Зимняя романтика. Книга-адвент от ненависти до любви

Из корпуса уже доносились крики других вожатых и проснувшихся до подъема детей. Девушка ускорила шаг: еще выговора за ранний подъем не хватало.

* * *

Наверное, не стоило переворачивать поднос на мелкую улыбчивую вожатую, больше похожую на заранее приехавшего ребенка. Тем более на спор. Тем более если на кону просто банка пива. Марку стало стыдно еще до вскрика девчонки, но его руки уверенно дрогнули, будто нечаянно роняя поднос со стаканом компота и недоеденными макаронами.

Марк смотрел вслед удаляющейся Милане. Из-за огромной серой толстовки и на фоне высоких сугробов она казалась еще меньше. Он и правда не самый приятный человек на свете, но и она не из ангелов. При каждом удобном случае она продолжала называть его засранцем и устраивала межотрядные битвы снежками. Будто у них какое-то соревнование.

Марк прикурил. Делать это около клуба на территории детского лагеря, разумеется, было запрещено. Запрет подтвердила вышедшая из клуба Аня – старшая вожатая.

– Марк, – недовольно протянула девушка, выдергивая из его рта сигарету, – не сметь курить.

– Дети еще в кроватях, – усмехнулся Марк. – Вот только из корпуса Милки шум, непорядок, надо разобраться.

– Прекрати кляузничать. – Аня поправила очки. – Когда ж вы собачиться прекратите, а? Половина смены прошла уже. Извинись ты перед ней, и дело с концом.

– Я подумаю. – Марк запрокинул голову, прикрывая глаза.

Широкие шаги Ани быстро удалялись. Видимо, она решила, что он раскаивается и думает о содеянном, и пошла уговаривать встать на путь истинный Милану. Марк медленно открыл глаза, вглядываясь в темнеющее серое небо. На завтра обещали солнце. Может, будет неплохой день для примирения? А еще лучше – для очередной прогулки по сказочно-снежному лесу или снежной битвы.

* * *

Приближение Нового года ощущалось лишь в участившихся планерках, ночных репетициях и старой мишуре, развешанной по всему лагерю.

Опять до поздней ночи задержали на прогоне спектакля. Милана вышла на холодную улицу из душного зала, оглядывая спящий темный лагерь. В свете фонарей мерцали хлопья парящего снега.

Снова тропки между корпусами к утру заметет. Хотя такой снежный декабрь выдавался не каждый год.

– Милка! – раздался негромкий оклик со стороны клуба.

Глаза девушки надолго закатились, совершая полный оборот. Она уже давно отличала его голос от десятков других. Вместо нормального ответа она лишь хмыкнула.

– Поговорим? – как ни в чем не бывало предложил Марк, шурша зимней черной курткой.

– О чем нам разговаривать? – Милана нахмурила светлые бровки.

– Ну правда, почти смена прошла, давай найдем как-то общий язык?

– Да зачем? Разъедемся спокойно и больше не увидимся.

– Все, надоело! Два дня с извинениями за тобой бегаю, – фыркнул парень. – Прости, я виноват. Не хотел я тебя обидеть. Мне жаль. Все.

Марк быстрым шагом направился к корпусу, шмыгая носом на холоде. Милана закусила губу, щурясь от летящего снега.

– А ты не бегай, лучше делом докажи, что тебе жаль. Засранец, – негромко крикнула в спину Марку девушка, возвращаясь обратно в клуб.

* * *

– Маленькой елочке… – на весь лагерь раздался чуть хриплый грубый голос Марка.

– Холодно зимой! – нараспев хором ответили дети.

Чуть ли не в ногу его отряд шел в столовую. До обеда оставалось еще много времени, но его ребята уже привыкли заранее выходить на все мероприятия и устраивать снежные бои в оставшиеся минуты. Строгий вожатый пришелся по душе многим.

Не согласны с отрядом Деда Мороза были разве что дети из соседнего корпуса под предводительством доб-рой и мягкой, по крайней мере с самими ребятами, Миланы. И как назло себе и на радость Марку, девушка вела детей в столовую тоже заранее.

– Отряд! – командирским голосом выкрикнул молодой человек, замечая вереницу с низкой вожатой. – Противник приближается слева. Снаряды готовь! – Дети как один пригнулись за снегом, сгребая его в варежки, формируя комочки. Наконец, парень взмахнул рукой, запуская первый снежок. – Пли!

Чуть не со свистом десятки снежков полетели в сторону строя «соперников». Вожатая лишь успела громко взвизгнуть и пригнуться. Отряд Миланы встретил снежную стену ответным, не менее задорным ударом. Дети сходились, закидывая друг друга горстями снега, не тратя время на формирование комочков. Звонкий смех эхом разносился по лагерю и лесу.

Со стороны жилых корпусов уже другие отряды спешили на снежный бой. Мальчишки и девчонки смешались в неразбериху. Вожатые не отставали, они подбад-ривали своих детей, бесстрашно вступая в бой.

На глаза Марку попалась хрупкая девушка в белой курточке, в которую летело множество снежков со всех сторон. Не раздумывая, он налетел на нее, повалив ее в пушистый сугроб, чтобы защитить от снарядов.

– Ты с ума сошел? – раздалось из-под капюшона, и Марк поднял голову, глядя в лицо спасенной. – Раздавишь!

– Я тебе жизнь спас! Между прочим, ценой своей. – Он высунул язык, притворяясь мертвым.

– Если я останусь жива – считай это новогодним чудом! – тяжело дыша, фыркнула ему в лицо Милана.

– Любовь на поле боя, закидывай их! – раздалось откуда-то сверху, и по куртке Марка застучали снежные удары.

Милка рассмеялась, вжимаясь в капюшон, и лишь сейчас он, стоически выдерживая удары снежков по спине, заметил ее веснушки, едва видные на кончике носа, светлые брови и широкую улыбку. Милана распахнула огромные голубые глаза, похожие на ясное зимнее небо.

Наконец дети, все покрытые снегом, запыхавшиеся, но до ужаса довольные, успокоились – желание пойти на обед победило. Марк протянул лежавшей в снегу Милане руку.

– Теперь я искупил свою вину за тот инцидент? – широко улыбнулся парень.

– Временно помилован. – Милана вложила маленькую ладонь в руку парня, но вместо того, чтобы встать, девушка воспользовалась его неустойчивостью и резко потянула, роняя в сугроб рядом с собой. – Теперь прощен.

Из-под пушистого свежего снега раздался лишь заливистый смех Марка, принимающего поражение.

* * *

– Так, если вы не перестанете кривляться, я вас заменю. Задолбали драться, ничья, разошлись! – Аня взмахнула планшетом со сценарием и показательно поправила очки. – Два дня до Нового года, соберитесь!

Милана прервала шуточную дуэль на швабрах, отразив атаку Марка и выкинув свое оружие за кулисы.

– Он это начал! – Она указала пальцем на парня в старом халате и с редкой белой бородой.

– Это ты поражение так принимаешь? Возвращай оружие!

– Марк! – Аня недовольно потерла глаза и устало опустилась на кресло. – Даже не знаю, лучше, что ли, было, когда вы рычали друг на друга? Давайте еще раз с выхода Мороза. Быстро закончим и спать пойдем.

– Смысл? Через часа два уже подъем. – Марк прокрутил посох в руках, явно создавая впечатление самого бодрого в актовом зале, но спорить с Аней было себе дороже. – Ладно-ладно, давай, вот я выхожу.

Последний прогон затянулся настолько, что ложиться спать было и правда бессмысленно. До подъема детей оставалось меньше часа. Сонные вожатые разбредались по корпусам.

Милана, прячась поглубже в зимнюю куртку, всматривалась в ночное небо. Звезд видно не было, их засвечивали слишком яркие фонари вдоль тропинок. В тишине ночного лагеря раздавались лишь отдаленные шаги по скрипучему снегу и уханье птиц из леса. До носа девушки дотянулся резкий неприятный запах.

– Опять куришь на территории лагеря? – не оборачиваясь, спросила Милана.

– Аню наслушалась? – фыркнул Марк, выдыхая облачко едкого дыма.

– Воняет. – Милана сморщила нос.

Марк молча затушил сигарету о снег и убрал окурок в карман. Милана лишь улыбнулась.

– По-моему, дуэль не была окончена по правилам. – Парень шмыгнул носом. – Повторим?

– Вот уж фиг, – фыркнула Милана. – Давай, раз так, за награду биться.

– Хорошо, что на кону?

– Если я выиграю, то опрокину на тебя поднос, – с уверенностью в глазах заявила девушка.

– Давай лучше на абстрактное желание? – Марк нахмурился.

– По рукам! – не думая, согласилась Милана.

* * *

Проводить игры и соревнования на открытом воздухе – нерушимая лагерная традиция. Ни сезон, ни погодные условия не могли повлиять на их проведение, разве что отсрочить на день-другой. Зимняя смена не была исключением. День веселых стартов выдался ясным, погожим, лишь легкий искрящийся снег сыпался с еловых веток от порывов ветра.

Все отряды были в сборе на большом футбольном поле, где по снегу разбавленной водой краской расчертили старт и финиш. Милана, подбадривая своих ребят, что-то проговаривала им, указывая на небольшую дистанцию. Марк за свой отряд был уверен на все сто, а потому, лишь велев проходить на старт, подошел к вожатой соперников.

– Ну что, за дуэль сойдет? – Он скрестил руки на груди, щурясь против яркого солнца.

– Сойдет, мои твоих, как младенцев, сделают, – уверенно заявила Милана. – Готовься желание выполнять.

– Ты сначала хоть старта дождись, а потом уже злорадствовать будешь. – Марк чуть нагнулся, четко проговаривая слова в макушку девушки: – Когда твои проиграют.

Прозвучала команда старта, и Милана запрыгала с криками, подгоняя своих ребят. Марк молча наблюдал за четкими движениями своих детей и удовлетворительно кивал, когда эстафета передавалась на долю секунды раньше команды противников. Правда, внутри, где-то за ребрами, затрепетало волнение, прерывающее дыхание.

Наконец футбольное поле взорвалось радостными криками, когда отряд Марка первым пересек финишную черту. Тогда вожатый вышел из состояния вечного внешнего покоя и просиял счастливой улыбкой.

– Требую реванш! – Девушка с отчаянием повернулась к парню, будто от победы зависело нечто большее, чем простой спор.

– Готовься, Милка. Желание придумаю страшное, – с улыбкой шепнул он на ухо недовольной вожатой и с боевым кличем бросился к команде с поздравлениями.

Ребята из отряда Миланы не выглядели сильно расстроенными и весело отбивали пять своей чуть менее веселой вожатой, которая то и дело бросала недовольные взгляды на Марка.

* * *

До Нового года оставалось всего несколько часов, и впихивать в них спектакль, когда большинство детей уже не верят в Деда Мороза, казалось театром абсурда. Но хотя бы для галочки на мероприятие в актовый зал уже собирались отряды. За кулисами творился полный хаос: кто-то потерял сценарий и судорожно искал записи со своим выходом, у кого-то отвалилась часть самодельного костюма, а кто-то в толкучке пытался аккуратно нарисовать грим. Последним участливо заведовала Милана, рисуя круглый яркий румянец на щеках девушек-снежинок и подводя и без того темные синяки под глазами волка – вожатого одного из отрядов.

Когда очередь на грим дошла до Деда Мороза, спектакль уже начинался вступительной речью директора, и за кулисами людей резко поубавилось. Марк послушно сидел на старом стуле, прикрывая джинсы улучшенной версией синего халата новогоднего волшебника со снежинками и морозными узорами, пока Милана, сдерживая смех, мазала его нос красной помадой.

– С такой боевой раскраской ты больше на алкаша похож, – поджимая губы, заметила девушка. – Хотя с бородой… нет, все равно алкаш.

– Ауч, не обижай дедушку, а то и подарка не получишь, и желание ужесточу, – беззлобно ухмыльнулся Марк.

– Кстати, о желании, – вздохнула Милана, – давай уже, что придумал?

– Встретимся после спектакля, перед курантами, тогда и скажу.

Рука с измазанным помадой пальцем зависла на кончике краснющего носа. Милана часто заморгала, обдумывая предложение, но все же кивнула. Марк внимательно изучал ее лицо и наконец прервал молчание:

– Ты и правда похожа на Снегурочку.

– А ты часто ее видишь? – Милана улыбнулась, сосредоточенно поправляя ему блестящую накладную бороду.

– В этом декабре – каждый день.

– Тогда сочту за комплимент.

– Это он и был.

– Спасибо… Мне пора на сцену. – Милана поправила светлые косички и улыбнулась. – Встретимся после спектакля.

– И на сцене, – кивнул Марк.

* * *

Всего несколько минут общих усилий десятка вожатых, и в лагерном актовом зале сиденья рядами стояли вдоль стен, освобождая просторную площадку перед сценой. Над самой сценой растянули белую подложку для проектора, на которую из рубки вывели трансляцию с телевидения. Очередной голубой огонек пыльными хитами прошлого возвращал взрослых обитателей лагеря в детство. Дети же, не обращая внимания на телевизионный концерт, радостно переговаривались, смешавшись из привычных отрядов в общую толпу.

Со всех сторон слышались обещания на год грядущий или подведения итогов прошедшего. Поздравления заменяли приветствие знакомым или становились началом разговора, который в будущем, возможно, перерастет в крепкую лагерную дружбу.

Вожатые, образовав небольшой круг у сцены, отплясывали под очередной хит прошлого. Лишь некоторые стояли в отдалении у стен, наблюдая за порядком.

В воздух под одобрительный гомон подлетали свертки серпантина, разворачиваясь на лету в кудрявые ленты. По стенам и потолку зала в полумраке пробегали разноцветные блики.

Наконец на экране над сценой появились часы, которых многие ждали весь прошедший год. Следом за ними началось и традиционное обращение. Его мало кто слушал, чаще пытались предсказать следующую фразу.

– Ну что, Милка, время новогодних желаний? – Ухо девушки опалило горячее дыхание, россыпью мурашек пробегая по спине.

Милана подняла голову, моментально потеряв интерес к ежегодной речи, пытаясь спокойно покачивать пластиковым стаканом с лимонадом.

– Желать твоего отсутствия уже поздно? – Девушка драматично закатила глаза.

– Уже поздно, – кивнул Марк, отпивая из своего стаканчика, – и желание в итоге мое.

– Оно и к лучшему, – с улыбкой буркнула под нос девушка, – загадывай уже. Исполню в следующем году.

По залу прокатился звон колоколов. Обратный отсчет до нового года начался с первым громким ударом курантов. В зале повисла тишина. Затаив дыхание, все – и вожатые, и дети, – едва шевеля губами, проговаривали заветные желания.

– Давай-ка начнем год с чистого листа? – наконец раздался едва слышный шепот над ухом.

Последний удар. Секундой позже оглушающе прозвучал первый аккорд гимна под радостные крики и поздравления. Новый год вступил в свои законные права.

– Я Милана, для друзей просто Милка. – Девушка протянула Марку руку. – А ты мне нравишься.

В ее голубых глазах светились искорки озорства, затмевая, казалось, праздничные огни новогодней ночи.

(Не)идеальный праздник

Евгения Кловер

Из гостиной доносились звуки включенного телевизора. Пока Надя пела свою знаменитую песню Лукашину, я аккуратно нарезала докторскую колбасу, сверяя взглядом кубики с горкой таких же, но из вареных яиц, картошки и огурцов. Мама кружила вокруг меня последние полчаса, сетуя, что такими темпами мы сядем за новогодний стол под речь президента. Но это она виновата, что я так скрупулезно выверяла каждую деталь, излишне серьезно готовилась к вечернему застолью и на меньшее, чем стопроцентная идеальность, не была согласна. Потому что из-за родителей отмечать этот Новый год я буду в обществе самого несносного парня в мире!

Ходячее недоразумение по имени Николай Королев ворвалось в мою жизнь несколько лет назад. Парень перевелся в девятый «А» из школы соседнего городка и тут же отобрал у меня место старосты, любовь всех учителей и первое место в рейтинге. Громкий, колкий на язык, абсолютно невыносимый! Он с первого же дня стал надо мной подшучивать, потом наградил нелепой кличкой, а еще, будучи старостой, принялся привлекать к спортивным мероприятиям, которые я на дух не переносила. Никогда не забуду, как опозорилась на конкурсе по лазанию по канату. Я не сдвинулась ни на сантиметр, но кто-то умудрился завирусить видео моей попы, раскачивающейся туда-сюда. А чего стоит тот случай с финальной игрой наших баскетболистов против лицея! Коля указал мою кандидатуру на роль талисмана школы, и я все игровые периоды простояла в костюме олененка с табличкой-лозунгом, задыхаясь и истекая потом в три ручья.

В моем же арсенале против Королева были лишь жалобы за систематические опоздания на первый урок, привлечение к культурной деятельности, а еще иногда я перевешивала его сменку в раздевалке, немного уподобляясь ребенку с глупыми шалостями.

Вот только судьбе этого было мало. Она решила окончательно испортить мне жизнь и сделала Королева соседом по подъезду, а наших матерей – лучшими подружками. И так как прошлый Новый год отмечали в квартире тети Люды и дяди Вани, в этот раз решили праздновать у нас.

Вот почему важно сделать все идеально. Я просто обязана утереть нос напыщенному снобу!

– Маша, а что это за странно пахнущая лабуда? – спросил папа, возвращая меня в здесь-и-сейчас, когда приподнял крышку с миски на столе.

– Пап, это майонез. Салат вкуснее, когда делаешь его своими руками от А до Я!

Родители переглянулись. Да, обычно я обходила кухню стороной, а к кулинарии была причастна лишь посредством просмотра телепередач. Но не объяснять же им, что я трачу время и усилия на готовку только ради того, чтобы на табло «Маша – Коля» счет по очкам стал склоняться в мою сторону?

В это время «Ирония судьбы» ушла на рекламную паузу, а по квартире разнеслась трель звонка. Папа кинулся открывать дверь, а я скосила глаза на часы. Что-то и правда потратила больше времени, чем планировалось. Стояла на кухне в домашней пижаме в горошек и без намека на праздничный макияж.

– О, вы еще салатики делаете? Мы принесли парочку своих, – донесся голос тети Люды.

– Булочка, а ты, оказывается, умеешь нож в руках держать, – следом послышался другой, глубокий и басовитый.

От неожиданности я подпрыгнула на месте и чуть не оттяпала себе палец. Рядом со старшей Королевой стояло оно – исчадие ада, внешне смахивающее на ангелочка со своими светлыми, чуть вьющимися волосами, голубыми, как два кристалла, глазами, идеальной линией челюсти и ямочками на щеках. Конечно, Коля не обошелся без той зловредной клички, которой меня наградил после случая в столовой. Тогда я немного поборолась с младшеклассником за последнюю булочку с изюмом, лежавшую на раздаче. Но кто виноват, что я первая коснулась хлебобулочного изделия и уступать свой десерт никому не планировала?!

– Я бы на твоем месте женщин с холодным оружием в руках опасалась, а не подшучивала над ними.

Коля усмехнулся. А тетя Люда тактично вернула беседу в спокойное русло:

– Коленька тоже салат сделал, хотел удивить.

Она держала в руках прозрачную миску, и я быстро оценила содержимое. Селедка под шубой выглядела аппетитно, слои были ровненькие, пропитанные, в животе у меня немного заурчало. Я понадеялась, что это все-таки заворчало негодование внутри. Даже тут Королев решил утереть мне нос идеальным салатом. Ну ничего, оливье в моем исполнении затмит все прочее.

– Мань, я кину все и смешаю, иди уже прихорашивайся и одевайся. Старый год проводить нужно. И Колю возьми с собой, молодежи лучше с молодежью.

Я скривилась, но спорить с мамой не стала. Тем более что с салатом осталось всего ничего. А градусов в духовке, где готовилась утка, я и сама успела добавить.

– Пошли, – рявкнула я, когда проходила мимо Коли.

– Может быть, тебе чем-то помочь? – уточнил парень, догоняя.

– Каким образом?! – спросила я и резко развернулась, но получилось так, что врезалась прямо в его крепкое тело… носом. – Ауч!

Видимо, в случае Николая Королева фраза «следовал по пятам» была буквальной. Он аккуратно придержал меня за плечи, чтобы я не упала, когда дернулась назад от неожиданности. Рецепторы обоняния уловили ненавязчивый цитрусовый аромат мужского геля для душа, а тело ощутило приятное тепло. Мысли куда-то упорхнули из головы. Ладони его проскользили по моим рукам почти до самых запястий, вызывая трепет и волну мурашек по коже. А потом и его взгляд стал касаться меня повсюду: веснушек на щеках, чуть приоткрытых губ, изгиба шеи, уголков глаз. Ощущения были сравнимы с солнечными ожогами. Тепло, покалывает, но все-таки жжется. Чувство новое, сложное, непонятное возникло внутри меня и проходить никак не собиралось.

Из гостиной послышался голос отца, но я не могла сосредоточиться на том, что он сказал. Будто меня погрузили в какой-то вакуум.

– Булочка, твой папа спрашивает, оставить ли утюг включенным? Он собрался до соседей, – медленно и четко сказал Коля, как для умственно отсталой, когда понял, что я зависла и на вопрос отца так и не ответила. А следом добавил: – Платье нужно погладить?

Я неоднозначно кивнула и побежала в сторону ванной, чтобы поскорее скрыться от этих голубых глаз, которые вдруг перестали раздражать, но стали по-другому беспокоить. Какое-то нелепое наваждение!

Я быстро высушила свои длинные и густые волосы с медным отливом, перевязала их лентой с бантиком и принялась за макияж. Стрелка на правом веке никак не хотела становиться ровной и симметричной левой. И когда я решила уже хоть кое-как нарисовать ее, в голове прозвучал голос Коли и вопрос про утюг и платье. Рука резко дернулась, и черная подводка провела прямую линию от уголка глаза до самого уха. С громким визгом я выскочила из ванной.

– Эту ткань нельзя гладить!

Но было поздно. Коля стоял в центре гостиной с приподнятым утюгом в руке. Он проглотил слюну и скосил глаза на гладильную доску. Безмолвный крик застрял у меня в горле. На моем новеньком красивом платье в районе живота прослеживался отвратительный пригоревший след.

– Ты это специально, да?! – воскликнула я в сердцах, и слезы брызнули из глаз. – Назло мне? Решил испоганить Новый год?!

– Булоч… Маш… я не… – Он отставил утюг и шагнул ко мне, подняв ладони в примирительном жесте, но меня уже было не остановить.

– Этот Новый год надо было встречать в желтом или с какой-то деталью этого цвета! А это единственная желтая вещь, которая у меня есть! Точнее, была!

Злость застилала глаза. Я с силой отпихнула парня, развернулась и убежала в свою комнату. Рухнула звездочкой на кровать и уставилась в потолок. По нему гуляли блики от гирлянды, висевшей вдоль полок книжного шкафа. Я смотрела на них и глубоко дышала, пытаясь успокоить вулкан, извергающийся внутри. Сколько так пролежала, не знала. Вот только когда волна негативных эмоций сошла на нет, я вновь и вновь прокручивала в голове произошедшее и не могла отвязаться от мысли, что виновата сама. Я же тогда кивнула ему в ответ на последний вопрос.

Нацепив прошлогоднее зеленое платье в пайетках, я выбралась из своего убежища и обнаружила, что Коли в квартире нет. Зато папа вернулся от соседей.

– А вот и наша красавица! Куда-то пропала, мы уж начали переживать. Приготовилась? – Он как-то странно на меня посмотрел. – Доча, а…

Я знала, что он хотел сказать. Поэтому опередила вопрос про прошлогоднее платье, не став жаловаться, что новое испорчено.

– Пап, так надо.

– Ну-у-у… если надо. – Он потер голову.

Тут и мама появилась в дверях с последними тарелками, которые оставалось отнести на праздничный стол. Она тоже застыла, уставившись на меня.

– Тань, так надо, – ответил за меня папа, и я кивнула.

– А где Коля? – как можно более беспечно спросила я их, стараясь не выказывать излишнего любопытства.

Не мог же он обидеться и уйти? Неужели я была так страшна в гневе? И мне бы порадоваться, если я его больше не увижу сегодня. Но вместо этого на душе будто кошки заскребли.

– Они с отцом пошли на улицу, их знакомый привез фейерверки, – ответила мама, засияв от радости. – Будем запускать после полуночи.

– Понятно.

Я подошла к окну и отодвинула занавеску. В свете фонарей снег искрился и переливался, как драгоценные камни. Было так красиво, что я засмотрелась. А потом заметила Королевых. Дядя Ваня общался с каким-то мужичком, пока Коля вытаскивал из старенькой «лады» коробку с фейерверком. Шапку парень не надел, снег облепил его светлые волосы и сделал похожим на одуванчик. Невольно цокнула языком, думая, какой же он глупый на самом деле, хоть и отличник. Какой-то порыв заставил меня приоткрыть окно, впуская в комнату мороз, и крикнуть:

– Без шапки заболеешь!

Коля замер и поднял голову, глядя на окна нашей квартиры. Показалось, что он улыбнулся. Но из-за снегопада толком лица было не разглядеть.

– Он у нас закаленный, не переживай, – мягко сказала тетя Люда, и я вздрогнула.

Совсем забыла, что не одна находилась в комнате. Тут же закрыла окно и резко дернула занавеску на место. Я будто заметала следы, пойманная за чем-то с поличным.

– Давайте скорее за стол, мужики уже поднимаются, будем провожать старый год! – произнесла мама, неся в руках охлажденную бутылку шампанского.

Вскоре все расселись. Коля пришел последним и занял место возле меня. Я снова уловила аромат цитрусов, а еще морозной свежести. Королев принес на себе кусочек зимы.

– Держи, это тебе.

Я не сразу ощутила, как под столом в ладони мне проскользнул небольшой подарочный пакетик.