На краю реальности Повести и рассказы

– Где мы? – спросил я старика, и он невесело усмехнулся.

– Давай я тебе вкратце все скажу с самого начала, чтобы освежить память и все встанет на свои места. Хорошо? – я кивнул. – Отлично. Дела обстоят следующим образом: в 2138 году появилась технология перемены тел, которая хорошо тебе известна. Сознание записывалось на специальный чип и переносилось из тела в тело. Таким образом сначала избранные, а потом и все люди на Земле смогли реализовать одно из самых главных желаний – обрести бессмертие. Оно было получено, как и предсказывалось, синтезом техники и жизни.

Постепенно всю технологические гаджеты заменил чип сознания. Объединив их в единую сеть, люди смогли обмениваться любой информацией за доли секунды. Постепенно интеграция стала настолько сильной, что границы государств стерлись, как ненужные. Людям больше не требовалось государственное устройство и армии чиновников. Мы просто стали единым цифровым организмом. Так и был создан Центральный Сервер, заменивший орган централизованного управления. Ему просто передали функции, которое раньше выполняло государство. Особенно просто стало с безопасностью – Сервер видит любую информацию в голове человека, а значит может отследить каждую мысль и каждое враждебное намерение. И, как следствие, нейтрализовать ее.

– Я все это знаю, – нетерпеливо перебил я старика, – теперь все мы -элементы одной сети. Банковские системы, социальные сети, поисковики… Все это – теперь мы сами. Зачем ты вытащил меня сюда? И вообще, где мы? Чего тебе от меня нужно?! – тут мой голос уже почти сорвался на хриплый крик. Конечно, меня скорее всего уже выключили и я на консервации. А это – галлюцинации или голограммы, чтобы мне было не совсем уж скучно сотню лет проводить в заточении.

– Хорошо, что ты это помнишь, данным знанием обладают уже не все, – старик глубоко вздохнул, – я должен был убедиться, что ты помнишь об этом. Тогда перейдем к делу.

Когда только появилась идея создать Центральный Сервер, стало понятно, что он – большое благо, и большая угроза. Тот, кто владеет им, по сути владеет всеми людьми в мире. Тогда ведущими техниками, которые пока не были включены в сеть, было принято, на мой взгляд, гениальное решение: нужно было расположить ЦС там, где никто не сможет до него физически добраться. Безопасность виртуальную они решили обеспечить за счет огромного количества файерволов, брандмауэров и антивирусов. А сам физический носитель – серверную станцию – они запустили в космос, на орбиту вокруг Земли. Конечно, параллельно были запущены и другие станции в качестве резерва. Это стоило огромных денег… Но цель оправдывала средства. Об этом ты помнил до этого момента?

– Нет, – я глубоко задумался. Что-то мне было известно о том, что до ЦС не доберешься просто так, но никогда я не интересовался, почему все было построено таким образом. Да и какая разница? Жили себе и жили спокойно. Чего все-таки этот старик от меня хочет? …

– Сейчас мы подошли совсем к сути вопроса, Андрей, – старик чуть наклонился вперед. – На каждой станции была команда техников, три человека, которые добровольно подписались оставаться на них и обеспечивать бесперебойную работу Центрального Сервера. Станций всего было десять, и было это уже очень давно, больше пятидесяти лет назад, в 2158 году. Техники постепенно умирали от старости, а станции оказались неспособны существовать самостоятельно. На текущий момент функциональна только одна станция… Та, где сейчас находимся мы с тобой. Та, где и была размещена основная версия ЦС.

– Что?! – это был какой-то бред. Как могли станции работать всего пятьдесят лет, если мне сейчас уже больше трехсот пятидесяти? Да и как я вообще смог оказаться вдруг в космосе, черт знает где?

– Я вижу, ты все еще не понимаешь, – старик чуть улыбнулся, увидев мое удивление, – весь мир, который вы видите там, – он махнул рукой в сторону небольшого окошка, за которым была сплошная чернота, – это лишь проекция, миф. Как в старых фильмах, но только теперь это стало реальностью. Дело в том, что человечества в том виде, в котором оно было раньше, больше попросту не существует.

– А где же люди? – спросил я с недоверием. Все-таки, похоже, этот человек не выжил из ума, слишком много печали в глазах… Но то, что он говорит, звучит пугающе логично. Если меня проверяют или испытывают, в любом случае надо разузнать все до конца.

– Люди… – Гаврилов усмехнулся. – Всем же захотелось жить в раю. Конечно, на дворе уже было двадцать второе столетие, мы сильно продвинулись вперед в плане техники и решения общечеловеческих проблем: голода, болезней, нищеты… Но все равно остались то, с чем мы справится не могли. Я покажу тебе, – он неспешно поднялся на ноги, и мне даже на расстоянии был слышен хруст суставов, – покажу и ты все вспомнишь.

Я проводил взглядом его шаркающую походку. Гаврилов подошел к стене с экраном и постучал по нему пальцем. Появилось изображение Земли, по-видимому, снятое со спутника. Планета была бесспорно прекрасна, она сверкала как голубой бриллиант в солнечных лучах.

– Красиво, правда? – старик проследил за моим взглядом и усмехнулся. – Тебе всегда нравилось разглядывать ее в иллюминатор… Еще не вспомнил? – я помотал головой, ощутив скрип в шее. Да сколько же лет этому носителю? Не мешало бы отправить его на реконструкцию.

Гаврилов смахнул изображение с экрана жестом и появилось следующее изображение. Это была Земля, но с другого ракурса. Так она занимала лишь треть экрана, а другую часть занимала черная громада космоса, из которой надвигался огромный серый объект.

– Познакомься, астероид О’Брайена-Чернова, – старик невесело взмахнул рукой. – В 2168 году он врезался в Землю. С тех пор прошло уже более тридцати лет, а там все еще бушует зима и нет ни одного человека. Все эти годы наша станция посылает сигналы бедствия на всех возможных частотах, все сканеры непрерывно ищут хотя бы крупицу жизни… Но поиск успехов не принес. Теперь люди существуют только здесь, – он поднял глаза к потолку, – в Центральном Сервере. А мы с тобой – последние люди которые физически существуют.

У меня не было слов. Если все что он говорит – правда, то… Мы все мертвы. Нас просто не существует мы лишь набор цифр, который записан на сервере вращающемся вокруг мертвой планеты… Так не может быть!

– Может, – сказал Гаврилов. Последнюю фразу я, оказывается, произнес вслух, – это правда, Андрей. А теперь я введу тебе препарат, который оживит нейронные связи в твоем физическом мозгу, и ты все вспомнишь. В последний раз я сделал это сразу, и ты чуть не сошел с ума. Да и со мной ты такое тоже уже проделывал…

– Постойте, о чем вы… – фразу он мне закончить не дал. В два широких шага оказался рядом, что-то за моей головой громко щелкнуло, отдавшись эхом в комнате и плечо словно ужалила большая и очень злая пчела. Лицо Гаврилова и комната за ним начали медленно вращаться, словно поглощаемые водоворотом, состоящим из непроницаемой тьмы. Я попытался встряхнуть головой, но тело уже больше не слушалось и все попытки вернуть над ним контроль были тщетны.

А потом пришли воспоминания. Резкий толчок! Где я? Что происходит? Вокруг бурлящий город, мимо проносятся голоса и шумы. Куда он дел ее ключи? Сколько будет стоить килограмм? Классные новые туфли! Мама должна купить шоколад! Воздух разрезает пронзительный звук клаксона, ему вторит сигнал грузовика, все это сливается в бесконечный гул… И что это за назойливая песенка, которая звенит по кругу…

Это же мой телефон! Я опускаю руку к карману…

Толчок! Офисный кабинет. Передо мной овальный стол, за которым ведется очень важный разговор между мужчинами и женщинами в деловых костюмах. Сколько потребуется станций? Надежен ли основной сервер? Сколько будет основных спутников? Готов ли я полететь? Конечно! Решение важное, но так я сделаю хоть что-то действительно полезное в своей жизни… Мне протягивают руку…

Толчок! Вокруг гул, но его затмевает стук моих же зубов. Лампы на панели мигают разными цветами, мерный высокий сигнал отсчитывает секунды для старта. Вся обстановка трясется, без сомнений, идет непрерывное мелкое землетрясение. Я поворачиваю голову и вижу улыбающегося человека, похожего на Гаврилова. Нет, стоп, это же он! Только лет на пятьдесят моложе… Он красив, хорошо сложен, его мужественное лицо мелко трясет, но оно сохраняет ободряющее выражение. Рот открылся и попытался донести до меня какие-то слова. Что же он там говорит? Что-то типа «повеселимся»? Или нет… Резкий толчок! И нет, не новое воспоминание. Мы просто взлетели. Туда, к звездам, которыми сами решили стать. И будем оттуда, сверху, как настоящие боги взирать на голубой шар с миллиардами жизней. И держать руку рядом с кнопкой, прерывающей их в одно мгновение…

***

Когда я проснулся, Гаврилов все также сидел на стуле. Его ссутуленная, усталая поза напомнила, сколько же лет мы торчим в этой консервной банке, носящей гордое название «Центральная Серверная №1». Поначалу у нас получалось держаться молодцами, но этот астероид разрушил все. Через десять лет жизни на станции мы должны были вернуться на Землю и жить там припеваючи до конца наших дней. Но планеты, бывшей нам когда-то домом, больше нет, возвращаться некуда. И мы решили действовать сами. Потратили два года на взлом Центрального сервера, чтобы тоже уйти в этот цифровой мир, где можно было быть не одним.

– Но была одна загвоздка, – сказал Гаврилов тихо. Он то точно знал, какие мысли у меня в голове, сам много раз через это проходил. – ЦС все равно находил изъян в системе и постоянно выбрасывал нас из Сети как вредоносный объект. На это ему требовалось много времени, там можно было прожить целые жизни, но рано или поздно это происходило. А если тебя выбросит из системы как вирус, а физического тела больше нет, то ты исчезнешь. Навсегда.

– Сколько времени? – спросил я у него спокойно. Дальше все уже было известно.

– Два года. Ты был там целых два года, – в глазах Гаврилова стояли слезы. – Андрюша, я не могу к этому привыкнуть. Я смотрю на вас через монитор, слежу за сервером и не могу больше ждать. ЦС в этот раз искал тебя очень долго. Надеюсь, в следующий раз он меня найдет еще позже. Сколько ты прожил там?

– Триста пятьдесят лет, – ответил я с содроганием. Два года меня искали в этот раз. Сколько же мне придется быть тут одному? Это старое тело может и не перенести несколько лет в одиночестве. Еды тут навалом, она, как и вода синтезируется, вероятность, что системы жизнеобеспечения откажут – минимальная… Все делалось на века. Которые человечество должно было прожить по простой схеме – каждые несколько лет команды на спутниках меняются, и те, кто отслужил свое отправляются в цифровой мир на заслуженный отдых. Кому это было не нужно – живут сами по себе в физическом мире и тоже горя не знают. Так могло продолжаться вечно, если бы не космический булыжник, прилетевший так некстати и поломавший все планы о возможной замене команды на станциях.

– Сигнала все также нет? – мрачно спросил я Гаврилова, хотя и так знал ответ. Он покачал головой. Все понятно. После падения астероида Земля перестала выходить на связь сразу. После сканирования всех частот мы нашли сигнал какой-то радиостанции в глухой деревеньке, которая каким-то чудом уцелела и по кругу крутила старую популярную песенку. Мы слушали ее два месяца, надеясь, что на ней появится хоть одна живая душа, но одни и те же слова крутились и крутились…

– Андрей, я хочу уйти туда, – Гаврилов сноровисто встал с кресла и подошел к капсуле жизнеобеспечения, где я, как оказалось, сидел все это время, привалившись спиной к ее задней части. Это было аварийное оборудование, где мы погружади свои тела в искусственную кому, чтобы они спокойно функционировали и ждали нашего неизбежного возвращения. Уже пятьдесят лет трюк удавался. Но с каждым разом все хуже и хуже. А еще капсула была только одна. Поэтому погрузиться тоже мог только один.

Я собрал все силы своего старого немощного тела и, поднявшись на ноги, вышел из капсулы, куда тут же улегся Гаврилов. Одиночество сводило его с ума куда больше, чем меня, каждый новый выход из системы медленно, но верно разрушал психику этого человека. Мы уже даже не разговаривали, когда менялись местами. Просто маску для дыхания на лицо, две иглы внутривенно, несколько трубок для функционирования организма, самый главный провод, подсоединяемый в разъем на шее и вот уже счастливого уходящего скрывает мутноватое стекло капсулы. Нажатием двух кнопок запускается программа внедрения и через несколько минут счастливец улетает в цифровой мир. Обо всем, что у него тут было, расскажет бортовой журнал. Да и о чем тут говорить? Все тоже самое… Уже пятьдесят лет ничего не меняется.

Я вздохнул и шаркающей походкой подошел к иллюминатору. Вот она, Земля. Все такой же голубой шар в бескрайней пучине космоса. Теперь я буду смотреть на нее долгие несколько лет. А может быть, наша программа внедрения настолько обучилась, что ЦС не найдёт Гаврилова никогда. Мы договорились: если через три года одного не находят – второй отключает его тело и подключается сам, принимая яд. Так мы оба окажемся в цифровом мире, а дальше будь что будет. Может, снова что-нибудь прилетит из космоса и уничтожит станцию. Может, ЦС даст сбой и отключится сам. А может…

Что это? Так больно… Что за… Я упал на колени, а потом на пол лицом. В груди невыносимо жгло, как будто там поселилась разъярённая медуза. Это что, сердечный приступ? Нужно доползти до лекарств, тело уже не слушается, но двигаться сможет… А может… Да.

Я перекатился и пополз к компьютеру. Это самый лучший вариант – подключиться к Серверу, а там будь что будет. Может быть, нас выкинет, но тогда не придется бороться за выживание в полном одиночестве. Я должен доползти и сделать это. Столько лет отдать на служению человечеству и вот так умереть, корчась на полу постылой станции? Нет, я справлюсь!

Я справлюсь! Я справлюсь… Я спра…

Дорога к свету

Старый конь мягко ступал по лесной дороге, слегка покачиваясь под весом двух седоков. Мягкий лесной мох скрадывал шаги и цокот копыт. Этой дорогой давно уже не пользовались, и лес все больше предъявлял свои исконные права. Когда-то можно было встретить путешественников, торговцев, жителей ближайших селений, но теперь оставались только кривые стволы деревьев. Их нависающие ветви сходились все ближе, постепенно закрывая небо. Казалось, будто они стремятся срастись друг с другом, чтобы создать над дорогой серый, тихо скрипящий навес. И когда-нибудь, когда деревья станут единым целым, дорога исчезнет под их могучими корнями и вокруг останется только бескрайний лес.

 Кира размышляла об этом, покачиваясь в седле. Детей в лес одних не пускали, но она иногда тайком сбегала на опушку, чтобы посмотреть на деревья и голубое небо над ними. Когда лес зеленел, это зрелище всегда добавляло сил справляться с тяжелой крестьянской жизнью. Солнце освещало могучие кроны, так и стремящиеся вытянуться как можно ближе к небесной тверди. Хотелось прислониться к стволу и тянуться вместе с ним далеко-далеко… Там, где тебя не встречает дома угрюмый отчим и усталая мать, которые взирают на тебя как на лишний рот.

 Отец умер, когда ей минул третий год. Духи забрали его, когда едва-едва дошли до этих земель. Сейчас их мог встретить любой, но рассказать о встрече могли лишь единицы – эти порождения чужого мира не щадили никого и даже самые надежные и мощные обереги и чары иногда не спасали. Мать рассказывала, что отец владел волшбой – сам мастерил талисманы и защитные знаки из ветвей старых деревьев и умел наполнять их силой, которую призывал от земли. Но когда духи внезапно появились, словно и впрямь из-под земли, все отцовское искусство ушло на то, что защитить жену и маленькую дочь. На себя сил уже не хватило…

Когда Кира подросла, то, послушав рассказы матери, смастерила себе маленький оберег – листок папоротника, выточенный из дуба. Чудо случилось, когда был закончен последний изгиб листа: он вдруг стал горячим, как уголек, и удивленная Кира почувствовала, как сила идет из земли и вливается в маленький кусочек дерева. Длилось это всего несколько мгновений, но с тех пор девочка носила его на шее, не снимая. Через несколько дней она вновь попыталась сделать оберег, но в этот раз ничего не произошло. Чудесная сила не приходила, как бы аккуратно и кропотливо она не вырезала деревянные фигурки. В конце концов это занятие пришлось бросить.

Через несколько лет после смерти отца ее мать встретила Коруна, вскоре ставшего ей мужем, а Кире – отчимом. Корун пришел к ним в село с войны, где войско Веземира – их князя – потерпело оглушительное поражение. Сначала их разбила вражеская армия и рассеяла по близлежащим полям и лесам, а затем на обе стороны напали духи и уничтожили большую часть выживших. Это было страшно: кто-то из духов сражался настоящим оружием, а кто-то просто рвал ногтями и кусал зубами. Корун чудом спасся, схоронившись в овраге и сразив нескольких духов с помощью оберега, который сделал Кирин отец. После битвы он решил разыскать и поблагодарить человека, сделавшего такой чудный дар. Но нашел в итоге только жену мастера и, недолго думая, предложил ей свою руку.

Сначала все складывалось хорошо. Корун оказался неплохим хозяином, завоевал уважение соседей, любил мать, нежно относился к Кире. А потом родились братья, и Кира отошла на второй план. Сначала он перестал с ней играть, а затем заставил трудиться, не покладая рук. Ей исполнилось десять, а братьям по пять лет, когда родилась сестра. Духи бесновались в то время где-то далеко, а их хозяйство вполне могло всех прокормить. Так прожили год, за который на Киру навалилось еще больше работы. Мать не смела возражать хозяину дома, братья старшую сестру недолюбливали, чувствуя отношение отца. А через год духи напали на деревню и вырезали половину жителей. Они пришли прямо среди бела дня. Кира набирала воду из колодца, как вдруг на нее налетела черная тень, на мгновение закрыв солнечный свет, а потом с визгом отпрянула. Девочка тоже закричала: оберег на шее нагрелся, обжигая кожу. Рядом раздавались вопли и женские визги. Черные вихри сновали вокруг, то и дело принимая очертания людей с нечеловечески искаженными серыми лицами. Они рвали и рубили всех без разбора. Женщинам вырывали сердца, мужчин до исступления рубили мечами, пока от них не оставались только кровавые лоскуты, детей швыряли о стены. По деревне медленно расходились запахи крови и металла.

Один из духов остановился рядом с Кирой. Тень обрела очертания, приняв вид высокого статного мужчины с короткой бородкой, сжимающего в руках огромную кривую саблю. Несмотря на испуг, девочка заметила, что клинок не отражает солнце, а весь призрак как будто составлен из серого печного дыма. Губы его расползались в безумной усмешке. Увидев испуг на лице Киры, мужчина запрокинул голову назад и громко расхохотался. На его шее вдруг раскрылась рваная рана, сочащаяся черной кровью. Хохот оборвался бульканьем, и дух опустил голову, коснувшись подбородком груди, которая от крови из серой стала черной. Мужчина медленно поднял голову и вдруг подмигнул девочке, слабо улыбнувшись. На миг он показался обычным человеком, а затем оскалился и, занося саблю над головой, бросился вперед

Кира с визгом бросилась в сторону, падая на землю, и лезвие пронеслось там, где секунду назад была ее голова. Оберег жег уже нестерпимо и, оказавшись на земле, она сдернула веревку с шеи и бросила его в сторону, случайно попав в духа, уже приготовившегося ко второму удару. Листок папоротника ударился ему в грудь, и сабля вдруг выпала из ослабевших рук и тут же рассыпалась прахом. Кира подняла глаза и увидела, что с лица мужчины исчезла безумная улыбка. Его взгляд стал осмысленным и за мгновение до того, как рассыпаться в прах, он встретился глазами с девочкой и – она могла поклясться! – благодарно кивнул. Оправившись от изумления, Кира схватила оберег, вновь ставший холодным, заползла под телегу и съежилась от ужаса, молясь всем богам, чтобы ее и родных никто не тронул. Через некоторое время шум вокруг стих, а к ней в укрытие потекла кровь, целым потоком. Кира сидела тихо и не смела шевелиться.