Атомный призрак. Удар из прошлого

Цветки на панцире – органы, биологическое оружие сцерцепов. Они излучали инфразвуковые импульсы, которые одновременно парализовали и дезориентировали жертву. Саид, испытал это вновь, сжался, прикусив кончик платка, ощущая напряжение мышц и резкое жжение в легких. Остальные солдаты хватались за головы, дёргали воротники, пытаясь глотнуть воздуха, но их дыхание становилось прерывистым, легкие горели, сознание мутнело, ноги подкашивались.

– А-а-а! – хрипели они, падая с бронетранспортеров на раскаленный песок. Автоматы вылетали из рук, тела катились по поверхности, теперь находясь в зоне действия хищников. Сцерцепы мгновенно рванули вперед, щупальца извивались и хватали солдат, словно живые клыки. Хоботки впивались в мягкие ткани, высасывая органы и мышцы, оставляя на песке обглоданные останки.

Челюсти чудищ, больше похожие на циркульные пилы, с хрустом разрезали тела, разрывая их на куски. Писк и скрежет исходили от панциря, но это был не просто звук – это был визг удовольствия, их пир. Сцерцепы, одновременно излучая инфразвук, усиливали действие оружия, держали жертв в состоянии беспомощности. Ученые на бронетранспортере не выдержали: инфразвук ударил по внутреннему уху, тело обессилело, глаза закатились – и они потеряли сознание, опустившись в кабины, где их тела валялись неподвижно, словно куклы.

Жан и майор тоже схватились за головы и кричали, пытаясь перекричать гул инфразвука, который сотрясал внутренние органы и заставлял кровь пульсировать в висках. К «джипу» стремительно приближались три сцерцепа: длинные тела с панцирями розово-коричневого оттенка, сегменты которых извивались, словно огромные змеи, а каждый «цветок» на верхушках туловищ издавал низкий гул, парализующий волю и физические реакции. Щупальца нервно дергались, хоботки вращались, как живые пилы, а челюсти-пилы скрежетали, готовые разрезать всё на своем пути.

Превозмогая боль, Саид вскинул винтовку и стал стрелять. Щелкающие выстрелы, рикошеты и раскаты разрывов внезапно вернули в чувство одного из солдат, который в панике развернул пулемет и открыл беспорядочный огонь. Бурунчики разрывов рвались по барханам, взметая облака песка, оставляя после себя мелкие кратеры, и посылая тучи горячего воздуха в лицо окружающим.

Одна очередь прошла насквозь сцерцепа, который уже почти добрался до «джипа». Его тело содрогнулось, куски мяса разлетелись во все стороны, и фонтаном забила желтая кровь из ран. Панцирь треснул, щупальца свисали безжизненно, чудовище рухнуло на песок, оставляя ужасный запах и липкую лужу крови.

Майор тоже пытался стрелять, но мутило и тошнило, сознание меркло от инфразвука. Он дрожащими руками вскинул «вальтер» и выстрелил – пули размазали голову Жана, стоявшего рядом. Француз повалился на землю, но не успел коснуться песка: второй сцерцеп мгновенно схватил его массивными членами, пропустил через челюсть-пилу. Кровь брызнула на крышу «джипа», оставляя алые полосы и пятна, смешавшиеся с песком и пылью.

Сержант судорожно пытался задвинуть ручку переключения скоростей, но рычаг заел, металл скрипел, а мотор натужно гудел, словно протестуя против давления педали. – «Бежать, надо бежать!» – шептал он, но машина стояла неподвижно, прилипшая к раскаленному песку, словно поглощённая самим солнцем.

Сцерцепы ринулись на бронетранспортеры. Они доставали людей из кабин, как птицы чистят орехи, вытаскивая тела, ломая конечности и сдавливая грудные клетки, высасывая мягкие ткани своими хоботками и щупальцами. Пулеметные очереди пробивали панцири некоторых чудищ, убивая единичных, но уже ничто не могло спасти тех, кто был под воздействием инфразвука. Нервные окончания лопались, мышцы отказывались слушаться, человек становился безвольным, как тряпичная кукла, легкой добычей хищника. Осознание неизбежной смерти в пасти сцерцепов лишь усиливало ужас.

Саид понимал: если не выберется отсюда сейчас, он погибнет. Но тело почти не слушалось. Он собрал последние силы воли и выскочил из «джипа», бегом направляясь не прочь от бойни, а к клетке. Сердце колотилось, легкие горели, но внутренний инстинкт подсказывал, где искать спасение. Его взгляд выхватил холодильник, где хранилось мясо – приманка для сцерцепов.

Африканец прыгнул в ледяную камеру, охватившую его тело холодом, и сразу потерял сознание. Лёд обволок его как кокон, сжимая мышцы, охватывая все ощущения, и единственное, что он понимал – на время здесь он был вне досягаемости чудовищ, их инфразвука и смертельных щупалец.

Сцерцепы, оставшиеся на песке, тут же почуяли запах свежего мяса. Их щупальца извивались, словно змеи, поднимая песок и пыль в облака, а хоботки тянулись к грудой мясу, вонзив свои пилящие кончики в куски. Один из них, длиной почти пять метров, с усилием вдавил когти в песок, продвигаясь к добыче. Ярко-розовые «цветы» на его туловище слегка закрылись, как будто на мгновение притихли, прекращая инфразвук, чтобы сосредоточиться на цели.

Механизм охоты был удивительно точным. Сцерцепы перемещались с аккуратностью, которой не обладал ни один хищник Земли: каждый шаг, каждое движение щупалец и хоботка было рассчитано. Они осторожно обходили «джип», не прикасаясь к замороженному холодильнику, но направление движения сразу указывало на мясо. Песок хрустел под их когтями, оставляя длинные полосы, а воздух наполнялся зловонным ароматом панциря и смрадным запахом инфразвукового органа.

…Старейшина сидел в своем шатре, облачённый в длинную белую джелабу, медленно курил кальян. Трубка шипела, дым клубился в полумраке, закручиваясь спиралями и медленно поднимаясь к потолку шатра, смешиваясь с ароматом табака и пряностей. В тени мягких складок ткани мерцали его глаза, внимательные и настороженные, как у человека, привыкшего к опасностям пустыни.

Вдруг вбежал мальчишка лет десяти, худой, с загорелой кожей и взъерошенными волосами, босиком, в оборванной рубашке. Его глаза были широко раскрыты от возбуждения, а голос дрожал от нетерпения.

– Саид вернулся, Саид! – закричал он, бросаясь к старейшине.

Бедуин вскочил и поспешил к выходу шатра. Уже опускался вечер, и длинная фигура воина, крепкая и подтянутая, словно выточенная из тёмного дерева, отливалась на фоне красно-оранжевого заката. Песок вокруг светился золотым светом, а его силуэт казался почти мифическим, словно древний защитник пустыни.

Дежурившие у «джипа» два солдата вскочили с сидений и побежали навстречу, но, достигнув его, замерли, ошарашенные.

Саид шагал к ним, вся его одежда была разорвана и измазана кровью; подраненные рукава и штанины болтались на нём, как тряпки, а волосы на голове поседели, словно молнией пронеслась седина. Лицо было иссохшее, в тёмных пятнах пыли и крови, но взгляд оставался твёрдым, непоколебимым. Он двигался медленно, но уверенно, держа в одной руке винтовку, а в другой – черный целофановый пакет, тяжелый и скрипучий.

– Где майор? – испуганно спросил один из солдат, молодой парень с бритой головой, глаза которого метались, не в силах понять, что произошло.

Саид медленно раскрыл пакет и вытащил бритую голову майора. Она была в крови и песке, глаза закрыты, кожа бледная. Он бросил её на песок так, что она с глухим звуком ударилась о землю.

– Вот ваш командир! Это все, что осталось от него… – произнес он сухо, ровным голосом, словно сообщал простую фактологию.

– А остальные? – выдохнул второй солдат, уже почти парализованный ужасом, весь дрожал.

– От остальных даже голов не осталось, а руки-ноги я собирать не стал, – ответил Саид с хладнокровием.

– Кто их? – прозвучал следующий вопрос, хотя ответ всем был понятен.

Саид не стал ничего объяснять. Он просто передёрнул затвор винтовки, ствол блеснул на закатном солнце, и взгляд направился на солдата, словно напоминая о силе оружия.

– Я выполнил свое обещание – доставил ваших людей туда, куда они просили, – глухо произнёс он. – А то, что с ними произошло – это не моя забота. Теперь гоните мне вторую долю денег!

Солдат хотел возразить, но в бок ему ткнул товарищ, прижимая руку к плечу. Парень кивнул, словно говоря: «Оглянись». Вокруг стояли туземцы с винтовками и саблями; их темные глаза и суровые лица без всякой жалости смотрели на чужаков. Любое сопротивление могло обернуться мгновенной смертью – они могли в один момент превратить этих людей в мясной фарш. Солдат опустил глаза и тихо произнёс: «Ладно… заплатим».

– Да-да, конечно, – поспешно ответил первый, и заспешил к машине. Он вынул из портфеля пачки франков и передал дрожащей рукой их жене Саида. Потом оба солдата вспрыгнули в машину и завели двигатели. Они даже не стали собирать палатку и забирать приборы и вещи – все это бросили на произвол судьбы.