной земле, скрытая под нависающей веткой кустарника, отпечаталась четкая колея. Узкая, явно от спортивной шины с агрессивным рисунком протектора. Совсем не та, что оставил тяжелый седан Бориса.

Сердце Марии учащенно забилось. Она наклонилась, достала телефон и сделала несколько снимков, положив рядом для масштаба зажигалку. Это могло быть ничего не значащим совпадением – кто-то другой остановился здесь до или после. Но интуиция подсказывала обратное. Эта колея была свежее других следов. Пряча телефон, она задела ветку, и что-то шелковое, легкое, коснулось ее щеки. Мария отшатнулась и увидела это. На колючей ветке боярышника висел маленький, не больше ногтя, обрывок ткани. Ткани не простой – плотный шелк или высококачественная шерсть, цвета глубокого сливового, почти черного. Дорогая. И явно не из гардероба Бориса или его водителя. Аккуратно, с помощью пинцета, который она всегда носила с собой, Мария сняла обрывок и поместила его в маленький прозрачный пакетик. Она поднесла его к свету. Ткань была тонкой, но прочной, с едва заметным плетением. Такие вещи не валяются на обочинах. Это мог быть клочок от шарфа, платья, подкладки пальто.

Пальто. Как у Софьи Тимирязевой. Мысль ударила, как током. Она огляделась. С этого места, сквозь редкие деревья, открывался почти идеальный вид на то место, где стоял «Лексус». Здесь можно было ждать, оставаясь невидимым для тех, кто в машине. Мария представила себе картину. Вторая машина, спортивная, с узкими шинами, ждет здесь. Убийца выходит, подходит к «Лексусу». Его подпускают близко, не видя угрозы. Два выстрела. Тишина. Возвращение к своей машине. И в спешке, или из-за неосторожного движения, куст цепляет и отрывает крошечный клочок дорогой ткани. Она сделала еще несколько снимков колеи, замерила расстояние до места убийства и медленно пошла назад к своей машине. В руке она сжимала прозрачный пакетик. Этот маленький, ничтожный клочок ткани вдруг казался ей самым громким уликам в этом деле. Он был молчаливым свидетелем. И он кричал, что в тот день здесь была не одна машина. И что убийца, возможно, был одет совсем не так, как представляла себе полиция.

Мария замерла, не веря своим глазам. Всего в паре метров от того места, где она нашла обрывок ткани, в гуще промокших прошлогодних листьев и пожухлой травы, тускло поблескивали два латунных цилиндра. Гильзы. Аккуратно, чтобы не сдвинуть их с места, она разгребла листву. Две гильзы калибра 9 мм. Лежали они почти рядом, будто их намеренно положили, а не выбросили. И это было странно. Очень странно. «Почему их не нашла полиция? – пронеслось в голове. – Они же прочесывали все вокруг». Мысль была тревожной. Либо группа была некомпетентна – во что верилось с трудом, особенно если Гуров лично контролировал процесс, – либо… либо их подбросили уже после того, как закончился официальный осмотр.

Мария снова достала телефон и пинцет. Она сфотографировала гильзы с разных ракурсов, запечатлела их расположение относительно дерева и колеи, и только после этого, не касаясь металла пальцами, подняла одну, а затем и вторую. Они были холодными и мокрыми от дождя. На донышках виднелись клейма – производитель и год выпуска. Ничего уникального, но важная информация. Она упаковала их в отдельные пакеты пометила датой и местом. Находка меняла картину. Если их подбросили позже – значит, кто-то пытается манипулировать расследованием. Направить его по ложному следу. Или, что еще хуже, подставить кого-то. А если их просто упустили… это говорило о вопиющей халатности. Продвинувшись еще глубже в лесополосу, Мария тщательно осмотрела территорию, проверяя каждую кочку, каждую промоину. Но больше ничего примечательного не нашлось. Ни окурков, ни оброненных предметов, ни следов обуви, кроме своих собственных и, возможно, полицейских. Место было «чистым». Слишком чистым.

С тяжелым чувством смеси азарта и тревоги она вернулась к своей машине. Багажник ее иномарки постепенно превращался в передвижную криминалистическую лабораторию. Она положила пакеты с гильзами и тканью в прочный пластиковый контейнер. Сесть за руль и просто уехать не получалось. Она смотрела в сторону того места, где погиб Борис Тимирязев. В голове складывалась новая, пока еще сырая версия. Убийца приехал на отдельной машине. Возможно, спортивной. Он ждал здесь, в укрытии. Он знал, что Борис будет здесь в это время. Он вышел, подошел к машине, и его подпустили близко. Он убил двоих людей. Вернулся к своей машине и уехал. А потом, спустя время, кто-то другой приехал и подбросил гильзы. Или… или сам убийца вернулся, чтобы сделать это. Но зачем? Мария завела двигатель. Теперь у нее было два молчаливых свидетеля – клочок дорогой ткани и две гильзы, которые нашли слишком поздно. И оба этих свидетеля говорили одно: в этой истории кто-то очень хитер и хочет запутать следы. И ей предстояло понять, кто именно.