Девятая маршрутка

– Она была обычной проводницей в поездах, – тихо сказала Вера. – Работала на железной дороге.

Макс усмехнулся:

– Официально – да. Но на самом деле она проводила не пассажиров между городами. Она проводила души между мирами. – Он остановился у старого здания, похожего на диспетчерскую. – Вот мы и пришли. Готовься, Агата Ильинична может быть… интенсивной.

– Кто такая Агата Ильинична?

– Директор Академии. И самая старая проводница из ныне живущих. Ей сто двадцать лет, между прочим. Выглядит на шестьдесят, но это магия.

Вера хотела что-то ответить, но Макс уже открыл дверь и вошёл внутрь.

Внутри было неожиданно уютно.

Вера ожидала увидеть казённый офис, голые стены, металлическую мебель. Вместо этого – почти домашняя обстановка. Старый ковёр на полу, деревянный стол, на нём самовар, чашки, тарелка с пирогами. У стены – печка, настоящая русская, в ней потрескивали дрова. На стенах висели фотографии – чёрно-белые, старые, на них люди в форме проводников, рядом с поездами, автобусами, трамваями.

За столом сидела женщина.

Немолодая, лет шестидесяти на вид. Седые волосы, собранные в пучок. Лицо морщинистое, но добрые глаза. На ней был простой серый свитер и длинная юбка. Она пила чай из фарфоровой чашки.

Увидев Веру, она встала.

– Верочка, – сказала она мягко. – Ну наконец-то.

И обняла Веру.

Вера застыла в объятиях незнакомой женщины, не зная, что делать. Агата пахла травами и чем-то тёплым, домашним.

– Прости, что так резко, – Агата отстранилась, посмотрела Веру в глаза. – Я ведь обещала Дуне за тобой присмотреть. Не смогла уберечь от Девятой Маршрутки – она сама выбирает, когда забирать. Но теперь ты здесь, и всё будет хорошо.

– Вы… знали мою бабушку? – тихо спросила Вера.

– Мы были подругами больше сорока лет. – Агата улыбнулась грустно. – Садись, девочка. Чай пить будем. А заодно расскажу, кто ты такая на самом деле.

Вера села за стол. Ноги были ватными. Макс пристроился рядом, взял пирог с тарелки, начал жевать.

Агата налила чай в чашку, поставила перед Верой.

– Пей. Успокаивает. Мята, мелисса, чабрец. Полезно после первой поездки.

Вера взяла чашку, сделала глоток. Чай был горячим, ароматным. Действительно успокаивал.

– Я не понимаю, что происходит, – сказала она. – Это какой-то розыгрыш? Скрытая камера? Или я правда сошла с ума?

– Не сошла, – Агата села напротив. – И не розыгрыш. Это реальность, Вера. Просто другая её сторона. Та, что скрыта от большинства людей.

– Какая реальность? Призраки? Другие миры?

– Именно. – Агата отпила чай. – Мир, который ты знаешь – Мир Живых. Он не единственный. Есть другие. Мир Мёртвых – туда уходят души после смерти. Мир Нерождённых – там те, кто не успел родиться. Мир Забытых – там то, что было стёрто из истории и памяти. И ещё несколько, но о них поговорим позже.

Вера молчала, обхватив чашку руками.

– Миры разделены границами, – продолжила Агата. – Но границы не абсолютны. Есть тонкие места – пороги, где миры соприкасаются. Двери. Перекрёстки. Остановки. И есть люди, кто может проходить через эти пороги. Проводники.

– И я одна из них?

– Да. По крови. Ты из рода потомственных проводников. Семь поколений, если не больше. Твоя бабушка была одной из сильнейших. Твоя мать тоже пыталась…

Агата замолчала.

– Что с матерью? – резко спросила Вера.

Агата вздохнула:

– Надя тоже училась здесь. Давно. Двадцать пять лет назад. Она была способной. Но… не выдержала. Увидела то, что не смогла принять. Сломалась. После этого мы отправили её домой. Она пыталась забыть, но воспоминания не уходили. Поэтому начала пить.

Вера почувствовала, как сжимается горло.

– Мать пьёт из-за этого места?

– Не из-за места. Из-за того, что увидела. – Агата посмотрела на неё серьёзно. – Работа проводника опасна не только физически. Она опасна для психики. Ты видишь вещи, которые обычные люди не должны видеть. Мёртвых, забытых, нерождённых. Ты сталкиваешься с тем, что разрушает представление о реальности. Многие ломаются.

– И вы хотите, чтобы я училась здесь? – Вера поставила чашку на стол. – Чтобы я стала такой же, как мать?

– Нет, – твёрдо сказала Агата. – Я хочу, чтобы ты научилась справляться. Видишь ли, Вера, у тебя нет выбора. Дар уже в тебе. Он проснулся или скоро проснётся. Ты будешь видеть двери между мирами, слышать голоса мёртвых, чувствовать разрывы. И если не научишься контролировать это – сойдёшь с ума. Или хуже.

– Что может быть хуже?

– Потеряешься между мирами, – тихо сказал Макс. – Забудешь, кто ты. Станешь заблудшей. Мы таких видели.

Вера посмотрела на него. Он был серьёзен.

– Я видела их, – прошептала она. – На остановке. Призраков.

– Это были заблудшие, – кивнула Агата. – Те, кто застрял между Миром Живых и Миром Мёртвых. Не могут ни уйти до конца, ни вернуться. Мучаются. Наша задача – помогать им перейти. Или закрывать разрывы, чтобы они не проникали в мир живых.

Вера молчала. В голове крутились мысли, наслаивались друг на друга.

Наконец она спросила:

– А если я откажусь? Скажу "нет, спасибо" и уйду?

Агата грустно улыбнулась:

– Можешь попробовать. Девятая Маршрутка отвезёт тебя обратно. Ты вернёшься к обычной жизни. Но дар никуда не денется, Вера. Ты будешь видеть двери. Слышать голоса. Чувствовать разрывы. И рано или поздно случайно откроешь портал. Без обучения это смертельно опасно. Для тебя и для окружающих.

Вера вспомнила.

Было ей лет двенадцать. Она открыла дверь в подъезде – обычную, в подвал. Но за ней оказалось не лестница вниз, а лес. Настоящий лес, с деревьями, запахом хвои. Она испугалась, захлопнула дверь. Открыла снова – всё было нормально, лестница вниз. Думала, что привиделось.

Или было ей пятнадцать. Ночью проснулась от шёпота. В углу комнаты стояла женщина. Полупрозрачная. Шептала что-то, смотрела на Веру. Вера кричала, включила свет – никого не было. Мать сказала, что это кошмар.

Или год назад. Шла по улице, вдруг увидела – все люди вокруг отбрасывают двойные тени. И тени двигались не так, как сами люди. Вера закрыла глаза, досчитала до десяти. Открыла – всё нормально.

– Это был дар, – поняла она вслух.

– Да, – кивнула Агата. – Он проявляется постепенно. К двадцати годам обычно уже невозможно игнорировать. Ты скоро начнёшь открывать порталы непроизвольно. Это может быть катастрофой.

Вера посмотрела на свои руки. Они дрожали.

– Я не хочу сходить с ума, – тихо сказала она. – Как мать.

– Тогда останься, – Агата накрыла её руку своей. – Научись контролировать дар. Четыре года обучения. Да, будет тяжело. Да, будет страшно. Но ты – Воронцова. Это что-то значит. Дуня была сильнейшей. Надеюсь, ты тоже.

Вера закрыла глаза.

У неё не было выбора. Не на самом деле.

Либо она учится, либо медленно теряет рассудок.

– Хорошо, – сказала она, открывая глаза. – Я остаюсь. Но если я пойму, что это не для меня – я уйду.

Агата улыбнулась:

– Договорились.

Она встала, подошла к старому шкафу, открыла его. Достала что-то, завёрнутое в ткань. Вернулась к столу, развернула.

Внутри был странный предмет. Похожий на компас, но вместо стрелки – маленькое веретено. Корпус был медным, потемневшим от времени. На крышке были выгравированы символы – руны, буквы, непонятные знаки.

– Компас-веретено, – сказала Агата. – Инструмент проводника. Он показывает направление к порогам между мирами. Помогает не заблудиться. Каждый проводник получает свой, когда начинает обучение.

Она протянула компас Вере.

Вера взяла его. Компас был тяжёлым, холодным.

И вдруг он начал светиться.

Тусклый золотистый свет исходил из-под крышки. Веретено внутри начало вращаться, гудеть тихо.

– О, – выдохнул Макс. – Вау.

Агата улыбалась:

– Он тебя признал. Это хороший знак. Обычно компасы молчат несколько дней, пока не привыкнут к новому владельцу. Твой откликнулся сразу.

Вера смотрела на светящийся компас.

– Что он делает?

– Показывает дорогу, – ответила Агата. – Когда научишься его слушать, он станет твоим лучшим другом. А пока просто носи с собой. Не теряй. Без компаса проводник – как слепой в темноте.

Вера спрятала компас в карман куртки.

– Что теперь?

– Теперь Макс проводит тебя в общежитие, – Агата села обратно. – Отдохнёшь. Утром начнётся обучение. Первое занятие в восемь утра. Не опаздывай.

– А как я домой? Мать волнуется…

– Время здесь течёт иначе, – напомнил Макс. – Ты пробудешь тут неделю, а в обычном мире пройдёт пара часов. Не волнуйся.

Агата добавила:

– Если захочешь, можем отправить весточку. Магический голубь. Напишешь матери, что всё в порядке.

– Она не поверит.

– Не обязана. Просто скажи, что задержалась у подруги. – Агата встала. – Иди, Верочка. Устала ведь. Отдохни. Завтра поговорим подробнее.

Вера встала. Макс тоже поднялся, кивнул ей:

– Пойдём. Покажу, где будешь жить.

Они вышли из диспетчерской. Уже смеркалось – или это здесь всегда так, сумрачно? Вера не была уверена.

Макс вёл её через автопарк, мимо старых троллейбусов. Вера шла молча, переваривая информацию.

– Ты в порядке? – спросил Макс.

– Не знаю, – честно ответила она. – Это как будто… как будто меня бросили в воду, а я не умею плавать.

– Нормально. Все сначала такие. Я тоже был в шоке, когда попал сюда.

– У тебя тоже наследственный дар?

Макс помрачнел:

– Не совсем. У меня дар проявился спонтанно. В пятнадцать лет. Я случайно открыл портал. Дома. Не понимал, что делаю. Родители попытались меня остановить…

Он замолчал.

Вера ждала.

– Они попали в портал, – тихо договорил Макс. – Он закрылся. Я не смог их вытащить. Они где-то там. В другом мире. Я стал проводником, чтобы научиться искать их. Уже шесть лет ищу.

Вера не знала, что сказать.

– Прости, – выдавила она.

– Не надо. – Макс слабо улыбнулся. – Я просто хочу, чтобы ты понимала. Эта сила – не игрушка. Одна ошибка – и можешь потерять всё. Поэтому учись хорошо. Не спеши. И не делай глупостей.

Вера кивнула.

Они подошли к большому зданию – бывший гараж, переоборудованный в общежитие. Макс открыл дверь.

– Добро пожаловать домой, – сказал он. – На ближайшие четыре года.

Вера вошла внутрь, и дверь за ней закрылась.

ГЛАВА 3. Общага между мирами

Внутри здания был длинный коридор.

Очень длинный. Вера остановилась, глядя вперёд – коридор уходил куда-то вдаль, теряясь в полумраке. Двери по обеим сторонам, множество дверей. Некоторые были обычными деревянными, другие металлическими, третьи – странными, украшенными резьбой или покрытыми непонятными символами.

– Это огромнее, чем кажется снаружи, – пробормотала Вера.

– Магия пространства, – объяснил Макс, шагая по коридору. – Внутри места больше, чем снаружи. Здесь живут все студенты. Примерно пятьдесят человек. С разных курсов. Твоя комната – тринадцать. Не бойся, число счастливое для проводников.

Они прошли мимо нескольких дверей. Из одной доносилась музыка, из другой – громкий смех. Где-то кто-то ругался матом на непонятном языке.

Макс остановился у двери с номером "13". Достал ключ, протянул Вере.

– Вот. Твоя. Соседка у тебя – Яна. Третий курс. Сейчас на практике, вернётся завтра утром. Она… специфическая. Но не злая. Просто прямолинейная.

– Что значит "специфическая"?

– Узнаешь. – Макс усмехнулся. – Отдыхай. Завтра в восемь утра завтрак в столовой. Она в конце коридора, налево, не ошибёшься. После завтрака – первое занятие. Я зайду за тобой, покажу дорогу.

– Спасибо, – Вера взяла ключ.

Макс кивнул, развернулся и пошёл обратно по коридору. Вера смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

Потом вздохнула и отперла дверь.

Комната была небольшой, но вполне приличной.

Две кровати, два стола, два стула, один старый шкаф. Стены покрашены в бледно-зелёный цвет, на полу потёртый линолеум. Одна лампочка под потолком, голая, без плафона.

Но самое странное было окно.

Вера подошла ближе, посмотрела.

За окном был туман. Густой, серый, непроницаемый. Никакого двора, никаких зданий. Просто туман.

Она попыталась открыть окно – не открывалось. Рама была намертво заклеена или заколдована.

Вера постояла, глядя в туман. Он медленно двигался, клубился. Иногда рассеивался на секунду – и за ним можно было увидеть что-то. То кладбище, как на остановке. То лес. То незнакомый город с высокими зданиями.

– Окно выходит в разные миры, – прошептала Вера, вспоминая слова Макса.

Она отошла от окна, осмотрела комнату.

На одной кровати были разбросаны вещи – явно соседкино место. Футболки, джинсы, какие-то книги, блокноты. На стене над кроватью висела карта – не обычная, а странная. Нарисованная от руки, с пометками, символами. "Карта Мира Нерождённых", прочитала Вера.

Вторая кровать была пустой. Чистая. Для неё.

Вера бросила рюкзак на кровать, села. Пружины скрипнули.

Устала. Жутко устала. Голова болела от обилия информации.

Она легла, не раздеваясь, закрыла глаза.

"Просто посплю немного," подумала она. "Потом разберусь…"

Проснулась она от скрипа.

Вера открыла глаза, огляделась. Комната была темной – лампочка не горела. Только тусклый свет от окна, где за туманом сейчас виднелся какой-то странный пейзаж – фиолетовое небо, два солнца.

Скрип повторился.

Вера села на кровати, напряглась.

Скрип доносился из-под её кровати.

Она замерла, чувствуя, как сердце начинает колотиться.

Медленно наклонилась, заглянула вниз.

Из-под кровати высунулась… рука.

Маленькая, волосатая, с длинными когтями.

Вера закричала, отскочила, прижалась спиной к стене.

Из-под кровати вылез целиком.

Домовой.

Маленький, ростом с кота. Весь в шерсти – бурой, лохматой. Длинная борода почти до пола. Круглые глаза, нос картошкой. На нём была рваная рубашка и штаны, заштопанные множество раз.

Он встал, отряхнулся, посмотрел на Веру.

– Чё орёшь? – спросил он недовольным голосом. – Соседей разбудишь.

Вера не могла говорить. Только таращилась.

Домовой вздохнул, подошёл ближе. Вера попыталась отодвинуться ещё дальше, но упёрлась в стену.

– Я Кузьма, – представился домовой. – Домовой здешний. Охраняю общежитие. Ты, значит, Верунька, Дунина внучка?

Вера сглотнула:

– Вы… вы настоящий?

– А то. – Кузьма почесал бороду. – Похожа на Дуню. Тоже упрямая такая же. И глаза те же. Она тоже сначала кричала, когда меня увидела. Потом привыкла.

– Я не кричала, – выдавила Вера. – Это был… удивлённый возглас.

– Ага. Удивлённый. – Кузьма усмехнулся. – Ладно. Чай хочешь? Пироги есть.

– Что?

Кузьма не ответил. Просто щёлкнул пальцами – и на столе появился самовар. Настоящий, медный, пыхтящий паром. Рядом с ним возникла тарелка с пирогами.

Вера медленно подошла ближе, не веря глазам.

– Как вы это сделали?

– Магия, девонька. Простая домашняя магия. – Кузьма залез на стул, начал разливать чай по чашкам. – Садись, не стой.

Вера села напротив. Кузьма протянул ей чашку. Она взяла, сделала осторожный глоток.

Чай был горячим, сладким, с ароматом мёда и трав.

– Вкусно, – призналась она.

– Конечно вкусно. Я ж не абы как готовлю. – Кузьма взял пирог, откусил. – Ну что, Верунька. Испугалась первого дня?

Вера кивнула:

– Немного.

– Это нормально. Все сначала пугаются. Но привыкнешь. – Он посмотрел на неё добрыми глазами. – Главное – не забывай, кто ты. В мирах легко потеряться. Люди забывают своё имя, своё прошлое. Становятся частью того мира, где застряли. Но у тебя есть якорь.

– Какой якорь?

– Серьги бабушкины. – Кузьма кивнул на её уши. – Они не простые. Оберег сильный. Дуня их сама заговорила. Перед тем как… ну, перед тем как силу потеряла. Последнее, что сделала как проводница. Для тебя.

Вера инстинктивно дотронулась до серёжек.

– Я их никогда не снимала. С детства.

– И не снимай. Пока носишь – домой найдёшь всегда. Даже если окажешься на краю света. Или на краю миров.

Они помолчали, попивая чай.

– А бабушка… – начала Вера тихо. – Где она сейчас? В Мире Мёртвых?

Кузьма замялся:

– Это не мне рассказывать, девонька. Агата Ильинична знает. Спроси у неё. Но не сразу, погодь. Время придёт – узнаешь.

– Почему все говорят загадками? – Вера поставила чашку на стол резче, чем хотела. – Почему нельзя просто сказать правду?

– Потому что правда бывает больной, – ответил Кузьма серьёзно. – И не всегда человек готов её услышать. Ты только сегодня узнала, что проводница. Дай себе время освоиться. Потом будут другие ответы.

Вера хотела спорить, но поняла – бесполезно.

Кузьма допил чай, спрыгнул со стула.

– Ладно, я пошёл. Обход делать надо. Ты спи. Завтра первый день, тяжёлый будет. – Он направился к двери, потом обернулся. – И не бойся Яну. Она злая на вид, а на деле – хорошая. Просто жизнь её потрепала. Как всех нас.

Он исчез – просто растворился в воздухе.

Вера осталась одна.

Посмотрела на самовар и пироги на столе. Они были настоящими.

Она взяла ещё один пирог, откусила. С капустой. Вкусный.

– Ладно, – сказала она вслух. – Значит, домовые существуют. Отлично. Чего ещё я не знаю?

Никто не ответил.

Вера доела пирог, разделась, легла в кровать уже нормально. Накрылась одеялом – старым, пахнущим затхлостью, но тёплым.

Закрыла глаза.

За окном туман сменился на другую картинку – теперь там был океан. Бесконечный, тёмный, с волнами, бьющимися в невидимый берег.

Вера заснула под шум этих волн.

Разбудил её грохот.

Вера подскочила на кровати, дезориентированная. В комнате было светло – лампочка горела. За окном туман.

Грохот повторился. Кто-то ворвался в комнату, бросил рюкзак на пол, громко выругался:

– Твою мать, сколько можно! Каждый раз одно и то же!

Вера посмотрела на вошедшую.

Девушка. Лет двадцати двух. Высокая, спортивная. Короткие чёрные волосы, выбритые на висках. В лице что-то азиатское – скулы высокие, глаза узкие. Одета в чёрные джинсы, потёртую кожаную куртку, грубые ботинки. На руках татуировки – какие-то руны.

Она увидела Веру, остановилась.

Оценивающе осмотрела с ног до головы.

– О, – сказала она. – Новенькая. Воронцова, значит?

Вера кивнула, чувствуя себя неловко.

– Слышала о тебе, – продолжила девушка, стаскивая куртку. – Легендарная бабка, мать-алкашка, сама – чистый лист. Интересно, что из тебя выйдет.

Вера вспыхнула:

– При чём тут моя мать?

– При том, что она сломалась. Не выдержала. – Девушка села на свою кровать, начала стаскивать ботинки. – Надеюсь, ты крепче.

– Ты… – Вера хотела что-то резкое ответить, но сдержалась. Вспомнила слова Кузьмы: "Не бойся Яну. Она добрая."

Яна заметила её колебание, усмехнулась:

– Характер есть. Это хорошо. Тут без характера не выжить. – Она разделась до майки и трусов, совершенно не стесняясь присутствия Веры. На теле были шрамы – длинные, белые, очевидно старые. – Я Яна, кстати. Третий курс. Специализация – Мир Нерождённых. Самый опасный из всех. Была на практике трое суток. Устала как собака.

Она достала из рюкзака бутылку воды, сделала несколько больших глотков.

Вера смотрела на шрамы, не в силах отвести взгляд.

Яна заметила:

– Заблудшие. Год назад. Чуть не убили. Еле выбралась. – Она легла на кровать, закинув руки за голову. – Слушай, Воронцова. Дам тебе совет. На первом занятии не умничай. Слушай, запоминай, не лезь не в своё дело. Особенно если что-то странное увидишь. Здесь странное – это нормально, а слишком странное – опасно. Поняла?

– Поняла, – ответила Вера тихо.

– Хорошо. Ещё совет: держись подальше от четвёртого курса. Особенно от Димы Соколова. Он псих. Пытается воскресить свою мёртвую девушку. Рано или поздно сделает глупость.

– Воскресить?

– Ага. Думает, что если научится правильной магии, сможет вытащить её из Мира Мёртвых. Идиот. – Яна зевнула. – Ладно, я спать. Разбуди меня через час, если не проснусь сама. Завтрак нельзя пропускать – Агата злится.

Она повернулась на бок, к стене, и через минуту уже похрапывала.

Вера сидела на своей кровати, переваривая информацию.

Яна оказалась не такой страшной, как показалось сначала. Просто уставшей и прямолинейной.

Вера посмотрела на часы – электронные, на стене. Показывали 7:00.

Час до завтрака.

Она встала, подошла к окну. За туманом сейчас был лес. Тёмный, густой, с высокими деревьями. Между деревьев мелькали тени – быстрые, неуловимые.

Вера прижалась лбом к холодному стеклу.

– Что я наделала? – прошептала она.

Но ответа не было.

Через час Яна проснулась сама, выругалась, быстро оделась.

– Идём, – бросила она Вере. – Опоздаем – останемся без еды.

Вера оделась, схватила рюкзак. Яна махнула рукой:

– Он тебе не нужен. Тут всё дают. Тетради, ручки, книги. Бесплатно. Академия государством финансируется. Тайно, конечно.

– Серьёзно?

– Угу. Правительство знает о проводниках. Использует нас для своих целей иногда. Но это потом узнаешь, на третьем курсе.

Они вышли в коридор. Яна шла быстро, Вера еле поспевала.

Коридор утром выглядел иначе. Ярче. Из дверей выходили студенты – разного возраста, в разной одежде. Кто-то зевал, кто-то разговаривал громко, кто-то шёл молча, уткнувшись в телефон.

Вера заметила, что не все были людьми.

Один парень был слишком высоким, кожа у него была бледно-синей. Девушка с третьего курса (судя по нашивке на куртке) имела кошачьи глаза – вертикальные зрачки.

– Кто они? – прошептала Вера.

– Полукровки, – ответила Яна, не оборачиваясь. – Дети проводников и существ из других миров. Редкость, но бывает. У них способности сильнее, но и проблем больше. Не пялься, невежливо.

Вера отвела взгляд.

Они дошли до конца коридора, повернули налево. Впереди были двойные двери с надписью "Столовая".

Яна распахнула их.

И Вера увидела.

Огромная комната, под потолок. Длинные столы, как в фильмах про Хогвартс. Человек сорок студентов уже сидели, ели, разговаривали. Шум, гам, смех.

Вера остановилась на пороге, ошарашенная.

– Идём, – Яна толкнула её вперёд. – Еда на раздаче, бери что хочешь.

Вера пошла к раздаче. Там стояли огромные кастрюли с кашей, сковородки с яичницей, тарелки с бутербродами. Обычная столовская еда.

Она взяла поднос, накладывала кашу. Яна рядом взяла яичницу и три бутерброда.

– Ты много ешь, – заметила Вера.

– После трёх суток в Мире Нерождённых пожрать хочется как зверю, – ответила Яна. – Там время не течёт. Тело не чувствует голода. А потом – бац, и ты готова сожрать слона.

Они прошли к столу, где сидело несколько человек. Вера узнала Макса – он махнул ей рукой.

– Вера! Садись сюда!

Она подсела рядом с ним. Яна плюхнулась напротив, начала жадно есть.

За столом сидели ещё двое.

Парень в очках, худой, с блокнотом перед собой, в котором он что-то чертил. Не отрывая взгляда от блокнота, он ел бутерброд.

И девушка. Круглолицая, добрая на вид. Светлые волосы заплетены в косу. Она улыбнулась Вере:

– Привет! Ты Вера, да? Я Света. Первый курс, как и ты.

– Привет, – Вера улыбнулась в ответ.

– А это Леша, – Света кивнула на парня в очках. – Тоже первый курс. Он гений картографии. Уже умеет рисовать карты порогов.

Леша поднял глаза, посмотрел на Веру через стёкла очков:

– Воронцова? Вау. Твоя бабушка закрыла Чернобыльский разрыв. Я читал о ней. Она использовала технику "шов кровью", это же запрещённый метод. Как она выжила?

Вера не знала, что ответить:

– Я… я не знаю. Я почти не помню бабушку.

– А-а. – Леша снова уткнулся в блокнот. – Жаль. Хотел расспросить.

Света перебила:

– Леш, не грузи. Вера же только приехала. – Она повернулась к Вере. – Не обращай внимания. Он помешан на истории проводников. Может часами рассказывать про разрывы и техники закрытия.

Макс рассмеялся:

– Леша у нас теоретик. Света – эмпат. Яна – боец. А ты, Вера… мы ещё посмотрим, кто ты.

– Я просто девушка, которая хочет домой, – пробормотала Вера, начиная есть кашу.

– Все так говорят первые недели, – заметила Света. – Я тоже говорила. А потом поняла, что это место… странное, но своё. Знаешь?

Вера кивнула, хотя не была уверена.

Макс начал объяснять расписание:

– Утром – теория. История проводников, устройство миров, законы границ. Это читает Агата Ильинична. Днём – практика. Работа с инструментами, навигация, чтение карт. Это преподаёт Тарас Никитич, старый проводник. Вечером – физподготовка и работа с духами. Кузьма, Банник, Овинник учат защите и очищению.