Повернись ко мне, детка

– Повернись ко мне, детка, скажи, где болит. – Успела подумать: «Не менты. Мама, всё нормально.» А чьи-то губы шепнули в самое ухо : «Не плачь, маленькая.»

Никогда не говорите плачущей девушке «не плачь, маленькая». Это что-то рушит, какие-то барьеры. Сказав так, вы уже не можете просто взять и уйти. Не имеете права.

У парня были серые глаза и тёмно-пшеничные волосы. И звали его «МойПашка». Я не знаю, красивый он или нет. Он такой, каким и должен быть МойПашка.

–Там ментов нет? – Я мотнула головой туда, откуда он прибежал.

–Да за тобой никакие менты не угнались бы. Ты – спортсменка?

–Нет. Просто–вдохновение.

–Я так и подумал. А с чего вдруг вдохновилась-то? Тебя, вроде бы, не собирались забирать. Только Алиску.

–Испугалась, когда тётка назвала её наркоманкой. Ты знаешь Алисию? Она, и правда, наркоманка?

–Алиску на Маяковке знают все. Она раньше танцевала с какой-то командой. Зажигала, как в последний раз. Так, что казалось, послезавтра умрёт. Про наркотики не знаю. Не видел. Но девчонка с надрывом.

–Почему умрёт не завтра, а послезавтра?

–После таких танцев перед смертью положено отдыхать. Пойдём на лавочку. Я помогу. – Закинул мою руку себе на плечо и, как санитар с поля боя, утащил меня в рай.

Присел на корточки передо мной, ощупал лодыжку, пошевелил. Я пару раз пискнула. Пашка достал из рюкзака резиновый бинт, забинтовал мне ногу. Всё как-то, на удивление, быстро и правильно. Выяснили, кто откуда. Пашка из Ярославля, хотя в Москве бывает часто. Сказал просто: «Серьёзного ничего нет. Давай со мной.»

–Йес, сэр. – Даже могущественный Форд не посмел бы заикнуться о каком-то там испытательном сроке и отказать Пашке! Кто-то сомневается? Идите на хер! Так нельзя говорить? А Пашка сказал, что можно.

–Что у тебя в сумке такое жёсткое?

–Книжка. «Унесённые ветром». Маргарет Митчелл.

–Ты умеешь читать? Да ты крутая.

Доковыляли до Ярославского вокзала. С перебинтованной ногой легче, чем без бинта. Остановились перекусить шаурмой.

–Привет, Франк! -К нам подошëл парень с гитарой. О! Это тот тюбик из автобуса, который вначале, залип, а потом факнул.

–Привет. Кто из нас Франк? – Я кивнула тюбику со значением.

Пашка ответил.:

– Я.

–?

– Франк- Франкенштейн. А вы тоже знакомы?

– Вместе ехали из Костромы. Прикинь, он мне фак показал.

– Потому что ты мне рожи корчила.

–Она девочка, ей можно. У тебя-то сегодня как?

– Да, никак почти. Нужно ближе к центру, а там конкуренция. Не пускают. Ну, всё равно пара тыщ есть. Попробую вечером в этом районе.

–Лëха, так не плохо же.

– Этого мало, чтобы точно в Москве зацепиться. А вы как сюда попали?

–Домой едем. – Это Пашка сказал. А у меня всё внутри замерло . И вспомнилось из школы"от радости в зобу дыханье сперло ". Так не красиво звучит, но как точно.

– А почему Франкенштейн? – Я просто не могла молчать. Я хотела петь, но это было бы уж совсем не к месту.

– Я ко всему прочему таксидермист.

–Это.. – в голове смутно промелькнуло что-то про токсикоманию в такси. Я уже готова была сказать какую-то глупость. А Пашка как будто понял и упредил мою неловкость при постороннем Лëхе:

– Я чучела животных делаю.

Я просто боднула его лбом в плечо. Пашка! Так легко было бы подколоть меня с моей «токсикоманией в такси» и поржать вместе с Лëхой. Но ты не стал. Как я тебя люблю!

–Ну, я дальше. – Лëха поглядел Пашке в глаза и вполголоса: – Совсем попал?

– Мы тоже пошли, на поезд. – И Пашка обнял меня за плечи.

–Паш, кто такой Лёха?

–Ну, ты поняла, что он тоже из Костромы? Лёха- музыкальный гений, но пошёл не тем путём. Ему бы нормальное музыкальное образование, а он хочет взять кавалерийским наскоком. Чтобы, не напрягаясь, явить миру свою гениальность, заработать кучу денег, встретить продюсера, который на него западёт. И при этом не продюсер ему, а он продюсеру будет говорить, что надо делать. Так не бывает.