Рождённый в СССР

Александр Шаталов

Рождённый в СССР

Время, когда я родился, принято называть "эпохой застоя". 1973-й. В Политбюро теперь входят Андропов, Гречко и Громыко. В тот год вышел советский фильм, в котором впервые фашисты не были показаны дураками, а даже наоборот. Но Штирлиц всё равно окажется умнее. Год, в котором наши "Союзы" впереди планеты всей. Три американских запуска "Скайлэб" и не совсем удачная наша программа "Марс-5, 6, 7". "Космос 3М", Плесецк. А на Луне делает свои первые шаги "Луноход-2". Он и сейчас где-то там, "в тени", под толстым слоем пыли… Тем временем, в Америке идёт на второй срок Никсон. Где-то в Южной Дакоте семьдесят один день барагозят индейцы. Американская армия выходит из Вьетнама. В Чили к власти приходит Пиночет. Багамские острова получают независимость. А "Война Судного Дня" меняет цены на нефть…

Это всё в мире. А я, после успешной сдачи моей мамой диплома "СВЧ-усилители… и т.д." (закрытая тема, почтовый ящик, ХАИ), просто родился… Причём нормально, без проблем, и даже медаль дали: "Нарожденный в г. Харьков".

Харьков. Город, в котором хочется жить и дышать. Городские постройки вековой давности перемешаны с постройками времён "хрущёвской оттепели" и современного постмодернизма. Но мне на это по барабану. Мал я. Меня больше интересует, почему из этого Рая в полуторагодовалом возрасте меня везут на Юг. А именно – в Узбекистан. Как и что, опустим. Но мне эта земля тоже приходится по душе. Между "сложенных в ладошки" хребтов Памира и Тянь-Шаня лежит чудная долина – Ферганская. Здесь даже птицы поют по-другому. И тополя прямые…

Андижан

Детский сад, школа, в том числе и музыкальная, аэроклуб, пионерские лагеря – это всё мало чем отличается от детства миллионов советских детей.

В школу я пошёл в 1980-м. Тяжёлый и поворотный год для моей страны. Но я же об этом не знаю. Просто расту…

Иду в школу… Лучший ученик в детсаде претендует на звание лучшего ученика в школе. Но не тут-то было! Возраст, когда амбиции приобретают форму и цвет…

Район, где я живу, называется "Корейский сад". Там до войны один кореец посадил урюковые деревья на площади более сорока гектаров. Отечественная война вводит свои правила: на этом месте начинают строить гидролизный завод с жилыми спальными микрорайонами, для строительства которых привлекают заключенных. Ну, и контингент отпрысков соответствующий…

Год, в котором я иду в школу – год ввода наших войск в Афганистан… А ещё Олимпиада. "Фанта" из фирменного стаканчика, так непохожего на гранёный стакан автомата "Газ-Вода"…

Да, я из тех, кто помнит очереди. Например, в гастрономе. Особенно за "синими курами". Мне лично эти куры даром не сдались, лишь бы было свободно у отдела с двумя колбами, где одна с томатным соком, другая с яблочным. Золотое время…

И, вдруг, началось. Брежнев, Андропов, Черненко… Горбачёв. Моя прабабушка, когда впервые увидела его по телевизору, сразу сказала: "Мишка-меченный. Последний царь России". Как-то смешно это было слышать. И мне на это абсолютно плевать. У меня своя цель – стать лётчиком-испытателем.

Интересно, когда понимаешь, что твоя жизнь идёт вперемешку с жизнью страны, в которой ты живёшь. У вас все общее. Даже эмоции…

Десять лет школы пролетают без "вишенки на торте" в виде золотой или серебряной медали. Но это уже неважно – я абитуриент с подготовительными курсами (высылали по почте) Харьковского Авиационного Института. Всё внимание, акценты, приоритеты – на подготовку к учёбе в ХАИ.

Девяностый год начинается в понедельник. В воздухе начинает пахнуть "пиздецом". Куда-то пропадают многие продукты из магазина, в том числе и сигареты. Вводится талонная система. Эхо войны откуда-то сзади корябает затылок. Парень с нашего двора, на год старше меня, приезжает в армейском цинке из Еревана. На похоронах моя мама машет мне кулаком "ты обязан поступить!.."

А в это время Саддам огребает в своей пустыне. Коммунистическая монополия прекращает своё существование по всей Европе. Белорусский язык становится государственным. Введено понятие "частная собственность". Наши войска выходят из Чехословакии, Румынии. От СССР откололась Литва. Страна начала медленный путь к разрушению…

Уезжаю из УзССР, теперь уже навсегда, под звуки выстрелов вооружённого конфликта Андижан-Ош… А на афишных тряпках центрального кинотеатра красуется не название нового индийского фильма, а корявая надпись "русские, не уезжайте, будете нашими рабами". Это потом, много позже, я узнаю, что нашим в Таджикистане и Азербайджане пришлось гораздо хуже… Забыли? А я напомню!..

Но на тот момент меня уже ждут ласковые объятия Украины…

Подобно любителю голубей, персонажу Александра Михайлова, который после хутора оказался на курорте, я окунулся в студенческую жизнь.

Лучший в группе детсада, лучший в школе, на доске почёта в музыкальной – в институте теперь я самый тупой. Это словно нежданчиком оглоблей по голове и по тщеславию ниже пояса. Первая двойка по прикладной математике. Не знаю, как и с какой стороны подходить к компьютеру, чего не скажешь о местных. Донецкие, черниговские пацаны уже ловко кидают простые проги на Фортране и Бейсике. А я… я компьютер раньше видел только по телику.

Самое время о местных. Ребята были со всего Союза. Борисоглебский пацан почему-то сторонился курского, а они вместе – белгородского пацана. И я их приводил в недоумение, когда встречал "земляка" из Узбекистана, с Хивы, хотя между нами две тысячи километров. У нас весело: чай, плов.

Ребята из Тирасполя, Бендер – тоже отдельная каста. А вот со Львова… Пацаны всегда упакованы в хорошие тряпки (с польской границы). При общении с ними откуда-то возникает неопределённое чувство, словно ты ему что-то должен. Не знаю, может именно нам тогда так "повезло"?

Все меняет появление новой монетки-жетона в метро. Пластиковая, светло-оранжевая, с трезубцем на "решке"…

Но об этом чуть позже.

А пока, вот она – свобода! Для семнадцатилетнего пацана, только что оторванного от "мамкиной сиськи", вокруг так много интересного! Просто сказать, что запах свободы опьяняет – ничего не сказать. Продуктовое изобилие Харькова девяностого года радует глаз. Гастроном с самообслуживанием, где было практически всё, вызывал детский восторг. В Узбекистане мы не были этим избалованы. (Зато у нас всегда был восточный базар.)

У нас самая высокая стипендия в городе – пятьдесят пять рублей. Пятнадцать добавляло МО. Первый семестр 1990-го года, вполне хватает. Плюс три-четыре раза за полгода "басяга" в виде посылки из дома. Правда, моих одногруппников ещё баловали регулярными денежными переводами. Да и местные просто могли себе позволить съездить на субботу-воскресенье домой и привезти пару чемоданов продуктов. "Нечего есть" у нас тогда считалось, когда было ведро картошки и трёхлитровая банка с солёным салом. Питались комнатой общаком. Хватало денег или не хватало – от подработок никто не отказывался. Разгружали и загружали всё подряд в свободное от учёбы время. Худо-бедно, с троек на четвёрки заканчиваю первый курс…

При кратковременных поездках на каникулы домой бываю проездом в Москве. Как интересно стал меняться город… Москва лета девяностого отличается уже от Москвы зимней, а Москва лета девяносто первого практически неузнаваема. Что-то меняется. Пока не могу себе ответить что к чему, но эти изменения настораживают. В первую очередь, люди. Шагая по улице Горького и смотря на новые цветные витрины, понимаешь, что в стране что-то поменялось.

Мимо пролетают дорогие лимузины,

В них женщины проносятся

С горящими глазами,

Холодными сердцами,

Дорогими волосами…

Город уже совсем не сказка. Оставшийся в воспоминаниях восьмидесятых годов – с высотками, зоопарком, ВДНХ, метро и, конечно, площадью Дзержинского, где Детский Мир (все мои лучшие игрушки были именно оттуда), этот город теперь в прошлом…

1991-й, лето.

Нашу группу "Плазменные ядерные энергоустановки" отправляют самолётом на практику в город Калининград, где мы должны будем осваивать азы профессии на закрытом предприятии "Факел", которое было важным звеном в производстве отечественных плазменных двигателей.

Лирическую часть этого опуса, где нас, шестнадцать отборных пацанов, поселяют на время практики в женскую общагу техникума связи, оставлю "на потом"…

Сейчас же предо мной открываются двери крупного секретного объекта с торжественным названием "Факел".

Но как же так? В конструкторском цеху, рассчитанном на сорок человек, присутствует только восемь. И те не стоят за кульманом, а режутся в пасьянс на новеньких "Филипсах". И вообще, идёт слух, что завод собираются перепрофилировать под производство конвейеров для мясобойни…

Где-то на вымышленного персонажа по имени Карл напала икота: производство высокотехнологичных ракетных двигателей – и мясобойня! Перспективы профессии начали как-то медленно уходить за горизонт…

У нас в группе был пацан из Калининграда, комсорг "КомсиКомса". Когда мы ехали на практику, он ехал домой. Из всего багажа у него были два чемодана, которые он благополучно набил водкой. В Харькове "пшеничная" 10.80 рэ, в Кёнике 25! Студенты выживали, как могли.

Кстати, про выживание. Был у нас на потоке один "фрукт". Так вот, во время популярности конкурсов красоты и разных изданий типа «Спид-Инфо», "Мистер Х" он снял почтовый ящик и расклеил объявления со следующим текстом "Для конкурса требуются два ваших фото в купальнике + 2 рэ на почтовые расходы". За месяц его комната преобразилась: обои больше не были нужны – на стенах красовались фотографии разных форматов и качества молодых красавиц Харькова (кто был на Украине, тот знает толк в женской красоте). Да и деньги ему приходили с завидным постоянством.

Мы же подрабатывали на стройках (как "Шурик" завещал), на вокзалах и у магазинов. Помню, как однажды мы три дня пилили медные трубы, чтобы они влезли в фуру, для отправки в Прибалтику…

Всё ещё 1991-й. Югославия. Пока индекс Доу Джонса бьёт свой рекорд, армия США несёт большие потери в заливе. Атака "Скад"-ами по базе Саудовской Аравии. Ирак теряет свои позиции. Чехословакия – член Совета Европы. Объединение Германии. Погиб Раджив Ганди… Мир, словно бельё в "автомате", закинутое нерадивой хозяйкой вперемешку с цветным, набирает обороты.

Референдум в СССР. Ельцину остаётся всего один шаг к "заветной цели". Первые продовольственные кредиты от США. Карабах, Южная Осетия, двоевластие в Чечне. Подобно осенней листве, бывшие республики выходят из состава СССР. Птицы летят на юг, а из окон своих квартир таинственным образом начинается "падёж" функционеров партийного аппарата: Кручина, Павлов, Лисоволик…

Падение варшавской башни символизирует распад Варшавского договора так же, как и залп атомной подводной лодки "Новомосковск" шестнадцатью баллистическими ракетами на учениях "Бегемот-2" станет прощальным салютом....

СССР больше нет.

Приехав домой на летние каникулы, в семье слышу странные разговоры. Когда только поступил, дед с бабушкой мне сказали: "Учись. Закончишь, тебя дома будет ждать наша оценка, не пятёрка, а "семёрка" (ВАЗ-2107)". Облигации госзайма, "деньги на книжке" – всего этого теперь у нас нет. Так как во мне ещё играет "пионерская зорька", и вообще у меня своя "программа", а я не обременён материальными благами, эта новость во мне вызывает лишь сочувствие и сожаление. Восемнадцатилетний пацан просто не знает ещё, что такое – всю жизнь честно работать.

Честно работать…

Как-то я (мне было лет пятнадцать) спросил своего деда: "Почему ты не коммунист?". Надо заметить, что на общем фоне патриотического воспитания и эйфории от "победы мирового коммунизма", меня это действительно интересовало. И даже несколько волновало… "Ты знаешь, кто такой коммунист?..", – отведя в сторону взгляд, спросил он меня в ответ. Тот разговор я запомнил на всю жизнь… "Это, в первую очередь, быть честным перед собой, перед своей совестью…"

В начале Великой Отечественной войны в Андижан эвакуируют Днепропетровскую швейную фабрику. Несколько десятков швейных машинок сопровождает группа специалистов. Небольшое помещение барачного типа. Именно на этом предприятии сразу после войны и начинает свой трудовой путь молодая пара: дед – ученик мастера швейных машин, бабушка – швея.

Евдокия, только приехавшая из Харькова, сразу выделялась в коллективе. Черноволосая зеленоглазая "хохлушка", как её тогда называл мой дед. Свадьба. Три дочери. Долгий совместный трудовой путь на одном предприятии. Им повезло с мастерами, особенно деду. Яша и Иосиф, прибывшие из Днепропетровска, научили его всему, что знали сами. Можете спросить в старом Андижане. Моего деда до сих пор помнят. Ему уже было под семьдесят, когда приносили домой чинить старые "Зингеры" со всей области.

"Вот смотри. У нас дома есть запчасти к машинкам. Откуда они?.. Правильно, с фабрики. Были "неучтёнки", были нестандартные "отбраковки", которые я приводил в порядок. Взял я их, конечно, немного, но я ВЗЯЛ… для себя. Понимаешь? А коммунист бы так никогда не поступил". Больше этот вопрос я ему не задавал.

Помню, как радовался, когда бабушка мне сшила шорты и кепку из "военного" материала. Точнее, из лоскутков. Фабрика тогда усиленно выполняла оборонный заказ по пошиву новой формы – "афганка"… К бабушке с этим вопросом я уже не подкатывал.

Сняв со своей сберкнижки все (2000 рэ) деньги, мама отправила меня на второй курс ХАИ.

Эпидемия чесотки по теперь уже бывшему СССР была вызвана массовыми миграциями населения. Бежало много. Именно бежали…

Тогда я разрывался между Харьковом и Ленинградом.

Будучи в Калининграде, я познакомился с одной из трёх питерских девчонок связисток, которые проходили практику на АТС, прямо через дорогу от нашей общаги. Какая же земля круглая! Через тысячи километров встретить землячку из Коканда (130 км от Андижана). Лариса говорила, что в Питере туго со вкусными тортами. Поэтому, сходя с трапа самолёта в Пулково, одетый в длинное пальто, всегда держу в одной руке букет цветов, в другой – два харьковских тортика.

Ленинград. Позже Питер. Эта любовь на всю жизнь! К городу, конечно. Прилетаю в субботу. Назад – уже в воскресный вечер.

Новый год 1992-го я встречаю в Санкт-Петербурге. Брат Лариски, майор убойного отдела, со своей семьёй любезно предоставили нам свою "трёшку" на Лизы Чайкиной аж на три дня.

Незабываемые ощущения. Новогодняя ночь. Идёшь у монетного двора по мощёной мостовой. По лабиринтам узеньких улиц. И чувствуешь ЭТО. То, о чём ты столько читал и видел в кино, тот дух, под скромное "динь" колокольчика адмиралтейства. Дух петровских времён. Дух созидания времён Екатерины.

Романтические огоньки обжигают сердце, а гормональный взрыв усиливает тихая нежная мелодия живого саксафона, доносящаяся из мерцающего светом свечи окна полуподвала…

Всегда (почти) визит к Цою. Памятника ещё нет. Территория "оцеплена" палатками с фанатами. Подходишь ближе – из них выходят пацаны и наблюдают за тобой. Всегда разные люди. Море цветов. Море сигарет. Море золотых(!) брелоков, цепочек, часов и прочих талисманов. Обязательно "кучка" из трёх-четырёх заплаканных малолеток с таким видом, как если бы они шли сюда пешком из Владивостока.

Так интересно, через каждые десять-двадцать метров на серых фасадах старых домов мелом, не мелом, надписи "Цой", "Цой жив!"… (Много позже, уже в Караганде, на одной из детских хоккейных площадок читаю крупно "Цой труп". Как холодным душем, отрезвляюще).

"Цой", "Цой", "Цой"… Бац – " Собчак". Как-то неожиданно. Как так? Такая популярность в городе…

Вечерний свет Невского проспекта с его вывесками киноафиш до сих пор светит у меня глубоко в душе, когда одолевает тоска…

1992-й год. Год ввода национальной валюты я начинаю спекулянтом. Это если называть вещи своими именами. В Питере болгарские сигареты "БТ" стоят 2.45 рэ. В Харькове – 13 купонов. Везу не блок, везу коробку. Очень модные тогда слова – "бизнес", "дела делать". Все вокруг это делают. Да и надо было как-то оправдать так подорожавшие вдруг билеты на самолет, хорошо хоть ещё студенческий дисконт не отменен.

Украина, Харьков заметно меняются. Этот новый жетон в метро…

А главное – люди… Откуда? Откуда вы все вдруг взялись? Мы ещё едим за одним столом, но мы уже разные. Тем не менее ещё присутствует вера в то, что это всё нереально, всё понарошку, "временные трудности в стране, все пройдёт и будет по-старому". Какими же мы тогда были наивными…

Два кента, с кем в подвале общаги били грушу и таскали штанги, один из Дагестана, другой из Урус-Мартана, бросают институт и едут домой. "Дома неспокойно. Мы должны быть с родными". Аргумент…

Для меня, мальчика из Андижана, такие слова как "москаль" или "кацап" не знакомы и не вызывают во мне никаких эмоций. Но я их слышу всё чаще и чаще. Не в свой адрес. Просто в разговорах. Или в каких-нибудь вечерних потасовках, которые теперь происходят в общаге всё чаще.

Мы живём теперь в комнате втроем. И у нас отдельные друг от друга продукты. Конечно. Кто я? Один из очень уже немногих, чей дом далеко. После девальвации в России исчезает мой поставщик сигарет в Питере. Стипендии не хватает, как и подработок…

Купоны. Вот смешно же они выглядят. Держа в руке советский рубль, "трёшку" или тем более "четверной", чувствуешь, что держишь деньги. А это, эти "фантики" – это несерьёзно и ненадолго… Это всё вре-мен-но.

Нокаут. Это читается в глазах взрослых. Преподаватели что-то знают, чего мы не знаем или пока не понимаем. Предметов по философии, истории КПСС и теории марксизма-ленинизма на втором курсе уже нет. Как и нет этих предметов у первокурсников. Некоторые преподаватели в перерывах между лекциями говорят такие вещи, которые не укладываются у меня в голове. Меня этому не готовили…

Прогрессирующий контактный дерматит выводит меня из строя и отправляет в академический отпуск. Я еду в Андижан.

1992-й год. Парадокс, но, когда на основе Маастрихтского договора образован Европейский Союз, республики теперь уже бывшего СССР получают признание в мире, а на Зимней Олимпиаде во Франци выступают в последний раз в качестве объединённой команды.

Ельцин встречается с недавно переболевшим кишечным гриппом Бушем-старшим, где торжественно объявляет, что у наших ядерных ракет уже "не стоит" на США, "холодная война" окончена. В Москве на смену Попову приходит мэр Лужков. А вечно что-то жующий (как ртом, так и нам по ушам) Гайдар объявляет начало "шоковых реформ". Которые о(т)пустили цены и открыли время "малиновых пиджаков". Теперь за три "кусочека" колбаски можно было рассказывать ещё больше сказок…

Харьковский собор прекращает полномочия Филарета. В России образовано Космическое Агенство и Министерство обороны. Введён Орден Героя России.

А в это время в Мире льётся кровь. Югославия! Нагорный Карабах. Азербайджан и Армения. Свергнуто правительство Наджибуллы. Радикальный ислам впервые заставляет относиться к себе серьёзно.

Андижан.

"Ты кетмень в руках держал?" – кореец дядя Юра, папа моего друга Сашки, сверлил меня своим взглядом насквозь. "Нет", – ответил я. "Этот тоже сбежит. Сколько ещё ты мне на поле будешь таскать городских?! Трое уже свалили…" – уже не унимаясь он спрашивал сына. Свой академический отпуск я проведу с Сашкой, Зейнап-акой и Нуриддином, на луковом поле в семнадцать гектаров, где трактор только вспахал, засеял и прокультивировал. Всё остальное был только ручной труд. Там я узнал, что такое "плёночная система полива", "бешамаки" и "пайнап".

Было кровопотно, интересно, весело, жарко…

И теперь у меня были деньги на приватизацию нашей с мамой квартиры и на обратный билет в Харьков. Несмотря на практически ежедневный рост цен и добавление нулей на купюрах, я чувствовал себя богатым человеком. Загоревший под цвет "красного дерева", с рельефной мускулатурой и в модном спортивном костюме с лампасами (не ржать, девяностые же), я снова на Украине.

Украина, Харьков, 1992-й год.

Девушки… А девушки на украинской земле – это особенное. Когда тебе девятнадцать и уровень гормонов находится на пике, это чувствуешь каждой порой своей кожи. Голова идёт кругом от завивающихся шлейфом ароматов. Ты словно в оранжерее цветов… Цветов прекрасных в своём разнообразии: от "одуванчиков", "ромашек" и "маргариток" до словно искусственно выведенных внеземной цивилизацией сортов.

Вот она – рыжая орхидея, хищница. Она считает, что ведёт охоту. Но сама того не осознавая, уже почти в ловушке. Осталось нанести на своей "карте наступления" пару штрихов и переходить к активной фазе. Ведь её слабое место – это "кубики" на моём прессе.

Вот – тонкий стебелёк, мне неизвестный, как часто и себе самой. Но есть уверенность, что от прикосновения почувствуешь его дрожь и увидишь как бесполезно осыпаются лепестки. Для меня – слишком изнеженное создание.

Одинокие бутоны роз, хризантем, забытые кем-то на парковой скамье… Да даже букет! Но однажды сорваный цветок уже не приживается на твоей клумбе, тем более когда у тебя совсем нет опыта, и ты просто многое чувствуешь на уровне интуиции или словно какой-то встроенной "программы".

Рос я без отца. Не знаю, что это такое – отец. Не было образа или "примера для…" И однажды, в десятилетнем возрасте, когда я впервые посмотрел "Тегеран 43" и увидел персонажа, которого играл Ален Делон, что-то внутри меня сказало "вот". Вот так мне нравится. Этот стиль ведения – как он закинул руку ей на плечо в парижском такси. Манера держать себя… и погибнуть (если так фишка ляжет) ради неё…

Не было братьев. Зато были две тётки. Мамины сёстры. Вот и приходилось подростку заполнять пустующие ниши героями книжных романов и художественных фильмов.

Но вернёмся в наш "цветник" – на Украину и к украинским женщинам.

Волшебная земля. С мощной энергетикой. Которая даже на приехавшую ненадолго девушку–женщину накладывает какой-то необъяснимый отпечаток. Как-будто в её душу проникли те капельки волшебной росы, которые сделают её теперь особенной…

Лариса…

У девчонки из Питера были синие глаза. Таких синих я больше не видел. Как цвет воды Онежского озёра днём. Когда же она надевала голубую пуховую шапку, то воображение рисовало Кижи на её бровях…

Папе её очень я понравился, когда заезжал в Коканд. "На поле работает? Значит не боится работы. Держись такого", – раскрыла секрет батиного напутствия. Но любофф на расстоянии должна выдерживать разлуки. Был большой плюс, когда она пошла оператором на АТС, – у меня была всегда связь с мамой прямо из общаги. Она в Питере соединяет Харьков и Андижан. Здорово!..

Не сложилось. Сказала, что кого-то встретила, и не может выбрать. Помог ей с выбором. Исключив себя. Помню, тогда мы нафигачились с Серёгой, приехавшим ко мне в гости из Славянска. Он мне сказал, что в его группе он один пацан, и мне обязательно кого-нибудь "подберет из своего гарема".

Да. С этой точки зрения на Украине дела обстояли плохо. Девчонок было гораздо больше пацананов. Заходишь такой на дискач в Чернигове, "Пентагон" называется, и пацаны, будь они даже в х/б трико, с "коленками" висячими как (промолчу) и кедах – нарасхват.

Depeche Mode – Personal Jesus

https://youtu.be/u1xrNaTO1bI

Валентина…

Она зашла позже. Тонкий силуэт её талии в освещенном проходе, и походка Багиры – то, что меня "навело"… Она тоже была не местная. Приезжала на концерт "Кар-Мен", на майские праздники. "Заработать", как позже я узнаю. Замуж просилась… Где-то читал, что из проституток самые верные жены получаются. Не знаю. Не захотел пробовать. Хоть и любила, видно было.

Оксана…

Вылитая "принцесса-трубадурочка" из мультфильма. Даже платья такие же короткие. Только она красивее. Семнадцать лет. А как она на Десне управлялась с веслом!

Все хотели замуж. В письмах заполнить бумажный лист новостями – "…ещё одна подруга замуж выходит в эту субботу…", "вот, ещё одна одноклашка родила…" – было привычным делом. Э! Стоп! Мне девятнадцать, и я должен закончить институт. Какая свадьба? Вы о чем?..

На спор…

Дёрнул меня чёрт за язык..

Это была днюха одногруппника. И после практической демонстрации своих знаний по физиогномике (как я тогда считал), спев под гитару Цоя, выдал: "Мне любая по плечу…". (Кто не без греха. Каюсь…) "Выберем самый сложный вариант".

Альбина. Из 304-ой. Там много "подъезжало", даже на "второй круг" шансов не давала. Из Алма-Аты. Манекенщица из театра-моды "А-На-Нас". Две недели – на кону пятизвездочный ящик.

Это история уже будет не такая нудная. И жизнь наполнится красками "Ванильного неба"…