Падая со дна

Еннета Росс

Падая со дна

Глава 1

Идеально чистый, только отполированный белый БМВ проносился по улицам на запрещённой скорости. Энергии прекрасному настроению водителя добавляла громкая музыка, которой принудительно "наслаждались" все остальные обитатели города-миллионника.

Весна была сырой и мрачной, хоть и ранней. Март, а снега уже почти нет. Зато воды, неуспевающей стекать в забитые осени ливнёвки, было много. Не остановившись перед пешеходным переходом водитель двадцати трёх лет пролетел по дороге.

Маленькая девочка в шерстяном сером пальтишке, с букетом из какой-то сухой травы, стояла облитая грязью, и плечи девочки поднялись, а губы скривились от обиды. Увидев это в правое боковое зеркало, виновник остановился и включив аварийку, медленно сдавал назад.

Алёна не могла и сдвинуться с места. В глазах было столько слёз, что видимость соответствовала нулевой.

– Блин, девочка, прости! Я тебя не видел! – подошёл высокий парень в чёрной кожаной куртке и присел на корточки перед ребёнком. – Что же ты так близко к дороге подходишь, сейчас бы и на капоте покаталась! Сливаешься с этой серостью.

Он смахнул грязь с щёчки девочки, что смотрела на него как на злодея.

– Меня мама ругать будет, только пальто постирала!—пробубнила она исподлобья – А Вы мне ещё и товар испортили! Кто теперь купит?!

– Что купит? – непонимающе смотрел горе-водитель, но кроме непонятного веника ничего не увидел и малышка возмущённо сунула ему в лицо пучок травы:

– Чай!

– Чай? Это чай?—смеялся Дмитрий – И почём продаёшь?

– 50 рублей!

– Давай я тебе 500 дам и мы в расчёте? Подожди, стой, сейчас в машине возьму и салфетками вытрем тебя, чумазка!

Девочка отошла от дороги к аллее и присела на ближайшую лавочку. А потом и тот, что не показался ей опасным, взял пачку влажных салфеток из авто и присел рядом:

– Давай пробовать оттирать. А то влетит мне от твоей мамы!

– Ты её знаешь? —удивилась Алёнка.

– Нет, но мамы они такие… Найдёт! Моя вот точно бы нашла, кто дитё обидел.

– Я не её дитё. Она мне не родная, а запасная. Родная отказалась. Вы правда купите? – недоверчиво смотрели на него серо-голубые глаза.

– Конечно! Вот, держи. Протянул купюру незнакомец, и она вручила ему траву.

– А что это? Что мне с этим… – понюхал Дмитрий и очаровательно улыбался.

– Это лимонник. Мама сушит летом букеты, потом мы от них отрываем листочки и завариваем.

– Так, понятно. Ну я отмою и тоже заварю. Меня, кстати, Дима зовут!

– Просто Дима?

– Ну да.

– Алёна.

– Лёлик, давай так, если мама будет ругаться, ты мне позвони. Я объясню, кто виноват. Хорошо? Запишешь мой номер?

– Я не умею. – достала девочка мобильный с маленькой трещинкой на экране – Мне папа только установил вот тут самолётик. Я ему кружочки записываю и звоню.

– Ага, понятно. Давай себя сохраню, если папа тоже будет ругать…

– Он не будет. Не может больше ругать…

– Добрый стал?

– Болеет. И меня прогнал. Сказал, что не хочет, чтобы я на него смотрела.

– Куда прогнал? Из дома? Тебе лет-то сколько?

– Семь почти. Я тут у тёти живу, вон там её окна, над мебельным. Они с дядей следят за мной, пока папа болеет.

– Слушай, Лёлик, ну плохо следят! Сидишь здесь, с незнакомым дядькой разговариваешь, телефон свой в руки чужому дала…

– Ты же не бандит?

– Нет.

– Тогда мне повезло.

– А вот это? – покрутил сухой букет в руках Дима – Это кто тебя надоумил продавать?

– Я сама. Мама и учится, и работает, ей тяжело очень. Тоже хочу помогать.

Вот беру к тёте, чтобы чай сделать, а сама продаю.

– И много продала уже?

– 320 рублей накопила! – довольно заявила Алёнка.

– Да, коммерсант! Молодец! Ты передай папе, пусть выздоравливает! А маме… Ну чтоб не ругала!

– Хорошо. Спасибо, друг!

– Давай может мороженое тебе куплю что ли? – не хотел уходить тот, кого редко волновали чьи-то проблемы.

– Просто так? – демонстрировала свою псевдобдительность Алёнка.

– Нет, я же виноват, вон ты грязная вся!

– Лучше яйцо.

– Шоколадное?

– Ага!

Это знакомство было очень странным, что-то внутри ёкнуло. Дима, оставив новую подружку на лавочке, забежал в супермаркет и похватал у кассы всяких сладостей. Детские мармеладки, шоколад, ириски, драже, жвачки, и конечно то, о чём его попросила малышка – киндер сюрприз.

С улыбкой отдав всё это ребёнку, он попрощался и с тяжёлым сердцем возвращался к машине. То ли чувствуя себя виноватым в том, что окатил Алёнку грязью, то ли из-за того, что рассказала малышка.

Обернувшись уже у авто, Дмитрий посмотрел на ножки, которыми Лёлик радостно болтала, сидя на лавочке. Радостная не спешила домой, всё сидела и перебирала пакет сладостей, что дал ей незнакомый, чужой дядька.

***

– Я не готова.

Поднявшись из-за стола, ответила Саша, и преподаватель, покрутив шариковую ручку, положил её рядом с журналом.

Синяки под глазами, ни грамма косметики, серая шерстяная кофта под горло, в которой утонула худенькая студентка 4-го курса юридического факультета. Русые волосы наспех были собраны в хвост и откинув его назад, последняя по списку группы ю-408 повторила чуть громче, решив, что её не услышали:

– Петр Петрович, я не готова.

– Садись. Так, с этой группой всё, переходим к 409-й. Это было не в первый раз, когда несколько групп объединяли для проведения семинара или коллоквиума. – Артюжев. Тот же вопрос!

Услышав свою фамилию, Дмитрий поднялся и нагло смотрел в лицо 47-ти летнего мужчины, что питал к таким, как он явную антипатию.

Нахал, успеваемость которого держится только на толстом кошельке и статусе родителей. Он не раз приходил на лекции полупьяный, пряча запах за жвачкой, которая только усугубляла этот тошнотворный перегар. – Не готов. – Неуд. И допуска к экзамену без рукописного конспекта от меня не жди. – выводил Куликов оценку в журнале. – А этой, Ярушкиной вы только что точку карандашом поставили! Или вы такой добрый только с молодыми симпатичными девчонками? – Не Ярушкиной, а Ярочкиной. Смотрите за собой Дмитрий и за своей успеваемостью, а не оцениваете действия других людей. – Да, понял, спасибо!

Спускаясь с крыльца государственного университета, Саша посмотрела на наглеца, что ржал как конь в компании со своими, такими же недоразвитыми дружками. Чёрная кожаная куртка-косуха, джинсы и ботинки, цена которых превышала месячную зарплату человека, что уже двадцатый год своей жизни преподаёт международное частное право.

– Хамло! Как можно так вести себя? – пробурчала Саша себе под нос.

Такие, как он сбивались в стаи. Они отличались от обычных студентов, что устало брели по университетской аллее к остановке общественного транспорта. У каждого из этих был свой, личный. Вот они, будущие "хозяева жизни". Те, кто не переживал ни за то, что может потерять стипендию, ни за то, куда устроиться после получения диплома, до которого оставалось совсем чуть-чуть.

– Саша, подожди! —окликнул профессор Куликов, и прихрамывая, поспешил к девушке, которая развернулась и пошла навстречу. – Ты домой или на работу?

– Сначала домой, покормлю и потом на работу.

– Поехали, я тоже домой. – устало улыбнулся Пётр Петрович, и они вместе свернули в сторону парковки.

Данный факт не остался незамеченным теми, кто имел проблемы с МЧП* (международное частное право).

– Всем понятно, как надо учиться и как правильно сдавать вот таким принципиальным преподам? – сунул руки в карманы Дима и посмотрел на двух своих друзей.

– Думаешь они… – пытался сформулировать свою мысль Арсений.

– А что не видно? -ржал Артюжев – Вон, в сторону тачки его идут. Сейчас сядет и поедут куда-нибудь, точку свою превращать в пятёрку.

– А если хорошо постарается, то, может, и автоматом зачёт сразу поставит! – подхватил грязное предположение Рома.

Три друга. Три тусовщика. Три студента, что уже привыкли быть на грани отчисления каждый семестр. Всё можно решить, до всего можно договориться. Только упрямый, принципиальный Куликов был у таких, как они, костью, застрявшей в горле.

– А если мы сольём этого душнилу? – покрутил свой мобильный в руках Артюжев и не отрываясь смотрел на то, как старенький Ниссан профессора выруливает на проезжую часть.

– Как? -заитересовался Роман.

– А он сам уволится! И очень скоро!

***

21:55.

–"Привет, Лёлик! Мама не ругала?" – отправил сообщение в мессенджер Дима и подумал над тем, что, наверное, ребёнок шести лет не может переписываться. Но новая подруга его удивила, и спустя несколько минут пришел ответ:

– "Здрасти. Нет. Ана сказала тети шобы ана мне пачистила."

– "Вот и хорошо! Как дела твои? Попа не слиплась?"

– "Нет. Я с мамой падилилась. Она очень любит шоколадки. Но сказала, что тибя нет и што я придумала тибя."

– "Бывает!"

– "Ты очень добрый!"

– "А ты милаха! Я тут подумал, если что-то не отстирается, давай я маме деньги за пальто скину. Купите новое.

– "Я спрашу"

– "Сладких снов, Лёлик. Если что, пиши!"

– "Пака. Харашо."

***

Два дня спустя.

***

Выходя из деканата и громко хлопнув дверью, Саша не смогла сдержать своих слёз, что лились беспрерывным потоком. Нет, её никто ни в чём не обвинял. С ней просто хотели поговорить, но то, какие намёки звучали в стенах кабинета и как, потупив взгляд в окно, стоял заведующий юридическим отделением, пока декан задавал эти вопросы – унижало.

Пётр Петрович женатый, взрослый мужчина, у которого даже и в мыслях никогда не проскальзывало ничего из того, о чём перешёптывался весь факультет.

А всё из-за того, что в непогоду, он пару раз подвозил свою юную соседку до дома.

– Саня! Санечка, иди сюда! – обняла её рыжеволосая подруга, что ждала в коридоре, и Александра зарыдала в голос.

– Вик, за что это всё, а? Что я в этой жизни сделала не так, ты мне скажи?

– Всё решится. Тебя же не отчислят за пустые сплетни?– убирала подруга её непослушные волосы от лица назад, за плечи – Глупость какая! Куликова тоже вызывали по этому вопросу?

– Не знаю, я его не видела. —вытирала ладонями слезы Саша,а заметив приближение к ним шайки Артюжева, отвернулась.

– Ярочкина, ты чего это? —достаточно громко выдал Рома за спиной, и этот глубокий мужской гогот заставил её обернуться. – Никак парень бросил?

С ЭТИМИ никто никогда не связывался. У Артюжева отец – полковник государственной безопасности. У Ромы – бизнесмен, с криминальным прошлым, о котором знал весь город. Третий, Арсений, неизвестно как прибился к этим двум отморозкам, о его родителях никто ничего не слышал.

Сейчас Саша была на грани и промолчать в ответ на колкие шуточки просто не смогла:

– Симин, а ты чего такой довольный? Опять в туалете эти два голубка тебя хорошенько натянули? Ты палишься и сильно!

Неизвестно, что именно стёрло мерзкие улыбки с их лиц. То, что их публично оскорбили, или то, как метали молнии её невероятные голубые глаза, полные слёз.

Дима смотрел на девушку, что готова была кинуться с кулаками и сам был сейчас не прочь потрепать мерзавку за волосы.

– За слова свои отвечаешь?! – спокойно спросил он, но ещё более бойкая Вика, подлетев, толкнула его грудь.

– Только подойди к ней, понял?! Я брату скажу, он закопает тебя! – раскричалась рыжеволосая, из-за чего зевак вокруг них становилось всё больше.

– Вик, не надо, пошли отсюда… – потянула подругу за руку Саша, чувствуя этот тяжёлый ненавистный взгляд в спину. – Недоразвитые!

Девушки отходили все дальше, а Роман так и стоял, прокручивая в голове то, что сейчас так сильно задело.

– Повезло ей, что не мужик! Сейчас бы разукрасили за такой вброс… – скалился в надменной улыбке Дима, и Рома приблизился для ответа:

– Это не значит, что такое можно спускать!

– Вам заняться нечем? —спросил Сеня, как всегда, старавшийся держаться от тех глупостей, что творили друзья. – С девчонками ещё связываться. Ну и ляпнула, что теперь?

– А теперь Сенька,– кривляясь, подмигнул ему Рома – доказать надо, что мы не с тобой не пара!

– И не трио! —подхватил Дима. – Сам накажешь или я?

– А ты хочешь? Она так-то ничего такая, симпатичная… – усмехнулся Симин.

– Нет. Мне вот таких даже неинтересно, слишком просто. Комплимент, шоколадка и уже раздета!

– Просто или сложно— не имеет значения. – ответил Дмитрию Рома, а потом, глядя в негодующее лицо Арсения, дополнил – Это уже вопрос принципа.

– Сказал абсолютно беспринципный тип! —сделал пару шутливых боксёрских ударов по животу друга Артюжев, а потом взял в захват и дальше говорил уже шёпотом – Спорим, ты не трахнешь её и за три свидания?

– Два.

***

Утром институт, после пар лететь домой. Быстрее всего добраться до пригодного посёлка можно было на электричке. Быстро и всегда есть место, в отличие от автобусов, что шли битком. Больше рассчитывать на то, что сосед сможет взять её с собой на машине, Саша не могла. Он не предлагал, да она и сама бы отказалась, после того скандала, что был несколько дней назад. Подбегая к железнодорожной станции, девушка еле успела и запрыгнула в последний вагон. Уже сидя в электричке, она позвонила отцу, но он так и не взял трубку.

Телефон всегда лежал в кровати. С каждым днём ему становилось всё хуже и хуже, а операция, которая уже была запланирована в онкологическом центре, всё откладывалась.

Карцинома. Услышав об этом в первый раз, Саша и представить себе не могла, сколько всего предстоит пережить их семье. Последние четыре месяца её жизни были настоящим адом.

Очередной звонок, но трубку поднял не отец, а Дарья Сергеевна, супруга Петра Петровича Куликова.

– Саша, ты скоро?

– Я села, уже еду, вы нашли там суп? Он поел?

Соседка часто помогала присматривать за отцом. Она работала на консервном заводе посменно и в свои выходные, сама приходила, чтобы разогреть еду тяжелобольному соседу. Сейчас тихий голос этой доброй женщины перебивали чьи-то многоголосые разговоры на заднем фоне.

– Саша, папа умер… Не выдержал. Наложил руки.

Полиция, скорая, представители органов опеки, которые приехали по поручению полицейских. Ещё месяц назад отец настоял, чтобы младшая дочь Алёна съехала от них к его сестре.

"На время. Погостить!" – говорил отец, но ребёнок слышал это по-другому. Шестилетняя девочка восприняла это в штыки и Саше с трудом удалось убедить сестру в том, что её не прогнали из дома, как нелюбимую, неродную дочь.

Мать их была лишена родительских прав. Александру с десяти лет воспитывал один отец, а семь с половиной лет назад, зимой, бывшая жена объявилась на пороге пьяная и… Беременная! Саша стыдилась их матери, и даже близкой подруге не рассказывала таких подробностей непотребного, асоциального поведения той, кого назвать матерью не поворачивался язык.

Папа любил Алёнку. Любил… Как теперь привыкнуть к этому слову? Как теперь жить тем, кто больше не имеет опоры. Ответ на этот вопрос Саша нашла для себя, как только молоток стал вбивать гвозди в крышку гроба – самостоятельно. Без права на слабость, без права на слёзы, без права на эгоизм.

Она провела бессознательно все эти два дня с момента смерти и до того, как пожилая женщина, живущая в доме напротив, легонько постучала её по плечу на кладбище:

– Сашенька, упал платок, не положено.

Саша не понимала ничего из того, что происходит вокруг. Толпы незнакомых. Какие-то мужики, с огромными венками, что подходили и уходили. Каждый пришедший на похороны, совал деньги в руки и карманы, со словами соболезнований, на которые она даже уже не кивала.

Закончилось. После помина, народ стал расходиться. Тётя Лида, держа за руку Алёнку, взяла под локоть и Сашу, отводя к себе, в небольшую двухкомнатную квартиру, до которой они минут двадцать шли пешком со столовой.

– Всё хорошо будет. —включила воду Лидия, для того чтобы Саша помыла руки. А после, обхватила её ладони в полотенце, и обтерев их, проводила племянницу в одну из комнат.

Александра села на ветхий диван и посмотрела на тетку. Лицо её было заплаканным, нервным, поэтому в услышанное ей верилось с трудом:

– Приляг, отдохни. Так много… Всех! Не думай ни о чём. Я позабочусь о вас. Всё хорошо будет! – бормотала тётя, и достав тонкий плед, накинула на девушку, что свернулась, калачиком не снимая своего чёрного траурного платья.

***

Ночь, пьяный шум, доносящийся с кухни, разбудил Сашу, и чувствуя тошнотворное головокружение, она села.

В разложенном кресле-кровати, откинув одеяло, спала Алёнка и, укрыв сестру, Саша прислушалась к этим спорам, что шли между тёткой и её супругом.

– Своих вырастили, ещё этих кормить!

– Тише, придурок пьяный! Разбудишь девчонок!

– Я придурок? Это ты дура! Одной кобыле 22 года, а вторая тебе вообще не родня!

– Рот закрой, алкашина! – шипела Лидия в ответ и по звукам продолжала перекладывать посуду. – Сашка, между прочим, работает! А за Алёнушку опекунские дадут. Всё переживает он, что кусок съедят. Гнида ты, больше никто!

– А свет нажгут? Телефоны заряжай, в душ два раза в день…

– Жлобина! Вот ты как был, так и остался.

– Да зачем мне это надо?!

– Спать иди, мудень! – буркнула тётя через плечо, открывая дверь и выходя из кухни.

Увидев, как в кресле аккуратно сложена постель племянниц, Лидия метнулась в коридор:

– Чего удумали?!– раскричалась женщина, смотря, как Саша надевает на фактически не проснувшуюся младшую сестру куртку. Стоя в пижаме и в сапогах, Алёна совсем не понимала, что происходит и что от нее хотят.

– Нам надо домой, тёть Лид.

– Зачем? Сашка, давай ты мне только мозги не клепай! Этот пьянчуга проспится и завтра уже…

– Нет. Он прав. Спасибо. Спасибо, что помогли… Алёнка и так у вас уже давно…

– Нет! Ночью вы никуда не пойдёте!

– Нам надо.

– Сейчас даже автобусы не ходят!

– Тут до станции всего двадцать минут. Успеем на последнюю электричку.

– А там?! Нет! Давай хоть такси вызову…– крикнула уже в подъезде девочкам Лилия, но племянница только отмахнулась.

Холодный, влажный ветер продувал тонкую куртку, и Саша, опустив подбородок в широкую горловину, поджимала голову, как черепашка, которой решили зачем-то постучать по морде.

– "Ты как, Мась?"– пришло сообщение от Вики ещё час назад, пока они отсыпались.

– "Иду домой."

– "Как домой? Так поздно? Одна?"

– "Завтра расскажу. Не одна. С малой."

Получив это сообщение, подруга решила не обходиться сообщениями и настойчиво звонила Саше.

– Привет. Вик, рука мёрзнет, давай как приедем, наберу.

– Ты где сейчас?

– К станции иду от тёти Лиды.

– Так, стой где стоишь! -властно звучала Виктория – Или лучше зайдите в магазин! Я тут катаюсь… Мы отвезём короче!

– С кем?

– Да какая разница с кем! Говорю же, отвезём. Через сколько мы будем на Садовой у мебельного? – спросила подруга, зажав трубку рукой и Саша не услышала, кто именно дал ответ. – Мы будем минут через десять. Зайдите в тёплое место, телефон заряжен?

– Да.

Когда к круглосуточной аптеке, в которой они ожидали, подъехал синий внедорожник, Саша не поверила своим глазам. Один из…

Арсений спешно вышел из машины и уже направился к переднему пассажирскому, когда та, что согласилась на второе свидание, сама открыла дверь и покинула авто.

– Вообще-то, так нельзя! —замешкал парень – Я должен был… Ну как бы…

– Да хорош уже выпендриваться, проще будь! – цокала на каблуках Вика, и обойдя машину, махнула девочкам.

– Привет… Вы тут… – растерялась Саша, увидев подругу в обществе мажора, с которым совсем недавно произошёл конфликт.

– Давай-давай!– открыл он дверь заднего пассажирского, и забрав рюкзачок у Алёнки, сумку у Саши, уложил их вещи в багажник.

Внутри машина была ещё красивее, чем снаружи. Алёнка с интересом рассматривала неоновую подсветку, что освещала приборную панель и ручки дверей.

– Алён, осторожно… – притянула к себе сестру Саша, боясь, что младшая помнёт расположившийся на заднем сидении букет.

– Вам мешает? Давай мне его сюда! – скомандовала Вика, и Саша посмотрела на Арсения, что буквально выжигал влюблёнными глазами её рыжеволосую подружку.

– Уселись? – обратился он к пассажиркам, смотря на них в зеркало заднего вида – Удобно и тепло! И если вы, милые леди, скажете мне, куда надо ехать…

– Да, нам в Придорожный. – опередила Сашу Виктория.

***

Пустота. Тишина и запах. Сложно описать словами, чем именно пахло в доме. Чем-то чужим, холодным, опасным. Саша разулась и зашла из сеней внутрь:

– Обуй тапочки! Не ходи так… – сказала она Алёнке, но сама прошла по ледяному полу в капроновых колготках.

Заботливые родственники выключили котёл. Дом остыл, горячей воды теперь тоже нет.

Саша прошла в кухню и включила духовку.

– Хоть немножко тепла.

– Папа так не разрешает! Это опасно! – раздалось за спиной Саши, и, не поворачиваясь, она накричала на младшую в ответ:

– Спать иди! Быстро в свою кровать!

Алёна стояла у стола, и обернувшись, старшая увидела, как малышка сморщилась и кричала, не проронив ни звука. Девушка и сама не могла не заплакать.

– Езжай, говорит, мы нормально! – послышалось из гостиной.

Вика и Арсений прошли в кухню и застали обеих сестёр рыдающими.

– Так… Я, если честно, не знаю, что в таких случаях делать… – обратился парень к Вике, которая подошла к Александре и помогала ей встать.

– Ничего не делать. Что тут сделаешь? —посадила рыжая подругу за стол, а потом, обхватив младшую за плечи, стала уводить малышку в её комнату.

– Саш, может, я помочь могу чем… -предложил Сеня.

– Ты котёл умеешь включать?

– Котёл? Какой котёл?

– Газовый…– взяла бумажную салфетку со стола Саша и вытерла покрасневший нос.

– Я нет, но сейчас придумаю что-нибудь. У меня отец…

– Не надо. Не буди. Уже первый час ночи. Я завтра утром Петра Петровича попрошу.

– Петра? Куликов который… – почувствовал себя крайне неловко Арсений, но напрямую вопроса не задавал, и Саша сама поспешила пояснить:

– Он сосед наш, справа. Крыльцо прямо на его огород выходит.

– А… Ясно…

– Я не делала… И он… Просто сплетни. Раздули из ничего. Они с папой дружат. Блин, надо же ему воды оставить, горло сохнет! – выплеснула руками Саша, и встав из-за стола, уже собралась подойти к простенькому кухонному гарнитуру, как застыла и растерянно металась глазами. – Его нет! Его же больше нет! А я забыла… Я всё забыла! Они же и кровать его выбросили… Так надо… И матрас вынесли… Я не знаю зачем! Я забыла…

Саша шептала, а Арсений совсем не понимал, как ему поступить. Лишь когда Вика влетела обратно в кухню, он смог сдвинуться с места и то, не по своей воле, а по требованию властной особы:

– Сеня, не стой как истукан! Сделай что-нибудь!

– Что? Я… Девчонки…

Подойдя к подруге, Вика пыталась удержать, медленно сползающую на пол:

– У тебя водка есть? – спросила она подругу.

– Водка? Нет. – помотала головой Ярочкина.

– Как нет! На поминках ящиков десять было! Где стоит?

– Я не помню… Не знаю…

– У меня коньяк есть в багажнике. Французский подойдёт? – пытался быть хоть чем-то полезным Сеня.

– Ой, ну даже не знаю! Ты серьёзно?! – возмутилась Вика накричав, и он сразу понял, что его вопрос звучал очень глупо.

Через три минуты элитное пойло уже наливалось в первый попавшийся бокал, но сжав свои длинные волосы, что падали на лицо, Саша отдышалась и тихо отказала.

– Спасибо. Спасибо большое, правда… Спасибо, что тут. Я нормально. Вик, да не буду! – отворачивалась от спиртного Саша, чуть отвлечённая от своих горьких мыслей.

– А что вы тут делаете? – раздался в проходе писклявый голос Алёны – Можно я с вами посижу? Мне страшно.

– Я с тобой лягу. И иди надень поверх пижамы кофту шерстяную. Холодно. Спасибо вам, ребят. Поезжайте, я справлюсь.– выходила из кухни Саша, уводя за собой младшую сестру.

Вика опустила глаза на бокал и пыталась аккуратно сказать о том, что свидание на сегодня окончено:

– Мне надо остаться. Понимаешь… Ну как она? Сам же видишь…

– Вижу! – подошёл Сеня, и забрав бокал, в который Вика налила коньяк, выпил до дна. – Я тоже остаюсь. Мне нельзя за руль!

Рыжая-рыжая… Милые мелкие веснушки рассыпались по бледной коже, и эти светло-карие глаза удивлённо смотрели на него.

– Ты… Вот блин, жук!

– Вдруг я буду полезен?

– Ты торопишь события! Не думаешь же…

– Нет! Не думаю! Ты даже поцеловать себя не дала! Какие могут быть мысли? – сдерживал он свою улыбку – Никакие!

– Вот и правильно!

– Вот и ладно! – передразнил парень ту, чьи глаза говорили ему об обратном.