Чем ночь темней, тем ярче звезды

– Нет.

– Тогда как я могу помочь? – мягко спросил Вениамин.

– Не думаю, что мне нужна именно помощь, – с мрачной задумчивостью произнес Петр, в этот момент он казался стариком, хотя был всего на пять лет старше Вениамина. – Это моя ответственность, и я не хочу ее ни на кого перекладывать.

Вениамин одарил его недоуменным взглядом. К чему тогда вообще весь этот разговор? Будто почувствовав (или прочитав по лицу) его недоумение, Петр невесело усмехнулся:

– Ты здорово умеешь направлять. Даже если не знаешь сути дела.

На этот неожиданный комплимент Вениамин не нашелся, что ответить, поэтому просто ждал продолжения.

– Вся проблема в том, – продолжил царь, уставившись на лепнину на потолке, – что я выбираю не между хорошим и плохим, я выбираю между двух зол.

Он на секунду прервался, но, когда Вениамин уже собирался заговорить, поднял ладонь, призывая к молчанию.

– Знаю, ты сейчас скажешь: слушай сердце и совесть. Но что, если сердце и совесть говорят мне, что оба пути ужасны, однако обстоятельства вынуждают меня пойти по одному из них? Я просто не могу проигнорировать оба – третьего пути у меня нет.

– Уверен? – тихо спросил Вениамин, сам не заметив, как перешел на «ты», чего не позволял себе со времен коронации Петра.

– Уверен, – с мрачной убежденностью ответил тот. – Поверь, я искал.

Вениамин немного поразмышлял, но в такой ситуации, когда он мог рассуждать исключительно с общих позиций, не зная сути, он мог посоветовать только одно:

– Если выбор стоит между двух зол, следует выбрать меньшее. Тщательно изучи последствия каждого решения и прими то, что принесет меньше вреда.

Петр кивнул:

– Я предполагал, что услышу от тебя нечто подобное.

Вениамин пожал плечами:

– Что еще я могу предложить, если ты не рассказываешь мне подробности?

На самом деле, Вениамин предполагал, что Петр приехал вовсе не за советом – который действительно был очевиден и прост, – а выговориться, поделиться с кем-то тяжелой ношей. Хотя бы даже в общих чертах.

– Тяжела шапка Мономаха? – слегка улыбнувшись, поинтересовался он.

Шутка немного разрядила гнетущую атмосферу, и Петр улыбнулся в ответ:

– Ты даже не представляешь!

Расстались они на гораздо более жизнерадостной ноте, но этот визит оставил осадок. Будто предчувствие надвигающейся катастрофы.

И оно не обмануло.

Несколько дней спустя – прямо в Крестовоздвижение – они узнали, что Россия объявила войну Америке. Ошарашенно глядя на экран, с которого вещал очень серьезный и хмурый царь Петр, Вениамин с трудом верил своим ушам. Не из-за этого ли приезжал он недавно? «По-твоему, война – меньшее из зол? Серьезно? – с горечью подумал Вениамин. – А что же тогда было большее?»