Отмычка для аниматора

– Не печалься, Левушка, это судьба, – с наигранной горечью вздохнул Стас. – Начальство, оно такое, никогда не считается с чувствами подчиненных.

– Да пошел ты… котам хвосты крутить, – посоветовал другу Гуров и покинул кабинет.

Выйдя из Главка, он направился в сторону служебной стоянки, где обычно оставлял свой автомобиль, и тут же раздосадованно ругнулся – успел забыть, что сегодня остался без своего верного «железного коня» и временно пополнил список московских пешеходов. Конечно, можно было бы взять служебный автомобиль, но Лев решил, что нет смысла отбирать транспорт у тех, кому он может больше понадобиться, и отправился в сторону ближайшей станции метро.

До Ведерникова переулка, где располагался отдел полиции по Таганскому району, пришлось добираться с пересадкой – сначала на метро, а потом на автобусе, и Гуров с ностальгией вспомнил свою молодость, когда таким образом ему приходилось ездить по Москве почти всегда. Он уже успел подзабыть, каково это, ждать на остановках нужного автобуса, и с легкой грустью улыбался, рассматривая сосредоточенные лица людей, спешащих по своим делам. Впрочем, длилось это недолго. Через полчаса он уже находился в таганском ОМВД.

С начальником отдела, Карташовым Ильей Петровичем, Гуров лично знаком не был. Несколько раз они пересекались по служебным делам или на официальных мероприятиях. Здоровались, но не более того. Про него, впрочем, как и про любого другого начальника ОМВД, рассказывали разное, как хорошее, так и плохое. Тем более что повод для этого был – полковнику едва перевалило за тридцать, а у него уже оказались высокие, не по годам, и звание, и должность. Естественно, что одни называли его гениальным полицейским, а другие – чьим-то ставленником, который большего, чем командовать взводом ППС, не заслуживал.

Гурову Карташов показался толковым полицейским. По крайней мере, он был полностью в курсе работы своих подчиненных и не стал ковыряться в памяти и документах, пытаясь вспомнить, что за дело Симутенкова ведут его следователи. Выслушав Гурова, полковник, чуть смущенно улыбаясь, согласно кивнул:

– Есть такой грешок за нами, Лев Иванович. Четвертый месяц мои орлы топчутся, но ничего по этому делу найти не могут. Был бы я понаивней, поверил бы, что в ограблении квартиры без нечистой силы не обошлось или что сам хозяин себя и ограбил. Последняя версия, кстати, очень соблазнительная. Жаль, что у нее тоже достоверности не хватает. Пойдемте, я вас с капитаном Шайхутдиновым познакомлю. Он у нас дело по ограблению Симутенкова ведет.

«Орел» полковника Карташова, Шайхутдинов Ришат Ильдарович, оказался худощавым, высоким татарином лет сорока пяти на вид. Он сразу поднялся из-за стола, заваленного кучей бумаг, причем, как заметил сыщик, в этом действии капитана не было ни подобострастия, ни недовольства, а лишь простое уважение к своему начальнику. Судя по этому, правы были те, кто хвалил Карташова, а не их противники.

– Ришат Ильдарович, это полковник Гуров из Главка, – представил их друг другу начальник отдела. – Его направили к нам помочь по делу Симутенкова. Введите в курс дела и оставайтесь в его распоряжении столько, сколько товарищу полковнику потребуется.

– Есть, товарищ полковник! – вытянулся в струнку капитан.

– Бросьте, Ришат Ильдарович, – поморщился Карташов. – Насколько я понял, Лев Иванович сюда пришел не наше знание уставов и обязанностей проверять, а помочь в раскрытии непростого дела. Давайте без формальностей в общении обойдемся.

Затем он повернулся к Гурову:

– Лев Иванович, с вашего позволения, я пойду своими делами заниматься. Если буду нужен, знаете, где меня найти.

Шайхутдинов отнесся к приходу сыщика из Главка настороженно и, несмотря на предложение своего начальника избегать формализма, держался с Гуровым сухо и подчеркнуто вежливо. Было очевидно, что капитану неприятно и неловко оттого, что наверху посчитали его неспособным самостоятельно раскрыть ограбление и прислали «учить его жизни» полковника из Главка. Впрочем, Шайхутдинов прекрасно знал о громких делах, которые раскрывал Гуров, и это заставило его с интересом наблюдать, как тот начинает разбираться в непростом преступлении.

Гуров особого внимания на реакцию капитана не обращал. Он уже привык к тому, что большинство следователей болезненно воспринимает вмешательство сотрудников Главка в ведомые ими дела, поэтому углубился в изучение материалов, игнорируя косые взгляды Шайхутдинова.

Судя по документам, квартиру Симутенкова взяли действительно очень чисто. Ни один замок не был взломан, и грабители нигде не использовали отмычек. Пропаж ключей также не было зафиксировано, а каким образом преступникам удалось сделать дубликаты всех ключей, следователям установить не удалось. Впрочем, по утверждениям потерпевшего, дубликаты всех ключей хранились в доме, и если об этом удалось узнать грабителям, то им мог понадобиться лишь один ключ – от входной двери. Они были только у четырех человек: самого Симутенкова, у его жены и дочки, а также у домработницы. Все в один голос утверждали, что за пределами квартиры с ключами никогда не расставались и дубликатов с них не делали.

Домработницу Шайхутдинов проверил особенно тщательно, но ничего подозрительного не обнаружил. Бывшая учительница начальных классов никаких конфликтов с законом не имела. Все ее окружение тоже подозрений не вызывало, и никаких необъяснимых денежных поступлений в последние месяцы она не получала.

Вообще, по версии Шайхутдинова, главными подозреваемыми были домработница Симутенковых и их дочь Полина, которая постоянно вытягивала из родителей деньги, нигде не работала и вообще была «асоциальным типом»: любила мотаться по ночным клубам, меняя любовников как перчатки, и заводила подозрительные знакомства. А у домработницы Прокофьевой был больной сын, на лечение которого требовались немалые деньги.

Впрочем, алиби у обеих дам было железобетонным. Всех их знакомых Шайхутдинов проверить не успел, да это, по мнению следователя, и не требовалось, так как перед подъездом, в котором жила семья Симутенковых, стояла камера видеонаблюдения. Капитан приложил к делу видеозаписи и фотографии всех, кто в тот день входил внутрь и выходил из подъезда. Среди этих людей никого из знакомых двух женщин не оказалось. По крайней мере, ни они сами, ни люди из их окружения таковых не опознали.

Роману, сыну чиновника Минэкономразвития, Шайхутдинов времени уделил немного. Молодой человек возглавлял довольно крупное кондитерское предприятие, в деньгах не нуждался, в порочащих связях замечен не был, а в день ограбления вообще находился в Казахстане, в деловой командировке.

По опознанию тех, кто в тот день заходил в подъезд дома чиновника, капитану пришлось проделать довольно большую работу. Дело в том, что в то время, когда могло произойти ограбление квартиры, один из жильцов подъезда праздновал свой день рождения. Гостей у него было достаточно много (около 20 человек), и не все они приходили и уходили в одно время.

Никто из приятелей именинника знаком с Симутенковыми не был и никогда у них в квартире не бывал. У некоторых из них, конечно, были небольшие проблемы с законом, но все они сводились к неоплаченным штрафам, алиментам или незначительным хулиганствам. Входили и уходили гости одинаковыми группами, и лишь одна дама осталась на ночь. Виновник торжества, да и другие гости опознали всех, кто был на празднике, и заверяли, что из квартиры никто не отлучался. А согласно их показаниям, время прихода и ухода с вечеринки у всех примерно совпадало с моментом их попадания на камеру видеонаблюдения. В общем, возможности ограбить квартиру Симутенковых никто из них не имел.

Гурову пришлось признать, что Шайхутдинов проделал хорошую работу. Память сервера, на который пересылалась информация камеры видеонаблюдения, хранила записи лишь последних пяти дней. Капитан просмотрел их все и проверил тех, кто бывал в подъезде за это время. Некоторые из визитеров приходили к Симутенковым, и их опознали. Но никто из гостей семьи чиновника не имел необходимой информации о том, где и как хранятся ценности, да и возможности ограбить квартиру у них не было.

Приходили в подъезд гости и к другим жильцам, работники ЖКХ и иных служб, почтальоны и иные служащие. Никто из этих лиц к Симутенковым не заходил, работ в их квартире никаких не проводилось, да и мало-мальски серьезных подозрений эти люди попросту не вызывали. Мотивов и способов ограбить квартиру чиновника у них тоже не было. Создавалось впечатление, что вор влетел в форточку или просто в квартиру телепортировался. Впрочем, окна и балконы Шайхутдинов тоже проверил, хотя попасть через них к Симутенковым было весьма проблематично. Открыть их снаружи оказалось невозможным, а все стекла были целы и не заменялись с момента установки.

– Да уж, действительно, мистика какая-то получается, – хмыкнул Гуров, когда закончил изучение материалов дела. – Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся!

– Что собираетесь предпринять, товарищ полковник? – осторожно поинтересовался Шайхутдинов.

– Сначала осмотрю место преступления, а потом будет видно, – ответил Лев и подхватил пальто. – А вы, капитан, соберите мне информацию, какие технические работы проводились в подъезде за последний месяц-полтора до ограбления.

– Зачем? – удивился следователь. – Все люди, кто в тот день заходили в подъезд, опознаны. И к техслужбам они никакого отношения не имеют.

– Ришат Ильдарович, вы данные соберите, а потом мы посмотрим, для чего они нам пригодятся, – спокойно ответил Гуров и вышел из кабинета.

Симутенковы жили недалеко от отдела полиции – в Брошевском переулке, почти рядом с Покровским монастырем, и он решил прогуляться до них пешком: это давало время проанализировать полученную информацию. Перед тем как покидать ОМВД, Гуров позвонил потерпевшему и выяснил, что в квартире сейчас находится его супруга. Симутенков уже знал, что Орлов поставил на расследование ограбления его квартиры именно Гурова, и стал набиваться на личное знакомство. Лев ответил, что пока в его присутствии он не нуждается, а просто хочет осмотреть квартиру, поэтому Симутенкову нет надобности отпрашиваться со службы и срочно мчаться домой. Тот с его доводами не согласился и пообещал подъехать в течение 15–20 минут.

Гуров уже понимал, что тот, кто совершил ограбление квартиры, был прекрасно осведомлен и о ее планировке, и о том, какие именно ценности в ней хранятся, и о распорядке жизни ее жильцов. Получить эту информацию можно было только двумя способами: либо по рассказам кого-то из членов семьи и домработницы, либо долгое время наблюдая за тем, что происходит внутри.

Оба варианта он не исключал и считал, что у Шайхутдинова было достаточно оснований, чтобы подозревать Полину. Девушка могла после одной из пьянок кому угодно разболтать информацию, а потом об этом даже не вспомнить. А за происходящим в квартире можно было наблюдать как снаружи, так и изнутри. Согласно отчетам криминалистов, камер видеонаблюдения внутри дома не было. Но это не значит, что их не могли сначала установить, а во время ограбления – снять. Хотя в этом случае их могли заметить жильцы, и тогда все планы преступников провалились бы еще задолго до финальной стадии. Гуров собирался проверить обе версии и только тогда делать какие-то выводы.

Светлана Семеновна Симутенкова выглядела скорее дочерью чиновника, чем его женой. Конечно, Лев лично не был знаком с одноклассником Орлова, но его возраст и так был очевиден. А вот жена у Симутенкова выглядела лет на тридцать максимум. Он не думал, что женщина окажется так молода, и свое удивление ее внешностью скрыть не успел. Она это заметила и рассмеялась:

– Нет, мне значительно больше лет, чем вы подумали, хотя и меньше, чем предполагали изначально. Буду считать ваш взгляд комплиментом! Муж предупредил, что вы приедете. Проходите. Чай, кофе или что покрепче? Только не говорите, что на службе не пьете вообще. Рюмочку коньяка всегда можно выпить, а спаивать вас я не собираюсь. Не люблю слишком пьяных мужчин.

– Я их тоже не очень люблю, – отшутился в ответ Гуров. – Разрешите, я сначала осмотрю квартиру, а чаи будем гонять, когда ваш муж подъедет. Мне вас обоих опросить придется, вот за разговором и почаевничаем.

Симутенкова еще раз улыбнулась и провела его в спальню, где внутри платяного шкафа был спрятан сейф. Само потайное хранилище Гурова интересовало мало. Он прекрасно понимал, что ничего большего, чем обнаружили на нем эксперты, ему там найти не удастся. Он бегло осмотрел его лишь для того, чтобы понять устройство замка, а затем осмотрелся по сторонам. Запор на сейфе был кодовым, и увидеть, как набирают шифр, со стороны было невозможно. Чтобы узнать код замка, либо камеру наблюдения нужно было устанавливать в шкафу, либо узнавать его, допрашивая владельцев квартиры. Следов от камеры видеонаблюдения в шкафу Лев не обнаружил и, повернувшись к хозяйке, спросил:

– К вам в последние месяц-полтора перед ограблением приходили в квартиру посторонние?

– Трудно сказать, – задумчиво проговорила Симутенкова. – Это же почти полгода назад было. Разве вспомнишь так, с лету?

– А вы постарайтесь. Может, ремонтники какие-то были, проверяющие?.. Торговцы, сектанты?

– Ну! Сектантов я уже давно только по телевизору вижу, да и торговцы по квартирам больше не шастают: трудно ключи от домофонов подбирать, – улыбнулась женщина. – А с проверкой, да, приходили. Где-то за месяц до ограбления. Из пожарной охраны или еще откуда-то, я не помню. Вентиляцию на кухне и в ванной проверяли.

– Сюда не заходили? – поинтересовался Лев, обводя взглядом спальню.

– Нет, – отрезала Симутенкова. – Тут вентиляции нет, им тут и делать нечего.

– А ваша дочь часто в квартиру гостей приводит? Сын, как я понимаю, не с вами живет.

– Они не мои дети. Их мать пять лет назад умерла. Но гости у Полины здесь не часто бывают, отец запрещает ей устраивать вечеринки. Она вообще предпочитает дома только ночевать, если это так можно назвать. Приходит под утро, спит до обеда, потом перекусит немного и убегает. Они даже с отцом практически не видятся последние годы, только по праздникам.

– Значит, отношения у них не самые лучшие? – сделал вывод Гуров.

– Ивану много работать приходится, и времени на детей не хватает, – вздохнула Симутенкова. – Да они уже и взрослые, каждый своей жизнью живет. К тому же Полина после смерти матери сильно изменилась, стала не совсем правильный образ жизни вести, и уговоры отца на нее не действуют. А когда Иван на мне женился, она и вовсе с ним практически разговаривать перестала.

– Вы сказали, что характер Полины изменился после смерти матери. Получается, вы были с ней знакомы и до этой трагедии?

– Да. У нас с Тамарой, матерью Полины, были приятельские отношения, и я довольно часто бывала у нее в гостях, – чуть прикусив губу, ответила Симутенкова. – После ее смерти я помогала семье, как могла, ну и у нас с Иваном возникла взаимная симпатия. Года через два после того, как Тамару похоронили, мы с ним решили пожениться. А что, наши отношения внутри семьи как-то касаются ограбления квартиры?

– Пока не знаю, – ответил Гуров. – На данный момент информации о ваших семейных делах мне достаточно. Покажите, пожалуйста, из каких еще комнат были совершены кражи.

Всего в квартире оказалось пять комнат, не считая кухни. Грабители побывали в двух из них – спальне супругов Симутенковых, где забрали деньги, драгоценности жены и ценные бумаги, и гостиной, откуда взяли коллекцию часов. Теоретически вести наблюдение за семьей чиновника можно было и из окон дома напротив. Оттуда можно было увидеть и где хранится коллекция часов, и где Светлана держит свои драгоценности. Вот только узнать содержимое сейфа и ценность украденных вещей можно было, либо побывав в самой квартире, либо расспросив кого-то из тех, кто об этом осведомлен.

– Что вы знаете о друзьях вашей падчерицы? – спросил Лев у Светланы, когда закончил осмотр комнат.

– Вы тоже ее подозреваете? Этот татарин-следователь такие же вопросы задавал.

– Я пока никого не подозреваю, но и ничего не исключаю. Так что там с друзьями?

– Я знаю только нескольких подруг Полины, с которыми она общалась еще до смерти матери, – с легким раздражением ответила Симутенкова. – Со своими новыми друзьями она ни меня, ни даже отца знакомить не собирается. Мне она даже не рассказывает, где по вечерам бывает и как проводит время…

Возможно, женщина еще что-то хотела добавить, но в этот момент повернулся ключ во входной двери, и в квартиру почти бегом ввалился ее муж, сразу же бросившись с протянутой рукой к Гурову. Вполне возможно, это не было его типичным поведением, но при знакомстве с полковником Симутенков выглядел слегка заискивающим.

Чиновник из Минэкономразвития с порога начал его нахваливать, расписывая, сколько хорошего он слышал о его профессионализме, и посетовал, что такого специалиста сразу не поставили на это сложное дело. А потом прямо выложил, что обязательно щедро отблагодарит и самого Гурова, и генерала Орлова, как только украденные у него вещи будут найдены. При этом чиновник даже и тени сомнения не выказал в том, что преступников вскорости арестуют.

Выслушав эту бурную тираду, Гуров поморщился и спросил:

– А почему вы так уверены, что грабителей было несколько?

– Ну, Лев Иванович! Тут не нужно и сыщиком быть, чтобы понять, что такое ограбление в одиночку не провернуть, – рассмеялся Симутенков. – Кто-то должен был информацию собрать, кто-то проникнуть в квартиру, кто-то записи камеры видеонаблюдения подчистить, и так далее. В общем, тут целая банда орудовала!

– Не обязательно, – покачал головой Лев. – По наводке вашу квартиру и один человек мог спокойно взять.

– Вы тоже на Полину намекаете? – вздохнул чиновник. – Я уверен, что это не она. Полина хоть и девочка с характером, но родному отцу вредить не будет.

– Я никогда и ни на что не намекаю, как и заранее ни с кого подозрений снимать не собираюсь. Даже с вас, – отрезал Гуров. – Лучше расскажите, что вы знаете о друзьях Полины и ее образе жизни.

Практически ничего нового к тому, что рассказала Симутенкова о падчерице, он от ее отца не услышал. Иван Родионович также был мало осведомлен об окружении своей дочери, о людях, что в последнее время находятся рядом с ней. Единственное, что он рассказал Гурову, это перечень увеселительных заведений, в которых она бывает. Оказалось, что Симутенков посылал своего водителя проследить за дочерью, но та довольно быстро заметила за собой «хвост» и устроила отцу по этому поводу серьезный скандал. С тех пор чиновник даже не пытался предпринять каких-либо попыток, чтобы как-то выяснить, где и с кем бывает его дочь.

– Что вы скажете о своей домработнице? – поинтересовался Гуров после того, как Симутенков закончил свой рассказ о похождениях Полины.

– Лев Иванович, районный следователь уже задавал мне эти вопросы, – возмутился тот. – К чему все повторять по два раза?

– Давайте, я вам не буду объяснять, как именно делаю свою работу и почему задаю те или иные вопросы. Либо вы выполняете мои требования, либо я оставляю это расследование до тех пор, пока меня на него официально не назначат. А я вас уверяю, что шансов для этого почти никаких.

– Да я не против отвечать, – стушевался Симутенков. – Просто иногда мне непонятна ваша логика.

– А вам и не требуется ее понимания, – сухо заверил чиновника Гуров. – А на деле она проста: вы помогаете мне, тогда и я помогаю вам. Насколько мне известно, гражданка Прокофьева у вас работает второй год?

– Да. Анну Васильевну нам порекомендовала моя подруга, – вместо мужа ответила Светлана. – Она когда-то училась у Прокофьевой, и, узнав, что та ищет подработку, чтобы оплачивать лечение своего сына, предложила ее мне. Мы как раз искали домработницу, поскольку старую уволили.

– А в чем была причина ее увольнения?

– Она воровала, – ответила Симутенкова, но муж тут же оборвал ее:

– Светочка, ну зачем ты опять начинаешь мусолить эту тему? Тем более при следователе.

– А что тут такого? – возмутилась Светлана. – Разве я вру?

– На самом деле, тут все сложно, и заявления в полицию мы не подавали, – повернулся чиновник к Гурову. – Жена стала замечать, что из холодильника пропадают некоторые продукты, очень быстро заканчиваются всяческие чистящие средства, а Полина не смогла найти какие-то свои не слишком дорогие украшения. Я говорил, что свои побрякушки дочь могла просто потерять, а в пропаже продуктов нет ничего страшного, но Светлана потребовала уволить домработницу. Я не стал из-за этого ссориться с женой. Щедро оплатил работу Натальи Андреевны и попросил ее больше не приходить к нам. Вот и все.

– Ясно, – хмыкнул Лев. – Дайте мне данные вашей домработницы, в том числе адрес и телефон.

Глава 2

Из разговора с потерпевшими Гуров практически ничего нового не узнал. Симутенков назвал все те же адреса увеселительных заведений, которые любила посещать его дочь, что уже были в материалах уголовного дела. Правда, там не было информации о том, что заботливый папаша устроил слежку за дочерью, но большой ценности эти данные не имели.

А вот Скворцову Наталью Андреевну, бывшую домработницу Симутенковых, нужно было проверить. Тем более что, по словам хозяина ограбленной квартиры, замки после ее увольнения они не меняли. Женщина вполне могла до своего увольнения сделать дубликаты ключей к ним, да и код от сейфа могла знать. Она была прекрасно осведомлена о ценностях, которые хранятся в доме. Конечно, с момента ее увольнения прошел слишком большой срок и вряд ли она так долго вынашивала план мести своим обидчикам, но женская логика далеко не всегда понятна мужчинам, и проверить Скворцову как одну из подозреваемых в любом случае нужно было обязательно.

Гуров был уверен, что бывшая домработница лично в ограблении квартиры участия не принимала, поскольку камеры видеонаблюдения ее в день ограбления не зафиксировали. Но Скворцова могла проговориться кому-то о богатстве чиновника, или же, если действительно имела склонность к воровству, уговорила кого-то из своих знакомых пойти на ограбление. И пока он не убедится в обратном, снимать с нее подозрения нельзя.

Дополнительным доводом в пользу первоочередности проверки Скворцовой на наличие или отсутствие у нее алиби был еще и тот факт, что проживала бывшая домработница семьи чиновника в соседнем с ним доме, прямо через дорогу. Именно поэтому Лев, без предварительного звонка, решил сразу направиться к ней.

Наталья Андреевна оказалась немного полноватой пенсионеркой, выглядевшей немного моложе своих лет. Она почему-то совсем не удивилась визиту сотрудника полиции и тому, что у него оказались вопросы относительно ее периода работы в домохозяйстве чиновника. Пригласив Гурова в очень опрятную, пусть и старомодно обставленную квартиру, Скворцова уселась на стул и внимательно посмотрела на него, ожидая вопросов.

– Вам что-нибудь известно о недавнем происшествии в квартире вашего бывшего работодателя? – задал Лев вопрос, усаживаясь напротив нее.

– А что там еще произошло? – заинтересовалась Скворцова.

– А вам что-то известно о нескольких происшествиях?

– Из последних происшествий, которые произошли в этой семье, мне известно только о смерти Тамары Леонидовны и о том, что Полиночка пошла вразнос, а до этого никому нет дела, – поджав губы, ответила бывшая домработница. – У них что-то еще случилось?

– Что вы знаете об ограблении квартиры Симутенковых? – задал новый вопрос сыщик, внимательно вглядываясь женщине в глаза.

– Боже мой! Накаркали они все-таки на свою шею! – воскликнула Скворцова.

– В каком смысле? – не понял Гуров. – Они кому-то говорили, что их хотят ограбить?

– Насчет этого я ничего не знаю, а вот меня в воровстве эта вертихвостка обвиняла, – ответила пенсионерка. – Продукты я у нее, видите ли, из холодильника ворую! Можно подумать, я с голодного Поволжья сюда приехала, или на дворе гнилые 90-е стоят!

Скворцова охотно рассказала Гурову свою версию событий. По ее мнению, новая жена чиновника невзлюбила ее еще тогда, когда Тамара была жива. Бывшая домработница заподозрила, что она крутит роман с Симутенковым, и пообещала Светлане, что все расскажет его жене, если та не прекратит увиваться вокруг чиновника. Рассказать о своих подозрениях она так никому и не успела, а сразу после смерти Тамары Светлана начала настраивать Симутенкова против домработницы, нанятой его покойной женой. Когда ей это не удалось, она попросту выдумала историю с пропадающими продуктами и заставила мужа уволить старую прислугу.

– Значит, об ограблении квартиры Симутенковых вы ничего не слышали? – терпеливо дослушав пламенную речь бывшей домработницы, спросил Лев.

– Представьте себе, нет! – язвительно ответила Скворцова. – Москва хоть и большая деревня, но не настолько она село, чтобы я о каждом шорохе в квартире соседей знала. У нас даже дворы на разные стороны улицы выходят, чтобы меня заподозрить в том, что я всякие сплетни собираю.