Падая со дна

Неудачное место. Ещё большей жути наводило то, что буквально утром, в соседней комнате, стоял гроб с покойником. Но почувствовав горячую руку, нырнувшую под куртку, Вика не могла протестовать. Узкий диван в зале и один плед на двоих делал их ещё ближе.

Поцелуй. Нежный, ненастойчивый аккуратный.

– Давай поженимся после выпускного? – прошептал Арсений, прокладывая путь касаниями губ по её щеке к уху.

– Чего только мужик не скажет, лишь бы…

– Рыжая! Я тебя всё равно не отпущу. Никогда таких не видел!

– Каких?

– Невероятно красивых.

– Ну да, четыре года ходил мимо, а тут вдруг. Что так сильно трахаться хочешь?

Больно. Его нежность моментально перешла в ярость и Сеня сносил её губы тем ураганом. А потом вновь стал неистово нежным. Вика положила свою руку на его грудь, и это большое сердце, было готово вырваться навстречу.

– Поехали ко мне? —предложил парень – Девчонки уже уснули, а утром мы опять здесь!

– Два свидания и в постель? Ты серьёзно?

– А сколько надо?

– Ясно! – уже стала подниматься Вика, но он удержал.

– Прости, я идиот! Давай спать? Просто спать!

Она улеглась удобнее, уткнувшись носом в его горячую шею, чувствуя, как сильные руки прижимают её всё крепче. В эту ночь оба делали вид, что спят.

***

– Привет. Деньги собираем, будешь скидываться? – подошла в коридоре к Дмитрию староста группы.

– Да, конечно, сколько надо?

– Сколько не жалко.

– Так, а что за разводилово? На что скидываемся?

– Я сама толком не поняла. Заведующий предложил помочь одной студентке, родителей нет.

– Так нормально? – протянул мажор пару крупных купюр и девушка без стеснения забрала, бросив их в файл.

– Нормально! Плюс 100 к твоей карме!

– Что-то не эквивалентно к сумме! – рассмеялся Дима и та только махнула рукой – Дурак ты, Димка!

– С этим не поспоришь! – услышал обрывок фразы Рома и подошёл к другу.

– И ты кошелёк доставай! Видишь, Анютка наша ходит, записывает, кто сдал и сколько.

– Окей. А на что?

– Да, там, у девчонки с 408 группы отец умер. – чиркала староста карандашом на листочке, и Артюжев возмутился:

– То нет родителей помочь надо, то умер отец! Вы бы хоть придумывали правдоподобно!

– Интересно? Идите к заведующему кафедрой и сами спрашивайте. Мне задача поставлена – собрать! Ты будешь сдавать? А ты? – обратилась Анна и к подошедшему Арсению, но тот только развёл руками:

– У меня уже все выгребли! Даже на булку в буфете денег нет.

– Кто? – прошепела староста – У нашей группы же я собираю!

– У нашей группы ты, в эта у всех, кто ей только на пути попадётся! Наглая девица. Тебе бы поучиться у неё, там файлик потолще будет! – посмеялся Сеня, пытаясь скрыть от Симина и Артюжева подробности своей личной жизни.

– Так, ладно, неважно! У нас одна благая цель! – забрала деньги Ромы Аня и понеслась по остальным.

– А что с нашей "благой"? Писал этой лохушке? – спросил Дима, и Рома скривил лицо, достав телефон.

– Писал! Смотри, три слащавых сообщения и я в чёрном списке.

– "Привет, симпатуля!", "Привет, красота! Чем занимаешься?", "Привет, как настроение?"… Ромыч, ты что школьник? —ржал Артюжев.

– Да что? Я бы и так подкатил, но она в универе пока не появлялась!

– Давайте, завязывайте. То, что вы задумали, это глупо и гнусно! – сунул руки в карманы Сеня и поймал их удивление в ответ.

– Глупо? Тебя так-то тоже голубком назвали! —ткнул ему в грудь указательным пальцем Рома.

– А вы не видели, в каком она была состоянии? И вообще, это вы ту муть подняли и сплетни пустили…

– Слушай, ты тут за кого? —уточнил Дима – Мы как бы твои друзья и за такой рамс надо держать ответочку!

Друзья. А хочет ли он быть другом этих? Друг, наверное, рассказал бы им всё, что наблюдал вчера. Друг, хотел бы поделиться своим счастьем. Но с этими делиться личным не хотелось. Более того, в день конфликта, Арсений сразу попросил Вику о встрече. И в кафе за чашкой ароматного кофе, предупредил об аморальном споре обиженных парней.

– В том-то и дело, что "как бы". Вроде уже пятый год общаемся, с подготовительных курсов… —отводил Сеня глаза, от высокомерного нахального взгляда Димы.

– И чё замолк? —бросил Рома.

– Да ничего! Пошли вы в жопу, уроды! – отвернулся тот, кого они считали другом и прошёл в аудиторию.