Криминальная психология. Как эксперты составляют психологический портрет убийцы и находят неочевидные связи между уликами

Мы олицетворяем выбор общества, чтобы попытаться исправить предрассудки и трагедию, попытаться восстановить баланс, нарушенный жестокими событиями. Если правосудие не будет вмешиваться после нарушения социального равновесия, семья жертвы останется без умиротворения.

Работа, основанная на обмене мнениями

Обмен мнениями с жертвой, обвинением и обвиняемым – это, пожалуй, одна из моих самых любимых частей работы. Да, бывают моменты, когда вести переговоры сложно, независимо от роли человека в рассматриваемом деле.

Обмен мнениями со следователями, особенно по сложным делам, помогает направить расследование в нужное русло. Мы часто обсуждаем детали и идеи в моем кабинете или по телефону. Эти разговоры и обмен информацией помогают нам разработать стратегию расследования, которая, как мы надеемся, окажется полезной. Мы также проводим очень интересные дискуссии с экспертами по техническим заключениям, для которых требуются дополнительные разъяснения, чтобы понять проведенные анализы и их результаты.

Какие качества вы бы порекомендовали судье-следователю?

Я думаю, что вы должны быть увлечены, преданы своему делу и мотивированы работой, чтобы получать от нее удовлетворение. Если судье становится скучно или надоедает его работа, он должен уйти. Люди, для которых мы выносим решения, ждут от нас очень многого, и мы обязаны это оправдать.

Каковы основные трудности в вашей работе?

Перегруженность работой – не только нашей, но и наших партнеров – следователей, экспертов и адвокатов. Порой сложно мотивировать их на работу над новым делом, потому что они могут одновременно работать над тремя или четырьмя сложными делами. К этому следует добавить постоянную ротацию мировых судей, вызванную ограничениями, связанными с карьерным развитием. Молодые магистраты вынуждены переходить на другую должность через несколько лет работы, не успев накопить достаточного опыта на данном месте, не достигнув первого класса. Корпус мировых судей состоит, по сути, из двух классов, а также неиерархических магистратов. Переход из второго класса – класса для первых нескольких лет работы – в первый класс, который открывает новые обязанности и новые функции, обычно происходит не ранее, чем через семь лет. В течение этого времени магистрат обычно сменяет две или три должности. После присвоения первого класса чаще всего приходится занимать должность в течение более длительного периода.

Безусловно, можно оставаться во втором классе более семи лет, однако это значительно замедляет развитие. Изменение места работы, должности, обязанностей или юрисдикции всегда приносит пользу магистратам. Во всяком случае, таково мое мнение.

Приятные и неприятные случаи

Как-то я проводила очень тяжелый допрос, который оказался настолько напряженным, что конвоир был вынужден вывести человека и сопроводить его обратно в изолятор. Разговор перешел на повышенные тона, и в какой-то момент я поняла, что продолжать дискуссию невозможно, учитывая агрессию и угрозы для жизни со стороны обвиняемого. В тот момент я была зла на него, но еще больше на саму себя. Разочарована тем, что мне не удалось спокойно поговорить с этим человеком. Я не хотела прекращать допрос. Мне было необходимо, чтобы он подтвердил то, что казалось очевидным. Пыталась указать ему на несоответствия в его показаниях, однако он продолжал настаивать на своих словах. Конструктивный разговор был попросту невозможен.

Можно было отстраниться и закончить допрос раньше, но я так не могу. Для меня крайне важно получить какие-то объяснения. Я восприняла это как неудачу, тем более что знаю, насколько жестким может быть содержание под стражей. Попыталась объяснить ему ситуацию, вовлечь его в обсуждение, но, к сожалению, когда человек не хочет говорить, заставить его вести диалог – очень сложная задача.

Были другие истории, которые меня тронули. Мне вспоминается случай с несовершеннолетним, который оказался под следствием за очень серьезные правонарушения. Сначала наше общение было довольно холодным, но вскоре я заметила положительные изменения: он стал лучше выглядеть, более открыт, с энтузиазмом делился новостями из своей жизни. Особенно его радовало, когда я отмечала его достижения. Меня это тронуло, хотя я всегда остаюсь сдержанной, потому что профессиональный опыт в судебной сфере, как и, думаю, в полиции или жандармерии, учит нас сохранять осторожность, когда речь идет о развитии личности.

Какие дела затрагивают вас больше всего?

В основном это дела о нанесении телесных повреждений, которые оказывают прямое, длительное и деструктивное воздействие на личность человека. Невозможно перечислить самые жестокие и значимые ситуации, потому что, когда речь идет о личной травме, это всегда сложно и болезненно.

Помимо обстоятельств ситуации, на нас могут влиять и люди, с которыми мы сталкиваемся. Иногда нас ошеломляет несоответствие между образом, который мы составили о человеке, читая досье, и человеком, который в итоге предстает перед нами, учитывая факты о нем, которые, как правило, обесчеловечивают. Все мы – магистраты, подследственные, участники гражданского процесса и адвокаты – мужчины и женщины со своими качествами, недостатками и несовершенствами, все мы в итоге – просто люди.

Как ваша работа влияет на вашу личную жизнь?

Помню, как однажды поздно вечером, возвращаясь домой, увидела на обочине дороги человека, чье поведение вызвало у меня настороженность. Я запомнила все – время, место, во что он был одет. Звучит странно, но такая реакция стала для меня привычной. Я заметила, что стала намного бдительнее, особенно после того, как увидела, как порой серьезное насилие происходило без каких-либо реальных мотивов или после незначительных ссор. В конце концов, мы тоже люди, и все, что мы видим на работе, неизбежно вплетается в наши личные истории.

Трудности работы

Самое сложное для меня – объявить, что расследование не смогло прояснить факты, или дать ответы жертвам или потерпевшим, особенно когда остаются сомнения и мы знаем, что никакое техническое расследование, допросы или слушания не позволят нам продвинуться дальше. В этом случае необходимо принять решение о прекращении дела и убедить стороны согласиться с ним. К счастью, такие ситуации встречаются редко.

Одно из моих дел – старое, до сих пор нераскрытое: по нему было проведено множество расследований, но следователи продолжают свою работу. Мне очень нравится это дело, но также расстраиваюсь, потому что не могу полностью в него погрузиться. Я изучаю его понемногу, но понимаю, что это не совсем то же самое, что прочитать все дело целиком.

Несмотря на то что у меня нет законодательного ограничения по количеству допросов, учитывая мою загруженность, возможность допросить людей есть лишь единожды – кроме допроса при первой явке и случаев, когда я принимаю решение о прекращении дела, чтобы дать объяснения потерпевшим.

НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА ОКРУЖНОЙ ПОЛИЦИИ

ЭРИК ДИТЕМАНН

Почему вы решили стать полицейским?

Это было призвание. Возможно, воображение руководило мной. Образ полицейского из кино и телевидения вдохновил меня и, вероятно, определил мой выбор. Конечно, суровая реальность быстро меня образумила.

Хотя эта работа время от времени дарит захватывающие моменты, чаще она связана с ограничениями и обязательствами, которые могут разочаровывать по сравнению с предыдущими представлениями. Главное – не потерять веру, которая побудила нас к этому выбору, и продолжать следовать ей.

Что вам нравится в следственной работе?

Несколько аспектов:

– разнообразие: никогда не знаешь, с чего и когда начнется твой день, как и его завершение всегда туманно, в любой момент тебя могут привлечь в какое-то дело. Например, однажды жена сотрудника оперативного подразделения комиссариата полиции, которым я в настоящее время управляю, предложила мне опцион на покупку ее офиса;

– человеческие контакты. В ходе своей работы я познакомился с удивительными людьми – интересными, обаятельными, интеллектуальными. Эти знакомства происходят по обе стороны «юридического забора»;

– личное развитие. Каждый день приносит новые знания и опыт. Моя работа позволяет сталкиваться с представителями всех слоев общества, и это требует постоянного изучения и адаптации к изменяющимся условиям.

В чем трудности работы следователя?

Контроль эмоций, что не всегда легко, когда ты регулярно сталкиваешься с человеческими страданиями и смертью. Например, в начале своей карьеры я был назначен в уголовный отдел, который систематически отправляли расследовать случаи, связанные с обнаружением трупов. Я сталкивался со смертью во всех ее проявлениях. Как результат, приходится наращивать защитный панцирь, чтобы не погрузиться в то, что иногда можно назвать «крушениями жизни».

Интеллектуальные задачи, которые ставят перед нами более сложные дела.

Как стать хорошим следователем?

Когда я начинал работать в этой профессии, мы находились под опекой старших, которые обучали нас с пониманием. Мы начинали как «подмастерья», потом поднимались все выше в иерархии, чтобы в итоге управлять несколькими людьми, затем большим количеством. Эта опека была формирующей и позволила нам раскрыть свой талант.

Какими качествами должен обладать хороший следователь?

Смирение перед лицом неизвестности, перед лицом человеческой природы. Все это удивляет нас постоянно, в хорошем и плохом смысле. Надо уметь принимать это.

Жажда учиться: чтобы заниматься своей профессией, нам очень важно изучить определенный набор навыков.

Доступность. Несмотря на то что с годами мы обрастаем профессиональным «панцирем» реальности, мы должны оставаться доступными для людей, с которыми мы контактируем. Также необходимо уметь проявлять эмпатию.

Уважение к людям, с которыми мы имеем дело (коллегам, партнерам или общественности, которой мы служим).

Какие судебные дела произвели на вас наибольшее впечатление?

Дела, связанные с детьми, никогда и никого не оставляют равнодушными. Порой мы сталкиваемся с очень серьезными ситуациями или изображениями (например, детской порнографии), которые трудно вынести.

Бороться с эмоциями бывает сложно, каждый справляется как может: кто-то ищет утешение в алкоголе, в спорте или создании семьи. Лично для меня семья стала надежным тылом – местом, где я могу восстановить свои силы. Плавание в бассейне и катание на горном велосипеде также помогают мне прояснить мысли и обрести душевное равновесие.

В процессе работы иногда везет на одно или несколько дел, которые попадают в заголовки газет из-за своей необычности. Одно из таких дел – дело женщины – матери, которая тайно работала проституткой в Швейцарии и в итоге трагическим образом убила своего клиента. Мужчина периодически подвозил ее и начал слишком сильно к ней прижиматься, поэтому она убила его ножом, который перед этим попросила его купить.

Я работал над этим делом в течение пяти лет. На самом деле между самим происшествием и вынесением решения, а затем апелляцией (апелляциями) проходит несколько лет. Эта история о насилии пользовалась большим успехом в прессе и на телевидении (например, программа Faites entrer l’accusé). Зрители и сегодня регулярно говорят со мной о ней, поскольку эти программы повторяют снова и снова на некоторых каналах.

Какое влияние оказали эти громкие судебные дела на вас или ваших коллег?

Тут никуда не денешься: мы неизбежно «приносим работу домой». Громкие дела тянутся по несколько лет, и нам приходится жить вместе с ними. Невозможно считать дело закрытым, пока не исчерпаны все стадии обжалования после вынесения приговора.

Моя супруга в каком-то смысле замужем и за моей работой. Наша семейная жизнь пронизана постоянными звонками по работе, по ночам и в выходные. Мы приносим дела домой, семейные мероприятия иногда отменяются в последнюю минуту, чтобы мы могли поработать, и так далее.

Что может заставить вас отказаться от этой работы?

Это определенно работа не для всех. Люди часто уходят по собственному желанию, поскольку условия слишком жесткие. Они пытаются искать баланс между работой и личной жизнью, стремясь к меньшему уровню стресса.

Я остаюсь на этой должности, потому что мне нравится то, что я делаю каждый день. Главное – мне повезло работать с адекватными и профессиональными людьми, и я по-прежнему пользуюсь доверием своего начальства.

Если бы у меня не было этого доверия, рабочей атмосферы и если бы давление (политические требования, постоянные запросы статистики или отчетов, постановка недостижимых целей и т. д.) стало слишком сковывающим, это могло бы ускорить мой уход из профессии.

Каковы преимущества работы офицером полиции и следователем?

Работа в полиции предоставляет разнообразные карьерные возможности, включая уникальную роль следователя, что позволяет мне быть непосредственным свидетелем необычных событий и явлений. Исследовать их как с темной, так и со светлой стороны. Недавно я смотрел репортаж о президентах Пятой республики и осознал, что мне пришлось обеспечивать безопасность всех президентов республики, начиная с Валери Жискара д’Эстена. Это дало мне возможность заглянуть за кулисы истории и вспомнить множество интересных случаев, некоторые из которых были довольно комичными. Я до сих пор помню, как президент Франсуа Миттеран обедал с Гельмутом Колем на террасе Мюлуза, укутанный в теплый джемпер и окруженный полицейскими, обеспечивающими безопасность.

МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

В коллективном воображении образ места преступления, похоже, застрял в рамках классической пьесы XVII века: единство времени, места и действия. Причина этого явления ясна. Чтобы снять преступление, кино и телевидение должны уловить контекст, не затягивая повествование. Поэтому место преступления часто представляется как небольшая территория на улице или пол в помещении: лежит мертвый человек, окруженный желтой полицейской лентой – своеобразной символической омелой, под которую проходят все законные действующие лица, чтобы присоединиться к разбору ситуации.

На самом деле место преступления редко ограничивается одним пространством. Оно объединяет все места, где было совершено преступление (транспортные средства, пути подъезда, место нападения, место обнаружения тела, оружия, инструментов и т. д.):

 место, где началось взаимодействие между жертвой и преступником;

 место, где преступник убил жертву;

 место, где будут найдены тело, орудие преступления и личные вещи участников события.

Раскрыть уголовное дело значительно проще, если событие произошло в доме жертвы, а не на улице, особенно если это изолированное и малолюдное место. В таких случаях вещественные доказательства лучше сохраняются от воздействия природных факторов (погоды, животных и т. д.) и легче установить связь между преступлением и жертвой, а также между преступником и жертвой.

Проще раскрыть преступление, когда существует явная связь между жертвой и преступником, когда жертва быстро опознана, имеется множество следов и улик, если очевиден мотив и, наконец, когда показания свидетелей дают дополнительную и подлинную информацию о событии, жертве и потенциальном преступнике. В противном случае, если о жертве мало что известно, свидетели отсутствуют, а место преступления искусно замаскировано и убрано, расследование становится затруднительным.

Лица, участвующие в осмотре места преступления

Согласно статье 54 Уголовно-процессуального кодекса Франции (УПК): «В случае совершения очевидного преступления сотрудник уголовного розыска, получивший уведомление, немедленно сообщает об этом прокурору. Безотлагательно выезжает на место преступления и производит все необходимые наблюдения». В этом контексте и для этих целей могут быть выполнены действия, предусмотренные статьями 56–62 УПК Франции, при соблюдении условий, установленных этими положениями. По истечении восьмидневного срока с момента получения указаний магистрата следственные действия могут быть продолжены в качестве предварительного расследования. По его окончании прокурор может направить следственному судье постановление о возбуждении дела, что повлечет за собой начало следственных действий.

За этими юридическими формулировками скрывается ряд ролей, которые необходимо кратко описать, поскольку понимание их функций важно для понимания фактической процедуры судебного расследования на местах преступления.

Итак, кто участвует в осмотре места преступления? Во-первых, это свидетель или свидетели, служба спасения, пожарная команда, прокурор, если он сочтет это необходимым, и сотрудник уголовного розыска (OPJ). Далее прокурору или OPJ будут помогать специалисты, которые могут оказать содействие в процессе принятия решения или оценке ситуации для определения обстоятельств смерти, такие как судмедэксперт для осмотра тела, специалист по осмотру места преступления (ASPTS в Национальной полиции) или криминалист по идентификации (TIC в Национальной жандармерии). Также в эту группу входят специалисты по сбору образцов следов и улик.

Помимо этого, прокурору помогают специалисты OPJ, такие как поведенческие аналитики, криминалисты, аналитики цифровых носителей, а также эксперты-криминалисты, включая специалистов по исследованию следов крови.

Первые шаги при осмотре места преступления

«Командная работа очень важна для расследования. Это очень мотивирует, потому что мы подпитываем друг друга. Это очень интересный и полезный человеческий опыт».

Сотрудник уголовного розыска получает информацию от родственника жертвы, прохожего или сотрудников службы спасения (пожарной охраны, скорой помощи и т. д.). По прибытии на место происшествия следователь, если предварительное расследование указывает на вмешательство третьего лица, повлекшее смерть, уведомляет прокурора и приступает к осмотру места преступления.

В первую очередь необходимо оградить место происшествия с помощью ленты, что помогает предотвратить проход родственников и потенциальных свидетелей. Этот шаг крайне важен для сохранности улик.

Второй шаг – как можно быстрее зафиксировать элементы места преступления, чтобы не допустить загрязнение и повреждение следов, оставленных преступником. Любое изменение, даже незначительное, может повлиять на анализ места преступления, а значит, и на ход расследования. Чтобы не потерять первоначальный вид места преступления, необходимо сфотографировать, заснять и задокументировать все наблюдаемые элементы и действия, совершенные с момента обнаружения места преступления. Качество этой работы напрямую влияет на реконструкцию событий и направление дальнейшего расследования.

Полное фиксирование места преступления представляет собой сложную задачу, особенно когда тело жертвы перемещают, трогают или раздевают (пожарная бригада, служба спасения, судмедэксперт и т. д.). Чем быстрее удастся полностью запечатлеть место преступления на фотографиях, тем лучше сохранятся расположение и положение тела, а также материальных элементов (предметов, мебели, дверей и т. д.). Эти фотографии, заметки и 3D-изображения позволят другим специалистам (судье, прокурору, следователю, поведенческому аналитику, эксперту и т. д.) проанализировать место преступления без необходимости находиться на месте в момент его обнаружения.

Как метко выразился Эдмон Локар: «Течение времени – это бегство истины». Если место преступления обнаружено поздно или не охраняется должным образом жандармерией или полицией, эффективность расследования и его результаты будут под угрозой.

Иногда проводятся следственные эксперименты, чтобы воспроизвести обстоятельства преступления. В процессе судебного разбирательства может также осуществляться апелляция и вынесение приговора, что может привести либо к освобождению, либо к назначению тюремного срока.

Осмотр тела

Судмедэксперт старается прибыть на место преступления как можно скорее, независимо от времени суток и погодных условий. Его прибытие необходимо для осмотра тела жертвы, одежды и всех оставленных рядом предметов с целью предположения причины смерти и определения, сколько времени прошло с момента гибели.

При осмотре трупа судмедэксперт обращает внимание на положение тела, количество и форму ран, а также иные повреждения, которые могли бы указывать на насильственный характер смерти (кровоподтёки, гематомы и т. д.). Чтобы определить время смерти, он учитывает трупные явления, такие как изменение ректальной температуры, трупные пятна и трупное окоченение.

Если смерть наступила более 36 часов назад, данные параметры не будут информативны при определении даты и времени смерти. Показания эксперта могут быть дополнены сведениями из другой дисциплины – судебной энтомологии. На основании изучения насекомых-некрофагов и стадии их развития эта методика может предоставить информацию о перемещении тела, манипуляциях с ним и об обстоятельствах смерти.

Трупные пятна и окоченение

После смерти участки кожи приобретают красновато-фиолетовый оттенок из-за перемещения крови к ниже расположенным поверхностям тела. Эти посмертные изменения называют трупными пятнами. Они могут указывать на перемещение тела, если их расположение не соответствует ожидаемому. Трупные пятна, как правило, начинают появляться через два часа после смерти и становятся все более выраженными, достигая максимальной интенсивности спустя двенадцать часов.

Процесс разложения начинается с появления зеленоватого оттенка кожи в правой и/или левой подвздошной ямке, который затем распространяется по всему животу.

Трупное окоченение соответствует состоянию мышечной скованности трупа, которое развивается после смерти и достигает максимальной интенсивности между 8 и 12 часами после гибели. Характер трупного окоченения зависит от различных факторов, включая температуру окружающей среды, мышечную активность жертвы перед смертью, причины смерти и другие обстоятельства.

ГЛАВНЫЙ ВРАЧ ИНСТИТУТА КРИМИНАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ЖАНДАРМЕРИИ (IRCGN)

ДОКТОР ГИЙОМ ВИССО

Почему вы решили стать судмедэкспертом?

Я выбрал эту специальность, потому что она объединяет медицину и право, что требует высокой точности и строгости. Профессор Мишель Дюригон, один из ведущих представителей французской судебной медицины, пробудил во мне желание получить специализацию именно в этой области. С юных лет он проводил как научные, так и судебно-медицинские вскрытия, а в 1985 году начал работать судмедэкспертом в университетской клинике при госпитале Гарш.

Ежегодно во Франции выпускаются около 30 судмедэкспертов, и это обязательная больничная специальность. Поэтому мы можем практиковать в больницах, в Институте судебной медицины и в IRCGN, однако частная практика невозможна. Однажды вечером, когда я дежурил в качестве интерна, меня вызвали для оформления запроса на принудительную госпитализацию. Я приехал в квартиру мужчины на пятом этаже многоквартирного дома в неблагополучном районе Анжера, и на подходе уже была служба скорой помощи. Когда вошел в квартиру и увидел семью, сидящую за столом в гостиной, я спросил жену, где ее муж, и вдруг заметил мужчину в ярости, совершенно шизоидного, в самом разгаре кризиса. Он кричал на свою партнершу, ругался и спрашивал, что я делаю в их доме.

Я объяснил ему, что я врач, а не полицейский. На это мужчина ответил, что не собирается ехать в больницу, и накричал на свою жену, сказав ей, что она «шлюха». Затем он замер, посмотрел на меня, или, по крайней мере, мне показалось, что он смотрел на меня, на самом деле он смотрел за спину фельдшеров, которые только что приехали. Я обернулся, чтобы посмотреть на парамедиков, и в этот момент он выбросился из окна – на глазах своей семьи, своих детей. До сих пор картинка перед глазами, как он выпрыгнул из окна своей квартиры. Мы быстро побежали к пострадавшему, который был еще жив.

На тот момент я недавно вернулся с конференции по судебной медицине в Бордо, где присутствовал на презентации Жан-Себастьяна Рауля, посвященной его программе моделирования падений. Мне было стыдно, но я думал об этом программном обеспечении во время падения этого человека. В тот день я понял, что общая практика не для меня.