Путешествие длиною в жизнь

Каролина же вернулась в дом и заявила своей матери, что ей понравился этот молодой человек. Мать, в свою очередь, поделилась с ней историей, которую поведал ей Болеслав, что он потерял отца, мать и дом во время революции, что у него есть сестра, работающая в городе Станиславов, и нет стабильной работы. Однако, Каролину все это не убедило. Она влюбилась в молодого человека и уже нафантазировала у себя в голове про то, как она выйдет замуж за Болеслава, и как они будут жить вместе долго и счастливо. Когда Альбин пришел домой, он сказал своей жене, чтобы они даже и думать забыли о том, чтобы их дочь вышла за муж за Болеслава, у которого нет денег и всё его состояние, это его офицерский костюм. Услышав это, Каролина расплакалась, а затем привела в пример своего старшего брат Людвика, который недавно женился. Людвик совсем не богат, тем не менее он женился, и никто не возражал. Почему же она не может выйти замуж за Болеслава? В расстроенных чувствах, Каролина побежала к своему брату, который был в это время на работе и, прерывающимся от рыданий голосом, поведала своей невестке Петронеле о Болеславе, возникшем к нему чувстве, и словах отца. Выслушав её, более опытная Петронела сказала: не будь глупой, это же ты хочешь выйти замуж, а не твой отец хочет женится, так что ты должна действовать с умом и проявить хитрость. Пригласи Болеслава поужинать к нам в любое из этих воскресений, мы поговорим с ним и узнаем, что он сам думает о тебе. Так всё и произошло, и уже в следующее воскресенье, после церкви, Каролина и Болеслав пришли в гости в дом к Петронеле и Людвику.

Брат Каролины служил добровольцем в польской армии во время первой мировой войны, а после окончания войны устроился на работу в полиции. Однако, имея всего четыре класса образования ему трудно было исполнять обязанности полицейского в части, касающейся рутинного документооборота, обычного для любого полицейского участка. Он не мог предоставить письменный отчёт о проделанной работе, написать правильно рапорт и тому подобные вещи, поэтому власти предложили ему должность, для которой не нужно было иметь высшее образование. Ему дали работу, связанную с ремонтом и строительством дорог – присматривать за рабочими, которые работали на вверенном ему участке. Как и в большинстве деревень Российской империи в Горохолине не было средней школы, только четырехлетка. Дети начинали ходить в школу с семи лет, учились четыре года и на этом образование для большинства детей заканчивалось. Исключение составляли семьи, в которых родители могли позволить себе отправить своих отпрысков в город, для продолжения их образование, но это была бы уже другая история. Альбин не придавал значения образованию своих сыновей. Когда его сын Виктор готовился поступить в первый класс Альбин поругался с учителем. В то время большую часть жителей деревни составляли украинцы и преподавание во всех школах осуществлялось только на украинском языке. Альбин был не согласен с таким положением дел, и решил вообще не отправлять своего сына в эту или в какую-либо другую школу, из-за чего Виктор так и остался безграмотным и не мог читать и писать. У дочерей же в активе были только обычные четыре класса.

Людвик получал ежемесячную зарплату, которая была больше, чем мог заработать обычный рабочий с помощью мотыги и лопаты в поле. Его жена Петронела была крупной хорошо воспитанной женщиной, которая достойно вела их хозяйство. Когда в следующее воскресенье Каролина и Болеслав пришли к ним в гости, Петронела тепло их встретила и усадила за стол. Людвик был немногословным человеком, поэтому Петронела взяла инициативу разговора в свои руки. Она задавала множество вопросов, на которые Болеслав подробно отвечал и в итоге произвёл на неё хорошее впечатление. После обеда они выпили приготовленный из зерна кофе, после чего Каролина и Болеслав покинули дом гостеприимных хозяев.

Тем временем, Болеслав продолжал жить у того же самого фермера, с которым он познакомился в первый день прибытия в деревню. Ему удавалось находить мелкую работу на разных подворьях, благодаря чему он мог платить за постой и даже хватало на табак, из которого он делал самодельные сигареты. Каролина же не только постоянно думала о нём, но и заявила своей матери, что сделает все, чтобы выйти за него замуж, в чём нашла поддержку у вставшей на её сторону Петронелы.

Несколько недель спустя Болеслав сделал предложение Каролине. Каролина была в восторге и ответила, что, конечно, выйдет за него, но всё это надо устроить по-польски. Болеслав поинтересовался, а как это будет «по-польски»? Очень просто ответила Каролина. Мы снова пригласим тебя к нам домой на ужин в воскресенье, ты принесешь бутылку водки, а после еды ты попросишь у отца моей руки, это и есть польский обычай. Болеслав с радостью согласился, и в оговоренное воскресенье после церкви пришел на ужин в дом к своей будущей невесте с бутылкой водки. Войдя в комнату, он торжественно поставил бутылку на стол, что привело в радостное расположение духа хозяина дома, который очень любил вечеринки с водкой.

В этом месте необходимо сделать небольшое отступление. Альбин почти ничего не делал по дому. Вместо этого он предпочитал большую часть своего свободного времени проводить в еврейской лавке, которая называлась корчма. Чтобы расплатиться с долгами он начал распродавать имущество, которое по праву не принадлежало ему, и чтобы прекратить это Элизабет подала на него в суд, который, в результате, запретил ему продавать что-либо вообще в его жизни. Но это всё случилось позже, а в настоящий момент Альбин мечтал о богатом зяте. И, хотя, богатые люди никогда не появлялись в Горохолине, он все равно продолжал мечтать, что когда-нибудь богатый зять решит все его проблемы.

И вот, по окончании ужина Болеслав, наконец попросил у Альбин руки его дочери, на что тот ответил категорическим отказом, заявив: «Вы не получите моего согласия, потому что Вы бедны», после чего встал и вышел из-за стола. Каролина разрыдалась и в расстроенных чувствах бросилась в дом к своему брату и невестке и поведала им о том, что произошло. Выслушав рассказ Каролины, невестка стала её успокаивать и пообещала, что они попытаются перехитрить старика. Её план заключался в том, что они могут продать Болеку часть их участка, где он мог бы построить свой собственный дом, а после этого он сможет снова пойти к отцу Каролины и попросить её руки. Каролине очень понравился план невестки. Она тут же побежала к Болеславу и поведала ему о новом плане. Болеславу идея понравилась, и он сказал, что когда дом будет готов, он снова попросит руки Каролины у её родител. На том и порешили. Через некоторое время, Болеслав купил участок, который огородил сплошным деревянным забором, соорудил в нём большие ворота и рядом сделал небольшую калитку. Вскоре он привез необходимый строительный материал и приступил к постройке будущего дома. Этим строительством он занимался после окончания своей основной работы и каждый день трудился допоздна, пока позволял дневной свет.

Когда Болеслав, по заказу одного из местных жителей, построил свой первый дом в деревне, он использовал более современные методы строительства, чем это было принято в Горохолине, и местные были восхищены его работой. Не удивительно, что вскоре после этого количество заказов у него резко выросло. Зимой он изготавливал мебель, которая тоже понравилась местным жителям и на эту мебель у Болеслава тоже появились заказчики, так что единственно, чего ему действительно теперь не хватало, так это времени на выполнение всех заказов.

Наконец, строительство дома было завершено. Альбин всё это время тайком издалека наблюдал как продвигается работа, но будучи большим упрямцем, продолжал мечтать о богатом зяте. И вот подошло долгожданное воскресенье с праздничным ужином, на который снова был приглашён Болеслав. Как водится, Болеслав пришёл с бутылкой водки, которую он поставил на стол, а открыл её, как всегда, глава дома. Когда ужин приближался к концу, Болеслав снова попросил у Альбина руки Каролины. Альбин встал и заявил: «Я же говорил тебе, что ты слишком беден, чтобы жениться на моей дочери», и с этими словами вышел из-за стола. И вдруг, мать Каролины громко заявила: «Если отец не хочет благословить вас двоих, то я сделаю это сама». Альбин был потрясён таким поведением своей жены, и не найдя слов, повернулся и вышел из дома. После этого Элизабет сказала Каролине и Болеславу, чтобы они пошли в Богородчаны, где проживал местный приходской священник, и договорились с ним об объявлении их свадьбы. Затем необходимо будет разослать приглашения всем старым друзьям семьи. «Венчание будет в нашей церкви, а свадьбу справим здесь, в доме или даже в амбаре, где много места для танцев» – сказала Элизабет. Болеслав, как и Каролина были, мягко говоря, сильно удивлены. Они никак не ожидали от Элизабет, что она может решиться на такой смелый шаг.

Честь Альбина была сильно задета, и он не показывался на глаза им обоим в течение долгого времени. И вот вскоре настал день их свадьбы. Все прошло так, как и должно было быть, но Каролина была грустна, потому что она любила своего отца и была сильно разочарована его поведением. Получалось, что ему больше нужны были деньг богатого зятя, о котором он так мечтал, чем счастье родной дочери, и теперь он, вероятно, даже не появится на её свадьбе.

Венчание состоялось в приходской церкви, располагавшейся по другую сторону забора их дома. После венчания состоялась свадьба. Было много еды, много людей, некоторых Каролина никогда не видела, вероятно они были родственниками мамы или друзьями семьи. Каролина получила несколько хороших и полезных в хозяйстве подарков, которые она хранила долгое время. Болеслав тоже получил подарки: двое карманных часов в специальных красивых коробочках, одни из которых он всегда носил в нагрудном кармане на блестящей цепочке. Ближе к концу свадьбы молодые попрощались со всеми и пошли через сад и ручей к своему новому дому. Много дней после свадьбы Каролина не видела своего отца и страдала от этого. Как родной отец мог отказать ей в счастье с человеком, которого она действительно любила?

ГЛАВА 4

Это было начало новой семьи. Дом был обставлен мебелью, которую Болеслав смастерил своими руками. Рядом с домом был пристроен хлев, чтобы Каролина могла держать там корову, которую как она надеялась, подарит ей мать. В хлеву было отведено специальное место, куда можно было положить немного сена для коровы. В будущем Болеслав намеревался построить новый, гораздо лучший дом прямо там же, недалеко от дороги.

Каролина была хорошей хозяйкой, она умела готовить, могла печь хлеб и пирожные. Когда она жила с родителями, то делала по дому все сама, ведь её мама не могла работать, она была калекой с начала своей супружеской жизни. Она поранила ногу много лет назад, когда они с мужем пытались отлучить телёнка от его матери. Сначала на рану никто не обратил внимание. Разного рода незначительные повреждения на ферме были обычным делом, как говорится, поболит и заживёт. Но на этот раз всё обернулось настоящей трагедией. Через некоторое время нога стала болеть все сильнее и сильнее. Тогда они обратились к местному врачу за помощью, и тот прописал много разных мазей. Мази эти не помогали, боль в ноге усиливалась, и в конце концов Элизабет уже не могла ходить. Она стала калекой и оставалась ею до конца жизни. Но это не помешало ей стать хорошей швеёй. Она шила платья для местных женщин, и особенно популярна была одежда в украинском стиле. У Элизабет была старая швейная машинка Зингер, с помощью которой она заработала много денег. Особенно её услуги оказались востребованы, когда началась Первая мировая война. Промышленность не работала, люди сильно обеднели и многие просто не могли позволить себе новую одежду. В ход шло всё, что удавалось добыть: солдатские шинели, старая одежда своя или с чужого плеча, любые куски более-менее пригодной материи. Всё это полностью или частично перешивалось, чтобы можно было во что-то одеться самим и одеть своих детей. Шитьё превратилось в семейное дело. Каролина тоже научилась шитью, и её сестра Броня была такой же умелицей. У Каролины не было собственной швейной машинки, но, если ей необходимо было что-то сшить для себя или своей семьи, она шла к маме и шила там.

После свадьбы Каролина постепенно перенесла в свой дом приданое, которым одарила её мать. Исполнилась её старая мечта, она получила молодую корову, которую привела домой. Затем появилась пара поросят, несколько кур, пара гусей, а вскоре у неё уже была маленькая ферма. Места хватало для всего, что она получала от своей мамы. Вот только еду для коровы приходилось покупать, а также приходилось покупать еду и для себя, или же на выручку опять приходила мама. Вскоре Болеслав купил небольшой участок земли, с которого уже можно было прокормить корову и даже выращивать кое-что для себя. Болеслав находил работу в деревне всё дальше от дома, а со временем, ему пришлось работать уже и в других деревнях.

Каролина родилась 9 ноября 1899г. в Горохолине и вышла замуж в 1923 г. Первый ребёнок у Каролины и Болеслава, родился 28 октября 1924 г. – это была дочь Вандзя. Она была здоровой и доставляла своей маме минимум хлопот. Рождение дочери было хорошим поводом для праздника. Надлежащим образом были организованы крестины, а невестка Каролины стала её крёстной матерью. Пока гости пили кофе, в дверь кто-то постучал. Болеслав открыл дверь и, к своему удивлению, обнаружил стоящего у порога Альбина с бутылкой водки в руке. Его пригласили в дом, и дочь расцеловала отца со слезами на глазах. Маму тоже привезли на конной повозке, и семья, таким образом, объединилась, а Каролина была самым счастливым человеком.

Вскоре, Болеслав купил ещё один участок земли, но далеко от дома. Там они посадили картофель, а брат Каролины Виктор помогал этот участок обрабатывать. Следующее пополнение в семье случилось 22 декабря 1925 года, и это была ещё одна дочь, которая тоже родилась дома, как это тогда было принято в деревнях. Девочку назвали Янина, но, к сожалению, она оказалась не такой сильной, как Вандзя, и умерла в младенчестве.

Вандзя росла подвижной как белка девочкой, с вьющимися от природы белокурыми волосами. На самом деле, Каролина была немного разочарована, когда первым ребёнком оказалась дочь. В Польше большинство матерей хотли, чтобы первым ребёнком в семье был сын, справедливо полагая, что он будет носить семейную фамилию. Теперь же две девочки подряд? Следующим обязательно должен быть мальчик. Так оно и случилось и 8 апреля 1927 г. появился на свет я. Моё рождение принесла много беспокойства семье. Я оказался очень шустрым и болезненным ребёнком, и мама даже боялась, что я скоро умру. В связи с этим она поспешила окрестить меня в церкви, т.к. считалось, что, если человек умрёт без крещения, он обязательно отправится в чистилище. Моей крестной матерью стала Петронела, невестка Каролины. Достойного кандидата в крёстные отцы под рукой в тот момент не оказалось, поэтому они послали знакомого на дорогу, чтобы найти кого-то из их католической общины, кто мог бы стать моим крестным отцом. И таким счастливцем оказался Михал Бок, немецкий колонист, проживавший по соседству. Когда меня крестили, то, естественно, полили голову водой, что меня сильно разозлило, и я поднял дикий крик. Как в последствии выяснилось я всех обманул и совсем даже не собирался умирать, а просто хотел находиться в теплом месте, и чтобы меня никто не беспокоил. Благодаря участию немецкого колониста в процедуре крещения я и обзавёлся именем, Леопольд, которое имело немецкое происхождение.

Я рос и толстел, радуя всех своим прекрасным аппетитом. Сначала мама постоянно улыбалась, когда держала меня на руках, но постепенно лицо её становилось всё более серьёзным, ведь мне было уже более двух лет, а я всё ещё не ходил и даже не мог стоять на ногах. Мама была напугана этим обстоятельством и начала расспрашивать своих знакомых, а иногда и незнакомых людей, что ей следует делать в этом случае. От всех этих людей исходили разные советы о том какие средства надо ко мне применить, чтобы я наконец-то пошёл. Все эти средства испытывались на мне, как на лабораторном кролике. Мама постоянно купала меня в травяных ваннах и вода в них, с каждым разом становилась все темнее и темнее по мере увеличения в ней количества добавляемых трав. В конце концов мне это всё так надоело, что я встал и побежал, спасая свою жизнь. По дороге меня перехватили, взяли на руки и чуть не зацеловали со всех сторон. Я же испугался, думая, что мама хочет меня съесть, и начал орать благим матом, но вскоре успокоился и с тех пор бегал везде по дому, пиная по дороге все кастрюли и сковородки, потому что мне нравилось, как они звенят. Постепенно суета со мной закончилась, но я стал центром внимания семьи.

К моему сожалению, это продолжалось лишь до тех пор, пока не родилась сестра, после чего, я потерял свою значимость. Стефания родилась 8 мая 1929, но вскоре умерла. Блеск моей персоны тускнел с рождением каждого следующего ребёнка. Вслед за Стефанией появился мальчик, которого назвали Чеслав. Он родился 6 июня 1930, но через шесть месяцев и он умер. Вероятно, семья была слишком бедна для него. Следующим, 1 января 1932, родился ещё один сын, которого назвали Бронислав. И, наконец, ещё один сын, Дзюнек, родился 19 октября 1933. Он отличался тем, что рос быстрее любого из нас и очень быстро сравнялся с Бронеком по росту и весу.

Наша мама была очень религиозной женщиной, но в случае крайней необходимости могла ругаться по-мужски. Отец ходил в церковь лишь раз в год перед Пасхой, и когда это происходило, мама была счастлива как никогда. Нас, детей, воспитывали в католическом духе, мы должны были научиться помнить свои грехи и время от времени исповедоваться. Часто мама говорила мужу: «Болек, мне нечего готовить», на что отец отвечал: «Каролька, ты грешишь». Мы все очень любили нашу маму и старались помогать ей как могли в саду. Старшая дочь Вандзя была главной маминой помощницей и не только в саду, но и с младшими братьями.

В Горохолине не было польской школы. Когда моему кузену исполнилось семь лет, отец отвёл его в школу, но, когда тот пришёл домой с книгой, его отец обнаружил, что это был учебник для украинской начальной школы. Он сильно огорчило и пожаловался своей жене: как это понимать, мы живём в Польше, а наш сын приносит домой учебник на украинском языке, по которому он должен учиться в школе? Он попросил одного из своих соседей и нашего отца пойти в министерство образования в Станиславове и пожаловаться, что детям поляков приходится получать образование в украинской школе на украинском языке. Отец с соседом выбрали подходящий день и отправились в город. В министерстве им объяснили, что для того, чтобы такая школа появилась в деревне, им сначала нужно составить список из 35 детей школьного возраста, затем построить здание из кирпича, а затем министерство рассмотрит вопрос и, в случае положительного решения, выкупит это здание, сделает в нём классы, и только тогда вы будете учить своих детей на польском языке. Вернувшись из города отец с соседями начали составлять список маленьких поляков школьного возраста, но смогли найти только 25 человек. После этого, Ян Шаффер подошел к отцу и спросил, что им делать дальше? Отец ответил, спроси соседей-евреев, готовы ли они отправить своих детей в польскую школу? Родители еврейских детей согласились, но таких детей оказалось немного и цифры 35 достичь не получилось. Ну, а что теперь, спросил Шаффер? И ему посоветовали поговорить с украинцами, которые работают в государственных учреждениях. Желающие среди украинцев быстро нашлись, и заветная цифра в 35 учеников была наконец-то успешно преодолена. Таким образом Горохолина получила свою первую школу, где преподавали на польском языке. Сын Шаффера Вильгельм перешёл из украинской в польскую школу, и наша Вандзя начала свои первые годы обучения в польской школе, а затем и дети всех остальных польских и немецких колонистов перебрались в польскую школу. К сожалению, в этой школе образование ограничивалось четырьмя годами, после чего дети покидали школу. Украинские школы также были четырёхлетками. Старшие классы были только в городах, и расходы на образование, как правило, им оплачивали их родители. Когда Вандзя закончила своё четырёхлетнее образование, наш учитель провёл с ней несколько дополнительных занятий, чтобы она могла поехать в город и сдать экзамены в среднюю школу. Однако, отправить ребёнка в город, снять жильё в частном доме и оплачивать в дальнейшем её проживание и пропитание в городе было слишком дорого для любого деревенского жителя. Отец обратился с просьбой к министерству образования оплатить половину расходов Вандзи, для обеспечения её проживания в городе, но в министерстве ответили, что если бы это был сын, то да, они бы оплатили, но девочка другая история, и они ответили отказом. Поэтому Вандзе пришлось остаться дома и забыть о мечте стать школьным учителем.

Когда подошло моё время идти в школу, это стало для меня сущим наказанием. Я ненавидел школу. Там нужно было быть очень тихим и всё зубрить наизусть. Много раз я убегал и прятался, но в конце концов, мой неоднократно поротый зад убедил меня смиренно соглашаться со всем, что мне говорят и следовать наказам старших. Особенно я не любил математику. Вскоре, однако, у меня появился еврейский друг, который по дружбе решал за меня все задачки по математике, так что у меня появились хорошие оценки. Лишь позже я понял, какой ущерб мне это нанесло, и мне пришлось потратить много сил, чтобы подтянуть математику.

В Горохолине мы жили среди украинцев, и у бабушки говорили на украинском языке, так как из-за её профессии швеи, ей приходилось постоянно общаться с украинцами. Но в нашем доме никому не позволялось говорить по-украински, хотя снаружи, за пределами дома, это не возбранялось, поэтому все в нашей семье могли говорить на украинском языке, даже самые младшие. Ведь во дворе мы играли с украинскими детьми, и все наши соседи были украинцы.

Ян Шаффер жил справа от нас, через улицу, наша бабушка жила слева от дома Яна Шаффера, за главной деревенской дорогой, сразу же слева от церкви. Между ручьём и дорогой располагался сад бабушки, а через забор находился огород Яна Шаффера. Ручей был небольшой и не представлял опасности даже ранней весной, хотя во время весеннего паводка в нем накапливалось много воды. Я любил играть в этом ручье, и мне доверили важную работу, присматривать за новорождёнными гусятами, коих было около 15 штук. Гусята были упрямые и часто шли туда, куда мне идти не хотелось. За это я бросал в них комья земли и однажды, случайно, убил одного гусёнка. Придя домой, я попытался обмануть маму, рассказав ей что гусёнок утонул, мама улыбалась и ответила мне, что это плохая выдумка, потому что гуси никак не могут утонуть, они всегда на плаву.

Мне было примерно девять лет или около того, когда однажды я решил построить плотину. Я вбил несколько палок в дно ручья, взял несколько веток ивы, растущей рядом с улицей, затем поставил ещё один такой забор, а пространство между ними заполнил дёрном, камнями и галькой. В конечном итоге дамба получилась около метра в высоту, и я был очень горд своей работой. Закончив дело, я пошёл домой и рассказал об этом отцу. Отец заинтересовался, пошёл со мной и увидел плотину, которая оказалась достаточно прочной, чтобы удерживать столько воды, что образовалась небольшая запруда. Когда мы вернулись домой, отец сказал маме: «Карола, когда стемнеет, мы пойдем с тобой купаться, наш сын построит плотину, и нам надо будет проверить глубину воды.» Я был очень горд собой и своим отцом, который по достоинству оценил мой труд и не стал ругать меня за то, что я потратил так много времени у ручья. Да, они действительно ходили купаться на мою запруду, но вскоре, и наши соседи догадались как использовать глубокую воду и стали складывать туда свою коноплю, которая перегнивала в воде и превращалась в лен, из которого затем делали пряжу для ткани. Наша мама тоже пользовалась этой запрудой для получения льняной пряжи, что было гораздо удобнее делать в более глубокой воде. Жители деревни прибивали коноплю на мелководье колышками, а когда появилась запруда, столько много колышков уже не требовалось. С этих пор, запруда пользовалась большим спросом и если весенняя вода разрушала плотину, то жители уже самостоятельно ремонтировали её.

В доме у бабушки стало тихо, когда в возрасте 73 лет умер дедушка из-за заражения крови, которое он получил от царапины на голове. Бабушка осталась одна. Вокруг неё были только взрослые, которые большую часть времени проводили на работе, поэтому бабушка попросила свою дочь, мою маму, присылать ей кого-нибудь из детей, чтобы составить ей компанию. Самым спокойным ребёнком в семье был Бронек, которому тогда было около шести лет. Когда он сам захотел пойти в школу, даже учитель не возражал, хотя он и был ещё слишком мал. Виктор или Броня отводили его в школу, а после школы забирали домой.

В возрасте девяти лет я очень быстро бегал, и в деревне не было мальчика, который мог бы за мной угнаться. У меня было не так много друзей среди польских детей. Это было из-за того, что польские семьи не селились компактно, и зачастую дома поляков располагались далеко друг от друга. Горохолина тянулась на одиннадцать километров, и поляки жили во всех трёх приходах. Мы жили в самом северном, но поскольку межнациональные отношения не отличались особой теплотой, мы, маленькие польские шкеты, боялись более крупных украинских пацанов, которые, возможно, в шутку говорили, что отрежут нам наши концы, через которые мы отливаем водичку. И я, воспринимал их угрозы всерьёз, потому что из историй, которые нам рассказывали на ночь, мы знали, что между обеими нациями было пролито много крови, поэтому среди украинцев я доверял только ближайшему соседу.