Порочные идеалы

– Точнее, надеялись, что я не приду. – Щелчком пальцев Нора вновь активировала чары бриза, чтобы захлопнуть за собой двери. Не то чтобы для этого была необходима магия. Вся суть в том, что Нора могла себе это позволить. Констанс открыла было рот, потом снова закрыла, пытаясь подобрать вежливый ответ. Ее сестра, Клеменси, ее опередила.

– Мы волновались! – Клеменси была достаточно тактична, чтобы изобразить на лице беспокойство. Они с Констанс походили на близнецов, хоть и не были ими на самом деле. Констанс было семнадцать, Клеменси – пятнадцать. У обеих классические светлые локоны Хольцфаллей и молочно-белая кожа. Сегодня они даже оделись в одинаковые платья: одно желтое, другое розовое. Как фарфоровые куколки, слепленные по одному образцу.

– Мы как раз говорили, что надо отправить за тобой рыцаря. Мы это говорили, верно? – Клеменси махнула рукой в сторону сэра Галдрика Риддера, стоявшего у дверей подобно безмолвной статуе. Нора не сумела подавить смешок. У Клеменси не было права посылать рыцарей даже в магазин, а уж тем более за Норой. Не говоря уже о том, что за ней наверняка отправили кого-то в тот самый момент, когда обнаружили ее побег из-под надзора.

На столе, накрытом белой льняной скатертью, красовались семь сервировочных майоликовых тарелок с изящной росписью, четырнадцать пар серебряных вилок и ножей с ручками из слоновой кости и семь высоких хрустальных бокалов с выгравированными магическими узорами, призванными охлаждать напиток.

А также древний топор, воткнутый в самый центр стола.

Обычно Мерси Хольцфалль предпочитала ставить на это место вазы с каллами, но сегодня был особый день. Пусть их семья уже давно не работала лесорубами, традиции остались прежними.

Нора не в первый раз видела древний топор Онора Хольцфалля. Но сейчас, вонзенный в стол, он пробудил в ней предвкушение, которого никогда не пробуждал, вися на стене бабушкиного кабинета.

Констанс была старшей из кузин, но ее, вопреки обычаю, не усадили по правую руку от главы семьи. Это место пустовало, дожидаясь Норы. Должно быть, из-за этого на лице Констанс застыло такое кислое выражение.

На другом конце стола, предназначенном для наименее важных особ, сидело предыдущее поколение. Точнее, то, что от него осталось.

Когда-то у Мерси Хольцфалль было пятеро детей.

Проспер, Грейс, Верити, Пейшенс и Вэлор.

Из них в живых остались трое.

Но лишь двое присутствовали в гостиной.

Дядя Проспер, отец Клеменси и Констанс, развалился на стуле, угрюмо вертя в пальцах серебряный зачарованный портсигар, сохранявший сигареты свежими. Пустая трата магии. Дядя Проспер никогда не давал сигаретам залежаться.

Рядом с ним с идеально прямой спиной сидела тетя Пейшенс, кидая на брата раздраженные взгляды каждый раз, когда портсигар ударялся о стол. Напротив расположилась ее дочь Модести.

Примечательно, что тети Грейс нигде не было видно.

Норе не следовало этому удивляться. У тети Грейс не было детей, которые могли бы принять участие в Веритас. Но лишь сейчас Нора поняла, что в глубине души рассчитывала на поддержку своей любимой тети, будучи единственной претенденткой, оставшейся без родителей.

Но тетя Грейс, вероятно, как раз ложилась в постель, как следовало бы и Норе.

– Что ж, к несчастью для вас, я пришла. – Нора заняла свое место справа от бабушки, и Констанс наморщилась еще больше. Ее лицо всегда выдавало, о чем она думает. Судя по карточным долгам Проспера Хольцфалля, эту особенность она унаследовала от отца. С насмешливой улыбкой Нора добавила: – От меня вам так просто не отделаться.

– Значит, придется потрудиться. – Модести рассмеялась, стараясь обратить искренность в шутку.

Тетя Грейс и Верити Хольцфалль были настоящими сестрами, такими, какими обычно описывают сестер. Подругами и союзницами во всем. Нора проводила с ними столько времени, что почти забыла, как презирают друг друга все остальные члены семьи. Дядя Проспер и тетя Пейшенс ненавидели Верити за победу в испытаниях. Ненавидели тетю Грейс за то, что она не ненавидела Верити. И ненавидели друг друга за деньги, которые тащили из семейного состояния, тем самым урезая свое содержание.

Нора всегда знала, что кузины ее не любят. Они выказывали почтение, пока ее мать была Наследницей. В один прекрасный день Нора унаследовала бы все богатство и всю магию их семьи, и им пришлось бы либо найти работу (страшный позор), либо удачно выйти замуж, либо зависеть от нее до конца жизни.

Она видела, как то же самое происходило с предыдущим поколением. Чем глубже увязал в карточных долгах дядя Проспер, тем чаще он появлялся у них с матерью на пороге с сияющей улыбкой и бутылкой шампанского для «любимой сестры». Но когда ему везло, он не уделял Верити ни минуты.

Пока нормальные дети играли в куклы, кузины Норы плели интриги. Скорее всего, они знали, что не смогут никого провести. Впрочем, Нора тоже играла свою роль: притворялась, будто принимает их подхалимство за настоящую дружбу.

Теперь игра изменилась.

Со смертью матери Нора лишилась гарантии того, что станет следующей Наследницей. И много лет сдерживаемая ненависть кузин выплеснулась наружу. Но вместе с тем она по-прежнему могла выиграть. Ее шансы на Наследие составляли один к четырем. Нора обвела стол испытующим взглядом. Будь она азартна, как дядя Проспер, то оценила бы свои шансы и повыше, чем один к четырем.

У привычки держать кузин на расстоянии вытянутой руки был один недостаток: Нора не слишком-то хорошо их знала. Но недооценить Констанс и Клеменси, кажется, было невозможно. Как бы низко Нора ни ставила планку, эти двое всегда ухитрялись под нее поднырнуть.

Однако от глаз Норы не укрылось то, что Модести усадили по левую руку от бабушки.

Равно как и ее скромное платье из серовато-бежевого кружева в цветочек. Оно подчеркивало ее светлые волосы и голубые глаза, а также идеально подходило к обстановке дома. Умно. Модести намеренно оделась так, чтобы казаться здесь своей. Норе с ее мираджийскими чертами лица такое было не под силу, что бы она ни надела. Хотя именно у нее было больше прав находиться здесь, чем у кого бы то ни было.

– Мы так и не дождались тебя на премьере вчера вечером. – Тетя Пейшенс наконец прервала напряженное молчание. – В газетах пишут, что актерская игра Модести была блистательна.

Когда-то тетя Пейшенс была эмпатом и могла считывать чувства окружающих. Проиграв в Испытаниях Веритас, она потеряла этот дар вместе со всей остальной магией. И, похоже, с чувством такта. Было неловко смотреть, как она пытается перевести все внимание на Модести.

– Ах да, Модести ведь работает. – Слова сочились презрением. Работали только нуждающиеся – те, кто нуждался в деньгах. К Хольцфаллям это не относилось. Впрочем, если бы тетя Пейшенс не начала проталкивать Модести в мир кинематографа, когда той было всего шесть, то к настоящему моменту наверняка разорилась бы. – Приношу свои извинения. Я не пришла, потому что скорее бы выцарапала себе глаза, чем лицезрела Модести два часа подряд.

Дядя Проспер на другом конце стола попытался замаскировать смешок кашлем, а вялое выражение на лице тети Пейшенс вдруг сменилось раздражением. Мать Норы и тетя Грейс любили смеяться, вспоминая легендарные истерики, которые закатывала в детстве Пейшенс. Предпоследняя по старшинству, всеми позабытая Хольцфалль. Дочь, угрюмо дожидавшаяся, пока ей перепадут крохи родительского внимания, львиную долю которого отнимали Грейс и Верити. Но порой ее недовольство перерастало в пылающую ярость.

Нора видела этот гнев в действии лишь однажды, когда ей и Модести было лет семь и тетя Пейшенс начала кричать на дочь и трясти ее из-за потерянной шелковой перчатки. Чтобы оттащить Пейшенс, понадобились трое рыцарей.

Тетушкино лицо покраснело, и Нора подумала: не выплеснется ли на нее прямо сейчас вся злоба, накопившаяся за шестнадцать лет? На такое представление она бы с удовольствием посмотрела. Но Модести заговорила первой, предотвратив взрыв.

– О, не волнуйся, милая кузина. – Модести самодовольно улыбнулась. – Ты еще увидишь меня на следующей премьере! Просто ты пропустила чудесную новость! Мистер Хильдебранд будет снимать фильм про Темперанс Хольцфалль.

Темперанс Хольцфалль, их предок, жила шесть сотен лет назад, во времена последнего короля Гаманикса. Юный король безумно влюбился в Темперанс и сделал ей предложение. Но она отказалась от короны ради участия в Испытаниях Веритас. Променяла жизнь королевы на шанс получить семейное Наследие. Ее посчитали недальновидной. Но ставка окупилась. Темперанс приняла участие в испытаниях вместе с шестью своими братьями и стала единственной выжившей. Король меж тем так и не женился и умер, не оставив наследников. Королевская династия прервалась, и Хольцфалли стали величайшей силой в государстве.

Поговаривали, что дети Темперанс сильно походили на короля. Нора, впрочем, подозревала, что эти слухи распустили сами Хольцфалли, чтобы еще больше возвеличить свою родословную.

– Вот как? – Нора привстала и потянулась за серебряным чайником на столе. Ее кузины вежливо сидели с пустыми чашками. Нора же была уверена, что ей простят даже убийство. Уж слишком рано налитую чашку чая, во всяком случае, точно. – И он додумался до этого совершенно самостоятельно?

Дар Модести был одним из самых коварных в семье. Она могла заронить в чужое сознание мысль, которая прорастала и начинала казаться своей собственной. Например, режиссер мог искренне считать, что он сам решил пригласить на главную роль Модести, а не кого-то по-настоящему талантливого.

– И он хочет, чтобы Темперанс сыграла я. – Модести сделала вид, будто не заметила намека на обвинение. – Говорит, что я выгляжу точь-в-точь как настоящая Наследница Хольцфалль.

Удар пришелся прямо в точку.

Хватило бы одного взгляда на портреты, которыми был увешан особняк, чтобы понять: Нора была чужой в собственной семье. Портреты сливались в бескрайнее море белой кожи, светлых глаз и еще более светлых волос. Темные волосы Норы среди этих золотых кудрей выделялись как чернильная клякса.

Хольцфалли претендовали на родство с королевской династией, распуская слухи о детях Темперанс. А вот Норе претендовать на подобное не требовалось. Королевскую кровь она унаследовала от отца. Мираджийская внешность указывала на ее предков – пустынных правителей. Она была внучкой принцессы в изгнании. Пусть Нора не была похожа на предыдущих Наследниц, но следующие Наследницы будут похожи на нее.

– Замечательно. – Нора яростно принялась размешивать чай серебряной ложечкой. – Ты сможешь хотя бы поиграть в Наследницу. – Движения ложечки активировали чары, запечатленные в гравировке на ручке: они делали чай крепче, когда его размешивали по часовой стрелке, и слабее, когда против часовой. – Если тебе понадобится совет из личного опыта, приходи ко мне. – Норе не пришлось бы так долго размешивать чай, если бы к столу Мерси Хольцфалль подавали кофе. Но кофе, как и другая бабушка Норы, был родом из Мираджи, и Мерси не одобряла его иностранное происхождение.

Чай постепенно темнел, пока ложечка Норы звенела о фарфор в повисшем напряженном молчании. Норе доводилось слышать, что некоторые семьи собираются на общие трапезы потому, что любят проводить время вместе, а не потому, что соперничают за тысячелетнее Наследие магии и богатства.

– Рада, что все пришли вовремя. – Голос раздался словно из ниоткуда, и все тут же поспешно вскочили на ноги. Все, кроме Норы. – Пунктуальность, знаете ли, – это добродетель.

– Но на Веритас ее ни разу не испытывали, – пробурчала Нора в фарфоровую чашечку. Ее бабушка тем временем вышла из потайной двери, которую Нора никогда раньше не замечала.

Особняк Хольцфаллей возвышался на том же самом месте, где тысячу лет назад стоял домик Онора Хольцфалля. За минувшие века он вырос во сто крат, с каждым поколением расползаясь все дальше, обрастая новыми флигелями, потайными ходами и зачарованными дверьми, которые могли вести куда угодно.

На Мерси Хольцфалль было голубое платье с высоким горлом. Светлые волосы убраны наверх. Она носила множество зачарованных украшений – кольца, броши, шпильки и пуговицы. Даже в шестьдесят красота Мерси ничуть не поблекла. На ее лице не появилось ни единой морщинки, пусть она и управляла семьей уже четыре десятка лет.

Вслед за бабушкой в гостиную вошла ее личный рыцарь, командор Лизелотта Риддер. Она возглавляла рыцарей так же долго, как Мерси возглавляла семью, но носила простую рыцарскую униформу. Серый дублет с вышитым на груди семейным гербом: силуэт Онора Хольцфалля, заносящего над головой топор. Норе всегда казалось, что он вот-вот ударит топором прямо в сердце рыцарю.

Когда командор Лиз увидела Нору, на ее бесстрастном лице на миг промелькнуло раздражение. Она молча подала сигнал другому рыцарю, стоявшему у дверей, и тот немедленно вышел из комнаты. Видимо, чтобы отозвать тех, кого отправили на поиски Норы после ее ночного побега.

– Как вы спали? – спросила бабушка, жестом приглашая их сесть.

– О, я прекрасно выспалась, бабушка, – подала голос Констанс, аккуратно подтыкая подол платья. – Мне показалось, что перед таким важным днем нужно лечь пораньше. – Она демонстративно бросила взгляд на Нору.

– Я бы не удивилась, будь все наоборот. – Мерси переплела пальцы над тарелкой. – Я совсем не спала накануне своей Церемонии Веритас. Волнение означает, что ты в полной мере осознаешь важность момента.

Констанс смущенно опустила взгляд, больше не пытаясь привлечь ее внимание. Нора могла бы сказать кузине, что вопрос был с подвохом. Как и большинство вопросов, которые задавала бабушка.

– По традиции каждый глава нашей семьи участвует в Церемонии Веритас дважды. Первый раз – перед испытаниями, второй – перед выбором преемника. То, что мне предстоит участвовать в ней в третий раз, – большая трагедия. – Взгляд бабушки намеренно остановился на Норе. Семнадцать лет назад Мерси Хольцфалль сидела здесь со своими детьми. Теперь двое из этих детей, включая Наследницу, были мертвы.

Вэлор Хольцфалль, младший ребенок в семье, погиб на самих испытаниях. Пятеро братьев и сестер катались на коньках по замерзшей реке, когда лед под ними вдруг обрушился. Это было испытание хладнокровия. Довольно иронично. Хотя Нора сомневалась, что кто-то из них оценил шутку, когда лед волшебным образом сомкнулся над их головами. Тетя Грейс первой сумела вырваться из ледяного плена и тут же принялась освобождать своих братьев и сестер. Но она не успела добраться до самого младшего.

Вэлору Хольцфаллю было всего четырнадцать.

После похорон Испытания Веритас продолжились.

Тетя Пейшенс и дядя Проспер тоже сидели за этим столом семнадцать лет назад. Они не победили ни в одном испытании. До конца добрались только Верити и Грейс. Мать Норы, Верити, сумела опередить свою сестру. Едва-едва.

И вот спустя семнадцать лет они оказались здесь. Новое поколение, которому предстояло вступить в состязание за приз, которого Верити Хольцфалль так и не дождалась.

– Никто из вас не готовился соревноваться в Веритас, – сказала Мерси четырем внучкам и жестом велела служанке налить чай. – Но это и к лучшему. К Испытаниям Веритас нельзя подготовиться и их нельзя обмануть. Они раскроют вашу истинную сущность. Покажут, кто из вас умнейшая, смелейшая, достойнейшая имени нашей семьи.

Мерси по очереди взглянула каждой в лицо. Нора следовала за ее взглядом. Клеменси и Констанс едва скрывали предвкушение и страх, а Модести изображала безмятежность.

– Не сомневаюсь, некоторые из вас, совсем как ваши родители, захотят пожаловаться, что испытания несправедливы. – На этот раз она посмотрела на угрюмое лицо тети Пейшенс. – Как и в обычной жизни, на несправедливость сетуют те, кто проиграл. И я отвечу вам так же, как всем, кто приходит ко мне с жалобами: жизнь справедлива к тем, кто этого заслуживает.

Нора много раз слышала эту философию, когда бабушка готовила ее к роли Наследницы. Бедные были бедны из-за того, что не обладали добродетелями богатых. Будь они умны, трудолюбивы и мудры, как богатые, они и сами были бы богаты. В семействе Хольцфалль добродетели стояли превыше всего.

Взгляды всех собравшихся устремились к топору.

За много поколений Испытания Веритас изменили свой вид. Но их цель осталась прежней: первым найти в лесу легендарный топор Онора Хольцфалля. Сегодня ночью Мерси Хольцфалль вручит топор бессмертному хульдрекаллу и задаст тот же вопрос, который задал тысячу лет назад Онор Хольцфалль. Кто заслуживает унаследовать этот могущественный дар? И, как и в каждом поколении до них, хульдрекалл поможет выбрать достойнейшего претендента.

И начнутся испытания.

Они могут произойти в любой момент и принять любую форму. Они могут подвергнуть проверке смелость, честность, умеренность или любую другую добродетель. Они могут быть как общими, так и индивидуальными. Очевидными или неявными. Но исход всегда один: победитель каждого испытания получит кольцо, которое позволит ему войти в лес и попытаться отыскать топор, чтобы обрести семейное Наследие.

Испытаний будет столько же, сколько и претендентов. У всех будет шанс себя проявить. Возможно, в конце у каждой из них на руке будет по одному кольцу. А возможно, все четыре кольца достанутся лишь одной, а остальные будут опозорены. Или мертвы.

– Ну что же, – сказала Мерси и приподняла мизинец. По топору скользнула магическая искра. – Кто из вас начнет?

За столом повисло молчание. Они знали, что им предстоит сделать. За этим их и позвали. Чтобы привязать к топору свою магию и согласиться отдать ее победительнице.

Крупная ставка и колоссальный приз.

Показная храбрость Модести куда-то подевалась. Язвительность Констанс и Клеменси тоже исчезла без следа.

Нора резко встала. Ножки стула с визгом проскрежетали по полу гостиной.

Колебаться имело смысл только в том случае, если Нора сомневалась в своей победе.

За тысячу лет топор не затупился. Лезвие было достаточно острым, чтобы Нора смогла порезать об него большой палец. Она ощутила, как движется магия в ее крови, цепляясь за топор. Будто невидимая нить, обвившаяся вокруг лезвия. Чары дернули ее магию, словно готовясь распустить ее и вытянуть из Норы. Но пока было рано. Сначала должна была завершиться игра.

Следующей встала Модести, не желавшая никому уступать. За ней – Констанс и, наконец, Клеменси.

И вот все четверо стояли за столом лицом друг к другу. Топор выпил их кровь, не позволив ни единой капле упасть на безупречную скатерть Мерси Хольцфалль.

Наконец бабушка взялась за топор рукой в перчатке, вытащив его из стола и запечатав чары. Магия топора будет дремать, пока одна из них не найдет его в лесу. Как только топора коснется рука смертного, магия проигравших размотается и покинет их, оставив после себя лишь пустую катушку, а Наследница вдруг обретет в четыре раза больше сил, чем было у нее при рождении.

А заодно получит и магию, копившуюся в семье много поколений.

За изысканно накрытым столом воцарилась многозначительная тишина. Они пришли сюда кузинами, а уйдут соперницами.

– А теперь… – Мерси Хольцфалль накрыла древний топор салфеткой, а слуги начали вносить в комнату еду. – Онора, не объяснишь ли, почему ты так вырядилась к завтраку?

– Я? – Нора села и подчеркнуто беспечно взяла булочку с подноса. – По-моему, это все остальные недостаточно приоделись.

Глава 5

Лотти

На то, чтобы засеять поля Гельда, у работников ушло две недели. Лотти же посеяла семена сплетен среди деревенских жительниц всего за два часа.

Сигрид Штраусс она нашептала, что Эстель целовалась за пекарней с сезонным работником. Эльзи Гент рассказала про деньги, которые Эстель стащила у отца, чтобы уехать в город. Монахини всегда твердили, что сплетни – дурная привычка. Но Лотти делала это ради самой Эстель.

Все знали, что случалось с деревенскими девочками, сбегавшими в большой город. Те, кто поудачливей, возвращались домой, поджав хвосты. А те, кому везло меньше…

Когда слухи дошли до отца Эстель, Лотти тут же об этом узнала. Как и вся деревня. Мистер Хен ураганом промчался по площади к кучке рабочих, раскуривавших сигарету. Он не отличался мощью, но на его стороне были гнев и внезапность. Одним яростным движением он прижал Конрада к окну пекарни. А затем, не дав молодому человеку опомниться, выудил из его кармана кошелек.

– Вор! – выкрикнул мистер Хен, поднимая находку над головой. На шум начали оборачиваться. – Городские отбросы! Все вы – мошенники и проходимцы! – Похоже, Лотти и Эстель ошибались: мистер Хен все же умел ругаться.

– Ничего я не крал, – громко возразил Конрад и с ухмылкой поднял руки, изображая оскорбленную невинность. – Ваша дочь сама мне отдала.

Мистер Хен снова бросился на Конрада, но другие жители Гельда встали между ними, не давая чужаку сдвинуться с места.

– Захлопни свою лживую пасть. Посмотрим, как ты запоешь, когда приедет полиция!

Ближайший полицейский участок находился в городке Линтцен в двух часах езды. Но Конраду хватило одного упоминания полиции. Он дернулся в руках удерживавших его мужчин, и на миг Лотти уловила отголосок воспоминания. Полицейские разгоняют забастовщиков, и…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Мифическое горное существо в скандинавском фольклоре.