Сын помещика

Я решил тут же его порадовать частично вернувшимися воспоминаниями и уточнить этот момент. Может, пока меня не было, что-то изменилось? И сейчас мужики вокруг – уже не крепостные, а «свободные»? Или как они называются?

– Отец, – позвал я его, когда он уже хотел зайти в кабинет приказчика.

Тот остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– Мы можем поговорить? Это недолго.

– Подготовь отчетность, – бросил он Михею и двинулся ко мне.

Мы снова вышли из лесопилки, после чего я и рассказал о частично вернувшихся воспоминаниях и задал свой вопрос. Тот при первой новости расплылся в довольной улыбке, а на вторую ответил загадочно:

– Месячина.

– Чего? – удивленно переспросил я.

– Я плачу им месячину, – терпеливо повторил отец. – Содержание за работу. Наши дворовые все на месячине состоят.

– И много входит в эту плату? – озадачился я.

С другой стороны, по сути месячина – это местный вариант зарплаты. Что вскоре своими словами подтвердил и отец.

– Едой обеспечиваю, одежей – но не в избыток, лишь бы не замерзали, – загибал он пальцы. – Еще иногда копеек даю, если стараются шибко.

– И много?

– Ну, – почесал тот бороду, – могу и десять копеек пожаловать, а могу и рубль. Но то редко.

Все же ошибся я. Не зарплата это. Именно содержание – лишь бы крепостной не сдох, да работу выполнял. И вот как ему объяснить, что такой подход менять надо? Наоборот – начать выплачивать деньги стабильно, но со штрафами и премиями – как стимул работать лучше и повышать свою квалификацию. Ну, как у мастеров и рабочих? Вон, как у Михея.

– Понял, спасибо за объяснения, – кивнул я.

– Ты, Роман, шибко в оба гляди, – улыбнулся отец, – раз так к тебе память возвертается, то старайся все усмотреть. Авось, и преодолеем твой недуг!

После этого мы все же добрались до кабинета приказчика. Михей тут был и за главного управляющего, и за мастера – именно он отвечал за сохранность и правильное использование оборудования, и за документоведа. Все в одном. Рабочее место у него выглядело небогато. Простой стол со стулом, сбоку у стены – шкаф, заполненный бумагами, с другого боку – топчан. Напротив двери, сразу за столом находилось окно. Отец без стеснения уселся на единственный стул, а Михей встал рядом с ним, подавая бумаги.

– Вот, Сергей Александрович, – говорил он, – все, как вы просили.

Подойдя ближе, я с интересом посмотрел на бумаги в руках отца. Тот их листал, после чего тут же передавал мне. В бумагах оказались разлинованные бланки суточной выработки – сколько было распилено бревен, какого диаметра и длины, из каких пород дерева. Сколько в итоге получилось досок, а какое количество ушло в горбыль. Отдельно были бумаги по поставкам. Бревен от нашего соседа Уварова, и уже наших отгрузок готовых досок. Накатило воспоминание, что Леонид Валерьевич Уваров владеет землями преимущественно заполненными лесом. Поля у него тоже есть, но в разы меньше, чем у нас. Промышляет поставками этого самого леса, попутно распахивая новые поля, имеет две дочери и три племянницы от погибшего в Крымской войне брата. Чуть помотав головой от нахлынувших воспоминаний, я заметил, что такие вот «озарения» стали более глубокими и более информативными. Может, и правда вскоре вся память прошлого Романа вернется.

Завершив с бумагами по лесу, отец перешел к потребностям работников. Тут же Михей подсунул ему ведомость – сколько было получено продуктов, сколько потрачено, когда ожидается новый привоз. Последнюю бумагу отцу требовалось подписать. Потом уже с ней Михей пойдет к старостам наших деревень, которые и отгрузят ему провиант.

– Ну-с, пойдем, Роман, поглядишь, что за год могло поменяться, – махнул мне рукой отец, вставая из-за стола.

Явно не просто так зовет, а с прицелом, что я еще что-то могу вспомнить, заглянув в остальные помещения лесопилки. Отказываться я не стал, было и самому интересно.

Кухонька лесопилки была небольшой. Три на два метра. Тут стояла печь, прислоненная к общей с санблоком стене, и был стол. Никаких стульев, лишь узкий шкаф с посудой дополнительно из мебели имелся. За дверью в санблок я увидел большой чан, прислоненный как раз у той стене, где располагалась кухонная печь. В чане была вода для мытья, нагреваемая печью. Стояло две лавки с деревянными тазами и ковшами для обливания и набора воды. В дальнем конце в полу было вырезано две дыры. Вот и весь туалет. В жилой комнате кроме кроватей тоже ничего не было. Сами кровати сбиты из досок в два яруса, а рассчитано помещение на десять человек. Никакого постельного белья – лишь солома кинута для мягкости, да поверх нее пожитки самих работяг. В основном – зимние кафтаны да тулупы. У кого-то они скатаны вместо подушки, а кто-то расстелил поверх соломы. Новых воспоминаний мне эти виды не принесли, зато захотелось покинуть столь унылое помещение, да подумать, как можно улучшить быт рабочих. Не удивительно, что через полвека революция произойдет. При таких-то условиях. Но чтобы начать что-то менять, надо полностью овладеть всей информацией. Сколько дохода мы получаем, на что он тратится. Понять все тонкости получения прибыли, найти «узкие места» и «расширить» их. Азы развития бизнеса.

В итоге мы задержались на лесопилке до обеда, и требовалось поторапливаться домой, а то желудок уже намекал, что утренняя каша переварена и неплохо было бы добавить еще что-то «в топку». Поэтому разговор с отцом насчет моих новых воспоминаний и желании ознакомиться подробнее со всеми делами поместья я отложил до возвращения домой. Вот и не пришлось снова топать пешком для приватного разговора, покачиваясь мерно в дрожках на ухабах.

– Хмм, неужто Леонид Валерьевич, едет с визитом? – вырвал меня из размышлений о том, как построить новый разговор о будущем, отец.

Посмотрев в ту сторону, куда был направлен его взгляд, я увидел незнакомый тарантас. Он как раз показался из леса, двигаясь по дороге, ведущей к нашему имению. Наш сосед Уваров. Только о нем недавно вспоминал, а тут он сам решил по какой-то причине посетить нас. Даже интересно стало. Отец бросил на меня задумчивый взгляд, после чего склонился к моему уху и зашептал.

– Леонид Валерьевич на Пасху уже закидывал удочку породниться с нами. Свою младшенькую предлагает. Может, и сейчас с тем же самым едет. Присмотрись к ней, а позже мне скажешь – как она тебе, люба али нет. Урона в таком родстве никакого, но и прибытка особого – тоже. Но раз уж у тебя с памятью проблемы, то может Леонид Валерьевич поможет нам с благоустройством поместья. Свое-то он неплохо переделал, как от отца принял. Все долги закрыл, а сейчас на приданое копит.

Я лишь молча кивнул, а внутри нежданный визит соседа заиграл новыми красками. И воспоминаниями, но уже из прошлой жизни. Постоянной девушки или невесты в будущем у меня не было. Из родни осталась мама, по которой я скучаю, хотя наверное еще не пришло осознание, что я ее никогда не увижу, потому и тоски нет. Словно просто она в другом городе живет, вот и не видимся, как было раньше. С остальными родственниками я общался постольку-поскольку. Иногда они звонили по делам, реже – я сам им звонил, полностью погруженный в свои проблемы. И сейчас новость о том, что меня хотят сосватать мои новые родители, разбудила все эти воспоминания. Мой прошлый опыт из будущего по общению и отношениям с родственниками и обществом кардинально отличался от того, что происходило сейчас. Это… выбивало из колеи. И встреча с Уваровым и его дочерью будет для меня, пожалуй, не меньшим испытанием, чем разговор с родными в первый вечер моего появления здесь.

Тем временем Аким подстегнул лошадь, и наше движение ускорилось. Тарантас соседа наоборот, как я заметил, сбавил ход. Прибывать в наш дом раньше нас Леонид Валерьевич не собирался, еще и давал возможность подготовиться к его приходу. Тарантас Уварова почти остановился, еле-еле тащась по дороге. И когда он все же добрался до нашего имения, мы уже с отцом давно были дома, успели одеть парадные одежды – в моем случае понадобилось нацепить на себя галстук, да сменить ботинки на мягкие туфли. Ну и рубаху свежую надеть, а то от утренней уже потом изрядно попахивало – жара на улице и не думала спадать. Домочадцы тоже оставили свои дела, побежав переодеваться. А вот Марфе дел прибавилось, все же нежданных гостей тоже надо чем-то покормить, время-то обеденное.

Тарантас Уварова мы встречали стоя на крыльце всем семейством. Видимо традиция такая, ведь и меня так встречали.

– Здравствуйте, Сергей Александрович, – первым заговорил Уваров, выбравшись из тарантаса.

Это был мужчина около сорока лет, может слегка старше. Подкрученные длинные усы, темная копна волос с проседью, в рубашке и штанах на подтяжках, поверх накинут жилет. Сзади него пристроилась молодая девушка, примерно моего возраста. Тут же накатило воспоминание о смехе этой девицы, только выглядящей гораздо моложе. Смех чистый, звонкий, а вот отношение у прошлого Романа к ней почему-то было с нотками обиды и раздражения. Из-за чего – понятия не имею, но сделал себе зарубку, что она мне должна быть знакома. Точнее, прошлому владельцу тела.

– И вы здравы будьте, Леонид Валерьевич.

– Ольга Алексеевна, вы очаровательны, – улыбнулся Уваров, целуя воздух над рукой моей мамы.

После чего уже поздоровался и со мной, а потом отдельно – с остальными детьми. Раскланявшись, в том числе и с Кристиной Уваровой, как звали девушку, мы прошли в дом. Гостей расположили на диване в главном зале, сам отец разместился в кресле, маме поставили рядом стул из столовой. Детей отправили в комнаты, а вот мне указали на второе кресло. И пока мы рассаживались, Евдокия принесла самовар и водрузила его в центре стола. Потом сбегала до кухни еще раз и принесла медный поднос с кружками, вазочками сахара, варенья и пообещала, что вскоре будут готовы булочки. Потом быстро разлила из самовара чай, поставив перед каждым по кружке, с чем и удалилась, чтобы не мешать. Воцарившуюся на мгновение тишину прервал кучер Уварова, зашедший в дом.

– Сергей Александрович, я к вам не с пустыми руками, – улыбнулся Леонид Валерьевич.

С этими словами кучер дошел до дворянина и передал ему глиняный горшок, прикрытый тканью, которая была для надежности перевязано тонкой бечевкой.

– Вот, первый мед с моей новой пасеки! – с гордостью заявил Уваров.

– Благодарствую, Леонид Валерьевич, – с интересом покосился на горшок отец. – Обязательно отведаем. Но вы уж не обижайтесь, вы ведь не только из-за меда нас навестили? Да еще столь… неожиданно.

– Да, – кивнул Уваров и покосился на меня. – Дело конечно же не в меде.

Глава 5

16 июня 1859 года

Кристина очень нервничала. Отец был твердо настроен выдать ее замуж за сына помещика Винокурова, молодого человека, который был ее на год младше, а девушке это совсем не нравилось. Другое дело – князь Елецкий! Тоже их сосед, очень галантный, пусть и старый – уже за двадцать пять лет. Зато он – полноправный хозяин в своем поместье, и иных наследников там нет. В столице обретается, а уж его манеры!

Кристина вспомнила, как князь гостил у них на Пасху. Как он танцевал! На его фоне все местные кавалеры и даже собственный отец, выглядят неуклюжими увальнями. И стихи он умеет слагать. И шутит так, что не рассмеяться невозможно. Столько комплиментов ей сказал тогда! Щечки Кристины от воспоминаний о князе запылали огнем. И почему папеньке он не нравится? Какая партия бы была! Сродниться с целым князем! Она стала бы полноценной хозяйкой его имения, а не прозябала на вторых ролях. Да, может сейчас дела у него идут не очень хорошо, ну а для чего приказчики? Поставила бы толкового, вон – папенька знает таких. Да даже мог бы Петра Алексеевича дать на время! Но нет, он категорически против. Зато хочет, чтобы она вышла замуж за юнца. Пусть и наследник, но не только молод, да еще и поместьем управлять станет лишь после смерти Винокурова старшего. И у самой Кристины появится новая "мама". И слушаться ее придется так же, как папеньку. А если она мегерой окажется? Ольга Алексеевна никогда на виду не показывала вздорного нрава, но кто поручится, что при близких она такая же? Да и положа руку на сердце – даже внешне Роман Винокуров вчистую проигрывал князю Елецкому.

Все это терзало мысли младшей дочери Уварова, но нить разговора она старалась не терять. Да и на Романа поглядывала – как он сам относится к идее их женитьбы? А парень сидел молча, откровенно разглядывая ее. Ну что за мужлан! Вот так пялиться – разве приличный человек себе позволить такое может? Как же повезло Лизе, ее старшей сестре. Она уже замужем, да не за кем-то – а за делопроизводителем из четвертого отделения! Да, чин не высок, но вскоре, как Лиза делилась, ее муж получит за выслугу новый чин и станет коллежским секретарем, а там и до нового поста недалеко. С таким чином он сможет стать секретарем отделения. Как делился отец, секретарь отделения ведет составление смет расходов губернии. И на этом посту он может подчеркнуть, что у иных поставщиков того же леса цены выше, чем у ее папеньки. И тогда следующую закупку проведут уже у них, Уваровых! Серьезный человек! А что этот Роман? Только-только отучился. Пусть и в столице, но лоска в нем не видно. Молчит как сыч. Тощий, еще "в силу" не вошел. Небось и по мужской части он того… не оформился. Ну зачем ей такой муж?!

Однако когда ей задали вопрос – а что она думает о своем будущем, как приличная и послушная дочь Кристина ответила:

– Как скажете, папа, так и будет.

А все, что она на самом деле думает о возможной свадьбе с Романом Винокуровым, она отцу лично скажет. Дома. Когда они останутся наедине. Нельзя позорить род на глазах чужих людей. Может, тогда он ее послушает?

***

– Во-первых, хотел поздравить вас и Романа Сергеевича с успешным окончанием сельскохозяйственного училища, – начал Уваров разговор.

– Благодарю, – коротко кивнул я, так как промолчать посчитал невежливым.

Отец тоже благосклонно поблагодарил за поздравления, после чего Леонид Валерьевич перешел к сути своего приезда.

– Сергей Александрович, мы с вами соседи и, полагаю, не самые плохие. У нас уже был разговор об этом, поэтому просто повторюсь – как вам идея углубить наши связи?

Я посмотрел на Кристину. Девушка думала о чем-то своем, и на ее лице то мелькало мечтательное выражение, то она хмурилась, и понять ход ее мыслей было для меня решительно невозможно. Потому я просто любовался ей. Ведь отец спросил – нравится ли она мне или нет. Лицо довольно милое. Слегка округлое, с небольшими ямочками. Глаза большие, волосы русые. Платье скрывает фигуру, без декольте, в пол, но при этом все равно заметно, что в нужных местах уже начала округляться. При этом внутренние ощущения не то чтобы протестуют против этого брака, но нотка какого-то негатива, доставшаяся от прошлого Романа, присутствует.

– Идея сама по себе неплохая, – протянул отец, покосившись на меня. – Но ведь отношения углубить можно по-разному. Что именно вы предлагаете?

– Союз. Между моей Кристиной и вашим Романом. Брачный, – перестал ходить вокруг да около мужчина.

– Что скажешь, Роман? Нравится тебе Кристина Леонидовна?

– У вас прекрасная дочь, – сделал я комплимент одновременно и самой девушке и ее отцу. – Но прежде чем давать однозначный ответ, хотелось бы получше узнать друг друга. Ведь брак – это на всю жизнь. Не хотелось бы, чтобы из-за мелких разногласий и не совпадения характера промеж нас были ссоры и недопонимание. Они ведь и судьбу могут сломать.

Мой ответ и удивил и вызвал уважение у старших. Одобрительно кивнув, Уваров повернулся к девушке.

– Ну а что ты думаешь о своем будущем?

– Как скажете, папа, так и будет, – тихо ответила Кристина.

Этот ответ тоже понравился и самому Уварову и моим родителям. А вот мне – нет. Сразу по двум причинам. Если у нее нет своего мнения, то с таким же смирением она любому человеку может ответить, стоит на нее надавить. А если есть, но она не хочет его озвучивать, потому что это мнение не понравится отцу, то тем более нам не по пути. Насильно мил не будешь, а вот наставить мне "рога" эта Кристина вполне будет способна. Просто чтобы "отомстить", даже не мне – а своему отцу за то, что заставил ее выйти за нелюбимого человека. Или чего похуже сделает. Оно мне надо?

– Тогда предлагаю дать молодым пообщаться, – с улыбкой сказал отец. – Для начала. Ну а мы пройдем в кабинет, обсудим лесные наши дела, да может, еще какой общий промысел найдем, али торговлю. Как вам такая идея, Леонид Валерьевич?

– Превосходная, – кивнул Уваров. – Мне нравится.

А вот мне такой поворот совсем не по нраву. Отец что ли забыл о моей амнезии? О чем мне с этой Кристиной говорить? А если пойдет слух о моем недуге, то как это скажется на репутации рода? Вот только мои опасения остались при мне. Высказать их вслух у меня не было возможности, тогда точно Уваровы все узнают. Отозвать отца перекинуться парой слов тоже не выйдет – он с Леонидом Валерьевичем уже встал из-за стола, и они двинулись по направлению к его кабинету. И мама нас покинула, "вспомнив", что надо проверить, как Люда задание выполнила. В итоге уже через минуту в зале мы с Кристиной остались вдвоем.

И о чем мне с ней говорить? В будущем у меня проблем с девушками не было, всегда находил и что сказать, и пошутить мог, и примерно понимал намеки противоположного пола. Вот только сейчас все по-другому. Обычная шутка из будущего может показаться пошлой или неуместной. Вон, здесь даже отец с матерью друг к другу только по имени-отчеству обращаются, гораздо реже иную форму обращения используя. Да и шутки… они ведь не статичны. Они – отражение текущего времени. Даже если сравнить шутки советского периода, которые я иногда слышал в детстве по телевизору, в корне отличаются от шуток современной России. В моем времени все советское уже являлось устаревшим и неинтересным большинству людей, а если современные шутки рассказать советским гражданам – то сразу получишь ярлык пошляка или даже антисоветчика. Что уж про нынешнее время говорить.

В итоге между нами воцарилось неловкое молчание. Но я понимал, что долго продлиться оно не могло, надо все же завязывать диалог.

– Кхм, Кристина Леонидовна, а чем вы занимаетесь обычно? – решил я начать с нейтральной темы.

– Мне нравится музицировать, – ответила девушка. – Папенька купил мне фортепиано, вот и учусь. А что вы скажете о столице, Роман Сергеевич? Вы ведь учились там целых пять лет. Какие у вас остались воспоминания об этом времени?

Вот! О чем я и переживал. И ладно бы хотя бы в будущем посещал Петербург, но ведь не был никогда в этом городе. И сказать мне о нем нечего. Но надо как-то выкручиваться.

– Мои мысли были заняты учебой. На светскую жизнь не оставалось ни времени, ни сил. А когда изредка выбирался в свет, то мне запомнилась суета, огромное количество людей и чувство, будто все куда-то опаздывают.

Описал я свое впечатление от Москвы будущего, когда я там был в качестве туриста. А что? Тоже столица, и вряд ли мое общее описание чем-то сильно отличается от реальности. Хотя самой Кристине оно не очень понравилось. Вижу, как она слегка сморщилась от раздражения, но тут же постаралась спрятать свои чувства за кружкой чая, отпив глоток.

– Вам не понравилось?

– Я не готов к этому городу. Надеюсь, что лишь пока.

– У нас глушь и провинция, как бы мне не хотелось это признавать. Но основная жизнь там – в Петербурге. Не удивительно, что она там бьет ключом, как родник. Здесь же… больше подходит сравнение с затхлым болотом, – с огорчением закончила она.

И мне все стало ясно. Девушка грезит о жизни в большом городе. Я и сам понимаю, что там больше возможностей, но сейчас соваться мне туда никак нельзя. Надо встать на ноги здесь. Врасти в эту жизнь. Понять основы взаимодействия с окружающими. Да и если постараться, то можно и свое имение вывести на совсем иной уровень – и дохода, и жизни. Да те же дороги нормальные сделать, без ухабов! А то даже в дрожках всю задницу отбиваешь, пока едешь. Не говоря уже про тарантас. И сам транспорт неплохо было бы обновить. Да много чего можно сделать, когда есть средства. Но ведь и в столице они нужны и как бы не побольше, чем здесь. Иначе никакой светской жизни, какую очевидно уже представила себе Кристина, не видать. О чем я и попытался донести до нее мысль.

– Болота осушают, превращая их в плодородные земли. Тут все зависит от желания и вложенного труда. Но даже если перебраться к роднику… там ведь не просто такая суета. Чтобы жить с достоинством, нужны средства. И хорошее место. Без связей… без начального капитала… без надежного тыла за спиной… Боюсь, к роднику там никак не подойти.

Девушка нахмурилась.

– Можете бояться сколько угодно. Но настоящим мужчинам не ведом страх. Вот как князю Елецкому, – прорвалось из нее.

Мне это имя было незнакомо, да и никаких воспоминаний не навеяло, но судя по контексту, это либо еще один наш сосед, либо какой-то помещик, сумевший вырваться в столицу и построить себе там карьеру. Да такую, что прославила его на всю губернию. Но если последний вариант, то он должен был впечатлить прошлого Романа и стать для него ориентиром, примером так сказать. А подобные яркие эмоции всплывают в моей памяти при упоминании, уже успел убедиться. И тогда или он прославился недавно, когда прошлый Роман был на учебе, или это все же сосед, близко знакомый уже Уваровым. И потому я решил рискнуть:

– Не напомните, кем он работает в столице?

– Изволите шутить? Или оскорбить честь князя? – удивленно вскинула бровки Кристина. – Работают мещане, а дворяне – служат!

Блин, промашка вышла.

– Ни в коем разе никого не хотел оскорбить. Но вы им так восхищаетесь, что это меня слегка задело.

Вот так. Лучше сослаться на ревность, чем выдать свое незнание элементарных вещей. Зато как девушка самодовольно расцвела-то! Посчитала, что нравится мне, и я уже ревную ее к другим мужчинам. Значит, мной и управлять будет проще. Уж такие замашки женские я успел повидать и в будущем.

– Мне неизвестно, кем служит князь, – спустя несколько секунд тишины, все же неохотно призналась Кристина. – Но он обретается в столице, всегда галантен, сразу видно столичный лоск.

И так мечтательно она об этом сказала, что стало ясно – девушка влюблена. Еще один жирный минус к возможности заключить с ней брак. Уж что бы там наши родители не планировали, а я буду отца отговаривать от этой затеи, упирая на то, что еще молод и могу "погулять". Что кстати абсолютно оправдано. Читал, что в это время для мужчин было нормально ходить в холостяках и до тридцати. И никто до этого времени их не осуждал. Вот потом – да, могли.

– Оставим князя в покое, – предложил я. – Лучше поведайте, что из музыкальных произведений вам нравится больше всего?

Вот тут я попал в точку. Кристина оживилась, да и мне неплохо расширить кругозор за ее счет.

– Мне очень нравится романс Варламова "Красный сарафанчик". А вот Алябьевский "Соловей" – не мое. А вы же слышали "Не для меня придет весна"? Как он за душу берет! Господин Молчанов просто гений. Жаль, что у меня маменьки нет, – загрустила девушка. – Как бы мы с ней его пели…

Девушка продолжила рассказывать, что ей нравится в озвученных романсах. Цитировала по памяти строки, даже напевала немного особо полюбившиеся моменты. Казалось, ей неважно в этот момент – слушаю я ее или нет. А я впитывал ее слова как губка, отмечая для себя, какие композиторы и поэты сейчас "на слуху", и что конкретно зацепило саму девушку в композициях. А ей больше нравились те романсы, в которых говорилось о нежелании девушки выходить замуж. Мол, рано еще. Вот – еще аргумент в пользу того, чтобы отказаться от женитьбы.