Четверка. Столкновение миров

– Рада встрече. – холодно произнесла искательница, как и всегда после пробуждения у неё было отвратительное настроение – Скажите, а почтенный Тха’Ёл, часом, не ваш родственник?

– Чего уж тут скрывать? Он мой двоюродный брат. Наш дед, лишил моего отца наследства и выгнал из дома. Да, я сам хотел сюда перевестись. Всё–таки земля предков. Увы, когда я здесь оказался, а я тогда служил вторым сотником, мой кузен даже не удосужился ответить на моё письмо, а на предложенную встречу не явился, чему сейчас я, не скрою, очень даже рад. – Спокойно ответил комендант. По его тону было понятно, что он устал всем пересказывать историю своей семьи. – Но сейчас не об этом. Скажите учитель, где сейчас древний?

– Около сорока тысяч шагов на северо-восток, крупная пещера. Он забрал что-то из механизмов древних в пакгаузе на станции Лъёч и двинулся туда. Мы смогли повредить, некую машину с помощью которой, он очень быстро передвигается. Пока что он, толи спит, толи просто не активен. Да, кстати, сколько у нас потерь?

– Около тридцати раненых, один сорвался со стены и сломал себе шею. Те, кого он оглушил, уже пришли в себя – ответил тысячник.

– Выходит, он не старался убивать. Хм… – задумчиво сказала Лалфи, а потом, переменив тему продолжила – Ещё одно, парящие глаза, которые он контролирует, что-то ищут в горах. Их над фортом почти не осталось, все которые были здесь вчера, за ночь переместились в горы. Тут кроме моего личного только два.

– Вашего, простите, личного?

– Да один из них приставлен наблюдать лично за мной, возможно и за другими такие следят, но я могу чувствовать, чем конкретно они заняты, только когда взгляд направлен на меня.

– Скажите, а два других, что делают?

– Не представляю, честно говоря, не люблю лезть в чужую работу.

– Оставим это, пожалуй, на потом. Скажите, а кроме Вас, ещё кто ни будь в состоянии видеть древнего или парящие глаза?

– Две мои воспитанницы. Одна лучше, другая хуже, думаю вдвоем смогут обеспечить ещё один отряд – сразу поняв, что от неё хотят, сказала искательница.

– Что ж отличные новости. Мы можем выставить две сотни, плюс увеличить гарнизон у небесной рыбы до полной сотни – задумчиво заговорил Та’Ёйш.

– Хорошо бы и в Лъёче охрану выставить – сказал тысячник – если ему там, что-то надо, он может туда снова заявиться. – Он задумчиво потер синяк на скуле.

– Я бы попросила ещё отправить несколько десятков на усиление гарнизона лагеря Ордена – Перехватила инициативу Лалфи. – Эти здания построены древними, ему там, тоже что-то может понадобиться. Кроме того, – продолжила она – есть те, кто убил древних у небесной рыбы. Как бы они не попробовали воспользоваться ситуацией и напасть.

– И того, вы просите у меня три сотни плюс поисковые ящеры – комендант принялся записывать на листе – И боевых бы не плохо. Да ещё сотню на снабжение не меньше. – Та’Ёйш поцокал языком. – Ещё посты и разъезды внизу, туда ещё ящеров – Вид у него был невесёлый. – Учитель, а ваших учениц точно нельзя разделить, например, одну в охрану Рыбы, вторую в поисковый отряд. Я так понимаю, в лагере есть ещё несколько ваших учениц, может они его как-то совместно прикроют? – задумчиво, толи спросил, толи просто сказал десятитысячник.

– У нас воспитанницы, это раз – мрачно сказала Лалфи – делить их я бы не хотела, это два…

И потянулось совещание. Идея десятитысячника оказалась предельно проста, отряды без искательницы и слышащего бесполезны. Сотня или две, какая разница если они слепы? Может на иллюзию, второй раз уже так не попадутся, но как, вообще, сопротивляться невидимке, если нет совсем никаких способов определить, где он?

Лалфи крайне не нравилась идея отпускать девочек с солдатами, но рассуждения десятитысячника была вынуждена признать вполне здравыми. На удивление комендант очень неплохо разбирался в тактике, снабжении и взаимодействии войск.

Он предлагал включить подразделения по одному слышащему и двух солдат круга для связи и защиты искательниц, плюс выделить двоих телохранителей из солдат, пообещав, что лично убьёт их, если с девочками что-то случиться. В тот момент, в нём не осталось ни чего от того увальня, каким казался всего полчаса назад. Взгляд его был острым и жестоким. Перед Лалфи сидел человек, который понюхал крови и этот запах ему определённо понравился. Искательница ни секунды не сомневалась, что он с лёгкостью выполнит свою угрозу, если потребуется.

В Круг Ёнсу отправили сообщение, в котором кратко изложили их план и просили разрешения на реализацию. На удивление не минуло и четверти часа, как пришло одобрение. Глава выделил троих слышащих с боевым опытом и охрану из гарнизона лагеря. Сама крепостишка должна был стать опорным пунктом. Штаб всей поисковой операции и другие службы предполагали разместить в Лъёче.

Лалфи двинулась в комнату, где спала, чтобы собрать вещи, и внезапно для себя встретила бывшего сотника Шилка. Огромный во всех измерениях он был весь увешен патронташами и нёс на плече западянскую стенобойку, которую даже здоровяк Вийн поднимал только двумя руками. С ним шагала пара десятков таких же, как он, без нескольких лет стариков. Вид они, правда, имели более чем боевой. Свою поношенную форму они содержали в чистоте и порядке. За плечами они несли походные сумки и винтовки. Замыкал шествие старый Лоньш со своим учеником, тащившие большие кожаные сумки.

– Доброе утро, учитель! – Прогудел сотник. – Рад встрече.

– И почему я только не удивлена? – Невесело спросила искательница. – А вы то, что здесь делаете?

– Объявлена мобилизация. – Пожал плечами сотник. – Вот привёл, тех из моей сотни, кто ещё боеспособен.

– Здравствуйте учитель – поприветствовал её старый Лоньш.

– Привет и вам, добрый Лоньш и вашему ученику – Ответила Лалфи.

– З-здравствуйте учитель – застеснялся парень – А ваши ученицы тоже здесь? – вдруг выпалил он.

– Нет, они в лагере в горах. – она хитро подмигнула парню, повернулась к сотнику. – Как на счёт обороны небольшой крепости? Справитесь? Гарнизон три десятка наших солдат и восемь стражников. К слову, там есть лазарет и своя аптека, как бы они нам не пригодились.

– Ежли прикажут, то с удовольствием. Я слыхал немало хорошего о тамошнем коменданте. Ещё бы десятка три четыре и, глядишь, продержимся. А с кем воюем-то – прогудел сотник.

– С древним – сказала искательница.

– То есть он, что один? А зачем же тогда мобилизация? Мы что, одного будем тремя сотнями ловить – Удивленно уставился на неё сотник.

– Здесь шесть тысяч, а он в одиночку тут всё разнёс – Мрачно ответила Лалфи.

– И как же, с позволения спросить? – Недоуменно продолжил сотник.

– Ну он многое натворил, но самым, пожалуй, оригинальным, было сделать двери и ворота невидимыми, народу об них руки ноги переломало…. – Не здороваясь, произнёс, подошедший сзади Шийр. – Здравствуйте учитель, о, я смотрю и мой первый командир пожаловал. Ну здравствуй Сотник.

– Шийр, ты ли это? Давненько не виделись, как мальчишка-то твой, уже учится?

– Старший из пятерых, уже служит…

Глава 9. Подарок

Всего четыре часа спустя отряды уже грузились в поезд, шедший в Лъёч. Шилк, Лоньш с учеником и ещё с десяток ветеранов покрепче двинулись в горы остальные остались в форте.

Всего выдвинулось три с половиной сотни. Две поисковых с которыми шли по тридцать ящеров и по пять десятков в усиление охране небесной рыбы, страже шахт и гарнизону лагеря. Следом должны были выдвинуться ещё три сотни одна в обеспечение и две для патрулирования с каждой из них придали ещё по полсотни ящеров. Основной базой, как и согласовали, предстояло стать лагерю наверху и Лъёчу внизу, там собирались развернуть склады, лазареты и пункты связи для обеспечения поисковых отрядов и охраны небесной рыбы.

В городок они прибыли во второй половине дня. Судя по ощущениям искательницы, древний пока что оставался всё в той же пещере, толи чинил что-то, толи просто отдыхал после учиненного безобразия. Пока солдаты разгружали имущество, Лалфи написала письмо своим воспитанницам с инструкциями. Итак, Элни и Ливи предстояло присоединиться к солдатам. Первой двинуться к охране небесной рыбы, а второй остаться вместе со вспомогательной поисковой партией.

У Лалфи появилось немного свободного времени и она отправилась посмотреть, что древний забрал из пакгауза. К месту она добралась на тягловой птице и потому даже почти не запачкала сапог. Охранник, несмотря на поздний час спал. При пересменке, он даже и не подумал осмотреть помещение.

Каково же было его удивление, когда главная металлическая дверь в пакгауз оказалась прочно приплавлена к косяку, а на ней красовалась аккуратно вырезанная надпись «не спи на службе». Внутрь попасть искательнице всё же удалось. С другой стороны здания имелась маленькая деревянная дверца. Охранник не мог точно сказать, что взял древний, зато это не составило труда искательнице. Он забрал с собой тот самый странный шар и какие-то штыри. На месте шара лежала записка.

Ну как записка на тонкой пластинке металла явно взятой здесь же, древний выжег вот что:

«Красотке.

Чрезвычайно рад свидится с тобой лично! Обстоятельства нашей вчерашней встречи были несколько сумбурны, а вид, твой весьма растрёпан. Впрочем, в самое сердце ты поразила меня не столько твоей красотой, сколько яркой образностью речи и глубиной метафор. Я надеюсь, что мне больше не случится слышать от тебя подобного, или мне придётся совсем разочароваться в красивых девушках.

Оставляю тебе подарок. Его носят на шее для защиты от зла, а она лишней не бывает.

С уважением Андрей Древний»

Лист металла внизу был скручен в трубочку, надсечённую по всей длине, так что искательница легко смогла вскрыть её ножом. Внутри оказался кулон в виде креста, украшенного какими-то драгоценными камнями и сложным орнаментом более чем искусной работы. С задней его стороны нашлось стилизованное изображение рыбы и витьеватые письмена. Лалфи мельком глянула на него, а потом перечитала послание. Предпоследнее слово записки оказалось для девушки совершенно непроизносимо, да и просто прочитать его ей удалось с трудом, а вот слово «Древний» она как раз таки поняла прекрасно.

Её просто распирал гнев, этот нахал смел упражняться в сарказме, издеваясь над её непривлекательной внешностью. Да ещё и вновь сделал замечание относительно вырвавшегося ругательства. И вообще, как это мерзавец смел, он ей угрожал, да ещё так нагло.

Однако гнев её немного ослаб, стоило ей коснуться украшения. Его переполняла сила. Такая мощь, какой ей ещё не приходилось ощущать. И её вполне можно было взять и использовать. Раньше девушке не приходилось получать в подарок украшения, тем более такие дорогие, да и ещё и позволяющие стать сильнее. Выбросить его ей было просто жалко. Лалфи фыркнула себе под нос – «Ты совсем дурак, если решил купить меня, какой-то там побрякушкой». Девушка нашла на удивительно тонкой и прочной цепочке крохотный замочек и легко открыла его. Потом она надела цепочку на шею и, застегнув, спрятала украшение под одежду.

Когда Лалфи вернулась слышащие уже прибыли. Один из них присоединился к основному отряду, командовать которым отрядили Шийра, как не поддавшегося панике в форте. Остальные пошли в лагерь, откуда им предстояло разойтись по местам назначения.

Основной отряд выдвинулся в указанном Лалфи направлении к пещере в которой отдыхал древний. Солнце ещё только миновало зенит. Им предстоял длинный и очень тяжёлый день.

Отряд, возглавляемый сотником Шийром, весь день поднимался в горы. Солнце уже скрылось, а они так и не достигли пещеры, где древний, судя по ощущениям Лалфи, возился со своим механизмом. Все были измотаны подъемом, к тому же у нескольких солдат начались головные боли и слабость. Их пришлось тащить практически на руках, а данное им снадобье, кажется, совсем не помогало. Привал устроили на нешироком уступе, лишь когда совсем стемнело. Палатки не ставили, костров не разжигали. Увы, это не помогло.

––

Андрею немилосердно хотелось спать, но местные явно собирались его преследовать. Судя по данным беспилотников форт гудел, как развороченный улей. В городе уже была объявлена мобилизация, а паровозы доставляли в форт имущество и мобилизованных.

Андрей нарезал краденые штыри на равные отрезки плазменным резаком. У крестовика имелась система изготовления снарядов для ручных рельсотронов, которая требовала использования заготовок определённого размера. Он битый час засовывал в нутро машины обрезки штырей и получил больше полутора тысяч пуль. Закончив с этим, он присел отдохнуть к стене пещеры и сам не заметил, как заснул.

Разбудил его сигнал опасности, поданный Ильичом, пусть и несколько неуместный, потому что никакой опасности не нашлось. Впрочем, Андрей этому даже обрадовался. В пакгауз, где хранили механизмы древних, заявилась искательница. Наорав на сторожа, она таки попала внутрь, где обнаружила его письмо. В процессе чтения на её лице выражение быстро менялось от интереса к гневу. Потом она ножом открыла скатку внизу листа и мельком глянув на подарок, перечитала письмо ещё раз, при этом похоже что разозлилась ещё сильнее.

Андрей с неподдельным интересом наблюдал, что же будет дальше. Он положил туда нательный крест своей матери, почти фамильную драгоценность. Когда-то его изготовил на заказ известный ювелир. Его освятили установленным порядком чуть ли не у Гроба Господня. Священный символ, к слову, достался матери от какой-то, толи двоюродной, толи троюродной прабабушки, которую, тем не менее, мать знала очень хорошо и немало о ней рассказывала. Короче, вещица была со своей историей и интересной особенностью: с задней поверхности выгравировали не только надпись, «Спаси и сохрани» но и изображение древнейшего христианского символа – рыбы.

Искательница с видимым интересом рассмотрела крест и надела его с явным удовольствием. По дороге обратно на станцию, она несколько раз его доставала, рассматривала и выглядела при этом как кошка, стянувшая рыбу.

Андрей, ожидал чего угодно, но только не вот такой реакции. Честно говоря, он был искренне убеждён, что эта вредная девица отбросит крест в сторону или ещё что сделает, но оставлять себе не будет. Ему пару раз случалось видеть, как люди, швыряли в сторону просто брелок с крестом, утверждая, что укололись о полированный шар. Теперь же получалось, что он подарил практически самую дорогую свою вещь, взбалмошной рыжей девчонке ростом метр с кепкой, которую считал натуральной ведьмой. По сути наихудшему своему здесь врагу! Забирать подарок теперь было глупо. Ну и ситуация. Да что ж такое-то, а?!

Андрей не привык долго гневаться и быстро успокоился. Когда-то давно мать говорила, чтобы он отдал крест и кольцо своей невесте. Его бывшая жена Таня, с которой их поженили ради здоровых детей, ни во что не верила и носить их не стала. Вот он и таскал с собой, эти две, по сути ненужные ему вещи, больше трёхсот объективных лет.

А может оно и к лучшему? Может стоит забыть обо всём? В конце концов, если благодаря этому крестику, вечно всем недовольная рыжая станет немного больше улыбаться, так всё было и не совсем зря? Бог его знает! Бросив злиться, он встал и двинулся готовиться к реализации следующей своей задачи – поиску доктора Голубева. А для этого ему надо было сначала починить привод крестовика.

Следовало признать призрак знал своё дело и подставил машину под удар снаряда, так, чтобы повреждения оказались максимальны. В нескольких местах потекла гидравлика и частично оказались повреждены искусственные мышцы, вся эта машинерия приводила в движение ноги шагохода, делая его чрезвычайно маневренным и удивительно тихим. С гидравликой Андрей провозился недолго, повреждённые детали он просто заменил отпечатанными на аддитивной машине крестовика. С мышцами пришлось возиться дольше, в отличие от живых, искусственные мышцы не были способны регенерировать и пришлось потратить почти восемь часов на то чтобы скрепить разрывы и загерметизировать их оболочки.

Глава 10. Вечеринка у древнего дома

Когда отряд уже укладывался спать, Лалфи почувствовала живой взгляд. Древний смотрел на них через прицел. Искательница теперь чувствовала всё намного тоньше, особенно его. Странное украшение и правду придавало сил. Оставался один вопрос: зачем древний дал ей оружие против самого себя? Или он не знал о свойствах кулона, или с украшением было что-то не так? Может, оно обманывало её. Тот, кто в состоянии вложить такую силу в вещь, наверняка, может обмануть чувства искательницы. Лалфи, стараясь не шуметь, перекатилась за камень. Кажется, здесь её будет труднее достать. Остальные, ничего не замечая, готовились ко сну.

Она ожидала чего угодно, но только не того, что случилось дальше. Взгляд исчез, а секунду спустя в небе над их импровизированным лагерем закружилось несколько солнц, казалось, вновь наступил день. А потом Лалфи почувствовала, что древний смотрит сразу из всех этих штук. С минуту спустя раздался громкий голос он произносил слова резко и с незнакомым акцентом.

– Дама и Господа! В этот замечательный вечер мы счастливы приветствовать вас на нашем концерте. Вставайте! Как можно спать в такую ночь!? Сегодня вместе с вами мы усладим свой слух лучшими шедеврами музыки прошлого. Только сегодня и только для вас все хиты ансамбля «Тру-у-пы лю-ю-доедов»! Не благодарите! – Полный едкого сарказма голос древнего стих, а со всех сторон начало нарастать низкое биение, отдававшееся в животе и, словно бы, бившее по голове. Оно всё ускорялось, то становясь выше то ниже, а потом зазвучало нечто напоминающее музыку.

Такого Лалфи слышать ещё не приходилось. Привычную ей музыку можно было сравнить с плавным течением реки, мягко журчащей на перекатах или шелестом ветерка в хвое. Однако то, что она слышала сейчас, напротив напоминало смесь воя урагана с шумом водопада. И сквозь всё это слышалось низкое рычание пополам с омерзительным визгом. Эти два голоса не пели, они скандировали текст на незнакомом языке. Куски его регулярно повторялись, перемежаясь между собой, казалось, в случайной последовательности и при всём при этом, звучала именно музыка. Незнакомая непривычная, но музыка, в ней не было ни покоя, ни радости, только злоба и уныние. То и дело сквозь грохот пробивался плаксиво-капризный голос, явно принадлежавший взрослому мужчине, который казалось, изображал из себя женщину. Свет, исходящий от кружащихся в небе в стремительном хороводе глаз, стал мигать в такт музыке меняя свой цвет и яркость.

– Что это за кошмар?! – прокричал подошедший к ней Шийр.

– Не знаю, древний, пытается не дать нам спать – ответила Лалфи.

– Да я и сам понял, откуда этот звук.

– Оттуда –девушка указал на кружащиеся в небе фонари.

Песни, если кто-нибудь мог бы их так назвать, сменяли одна другую. Слушать всё это было решительно невозможно. Сквозь музыку стали доноситься выстрелы. Солдаты в ярости пытались сбить светящиеся в небе штуки огнём, но те метались только ещё проворнее. В мерцающем свете тупо бродили, будто ослепшие ящеры. А с неба грохотал всё тот же ехидный голос.

– Ну что же вы не танцуете, Господа!? Пляшите! Не каждую ночь можно услышать лучшие образцы музыки древних. Ну давайте же, двигай-тесь, двигай-тесь! Давай, давай, давай, давай – задорно кричал он.

Один из солдат схватившись за голову побежал куда-то в лес, под весёлый гогот, несшийся сверху. Одна из светящихся штук отделилась от хоровода и двинулась за ним, не позволяя сбежать с этого жуткого концерта.

– Где эта тварь? – прокричал в самое ухо Лалфи Шийр.

– Выше по склону. Наблюдает за нами.

– Убью гада! – Зло прошипел командир. – Вы со мной, учитель?

– Да!

Лалфи распотрошив мягкую подушечку, набитую древесным волокном, запихала его себе в уши, пытаясь защититься от омерзительного шума. Стало легче, но полностью избавиться от музыки не удалось. Тем временем Шийр созвал, солдат и те, вооружившись до зубов, собрались в центре освещённого, словно днём лагеря. Искательница спешно подошла к ним и всего минуту спустя три десятка наиболее боеспособных солдат двинулись вверх по склону. Дорогу им освещало аж целых три парящих глаза, продолжавших извергать на их головы невообразимую какофонию.

Судя по ощущениям искательницы древний находился примерно в двух сотнях шагов выше по склону. Подъем здесь был довольно пологим и они относительно быстро преодолели это расстояние. Настырные фонари даже и не думали отставать, поливая их всё новыми и новыми порциями невыносимой музыки. Отряд уже почти добрался до каменной площадки, где, судя по всему, расположился древний, когда музыка резко изменилась. По-прежнему, громко и часто бил барабан, но ритм стал равномернее и как-то однообразнее, что ли, а потом к нему добавилась мелодия на непонятных инструментах, такая же нудная, как и он сам. Свет исходящий с неба заметался и вдруг сошёлся на большом плоском камне в паре десятков шагов впереди них.

Камень этот был крупным – шагов десять, а то и больше, в ширину и, довольно, гладким, словно помост. Свет выхватил его из темноты, а мгновение спустя на него, как на сцену покачивая бедрами вышли четыре девушки в весьма облегающих нарядах, скорее подчёркивавшей, нежели скрывавших изгибы их тел. Еще мгновение и они начали танцевать.

Танец казался странным, но следовало признать, эти равные ритмичные движения действительно подходили музыке. Лалфи не сразу заметила, что девицы все были на одно лицо и лицо это она уже видела. Это оказалась всё та же девочка, что устроила переполох в форте, только повзрослевшая лет, эдак, на восемь. Удивительно, но фигура у каждой из четырёх версий отличалась.

Музыка сменилась на более медленную и размеренную, а с ней сменился и танец. Теперь девицы, отплясывали совершенно бесстыдно, словно специально стараясь смутить зрителя. Лалфи оглянулась и обнаружила, что солдаты просто-таки прилипли взглядами к танцовщицам, один даже рот открыл. Шийр вместе с остальными зачарованно уставился, на пляшущие иллюзии. Лалфи подхватила с земли крупный сук и как копьём запустила им в девиц. Он беспрепятственно прошёл сквозь них, а те этого даже и не заметили.

Её пробрало раздражение и в этот момент она почувствовала древнего. Этот гад находился всего в нескольких шагах справа от неё. Она резко повернулась. Чуть в стороне от тропинки лежал толстый ствол поваленного ветром дерева, а на нём и сидел древний.

Он был так высок, что даже сидя глаза их оказались на одном уровне. Всё тело его покрывала броня. Шлем имел глухое е забрало. На плечах торчали какие-то нашлёпки высотой в полголовы. Рук у него было четыре. Лалфи не слышала ни звука, но плечи этой гротескной фигуры сотрясались, а левая нижняя рука била сжатым кулаком по колену – он хохотал. Этот мерзавец веселился, глядя на зависших солдат!

Девушка сделала два шага к нему. Тот кажется сначала не понял, что она его видит. Впрочем, в обычном смысле слова, глазами она его и не видела. Перед ней предстал размытый силуэт, созданный её ощущениями. Каким-то образом она чувствовала его эмоции, и сейчас он от души веселился. Он обратил на неё внимание и вдруг стал видим. Оказавшееся зеркальным, забрало стало прозрачным и за ним обнаружилось худое костистое лицо. Всё что могла сказать Лалфи – это то, что лицо это выглядело самым обыкновенным. Разве что глаза его были невозможного, нереального голубого цвета, какого она никогда не видела даже у западян. С минуту они смотрели друг на друга, а потом он сказал, с уже знакомым акцентом:

– Привет, рад видеть в добром здравии! – Несколько секунд промолчав он продолжил – Ты только посмотри на них, как залипли! – А потом снова расхохотался. Лалфи обернулась. Вся мужская компания, как зачарованная, уставилась на танцующих девиц. – Мозги у вас, я погляжу, совсем не испорчены масс культурой… – И он снова расхохотался. Последнюю фразу искательница совсем не поняла.

– Какого… – Лалфи хотела выругаться, но ей почему-то стало неудобно. – Ты делаешь?

– Ну, ни здрасьте тебе, ни пожалуйста! Сижу, смотрю – развёл он верхней парой рук.

– Нет, я вот про это вот всё! – Девушка указала на представление.

– А чего такого-то, вон им как нравится, пускай себе смотрят. – Ухмыльнулся он. – Я, правда, сам не любитель такого рода представлений, но ежели кому заходит, то пожалуйста…

– Куда заходит? – окончательно встала в тупик искательница.

– В смысле нравится.

– А ну-ка убери это! Немедленно! И изволь разговаривать с должным почтением. Ты говоришь с искательницей внутреннего круга – в Лалфи поднимался гнев – как ты вообще смеешь устраивать здесь подобное бесстыдство, а?

– Это земля древних, а не ваша. Что хочу – то и делаю – спокойно ответил великан.

– А ну ка убери это, а не то я…

– А не то что? – Перебил её древний.

Вместо ответа Лалфи ударила всей своей новообретённой мощью. Не ожидавший такого древний потерял равновесие и, беспомощно замахав всеми четырьмя руками, кувыркнулся со ствола назад. Несколько секунд он лежал навзничь, а потом неловко перевернулся и, цепляясь за стволы деревьев, с видимым трудом поднялся.