Сокровенная мечта

Роман Крут

Сокровенная мечта

Он долго ее лелеял – долго вынашивал. Можно сказать, что с самого рождения. А если точнее, то с того момента, когда мысли уже могли более или менее осознанно формироваться выражая весь внутренний мир, ну, или какую-то часть его. То, что человек чувствует, то к чему стремиться, то, о чем грезит больше всего на свете, все это формирует одну единственную, а может быть и не одну, незыблемую мечту, которая, как путеводная звезда, горит, в самом начале, где-то вдалеке, но со временем, становится все ближе и ближе, пока, в некоторых случаях, либо ложиться на руки, осчастливив тем самым своего долгожданца, либо ускользает. А еще хуже, когда бренное тело, не дождавшись ее, покидает эту удивительную планету, так и не вкусив многие ее прелести. Вот так и он, наш герой, лелеял ее всю свою жизнь, часто заговаривая о ней. Бывало, я спрашивал его: “Неужели ты готов поставить на карту все, и ждать, – ждать того момента, когда осуществятся долгожданные твои планы?..” “Конечно!” Отвечал он не задумываясь. “Ведь тогда я заживу по настоящему!”

Время неслось неумолимо; пролетали день за днем, месяц за месяцем и год за годом. Он приближался все ближе и ближе к своей мечте, к своим запрограммированным с юных лет, планам. Вся его жизнь проходила в работе. Он был готов работать днем и ночью, в принципе, он так и делал. А жизнь проходила мима. Но он не унывал, его все устраивало, – продолжая надеяться на лучшее, – лучшее, которое вот вот, в будущем, придет, и позволит ему зажить по настоящему! Годы шли, силы иссякали, огонь в глазах угасал. Здоровье было уже подорвано. Большая часть пути уже пройдена, назад дороги нет. Поздно! Имея все финансовые возможности, но из-за катастрофической жадности, прозябал он свои дни на работе и в квартире, которую, неописуемо боготворил и любил, любил больше всего на свете, больше даже чем любое одухотворенное существо, – она была и остается для него идолом, утратив которого, скорей всего, последовало бы самоубийство, в худшем случае, в лучшем же, полное психическое расстройство. Но этот идол, был всего лишь частью той сокровенной, незыблемой мечты, заполучив которую, вся жизнь, по его словам, должна была перевернуться в лучшую сторону. “Так что же это за мечта такая?” Спросите вы. А все достаточно просто, если не сказать больше, – проще не придумаешь. Мечта заключалась в том, чтобы дожив до пенсии, – когда-то, когда мечта только зарождалась, пенсия наступала в шестьдесят, в сегодняшние дни, это шестьдесят семь, – зажить по человечески, по настоящему! А значит: иметь выплаченную квартиру, не работать, отдыхать, путешествовать и т.д и т.п.. Жить – другими словами. И все бы ничего, но есть одно но… И оно заключается в том, что жить то уже совсем и не хочется. Вернее хочется, может быть даже еще сильней(так как до этого и не жил вовсе), но силенки уже не те, не тот задор, не тот запал, как говорится. Жизнь, в полной красоте и энергии, со всеми ее красками, закончилась. Она ведь начинается в юном возрасте, с пятнадцати, как мне кажется (по крайней мере в мое время так было), и продолжается до полной зрелости, до пятидесяти, когда еще хоть какие-то селенки, но действуют, функционируют, вибрируют, бударажат. Сама же жизнь никого не ждет проносясь ракетой через время, – то время, которое нужно не пропустить, – им нужно упиваться, живя для себя! Проживая, а может быть даже и прожигая молодые годы, как торпеда, несущаяся сломя голову в никуда, как будто бы ее выпустили бесцельно. Только в таком сумбуре, экстазе, безрассудстве и сумасбродстве, несущемся сквозь молодые годы, ты сможешь обрести самые лучшие воспоминания своей жизни, которые и будут греть тебя в старости, – только они, а не новая, долгожданная жизнь, приходящая в семьдесят лет. Ракета жизни несется с такой скоростью(а находяться в ней все), что не успеваешь и глазом моргнуть, как уже твой выход, твоя остановка; и, если ты сумел за это время насладиться, правильно распорядившись своим временем, значит остановка своевременная, выход произойдет сам собой, как долгожданное счастье, как экстаз! Если же нет, если прозябал все это время, ожидая жизни в будущем, тогда придется остальным выталкивать тебя из двери, в которую, полон слез и разочарований, будешь ты впиваться своими грязными ногтями, крича и жалея о прошедшем, ускользнувшем времени, желая его продлить, – казавшимся когда-то вечным. Но “поезд ту-ту – ушел.”