Мама ангела

Я стал думать над словами, которые она прошептала очень тихо. Будто сказала их самой себе. Я не должен был их услышать, но случайно услышал: «Рождение детей было большим счастьем, большим счастьем для всех в нашем роду. Только он один не хочет видеть ребятишек», – вот что пробормотала мама самой себе.

А кто этот «он»?

На следующий день мне пришла в голову такая мысль: «У каждого человека есть мама и папа. А кто же был папой нашего папы-ангела?»

Метеоры

Первыми в Галани к нам нагрянули дяди: Манолис, Фотя и Толик.

У нас очень много родни. Только двоюродных дядей и тётей – сорок пять.

– Все в нашем роду чадолюбивые, – любит повторять бабушка Вера. – У моей мамы нас было десятеро. В доме должно пахнуть свежим бельем, вкусным обедом и детьми.

Наши родственники живут в разных странах. Греческие дяди приезжают в Галани, как только мы туда прилетаем. Наш род – одна большая семья. Все-все-все очень любят Грецию, хотя не каждому удалось побывать здесь. Ещё давным-давно наши предки были вынуждены покинуть родину, чтобы спасти свою жизнь и продолжить род. Иначе бы их убили мерзкие завоеватели с кривыми ятаганами. Мама часто рассказывает нам про пра-пра-пра-пра-дедушку, доброго торговца Мисаила. Когда пришли завоеватели, он продал все товары из своего магазина, на вырученные деньги накупил драгоценностей и спрятал их в кувшин. Поверх серёжек и бус Мисаил положил золотой крест с изумрудами. Он считал, что святой крест убережёт богатство от воров. Правда, на всякий случай оделся, как нищий, в рваньё, купил полудохлого осла и отправился в Россию. Никто не захотел связываться с нищим – ни грабители, ни пограничники. Когда Мисаил оказался в России, распродал там свои припасённые сокровища и построил маслобойню, где делали вкусное масло, а ещё вместе с другими греками возвёл храм. Иногда мы спорим: что больше помогло Мисаилу – крест с изумрудами или полудохлый осёл. Если спор слышит бабушка, она призывает нас не богохульствовать и воздавать хвалу Мисаилу, ведь только благодаря его предприимчивости мы появились на свет.

Дядя Фотя сказал, что сегодня мы поедем смотреть Метеоры.

– Это невозможно! – Архи скептически развёл руками. – Метеор – это падающая звезда. Видеть-то мы его иногда видим – в небе. Но метеор не долетает до поверхности Земли, он сгорает раньше. – И Архи поинтересовался с важным видом: – Может, речь идёт о метеоритах?

Морковка затараторила:

– А когда эти метеориты упали на Землю? Сколько весят – несколько граммов или несколько тонн?

Дядя Фотя усмехнулся.

– Эх вы, потомки эллинов! Метеоры – это же одно из чудес света! Люди со всего мира приезжают в Грецию, чтобы ими полюбоваться!

И мы поехали к Метеорам.

На вершине огромной скалы у меня закружилась душа. Обычно говорят: закружилась голова. Но у меня – закружилась душа.

– Такое могли создать только трое: Бог, природа и человек, – торжественно объявил дядя Фотя, оглядывая окрестности.

– По отдельности ни у кого ничего бы такого прекрасного не получилось. – Дяди Манолис и Толик дружно закивали.

Давным-давно, почти шестьдесят миллионов лет назад, здесь бушевало море. А потом схлынуло, ушло. И обнажились гигантские скалы. Каменные братья – я так их назвал. Сразу же видно: они вместе, один за всех и все за одного. Если какой-нибудь греческий бог им повелел бы: «Станьте людьми и идите, куда захотите, но один из вас должен навечно остаться скалой», – никто бы не сдвинулся с места.

Раньше Каменных братьев хлестали морские волны, а сейчас бьют ветры, жжёт солнце. Снизу доверху их покрывают глубокие морщины и рубцы. А когда у братьев ноют старые раны, к ним приплывают облака и остужают боль своей прохладой.

На макушках горных великанов – монастыри и деревья. Представьте: огромные скалы-молчуны, а на самом верху – щепоточка жизни.

Монастыри – это и есть Метеоры. Про них говорят – парящие в облаках.

Когда-то монахи поселились на этих высоченных скалах, чтобы быть ближе к небу. Наверное, надеялись, что так Бог лучше услышит их молитвы… Монахи поднимались на вершины в плетёных корзинах – на верёвке, которую тянули сверху. В любой момент верёвка могла оборваться… А каково было первым покорителям скал? Интересно, сколько дней им приходилось ползти по отвесным склонам, до самых облаков?

Мне кажется, что первые монахи не покинули эти места. Так и остались здесь. И сейчас летают над любимыми монастырями. Они стали ангелами.

Как наш папа.

Чему учатся ангелы

Я думаю, наш папа стал ангелом вот так.

Когда в больничной палате появился человек с крыльями за спиной, папа не испугался. Человек был в белой рубахе с широкими рукавами. И подпоясан широким чёрным поясом. Так когда-то одевались понтийские греки – папа, конечно, не забыл об этом. Человек с крыльями смотрел на папу добрыми зелёными глазами – так может смотреть только твой родной, тот, кто тебя любит. И папа спросил:

– Ты мой прадед Иоаннес, да?

– Всё верно, твой прадед. И твой ангел-хранитель. Мне дарована такая милость. Теперь и ты будешь ангелом-хранителем своих детей.

– У меня нет детей. Я о них только мечтаю, – опустил голову папа. – Или уже надо говорить – мечтал? Ведь пришёл мой срок умереть, да?

– Когда научишься всему, что умеет ангел-хранитель, тогда и родятся твои дети. Ты будешь оберегать их. И Дамару, свою мать, которая станет им матерью.

Ангел Иоаннес обнял папу, взмахнул крыльями, и они оба, легко преодолев больничную стену, полетели. Они летели, конечно, к Метеорам, где Земля встречается с Небом. Душа человека должна постепенно привыкать к небесной жизни, я думаю.

Ангел Иоаннес опустил на одну скалу папу, сам сел на соседнюю – напротив. Он увеличился в размерах, стал большим-большим, почти как скала. И состоял из красно-жёлтого прозрачного пламени. Это пламя было особенным – оно не обжигало. И папа тоже стал огромным и тоже из прозрачного сверкающего пламени. В его руках, как и у Иоаннеса, было длинное копьё.

Над ними простиралось огромное ясное небо, летали ангелы – огненные или будто из синего плотного воздуха, – по одиночке и небольшими «эскадрильями» – именно такое слово, наверное, пришло на ум папе. И у всех ангелов были весёлые лица. Они переговаривались, шутили, кто-то даже посвистывал.

Ангел Иоаннес взглядом указал на копьё и сказал:

– Знаешь, что это? Дори. А телохранителя с копьём на плече древние греки называли дорифор. Ты тоже будешь дорифором, ангелом с копьём. Первое, чему предстоит научиться, обращаться с дори.

И ангел Иоаннес показал папе несколько простых приёмов. Копьё может становиться лёгким, как голубиное пёрышко, и может быть очень тяжёлым, как космический корабль, по необходимости. Ангел обязан искусно владеть своим инструментом-помощником. Например, спасая человека из-под развалин дома, разрушенного землетрясением, ангел должен точно рассчитать, куда воткнуть копьё и как его повернуть, чтобы разбитые кирпичи или камни сложились шалашиком над человеком и так сохранили ему жизнь. А иногда ангелу приходиться расставляет запятые в диктанте по русскому, от которого зависит годовая оценка. И это ему удаётся отлично: наконечник копья – острее иглы.

Папа быстро научился основным приёмам.

Подбрасывал дори высоко-высоко и ловко ловил. Крутил им над головой. От этого, кстати, тучи разлетались, как парашютики одуванчиков.

У папы даже получилось красиво написать в воздухе сияющими буквами: «У меня будут сыновья и дочка». Но когда он приказал копью стать тяжелее на сто килограммов, то не удержал его. Оно вырвалось из рук и полетело вниз. Ангел Иоаннес бросился за ним.

– Ты способный ученик, – сказал Иоаннес, возвращая копьё папе. – Мы будем каждый день тренироваться, будем оттачивать мастерство дорифора. Но тебе предстоит познать и другое.

– Что именно? – заинтересовался папа.

– Чтобы помогать человеку, надо хорошо узнать его характер.

– Но как же узнать характер моих детей, которые ещё не родились?

– Для начала ты должен многое узнать о наших родственниках, близких и дальних. О тех, кто жил задолго до твоих детей. Многие черты характера передаются по наследству, как и форма носа или цвет глаз. Главное дело ангела – помочь твоему охраняемому совершить правильный поступок.

– Мама много рассказывала о предках. Правда, я не всегда внимательно её слушал. – Тут папа немного смутился. – Может, начнём прямо сейчас? Например, про тебя знаю, что ты был добрым и честным.

Ангел Иоаннес улыбнулся в усы – они вдруг у него отросли, седые, и молодое лицо вдруг постарело – наверное, вспомнил свою земную жизнь.

– Мне приятны твои слова. Но, наверное, ты не знаешь, что у меня росли чудесные дочери, а я мечтал о сыне, чтобы было кому передать своё дело. И сын родился, когда мне уже исполнилось пятьдесят лет. Это был твой дед Феохарис. Я закатил пышный пир – такой пир родители устраивают своим детям только на свадьбу. Я в свои годы не надеялся дожить до свадьбы Феохариса, но погулять очень уж хотелось. Наш род – род долгожителей. И я стал ангелом только в девяносто шесть лет.

– Послушай, какая мысль мне пришла в голову, – папа аж подпрыгнул на скале. – Ты удостоен чести быть ангелом, потому что очень любил детей!

– Ты догадлив, – улыбнулся Иоаннес. – И ты очень любишь своих детей, ещё неродившихся… Поэтому стал ангелом-дорифором.

– Эй, малыш! – Дядя Манойлис легонько потряс меня за плечо. – Здесь так интересно, а ты витаешь где-то в облаках.

– Ээээ… В облаках? Там тоже много интересного, – пробурчал я.

– Где, как не в Метеорах узнавать о жизни своих замечательных предков? Об их стойкости духа! Об их великодушии! – воскликнул дядя Фотя. Иногда он бывает слишком красноречив.

– Продолжайте рассказывать, дяди! – попросил я и развесил уши. У братьев и Морковки они давно превратились в лопухи. Нам и правда есть кем гордиться. Многие наши родственники получше греческих богов, мне кажется. Наши предки особенно не вредничали, много трудились и любили своих детей. А у богов с этим всё сложнее.

Как мы радовали ангела

Однажды утром всё пошло не так. Во-первых, запахло каким-то лекарством. Во-вторых, мама не ворковала по скайпу. В Греции она даёт советы заболевшим русским туристам, а если проблема серьёзная, помогает вызвать врача. Про маму говорят: Дамара – доктор от Бога, она просто не может жить, не помогая другим. Так вот, мама не ворковала по скайпу, как обычно, а что-то взволнованно кому-то говорила на кухне…

В-третьих, дедушка гремел не ведром на огороде, а голосом, и обиженно, и тоже на кухне. Он так грохочет, когда всё идёт не по его плану. Например, когда заболевает бабушка! А вот её-то – это, в-четвёртых – вообще не было слышно.

Бабушка!!!

Бабушка Вера всегда сияет. Сияет любовью. Она готовит обед, повернувшись к нам спиной, или спит, чуть похрапывая, или просто наблюдает за нашей вознёй на ковре возле лестницы-загогулины – и при этом она сияет. Я чувствую её солнечное тепло и знаю: бабушка сияет для нас, её внуков. Да, сияет, хотя одета всегда в чёрное: чёрная кофточка, чёрная юбка – это траур по нашему папе-ангелу.

В это утро я заглянул в её комнату. Бабушка лежала на кровати, прикрыв глаза. И сияла. Но этот свет был такой тоненький, лимонный, такой бледный. Он струился, но через силу, прерывисто, едва-едва…

Моё сердце сжалось в ртутную каплю. И капля запрыгала в груди, по всему телу запрыгала и стала кусаться.

– Сейчас приедет «скорая», и бабушку отвезут в больницу! – сказала мама, тревожно сверкнув глазами. – Я поеду с бабушкой. Может, вернусь только завтра. А Любаша приедет из Салоников в пятницу.

Мы вытаращили испуганные глаза на маму.

– Похоже, мы огорчили нашего ангела, и у него не хватило сил уберечь бабушку от сердечного приступа. Без меня ведите себя хорошо! – Мама переводила взгляды с одного на другого, и в наши головы въезжали её слова, как тележки по эскалатору супермаркета, и крепко там застревали.

Наконец мы уразумели: не надо волновать дедушку. Тогда наш ангел расправит крылья. Они сложились от огорчения, потому что только вчера… И мама перечислила: Архи разбил мячом окно, Кио напугал бабушку, достав из чайника гадюку (на самом деле, это был уж), Морковка без ведома мамы решила ответить на письма заболевших туристов, но случайно человеку со сломанной ногой отправила совет полоскать горло содой с солью. А Кисточкин, то есть я, нарисовал десептикона на стене дома куриным помётом. Я виновато глянул на папу, который смотрел с оконной рамы, и подмигнул ему, это означало: «Понимаешь, у меня просто под рукой не было краски, а только куриный помёт».

Через пять минут подъехала «скорая» и умчала бабушку с мамой. А к нам в комнату вошёл дедушка. Он сделал ласковое лицо, а потом рявкнул:

– Се дека вертамзадикнеба завтрак!

Дедушка жил в Грузии, России, Греции и прекрасно знает языки этих стран, и когда волнуется, говорит сразу на всех… Мы его поняли: надо поторапливаться с умыванием, завтрак – на столе.

С кухни несло варёными лягушками, приправленными мухоморами и тухлыми гусеницами.

– Мы не должны огорчать дедушку, чтобы порадовать нашего ангела, тогда ангел поможет бабушке! – напомнил Архи.

– Три кулака и косичка! – прошептал Кио, а Морковка пожала руку каждому.

Мы сели за стол, стараясь дышать через рот, чтобы не упасть в обморок от вони.

В тарелках исходила паром пышная каша. Такую кашу бабушка готовила дедушке каждое утро. Каждое утро, почти сто лет подряд – дедушке почти столько лет, и лишь совсем немного он прожил без бабушки. Она и в этот раз успела сварить свою волшебную кашу.

А дедушка приготовил для нас свою какую-то вкуснятину. То, что из этого получилось – вздыхало и булькало на сковородке, источая ядовитую вонь. Заглянув туда, я увидел что-то вроде лёгких мерзкого курильщика, совсем чёрных… Не знаю никого, кто решился бы это отведать. Вот дедушка и пожертвовал нам свою кашу, которая для него была важна, как молитва.

– В танцевальном кружке нам разрешают есть на завтрак не больше трёх ложек каши или омлет! – заявила Морковка и переложила ровно три ложки каши на блюдце, а свою тарелку пододвинула ближе к дедушке.

– На сытое брюхо задачки не решаются, а в моих планах на утро – готовиться к олимпиаде, – Архи осушил залпом стакан молока. – Теперь я в порядке!

А Кио, я думаю, всё-таки использовал магнитики… Его тарелка вдруг сама собой стронулась с места, подъехала к сковородке с гадостью и звонко постучала о металлический бок. Дедушка языком прищёлкнул от удивления.

А я восхищённо заорал:

– Каша! Жёлтого цвета! Мне как раз такой и нужен для граффити на курятнике!

Дедушка ловко сцапал мою тарелку и спрятал за спину.

Братья, Морковка и я запихнули в рот по бублику кулури, чтобы не рассмеяться. Мама печёт отличные бублики, обсыпанные кунжутом, а внутри – нежный сыр.

Мы вылезли из-за стола, поцеловали дедушку и заверили его, что объелись. Дедушка нерешительно запустил ложку в кашу, что-то недовольно ворча себе под нос. Мы разобрали: он поругивал бабушку, которая хоть раз заболела бы вовремя…

– И что дальше? – спросила Морковка, когда мы расселись на ступеньках лестницы-загогулины. – Чем порадуем ангела? Бедная бабушка!

– Всё просто, – задумчиво произнёс Архи, – будем расширять свои познания. Мама любит, когда мы что-нибудь новое по-зна-ём. А папа – её сын. Его тоже порадует, что мы узнали что-то новое.

– Может, будем изучать вот это? – Кио вытащил из шкафа самую толстую книгу и прочитал: «Акушерство. Учебник».

– Это о том, как рождаются дети, – вставил Архи.

– Да что тут нового? – смущённо хмыкнула Морковка и добавила хитрым голосом: – Давно известно, что дети рождаются через пупок своей матери.

Кио наугад раскрыл книгу и с выражением прочитал:

– Первая встреча с беременной, как правило, происходит в поликлинических условиях (женская консультация, перинатальные центры), но, возможно, и в стационаре.

– Первая встреча с беременной кого? – спросил я.

– Конечно, мужа, – хихикнула Морковка.

– То есть муж впервые встречается со своей женой в женской консультации? – уточнил я.

– А где же ещё? – Морковка вновь хихикнула. – Мужчина, который хочет стать мужем, первым делом идёт туда и выбирает себе жену из беременных. По размеру и по красоте живота.

– Мда-а-а-а, – протянул Кио, изучая страницу. – Допустим, муж выбрал себе жену… И говорит: «Давай поженимся!» А ей он с первого взгляда совсем не понравился! В таких случаях… – и Кио прочитал: – «Нередко беременные предъявляют жалобы на тошноту, рвоту и другие нарушения самочувствия».

– Хватит, мы уже расширили свои познания в области акушерства! – Архи выхватил книгу и захлопнул её. – Думаем дальше!

Но тут дверь в дом открылась, и на пороге появилась наша соседка тётя Венера. Мама ей позвонила и попросила сварить нам обед. Вот она и примчалась. Ха, как здорово, что мама попросила именно тётю Венеру! Мы её очень любим – она весёлая и блестит: у неё золотые украшения в ушах, на шее, на руках, ногах и даже в носу сверкает маленький камушек. Как и мы, в Галани она приезжает из России только на лето.

– Чем занимаемся, мои дорогие? – спросила соседка, водружая на плиту здоровенную кастрюлю.

– Нам срочно надо узнать что-то полезное! – заявил Архи и сообщил, для чего именно.

– Отлично придумано! – воскликнула тётя Венера. – Тогда, потомки эллинов, мы сварим с вами похлёбку Урана.

– Это, что ли, ещё один греческий бог? – вздохнул Архи-догадливый.

– Один из самых первых богов, – подтвердила тётя Венера. Она вооружила нас ножами и выложила на стол овощи.

Архи взялся чистить картошку, Морковка – морковку, Кио – болгарский перец, а я – баклажаны.

– Вначале повсюду царил ужасный Хаос. Примерно такой, – и тётя Венера махнула рукой на стол, где вперемешку были навалены овощи. – А потом появилась Гея, богиня Земли. Трудно сказать, она ли родила Урана – бога Неба, или он сам как-то родился. Ясно одно: они полюбили друг друга и у них стали рождаться дети. Чистите, чистите овощи, мои дорогие, – приговаривала тётя Венера, – и режьте их, режьте, да помельче.

Мы кромсали овощи наперегонки.

Через пять минут, взглянув на то, что у нас получалось, соседка расхохоталась.

– Да, именно такими и родились дети Геи и Урана – страшнецами, – ликовала тётя Венера. – У них было по пятьдесят голов, и ещё по сто рук. А потом родились и циклопы – великаны с одним огромным глазом на лбу. Папашу Урана такой вид «крошек» весьма огорчил. Он возненавидел своих детей.

– Ему было их не жалко? Совсем-совсем? – выдохнула Морковка.

Тётя Венера с презрением швырнула ложку в мойку. Ложка прогремела отчаянную чечётку.

– Скажу больше! Детишки обладали страшной силой. И что же сделал папаша Уран, когда про это узнал?

– И что же? – с ужасом спросила Морковка.

– Худшее из того, что мог. Отец не должен быть эгоистом. А Уран – отъявленный эгоист. Он подумал, что когда-нибудь эти детишки его свергнут и прикончат. И тогда… – тётя Венера жестом повелела нам, чтобы мы по очереди отправили покрошенные овощи в кастрюлю с кипящей водой. Что мы и сделали, уворачиваясь от обжигающего пара и морщась. – Да, примерно так Уран и поступил. Он сбагрил своих монстриков с глаз долой – так сказать, в недра земли.

– Им там было п-плохо? – проронила Морковка, с жалостью наблюдая, как в кипятке крутятся-вертятся раскромсанные нами овощные уродцы.

– Ооооо! Их страдания трудно описать! – Тётя Венера прослезилась – она как раз крошила лук. – Гея как настоящая мать жутко переживала за деток! Она уговаривала их устроить бунт против отца!

– И что? – прошептала Морковка.

– Из этих ребят только Кронос решился отомстить Урану и сверг его. Но в конце концов, ничем хорошим для Кроноса это не обернулось. Пришёл срок – и его тоже ниспровергли собственные же отпрыски!

– И какова мораль сей «басни»? – поинтересовался Архи-любознательный.

– Народная мудрость гласит: любовь – могучая сила, – торжественно проговорила тётя Венера, отправляя в кастрюлю соль и лавровые листики. – Именно любовь связала Гею и Урана. Земле и Небу друг без друга не жить! И уж поверьте, настоящая любовь преображает не только двоих, но и всю вселенную. И неважно, кто влюблённые – боги или простые люди… А в результате сложных семейных отношений Геи и Урана родились не только уродцы, но горы и леса, реки и моря. И даже восстала из пены морской самая прекрасная богиня – богиня любви Афродита. Кстати, в римской мифологии её называли Венерой… – Тётя Венера зачерпнула поварёшкой варево и, пригубив, удовлетворённо причмокнула. – В общем, хаоса на земле поубавилось. Вот и вы наведите порядок на столе, и тогда пообедаем, – величественно махнула она рукой в сверкающих браслетах и кольцах.

В эту минуту, несомненно, нами повелевала прекрасная богиня Венера. Мы с радостью ей повиновались.

А вот на похлёбку, в которой мучились всякие там циклопы, если честно, мне было противно даже смотреть. И кажется, не только мне.

Архи, уныло мешая ложкой в супе, спросил:

– А вы уверены, тётя богиня Венера, что всё так и было, как нам рассказали?

– Так мне рассказывала моя бабушка, – хохотнула соседка, – а она была доброй, такой же, как ваша мама Дамара. Что такие люди говорят – то было, есть и будет. То и добро!

Аппетит у меня никак не просыпался и поэтому я спросил:

– И всё-таки, что потом стало с Ураном?

– Мифы об этом умалчивают. Но ничего хорошего не могло произойти с тем, кто причинил зло своим потомкам! – с жаром ответила соседка.

Я даже вздрогнул, совсем немножечко, но всё-таки вздрогнул. Потому что вспомнил о том человеке, который никак не хочет на нас взглянуть. Причинил ли он нам зло – я в том не уверен. Если не ошибаюсь – добра от него мы пока не увидели. Вдруг и с ним может приключится беда?

И почему мысль о нём постоянно лезет мне в голову? Почему? Сам-то он знать не желает ни меня, ни Архи, ни Кио, ни даже самую добрую на свете Морковку.

Размышляя, я запустил ложку в похлёбку. А похлёбка-то оказалась… хороша! Даже очень!

Вскоре мы сидели вполне себе сытые, напитанные вкусной едой и обогащённые новыми знаниями. Наши головы и животы распирало во все стороны. Дедушка тоже подзаправился. Но его усы, брови и уши постоянно шевелились – было ясно, он переживает за бабушку.

– Вам есть, чем подкрепиться на ужин, – улыбнулась тётя богиня Венера. – А я побегу. Сестрёнка меня уже заждалась.

– У вас есть сес… – Морковка не успела договорить: наша соседка исчезла.

Морковка сказала:

– Я не уверена, что мы достаточно расширили свои познания. Хотела бы я знать, как чувствует себя ангел и может ли он уже помочь бабушке.

– Я знаю, что сделать, – изрёк Архи-мудрый. – Надо совершить паломничество.

Мы продолжаем радовать ангела

– Что такое паломничество? – спросил я.

– Это – путешествие верующих к священным местам, – ответил Архи-просвещённый. – Они там поклоняются реликвиям. А потом их желания сбываются.

– Наше паломничество должно порадовать ангела, – одобрила Морковка. – А куда мы совершим паломничество?

– К нашему Кресту на нашем Холме, – сказал Архи.

– Я где-то читал, что паломники стараются себя чем-нибудь помучить – тогда их желания уж точно исполнятся. Например, некоторые идут босиком, – сообщил Кио, разглядывая свои домашние тапки.

– Мы не пойдём босиком, – отрезала Морковка, – у Кисточкина ещё болит пятка после того гвоздя в доске, а Архи хромает из-за гола по моим воротам. Ангел – всё-таки наш папа, и страдания сыновей его не порадуют.

– Тогда для особых мучений мы пойдём на Холм без дедушки, – предложил Кио.

– Идти на Холм с дедушкой – это не паломничество, а просто прогулка, – заметил я, – но нас одних дедушка не отпустит.

– Мы пойдём ночью. Когда он уснёт, – подвёл итог Архи-решительный.

И мы стали дождаться ночи.

Мама не звонила, а сами звонить ей на мобильный мы не стали. Чтобы не услышать плохие новости о бабушке. Архи сел решать свои любимые задачки. Кио читал книгу о великих волшебниках. Морковка уплелась на огород помогать дедушке поливать грядки. Я слепил из пластилина парочку ракетоджансов, а потом пошёл помогать Морковке. Скоро к нам присоединились Архи и Кио. Провести полчаса друг без друга никто из нас не в состоянии. Мы одно целое.