Рождённый в СССР

Августовский путч?… Хех…

5 октября. 1992-й год.

Я сижу в коридоре общежития и делю сигарету с Виталиком. Из комнаты 304 выходит Оля, старше на один курс, но всем хорошо знакомая. Она сама из Мариуполя. И у её отца золотые руки, ибо их комната самая красивая в нашей общаге. Обои со вкусом и на потолке.

– Привет.

– Привет.

– Как дела?

– Нормально. Пацаны, есть закурить? Если можно – парочку.

Сигареты был стратегический запас, но..

– Конечно. Сейчас вынесу.

В пачке три сигареты. Две переходят в только что намазаные кремом ладони.

– Слуушай, а Альбинка же твоя соседка?

– Да, а что?

– Да она как-то обещалась на чай к нам зайти. И вот, сидим, ждём.

Боковым зрением вижу, как расширяются глаза у Виталика (черниговец всегда был такой эмоциональный). Ведь я нагло врал…

– Да? А я не знала, – Оля заметно краснеет.

– А давайте, заходите вдвоём.

– Сейчас я её позову, – и она уходит в конец коридора.

Виталик:

– Они не придут, – и ехидно лыбится.

– Придут.

Я себя чувствую рыбаком, только закинувшим крючок.

– Дай, добью…

И захожу на кухню затушить окурок.

– Саня! Они!..

Из дальней комнаты вышли два женских силуэта и двинулись по направлению к нам. Виталик засуетился и кинулся в комнату за чайником. При его росте в 192 см он преодолел расстояние до кухни в три шага. Мне почему-то стало смешно от этих телодвижений. И именно с такой улыбкой я встретил девчонок, приветливо распахнув дверь нашей конуры…

Одетая в простой домашний халатик. В зелёный цветочек. "Короткий слишком", – подумалось мне. Внутренний собственник опережал события. "Фига се, наглый какой! Вот, я пришла. И что же теперь ты будешь делать?" – это я читал бегущей строкой в её чайного цвета глазах…

По-быстрому собрали на стол. И как-то разговоры пошли сами собой. "Остапа понесло". Мне сложно было закрыть рот, я не останавливался. И видел неподдельный интерес к своей персоне. А Виталя тем временем бессмысленно пытался приударить за Олей…

Над моей кроватью висели нунчаки. Альбина по-хозяйски спокойно сняла их с гвоздя. То, что она с ними начала делать, было под силу не каждому из моих ребят. Единственное, я переживал за нашу "люстру"…

В период с пятого по тринадцатое нам пришлось расстаться всего на полтора дня. Их театр моды должен был ехать в Москву, на КВН, поддержать нашу команду ХАИ. На записях того времени её можно разглядеть среди болельщиков, размахивающую плакатами поддержки. "Во! Твоя Альбинка!" – тыкали в экран пальцем пацаны, зашедшие к нам телек посмотреть.

Перед её приездом, я закосил под больного (по блату) и зарезервировал на неделю комнату в санатории-профилактории нашего института. Двухместный номер был похож на номер в гостинице. Плюс – комфортная еда и душ. Минус – нужно было принимать таблетки и витамины.

В ту ночь, когда всё случилось – 13 октября – гремел гром. А под утро пошёл снег. Старожилы говорили, что давно такого не помнили…

Не знаю. Это был не сон. Мы не спали больше двух суток. В какой-то момент, проведя рукой по её бедру, я вдруг нащупал какое-то насекомое. Крупное, словно куккарачча. Или паук какой… Не поддавшись панике, и дабы не испугать девчонку, я просто выкинул ЭТО в тёмный угол комнаты… Мне тогда было совершено невдомёк, что вся мистика только начинается.

– Я была девушка. Должна была тебя сразу предупредить.

– Я знаю. Попробуй уснуть. До пар осталось совсем чуть-чуть.

Начались самые медовые недели. Нам трудно было выдержать разлуку даже на час. Но – учёба. А без неё никак. И без НЕЁ никак… Её пушок над верхней губой сводит меня с ума. Это же образ из моего детства! Образ восточной "шамаханской царицы" из советского мультика…

Мама, как-то заметив мой интерес в третьем классе к одной татарочке, сказала: "В народе говорят: хочешь потерять сына – жени его на татарке"… Альбина была татаркой. Точне, мать казанская, отец – башкир.

Мама, прости…

На ноябрьские праздники меня пригласил Серёга, одноклассник, к себе на Донбасс, в Славянск.

– Я буду не один, Серёга.

– Конечно, Саня! Хоть с чёртом лысым, всегда буду рад тебя видеть!

С билетами проблем не было. Оставалось два дня до отъезда.

– Меня пригласили на день рождения.

– Кто?

– Там у пацана с пятого курса днюха. Ольга идёт и меня тащит.

– Ладно. Во сколько будешь.

– Постараюсь побыстрее.

Не хочу об этом вспоминать! Но, врач сказал максимально все эмоции. И плохие, и хорошие… И даже особенно плохие.

Её не было ни в одиннадцать, ни в двенадцать. "Побыстрее, ага". Я не находил себе места. "Пойти туда? Но это же смешно будет выглядеть… Ревнивец. Мы же ещё и месяц не встречаемся. Имею ли я право? К черту всё! Пойду…" Я выскочил из комнаты. И столкнулся с ними на лестнице.

Оба в верхней одежде. Он почти держал её за руку. Час ночи. Прощались. Она сделала вид, что не видит меня. И он… Реактивная тяга немыслимой силы рванула меня на улицу. Чего я испугался? И испугался ли? Да. Это был испуг. Я боялся СЕБЯ!..

Залетев в пустую комнату, я опустился на стул. Нет, на кровать. Снова на стул. Вой. Это был вой одинокого зверя. Это был первый удар по башке домашнего мальчика, который теперь никогда не будет прежним… Скольких я тогда поднял с коек, мне было уже неважно.

Пострадал шифонер. Который выполнял функции не только вешалок с полочками, но и являлся перегородкой, отделяя жилую зону от коридора. Как я его разрушил, не помню. Всё было в тумане…

Она пришла. Пришла почти сразу. Собирая в кучу обломки шкафа, я услышал её шаги за дверью.

– Саш, прости. Он ухаживал за мной ещё до тебя. Год почти ухаживал…

Единственное моё желание теперь – это выпрямить ноги этому козлу, у которого они были неимоверно кривы. Из Кривого Рога парень. В тему…

– Чё пришла?

– Там всё. Я просто попрощалась с ним…

Её этот халатик… В зелёный цветочек… Не застёгнутая нижняя пуговица предательски оголила её красивое бедро. Это был "корвалол", "валерианка" и что-то посильнее, что может найтись в запасах у любого айболита. И одновременно "виагра". Хотя об этой дряни я ещё не знаю. (Кстати, не знаю и до сих пор) Мы снова вместе. И делаем вид, что ничего не произошло.

Донбасс

Едем с двумя пересадками. Наконец, обшарпанный автобус завозит нас к какому-то громадном заводу. Идём вдоль его стен, и кажется, что он никогда не закончится. И эта грязь. Которую мы месим в выходных туфлях…

Наконец-то! Вот этот дом. Первый этаж. На моих "Seiko" 5:30. Туман. Стучу. Все спали. Но дастархан был накрыт очень быстро. Здесь были и корейцы, и русские, и узбеки. Серёга встал позже всех:

– Сань, завтракаем, и ко мне – в Славянск. Там я квартиру снял на время "мероприятий".

Его двушка была приспособлена для этого. Там уже был его друг Стас, который суетился на кухне. Напряжение между мной и нею не отпускает всю дорогу. Это заметно и окружающим…

– Скоро подойдут ещё девчонки и пацаны. Седьмое ноября! Кто знает, может скоро отменят этот праздник.

Стас расставляет посуду на столе и что-то говорит и говорит. Но я его не слышу. "Что это было позавчера?" – этот вопрос не выходит у меня из головы. Серёга, настроив траву в "Беламор", тянет меня на балкон:

– Сань, вижу что-то не так. Вопросов задавать не буду. Просто расслабься. Здесь все свои. Давай оторвёмся. Улыбнись.

Каннабиоид делает своё дело. Пара бокалов виски ложатся мягко, как крем от загара на смуглые плечи.

– А где все? Вы же говорили о ещё гостях. Почему никто не идёт?..

Много позже Альбинка мне признается: была у неё думка, что я завёз её в эту глушь, чтобы бросить там. На произвол судьбы. Боже, какая глупость.

Ну, да ладно. Праздник продолжается. Люди приходят. Уходят. Приходят другие. Все танцуют. А я… Я не могу оторвать от неё глаз.

Если бы она тогда знала, что являлась (сначала) объектом спора.

Среди её любимых фильмов был фильм "Девчата". Но там спорили на меховую шапку. Мой же "выигрыш" составил двадцать бутылок азербайджанского коньяка. Две из них я привёз с собой, остальные раздал пацанам.

Тащу её в ванную. Не могу сдержаться. Щеколда прочная, никто не зайдет. Срываю с неё одежду, оба пьяны. Но вдруг она соскакивает, садится на колени и начинает рыдать…

– Я не могу! Я его люблю! Его!..

Я уже её не слышу, и не хочу слышать. Применяю силу. Она покорна. Она понимает. Она заслужила. Заканчиваю. Чего никогда раньше не делал. Ибо предохранялись. "Пусть, это теперь не моя проблема".

А эта проблема станет моей. Нашей…

Декабрь.

– У меня задержка…

Чего только она не делала. И тяжести тягала. И в сауне парилась. И в горячей ванне варилась…

Позже она мне расскажет, как на операционном столе врач будет ей задавать прямые вопросы: "Что? Пыталась самостоятельно избавиться? Дура! У тебя там всё спеклось. Смотри, что творится…" И показывает ассистентствующим…

Этот грех я несу всю свою жизнь. Два причастия не ослабили ту душевную боль, которая с годами только усиливалась…

1992-й. Декабрь.

Начало конституционного кризиса в России. Гайдар…

Черномырдин занимает свой главный пост. Ельцин издает указ, согласно которому приватизируется вся угледобывающая промышленность. Субъекты хозяйственной деятельности переходят в муниципалитет. Россия, впервые в составе миротворческих сил, вводит свой контингент в Югославию и некоторые страны СНГ.

Остатки Югославии, Сербия и Черногория объединяются в одну республику. Милошевич переизбран на второй срок.

США сбивают иракский гражданский лайнер. В Ливии – самая крупная авиакатастрофа в истории.

Бертс создаёт свой шедевр "Запах женщины". Поланский – "Горькую луну". Коппола – "Дракулу". А Тарантино – "Бешеных псов"…

В то время, как принц Чарльз официально объявляет о разрыве отношений с Дианой, наши судьбы с "лялькой" прочно переплетаются витиеватыми узелками.

На носу сессия. Альбина заваливает курсовую.

– Меня отчисляют из института, – тихо сказала она, – Если мама скажет "приезжай домой", я поеду.

В нашем институте ходила легенда, что на третьем курсе преподы специально валят красивых девчонок, дабы повысить успеваемость и посещаемость. Но я не думал, что это коснётся меня лично. "Что делать? Как быть?" – решение приходит почти мгновенно.