Мама ангела

У бабушки с дедушкой пышный огород. Он напоминает огромный букет, еле-еле запихнутый в вазу, ну такой – когда цветов так много, что они буквально вываливаются из неё. В общем, на огороде всё очень обильно растёт. Тропинки между грядками тонюсенькие, ведь каждый сантиметр земли используется для того, чтобы на нём выросло что-то очень полезное для нас – то, что можно съесть сразу или заморозить, замариновать, засолить или засахарить и отправить нам, в Россию.

Если бы нас было не четверо, а в сто раз больше, даже тогда мы вряд ли могли бы всё это слопать.

Грядки, кусты и деревья бабушка Вера с дедушкой Феохарисом давно поделили между собой. Каждый ухаживает за своими. Осенью бабушка и дедушка подсчитывают урожай и ужасно спорят. Каждый доказывает, что именно на его части урожай побогаче. Однажды они взяли нас в жюри, мы должны были определить, кто из них победитель. Но мы никак не могли подсчитать, что круче: пятнадцать вёдер яблок или два мешка баклажанов, двадцать пучков петрушки или три корзины красных перцев, три пакета гранатов или шесть ящиков слив…

А в тот день, когда мы выстроились перед дедушкой, он грустно посмотрел на нас, будто не понимал, кто мы и зачем тут стоим. Потом свирепо пофыркал своим большим носом. Выставил четыре ведра и стал наливать в них воду из шланга, в каждое – ровно до половины, чтобы нам не так тяжело было тащить к грядкам. А когда мы двинулись с вёдрами к дедушкиным баклажанам и перцам, он сердито поцокал языком и махнул в сторону бабушкиного участка, где росли розы, петрушка и свёкла. Как мог, он старался для бабушки.

Мы бегали с вёдрами к бабушкиным грядкам, пока там не вспучилась земля и вода не захлюпала под нашими сандалиями.

Дедушка сложил руки на груди крестом, низко поклонился, благодаря нас, и отправился в дом.

Но большой вопрос – стало ли ангелу лучше от наших стараний?

Мы поглядели друг на друга и вздохнули. Мы ни в чём не были уверены.

Спустя час, мы похлебали супчика из монстров.

Потом дедушка, который едва держался на ногах от переживаний, велел нам ложиться спать. Он погладил каждого по макушке, вздохнул: «Фтохапедья, совсем умаялись!», поцеловал нас и ушёл к себе в комнату.

Дедушка долго сидел перед открытым окном и шевелил усами, бровями и ушами. Я каждые полчаса проверял, чем он занимается. Нам не терпелось быстрее отправиться в паломничество.

Дедушка Феохарис

Мне кажется, дедушка даже немного отсвечивал красным, так раскалили его переживания. Бабушке нравится, когда я называю дедушку, как и она, Угольком.

– С возрастом Феохарис подсох и стал ещё меньше ростом, а жару в нём не убыло ни на градус, – рассказывала бабушка. Сейчас она на три головы выше дедушки, а когда-то была выше на одну. – Смолоду мой Фео горяч, таким и остался!

Бабушка говорит про дедушку-мальчика ласково, будто он её сыночек.

Однажды дедушку-мальчика кто-то в классе обидел, обозвал как-то. И тогда он притащил в школу огромного пса, прямо на урок. Чёрного пса размером с медведя. В глазах этого чудовища пылал фиолетовый огонь, а пасть смахивала на крокодилью. Вообще-то, самому Феохарису родители запрещали приближаться к страхолюдине, пёс день-деньской рычал на цепи в их дворе. Но дедушка-мальчик хотел поставить на место своих обидчиков.

При виде пса мальчишки прилипли к партам, а девочки облепили учительницу и вместе с ней запрыгнули на её стол. Феохарис не был уверен, оставит ли пёс в живых его самого. А если вдруг сожрёт, кто тогда спасёт одноклассников и учительницу? Уголёк-Фео быстренько вернул пса в будку. Пёс, кстати, не проронил ни гавка за время своей прогулки в школу. Он был поражён, что мир – это не только тесная будка и двор, но и много-много разных домов и разных людей. После этого он совсем перестал рычать и часто впадал в задумчивость. Зато Феохариса больше никто не обижал.

– Дедушка всегда заступался за слабого, сколько бы бандитов ни нападало на бедолагу, – хвасталась бабушка Вера. – И наш Уголёк не знал поражений. Бандиты даже гордились, что их побил «сам Феохарис», и рассказывали об этом на каждом углу.

А сейчас Уголёк страдал. Кончики его усов дрожали, как крылья стрекозы. Он не мог помочь бабушке. А мы никак не могли его успокоить…

Когда в небе процарапались первые звёздочки, дедушку наконец-то сморил сон.

Мы – паломники

Наконец-то мы отправились в паломничество.

На футболки мы ещё накинули курточки. Морковка проверила у каждого, есть ли на шее крестик.

– Совершать паломничество к святыням надо по всем правилам.

Я заволновался: «Правила? Я не знаю ни одного правила паломников». Этих правил не знал никто из нас. Так будет ли смысл в таком паломничестве? Я посмотрел на лица Архи, Кио и Морковки. И у меня не осталось никаких сомнений: толк обязательно будет.

Мы захлопнули калитку и вышли на дорогу.

Ну да, я бы не сказал, что улицы Галани прекрасно освещены фонарями. Зато луна светила во всю мощь. От этого дорога выглядела золотистой и зыбкой, как река. Казалось, только ступи и – утонешь. Мы осторожно шагали. Деревья были, как огромные боксёрские перчатки. Они раскачивались, будто примерялись, как нас сшибить одним ударом. Иногда пропархивали птицы. Или это были летучие мыши, которые, не разобравшись, могли вцепиться нам в волосы?

Впереди шёл Архи, за ним Кио, а следом – мы с Морковкой, взявшись за руки. Она всё-таки девочка, её надо поддерживать даже в паломничестве.

– Помнишь, Кисточкин: «Настоящая любовь преображает всю вселенную. И ведь неважно, кто любит – боги или простые люди?» – спросила Морковка, голос её дрожал. – Я вот д-думаю… Без тебя, Архи, Кио и меня эта ночь была бы одна-одинёшенька. Она была бы какая-то совсем б-бесчеловечная. А с нами она хотя бы немного ч-человечней. Её можно бояться чуточку меньше. Ведь д-да?

И тут я ткнулся носом в затылок Кио. Он сам едва устоял на ногах, налетев на Архи, который вдруг остановился как вкопанный.

На дороге изогнулась рыжая змея на ножках и ощерила зубы.

Тьфу!

Конечно, это лиса!

– Стоим… – скомандовал шёпотом Архи.

Предупреждение было не лишним. Иначе я бы дал дёру.

– Она такая хорошенькая, хоть и худая, – едва слышно пискнула Морковка.

– Не вздумай улыбаться! Лиса увидит твои зубы, испугается и решит напасть, – прохрипел Архи. Интересно, откуда брат всё знает?

Лиса зашипела и тявкнула, припав на передние лапы. Я удивился, какие у неё глаза. Жёлтые светящиеся щёлки. Как у вампира.

– Кио, наколдуй ей что-нибудь поесть, – умоляющим голосом пошутил я.

– Сейчас-сейчас, – пролепетал брат и взмахнул рукой.

Это правда было чудом – розовый кусочек колбасы приземлился почти у самого носа лисы. Подумав, зверюга слизнула его с дороги.

И выжидательно уставилась на Кио.

И Кио снова кинул… Изо всех сил и куда-то в сторону от дороги.

Лиса прыснула со всех лап в кусты за добычей.

– Это был мой магический хрустальный шарик, – удивлённо прошептал Кио. – Обычно я храню его в шкатулке…

У меня не было сомнений: это наш папа-ангел умудрился кончиком своего копья всунуть в карман Кио шарик.

– Отходим, – приказал Архи. – Только не поворачивайтесь к лисе спиной.

И мы начали отползать. Нет, конечно, мы передвигались на своих двоих, а не на животах, но шевелили ногами так медленно, что можно сказать ползли. Мы так передвигались, пока я не упёрся спиной во что-то твёрдое. Нечто твёрдое скрипнуло, поддалось, и могучие лапы сграбастали меня и потащили, наверное, в недра земли. Может, я на секунду потерял сознание.

А когда пришёл в себя… передо мной хохотала тётя богиня Венера. Она тормошила сразу нас всех. Золотые браслеты на её руках успокаивающе позванивали.

– Эй, дорогие мои! Чего это вдруг вы разгуливаете ночью под моими воротами? Неужто проголодались?

Богиня Венера – не тот человек, которому запросто соврёшь. Мы всё выложили про паломничество и про лису.

– Паломничество – это хорошо. Что ж плохого в паломничестве? – бормотала тётя Венера, ощупывая нас по очереди и пристально оглядывая под светом лампочки над крыльцом. – Паломничество, так паломничество. Лиса – ну что ж, лиса. Слава богу, не бешеная… Значит, не та, про которую писали в газете. Та покусала десятерых в соседней деревне. Двое отдали богу душу. – Наконец соседка закончила нас осматривать. – А теперь вам пора подкрепиться. Да и мне заодно! Господи, сколько переживаний с детьми! И как Дамара ещё жива?

Тётя богиня Венера распахнула перед нами двери своего дома.

– Я испекла вам на завтра вкуснятину, но так и быть – отведаете её сегодня.

В комнате, освещённой оранжевой люстрой, стоял круглый стол, а на нём возлежало нечто прекрасное. Огромный рог, испечённый из слоёного теста, не вмещал все абрикосы, груши, пряники и огромные конфеты, и они кучей, украшенной живыми цветами, высыпались из него на железный поднос.

– Это рог изобилия – символ счастья и процветания! – торжественно объявила тётя богиня Венера. – Отведайте его – и вы, несомненно, станете счастливее.

– Сейчас наше счастье зависит от ангела и от бабушки, – сообщила Морковка.

– Мы только по пряничку… – сказал я. Мне очень захотелось отломить острый кончик рога и узнать, какая там ягодка.

На столе уже дымились чашки с чаем. Наши восемь рук сами потянулись к рогу изобилия…

Скоро от него остались крошки и обёртки от конфет.

Кио прислушался и спросил:

– Тётя Венера, кто это у вас хрюкает? Поросёнка купили?

– Балда, – засмеялся Архи. – Это просто большой вентилятор!

Я тоже услышал странные звуки – казалось, что из работающей стиральной машинки пытается выбраться бегемот небольшого размера.

Тётя богиня Венера всплеснула руками:

– Да это ж моя Клеопатра! Она во сне так похрапывает.

– Так это и есть ваша сестра? Я думала, храпят только дяденьки и бульдоги, – как бы извиняясь, поделилась Морковка.

– Клеопатра – моя семья. Мы с ней никогда не расстаёмся! Час прожить друг без друга – для нас испытание! Вот что, дорогие мои, сейчас уж не будем будить Клёпу. Она дама с норовом – может и разобидеться. И вам пора спать. Я отведу вас домой.