Тень Ариадны

Нэтали Штиль

Тень Ариадны

Глава 1. Стеклянная крепость

Дождь бил в сорока пяти сантиметровое бронированное стекло, превращая огни ночного мегаполиса в размытые пятна – кроваво-красные, ядовито-желтые, мертвенно-белые. Пятьдесят этажей внизу кипела жизнь, но здесь, в ее кабинете, царила стерильная, вымороженная тишина. Лишь приглушенный стук капель и ровный, холодный голос Ариадны Викторовны Соколовой рассекали пространство.

Она сидела в кресле из черной кожи, с высокой спинкой, напоминавшей трон. На огромном мониторе пикселились лица европейских партнеров. Ее английский был безупречен, акцент – сведен к нулю. Каждое слово – обточенный алмаз, каждое предложение – капкан.

– Ваши опасения по поводу волатильности рынка, господин Шмидт, основаны на данных полугодовой давности, – произнесла она, и ее губы, лишенные яркой помады, изогнулись в подобие улыбки. В серых глазах не дрогнул ни один мускул. – Я же оперирую цифрами, полученным час назад. Либо вы играете по моим правилам, либо ваш портфель обесценится на двадцать процентов к утру. Выбор за вами.

Возражение, попытка парировать – она парировала его одним точным ударом, вскрыв слабое место в аргументации оппонента. Ей нравился этот момент – короткая пауза, почти слышный хруст ломаемой воли. Видеосвязь прервалась. Экран погас, отразив ее неподвижную фигуру.

Ариадна не двинулась с места. Несколько секунд она просто смотрела в стену дождя, за которой плыл город. Ее лицо было идеальной маской – ни усталости, ни триумфа. Просто факт. Еще одна победа. Еще один шаг.

Строгий костюм цвета антрацита, сшитый на заказ в Милане, подчеркивал каждую линию ее тела – высокую, почти мальчишескую грудь, тонкую талию, плавный изгиб бедер. Длинные, цвета спелой пшеницы волосы были убраны в тугой, безупречный узел, не оставлявший ни одной пряди на шее. На изящном запястье – тонкие мужские часы Patek Philippe. Наследие отца. Символ. Только они имели право касаться ее кожи, напоминая, что настоящая власть не кричит о себе. Она тикает.

Она откинулась на спинку кресла, и кожа тихо вздохнула. Палец с коротким, идеальным маникюром бледно-розового цвета нажал кнопку на интеркоме.

– Елена, пусть зайдет господин Семенов. И приготовь документы по «Нептуну». – Голос был сухим, лишенным каких-либо интонаций. Металл, обернутый в бархат.

Дверь открылась беззвучно. В кабинет вошел Леонид Петрович Семенов. Мужчина под пятьдесят, когда-то уверенный в себе, а теперь сгорбленный под грузом долгов. Он остановился перед массивным столом из черного полированного гранита. Ариадна не предложила ему сесть. Он стоял, как школьник у доски.

– Ваши условия меня не устраивают, Леонид Петрович, – начала она без предисловий, положив ладони на холодную поверхность стола. Ее пальцы были сложены домиком. – Предлагаю альтернативу. Вы передаете мне тридцать пять процентов акций вашего транспортного департамента. И мы забываем о ваших долгах перед моим холдингом.

Семенов побледнел. Его глаза, обведенные темными кругами, расширились.

– Но это… Ариадна Викторовна, это же грабеж! Департамент – это последнее, что у меня осталось!

Уголки ее губ дрогнули, изобразив холодную, безжизненную улыбку. Серые глаза остались ледяными.

– Это бизнес, Леонид Петрович. Не эмоции. У вас есть ночь на раздумья. – Она сделала паузу, давая словам впитаться. – Завтра в девять утра мое предложение будет уже сорок пять процентов. Елена, проводите господина Семенова.

Она отвернулась к окну, демонстративно прекратив разговор. За спиной послышался сдавленный вздох, шарканье шагов. Дверь закрылась.

Она снова была одна.

Ариадна поднялась и медленно подошла к стеклянной стене. Ладонь, холодная от кондиционера, легла на еще более холодную поверхность. Город лежал у ее ног, как карта завоеванных территорий. Но в отражении в стекле она видела не триумфатора. В ее глазах, на мгновение сбросивших маску, плескалась привычная, вымотанная до дна усталость и легкое, щекочущее нервы раздражение. Все та же игра. Все те же слабаки.

Она резко развернулась, ее каблуки глухо стукнули по черному граниту пола. Снова к интеркому. Нажала кнопку, и в тишине прозвучал щелчок, похожий на взвод курка.

– Елена, свяжись с Иваном из службы безопасности. Я чувствую, что пора сменить водителей. Наших текущих кто-то слишком хорошо изучил.

Она отпустила кнопку. Семя сомнения было брошено. Стеклянная крепость была неприступна, но любая крепость начинается рушиться с бреши в человеческой слабости. А слабость она чуяла за версту. И безжалостно выжигала каленым железом.

Глава 2. Удовольствие по графику

Его тело, тяжелое и вспотевшее, прижимало ее к шелковому белью. Сергей двигался ритмично, с натугой, издавая глухие, хриплые звуки. Каждый толчок был глубоким, почти болезненным, рассчитанным не на ее удовольствие, а на его собственное скорейшее завершение. Ариадна лежала неподвижно, приняв его вес, ее бедра были приподняты ровно настолько, чтобы облегчить ему задачу. Ее взгляд был устремлен в потолок, где приглушенный свет бра отбрасывал мерцающие тени.

Она чувствовала все: влажное тепло его кожи, напряжение каждый мускул на его спине, короткие, горячие выдохи у своего уха. Ее собственная плоть оставалась прохладной, не отзываясь на его старания. Ее ногти с идеальным маникюром бледно-розового цвета лежали на его пояснице, не впиваясь, а лишь обозначая точку контакта – легкое, формальное прикосновение, лишенное страсти.

Он ускорился, его дыхание сбилось. Мускулы на его ягодицах и бедрах напряглись, как тетива.

–Ариадна… – его голос сорвался на стон.

Он сделал последний, резкий толчок, вгоняя себя в нее до упора. Из его глотки вырвался сдавленный, животный крик удовольствия. Все его тело затряслось в финальной судороге, а затем обмякло, тяжело рухнув на нее, заливая шею и плечи горячим, липким потом.

Он пролежал так несколько секунд, тяжело и прерывисто дыша ей в волосы, потом с усилием перекатился на спину. Воздух в спальне был густым, сладковатым. Запах его дорогого парфюма «Тьерри Муглер» смешался с терпкими нотами ее эксклюзивных духов и острым, животным ароматом секса. Для Ариадны этот микс пах не страстью, а сделкой. Успешно завершенной сделкой.

На его лице застыла блаженная улыбка, глаза, влажные от удовольствия, сияли обожанием. Он повернулся на бок, оперся на локоть.

– Ариадна… Невероятно. Скажи, что тебе тоже понравилось, – его голос был хриплым, заискивающим.

Его рука потянулась, чтобы коснуться ее щеки, но она чуть отклонилась. Он не настаивал, вместо этого склонился, чтобы коснуться губами ее шеи, бормоча что-то о благодарности за помощь с тем самым контрактом, который она ему бросила неделю назад, как кость собаке. Его губы были влажными, горячими. Ариадна почувствовала, как по коже побежали мурашки не возбуждения, а легкого отвращения. Она отстранилась, едва заметным движением головы.

– Сергей, не надо.

–Но, Ариадна…

–Душ. Мне нужно принять душ.

Она лежала неподвижно, глядя в потолок, пока его дыхание выравнивалось. Он не убирал руку с ее талии, и его пальцы нежно поглаживали ее бок. Эта ласка была такой же частью ритуала, как и все остальное. Предсказуемой и скучной.

– Ариадна… – он начал снова, и в его тоне появилась нотка неуверенной надежды. – Ты знаешь, с Ириной все окончательно кончено. Мы живем в разных комнатах уже год. Документы почти готовы. Ты… Ты не думала, что мы могли бы… попробовать быть вместе? По-настоящему.

Ариадна резко повернула голову на подушке. Ее глаза, еще секунду назад пустые, сузились. Взгляд стал острым, как лезвие, и холодным, как лед в ее бокале для виски.

– Сергей, – ее голос прозвучал тихо, но с такой силой, что он вздрогнул. – Хватит. Не будь сентиментален. Это неприлично.

Она приподнялась на локте, и шелковое одеяло соскользнуло с нее, обнажив высокую, упругую грудь, тонкую талию. Но в ее позе не было и намека на соблазн. Только презрение.

– Ты – прекрасный любовник. И ценный деловой партнер. Я ценю и то, и другое. Не превращай наши встречи во что-то убогое и бытовое. Это разрушает всю магию.

Она резко сбросила с себя одеяло и встала с кровати. Ее тело в полумраке, подсвеченное огнями мегаполиса, было безупречно – подтянутое, сильное, вылепленное часами в спортзале и у лучших косметологов. Она не прикрывалась. Ее нагота была таким же оружием и атрибутом власти, как и костюм от кутюр.

– Твой брак – твоя крепость, Сергей. Не сдавай ее так легко. Это делает тебя слабым. А слабых я не терплю.

Не оглядываясь, она направилась в ванную комнату. Ее походка была ровной и уверенной. Дверь закрылась за ней с тихим, но окончательным щелчком.

Сергей остался сидеть на помятой шелковой простыне. Его улыбка медленно сползла с лица, сменившись гримасой обиды и унижения. Он смотрел на идеальный интерьер спальни – на дорогие картины, на хромированные ручки шкафов, на город, сиявший за окном. Все здесь было безупречно, дорого и абсолютно безжизненно. Как выставочный образец.

Из-за двери послышался ровный, ничем не нарушаемый шум льющейся воды. Стеклянная крепость была неприступна не только для врагов. Она не пропускала внутрь ничего живого. Даже страсть. Особенно страсть.

Глава 3. Незапланированное сообщение

Воздух в переговорной комнате на 48-м этаже был стерильным и прохладным, с нотками дорогого кофе и свежеотполированного черного дерева. Длинный стол отражал в себе строгие лица японских инвесторов и холодные экраны презентаций. Ариадна Соколова стояла во главе стола, ее прямая спина и собранный взгляд излучали абсолютную власть.

– Ваше предложение по дивидендам, господин Танака, основано на прогнозах докризисного рынка, – ее английский был безупречным, каждый звук отточенным оружием. – Мои цифры учитывают новые реалии. Либо мы работаем с актуальными данными, либо вы ищете себе более рискованного и менее прибыльного партнера.

Глава делегации, господин Танака, человек с невозмутимым лицом, слегка подался вперед. Его пальцы сложились в замок.

– Соколова-сан, мы должны учитывать интересы наших акционеров…

Ариадна позволила себе легкую, холодную улыбку, которая не добралась до ее глаз.

– Именно их интересы я и учитываю, предлагая реальный, а не виртуальный доход.

В этот момент на ее личный телефон, лежащий экраном вниз на столе, пришло сообщение. Тихая вибрация была едва слышна, но она ее уловила. Ее взгляд на долю секунды скользнул к аппарату, но голос не дрогнул. Она продолжала, жестикулируя одной рукой, иллюстрируя свои слова на графике B7.

– Как вы можете видеть, даже при консервативном сценарии…

Ее другая рука, лежавшая на столе, совершила незаметное движение. Большой палец легко нашел кнопку разблокировки, не глядя коснулся экрана. Сообщение открылось.

На ярком дисплее засияло откровенное селфи. Марк. Тридцатилетний мальчик с телом греческого бога и пустотой в глазах. Без рубашки, загорелый торс слегка блестел, на губах играла дерзкая, самодовольная ухмылка. Подпись: «Соскучился по тебе. Жду вечера. Твой М.»

Марк. Она мысленно произнесла это имя с легкой гадливостью. Они познакомились полгода назад на закрытой презентации нового Mercedes-Maybach. Он был там в роли хоста – красивый, ухоженный, с ослепительной улыбкой и умением подать дорогой алкоголь. Он сразу выделил ее из толпы, подошел с бокалом Dom Pérignon, и его комплименты были не такими топорными, как у других. В ту же ночь он оказался в ее постели и показал себя старательным, почти профессиональным любовником. Он угадывал желания, был вынослив, и главное – восхищался ею так искренне, так жадно, что это льстило даже ее холодному эго.

Но с тех пор он стал дорогим приобретением. Очень дорогим. Новая квартира в престижном районе, дорогие часы, которые он «случайно» показал ей в журнале, поездка на яхте в Средиземное море… Он был искусным альфонсом, чьи запросы росли пропорционально его уверенности в своей незаменимости. И в последнее время его навязчивость начала переходить все границы. Сначала это были милые «Доброе утро, королева» сообщения. Потом – фотографии из бутиков с намеком на понравившийся галстук. А теперь вот это – вторжение в святая святых, в рабочее время, во время сложнейших переговоров.

Ее веки не дрогнули. Дыхание осталось ровным, как у спящего хищника. Она не отвлеклась ни на секунду. Палец совершил одно точное движение – заблокировал экран. Она убрала руку со стола, продолжая говорить о цифрах и процентах.

Но что-то изменилось. Японцы, секунду назад видевшие перед собой жесткого, но корректного переговорщика, почувствовали перемену. Ее глаза, всегда холодные, стали похожи на ледяную гладь озера в лютый мороз. Голос не изменил тональности, но в нем появилась стальная твердость, не оставляющая места для возражения. Она больше не вела переговоры. Она диктовала условия.

– Итак, господа, – ее взгляд стал пронзительным, он скользнул по каждому лицу, заставляя съежиться. – Мы принимаем мои условия по дивидендам, или я заканчиваю эту встречу прямо сейчас. У меня нет времени на иллюзии.

Давление было оказано с такой силой, что воздух в комнате стал густым. Господин Танака молча кивнул. Через десять минут документы были подписаны на ее условиях.

Когда дверь за последним из инвесторов закрылась, Ариадна осталась одна в гулкой тишине переговорной. Она медленно опустилась в кресло и взяла в руки телефон. Ее лицо, наконец, исказила гримаса ледяного презрения. Она открыла скриншот, просмотрела его с холодным любопытством патологоанатома, изучающего неинтересный экспонат, и переместила номер Марка в черный список для подобных выходок.

Ее раздражение было направлено не на глупое фото или нахальную подпись. Нет. Его вызывала несвоевременность, непрофессионализм и наглая уверенность тридцатилетнего мальчишки, который решил, что его присутствие в ее жизни дает ему право нарушать границы. Марк позволил себе вторгнуться в ее святая святых – в работу. В пространство, где она была богом и судьей. Он нарушил негласное правило: он был красивым аксессуаром, тихим и послушным украшением ее личного времени. А аксессуары не имеют права отвлекать свою владелицу от дел. Особенно когда их срок годности подходит к концу.

Она положила телефон обратно в сумочку. Идеальный образ Марка дал первую, но уже серьезную трещину. И Ариадна терпеть не могла трещин. Особенно в тех, кого она считала своей собственностью.

Глава 4. Дорогой мальчик на побегушках

Воздух на крыше был прохладным и разреженным, пахнущим ночным городом, дорогими духами и сладковатым дымом от сигар с соседнего столика. Над головой, в прозрачном куполе ресторана, мерцали настоящие звезды, смешиваясь с земными огнями мегаполиса, раскинувшегося внизу как ковер из самоцветов. Тихие, виртуозные пассажи фортепиано создавали интимную, почти интроспективную атмосферу.

Ариадна сидела за столиком у самого ограждения, позволяя себе наслаждаться этим чувством превосходства. Ее вечернее платье темно-изумрудного цвета, из тяжелого шелка-сатина, облегало стройную фигуру, а глубокое, но элегантное декольте подчеркивало белизну кожи. Светлые волосы, обычно собранные в тугой узел, сегодня были распущены и мягко ниспадали на плечи, отливая золотом в мягком свете лампы на столе.

Напротив нее, затаив дыхание, сидел Марк. В тридцатилетнем мужчине сейчас угадывался восторженный мальчик, получивший вожделенную игрушку. Темно-синий костюм от Brioniидеально сидел на его спортивном теле, а загар от недавней поездки на ее виллу в Дубае делал его глаза еще более голубыми. Его взгляд выражал подобострастное обожание, которое он даже не пытался скрыть.

Он поймал ее руку, лежавшую на столе, и его большой палец принялся медленно, почти гипнотически поглаживать ее запястье. Его кожа была гладкой, ухоженной, прикосновение – настойчивым, но не грубым.

– Ты сегодня особенно ослепительна, – прошептал он, наклоняясь ближе. – Буквально светишься. Я вижу, как на тебя смотрят все мужчины в зале. Их разрывает от зависти ко мне.

Ариадна позволила себе легкую, снисходительную улыбку. Она наблюдала за ним, как ценитель наблюдает за удачно приобретенной картиной. Ей нравилось, как мягкий свет ложится на его скулы, как он уверенно, почти с хищной грацией орудует ножом и вилкой, разрезая стейк из мраморной говядины вагасу. Он был частью антуража, живым и очень дорогим декором, призванным скрасить ее вечер.

– Лесть – твое второе имя, Марк, – произнесла она, томным жестом поднося к губам бокал. Вино, Château Margaux 1990 года, было густым, с ароматом черной смородины, трюфелей и кожи. Она знала, что стоимость этой бутылки превышала его месячную арендную плату за ту самую квартиру, которую она для него сняла. Этот факт доставлял ей особое, почти перверсивное удовольствие.

– Ариадна, ты же знаешь, что это правда. Ты – уникальна! – он ловко опустил взгляд на ее декольте, задержался там на секунду дольше приличного, давая понять, что оценил и платье, и то, что скрывалось под ним. Затем его голос стал тише, интимнее, в нем появилась дерзкая нотка. – Знаешь, глядя на тебя, я бы с огромным удовольствием занялся с тобой сексом прямо здесь, на этом столе, на глазах у всех этих напыщенных идиотов. Просто чтобы их всех порвало от зависти и осознания, что они никогда не смогут иметь даже тысячной доли того, что имею я.

Ариадна медленно поставила бокал. Ее лицо осталось невозмутимым, но в глубине серых глаз вспыхнула искорка холодного развлечения. Его наглость была отчасти забавна. Как трюк дрессированной обезьянки.

– Успокой свой пыл, мальчик мой, – сказала она, и в ее голосе зазвучали сладкие, ядовитые нотки. – Публичные зрелища – удел цирка. А мы с тобой не в цирке. Доедай свой десерт.

Через полчаса они шли к лифту, ведущему в пентхаусы. Двери зеркальной кабины бесшумно закрылись, отрезав их от внешнего мира. Иллюминаторы с цифрами этажей еще не загорелись.

Марк мгновенно прижал ее к прохладной стене, его тело, горячее и возбужденное, вдавилось в нее. Его губы обжигающе горячими прикосновениями скользнули по ее шее, к ключицам. Он пах дорогим вином и молодостью. Ариадна не сопротивлялась. Она запрокинула голову, подставив шею его жадным поцелуям, ее руки опустились вдоль тела.

Но ее глаза были открыты. Она смотрела не на него, а на табло над дверью. Одна за другой загорались цифры: 48, 49, 50… Ее разум, холодный и ясный, вел счет. Он считал стоимость этого вечера, стоимость его подарков, стоимость его содержания. Каждый загорающийся этаж был еще одной монетой, брошенной в бездонный колодец его алчности.

Лифт плавно остановился. Раздался тихий щелчок. Двери открылись прямо в ее прихожую.

«Пятьдесят первый, – мысленно подвела она итог. – Очень дорогой подъем».

Глава 5. Сбой в системе

Воздух на строительной площадке жилого комплекса «Нептун» был густым и едким, пахнущим влажным бетоном, раскаленным металлом и пылью. Глухой гул техники, лязг железа и отдаленные крики рабочих создавали хаотичную симфонию созидания, которую Ариадна привыкла контролировать с высоты своих кабинетов. Сегодня она спустилась в самое пекло.

Она шла по временным настилам, и ее белое кашемировое пальто от Loro Piana было кричащим контрастом на фоне всепоглощающей серости и грязи. Защитная каска, выданная на входе, сидела на ее идеальной прическе как нелепый, но необходимый аксессуар. Рядом, нервно покусывая губы, семенил главный подрядчик, Василий Петрович, пытаясь залить тревогу потоком отчетов о ходе работ.

Ариадна почти не слушала. Ее острый взгляд сканировал все: ржавые арматурные прутья, качество сварных швов, лица рабочих, опущенные при ее приближении. Ее каблуки тонули в рыхлом грунте, и это мелкое неудобство вызывало легкое раздражение. Беспорядок. Он был повсюду.

Она остановилась, чтобы оценить разгрузку панелей, как вдруг резкий, сухой треск сверху заставил ее поднять голову. Что-то сорвалось с высоты двенадцатого этажа.

Время замедлилось.

Массивная металлическая балка, метров пяти в длину, с воем пронеслась в воздухе и с оглушительным, душераздирающим грохотом вонзилась в землю в метре от того места, где она стояла. Грунт вздыбился, комья грязи брызнули на безупречную белизну ее пальто.

На площадке воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь затухающим звоном металла. Все замерли, как в параличе. Василий Петрович побледнел так, что его лицо стало цвета бетонной пыли. Один из молодых прорабов позади них непроизвольно выругался.

Ариадна не отскочила. Не вскрикнула. Она просто замерла на секунду, впитав в себя картину произошедшего. Но это не был страх. Ее лицо не побелело от ужаса – оно побелело от чистой, беспримесной ярости. Тонкие ноздри задрожали, скулы выступили резче. Ее пальцы в тонких кожаных перчатках сжались в тугой, яростный кулак. Она медленно перевела взгляд с торчащей из земли, как надгробие, балки вверх, по скелету недостроенного здания, пытаясь найти точку срыва. Потом ее ледяной взгляд скользнул по перепуганным, застывшим в ступоре рабочим.

– Ариадна Викторовна… это… несчастный случай… – залепетал Василий Петрович, и его голос предательски дрогнул. – Крепление, видимо, ослабло… техника безопасности… мы разберемся…

Ариадна повернулась к нему. Ее движение было плавным и страшным в своей контролируемости. Голос, когда она заговорила, был тихим, почти шепотом, но он прорезал воздух, как лезвие бритвы.

– Несчастный случай? – она произнесла эти слова с леденящим презрением. – На моем объекте нет несчастных случаев. Есть халатность. Или саботаж.

Она сделала шаг к нему, и он инстинктивно отпрянул.

– Уберите это, – она кивнула в сторону балки. – И предоставьте мне отчет по каждому человеку, имевшему доступ к этому участку за последние сорок восемь часов. Фамилия, должность, время смены. Все.

Она выдержала паузу, давая словам достигнуть цели.

– Иначе, Василий Петрович, следующим отчетом, который я буду изучать, будет заявление о банкротстве вашей фирмы. Я уничтожу вас. Вы поняли меня?

Подрядчик мог только беспомощно кивать, не в силах вымолвить ни слова.

Не дожидаясь ответа, Ариадна резко развернулась и пошла к своему автомобилю, черному Mercedes-Maybach, стоявшему на специально расчищенной площадке. Ее спина была прямой, походка – резкой и гневной. Она не оглядывалась, не обращала внимания на грязные пятна на пальто.

Дверь автомобиля открыл водитель. Она молча прошла внутрь. Салон поглотил ее, отгородив от хаоса. Только тут, в полной тишине, ее рука слегка дрогнула, когда она достала телефон. Она пролистала контакты одним точным движением и нажала на вызов.

– Иван, это Ариадна, – ее голос в трубке был низким и собранным, без тени паники. – У нас проблемы. Встреча через час в моем кабинете. И приготовь досье на новых кандидатов. Мне нужен новый водитель. Лучший из возможных.

Она положила трубку и откинулась на кожаном сиденьи. Ее глаза горели холодным огнем. Кто-то посмел нарушить ее порядок. И теперь им придется иметь дело не с бизнес-леди, а с хищницей, почуявшей угрозу своей территории.

Глава 6. Цена красоты

Огни города, проникающие сквозь панорамное остекление пентхауса, были единственным источником света, превращающим гостиную в театр теней. На полу, на роскошной шкуре белого медведя, разворачивался тщательно отрепетированный спектакль. Марк двигался с уверенностью опытного обольстителя. Его пальцы, сильные и ловкие, медленно расстегнули молнию на ее платье. Ткань с шипением соскользнула на пол, обнажая кожу, холодную и гладкую, как мрамор.

Он опустился на колени, и его губы, обжигающе горячие, принялись исследовать каждый освобожденный участок. Он целовал ключицы, скользил вниз, к началу груди, его дыхание оставляло влажные следы на ее коже. Его движения были отточены до автоматизма – он знал, что она любит медленное, почти церемонное раздевание, знал, что легкие укусы у основания шеи заставляют ее слегка вздрагивать. Он работал.

Ариадна откинула голову назад, подставив шею его ласкам, но ее тело оставалось пассивным. Пока его губы и язык творили свою работу, ее разум, холодный и ясный, вел безжалостный подсчет. Она чувствовала дорогой хлопок его рубашки на своей коже – стоимость этой рубашки: семьсот долларов. Его пальцы скользнули по ее бедру, и она отметила часы на его запястье – Patek Philippe, сорок пять тысяч. Его дыхание стало глубже, в нем появился знакомый хрип – стоимость этого вечера: ужин в «Жеране», вино «Петрюс» пятьдесят восьмого года… еще три тысячи. Он вошел в нее с глубоким, уверенным движением, и в такт его толчкам ее внутренний бухгалтер продолжал сводить дебет с кредитом. Его квартира в «Царской башне»… аренда десять тысяч в месяц. Поездка на Бали в прошлом месяце… пятнадцать. Машина, которую он «временно» использует…