Кристальные Врата

– Не знаю, – честно признался Александр. – Но верю, что если искать искренне, то найдешь. Или… оно само тебя найдет.

В библиотеке повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов на каминной полке. Каждый из четверых был погружен в свои мысли, но всех их объединяло странное чувство – ощущение, что этот вечер станет поворотным в их жизни.

– Знаете, – тихо произнесла Елизавета, – мне кажется, что мы похожи на героев старинной сказки. Четверо путников, встретившихся в начале долгого пути.

– А куда ведет этот путь? – спросил Иван.

– К тому, чего мы ищем, – ответил Александр. – К истине, красоте, правде, пониманию… К тому миру, который должен быть.

Они просидели в библиотеке до самого окончания вечера, говоря о книгах, о жизни, о своих мечтах и надеждах. И когда настало время расставаться, все четверо почувствовали, что между ними возникла невидимая связь – связь родственных душ, нашедших друг друга в мире, где такие встречи происходят не часто.

– До свидания, – сказала Мария, пожимая руку Александру. – Надеюсь, мы еще увидимся.

– Непременно, – ответил он. – У меня есть чувство, что наши пути еще не раз пересекутся.

Когда семейство Северцевых возвращалось домой, Александр молчал, погруженный в свои мысли. Он понимал, что этот вечер изменил что-то в его душе, открыл новые горизонты, показал возможность иного существования – существования среди людей, которые понимают тебя с полуслова.

– Что ж, – произнес генерал, когда экипаж подъехал к их дому, – по крайней мере, ты вел себя прилично. Хотя некоторые твои высказывания были весьма… смелыми.

– Зато какие интересные люди! – воскликнула Екатерина Владимировна. – Особенно девочки Малиновские. Такие образованные и вдумчивые.

Александр не ответил. Он думал о том, что впервые в жизни встретил людей, с которыми можно говорить о самом сокровенном. И в глубине души теплилась надежда, что эта встреча – только начало чего-то важного и прекрасного.

Той ночью ему снова приснились серебряные врата. Но теперь он был не один – рядом с ним стояли трое друзей, и все они вместе смотрели на открывающуюся даль неведомого мира.

Глава III. Зов предков

Спустя неделю после памятного литературного вечера у Малиновских, судьба вновь свела четверых молодых людей вместе. Случай, который они позже назовут судьбоносным, произошел в воскресенье, когда мартовское солнце впервые за долгую зиму по-настоящему согрело петербургскую землю, превращая снег в звонкие ручьи и пробуждая в сердцах горожан неодолимую тягу к природе.

Александр Северцев, измученный неделей подготовки к военной службе – строевыми учениями, изучением уставов и бесконечными визитами к полковым командирам, – решил провести свободный день за городом. Душа его жаждала уединения и тишины, необходимых для осмысления всех перемен, происходивших в его жизни. Получив разрешение родителей, он велел заложить легкие сани и отправился в сторону Царского Села.

Дорога, еще недавно скованная зимними морозами, теперь размокла под весенним солнцем. Полозья саней с мягким шорохом скользили по подтаявшему снегу, а лошади, почуяв приближение весны, шли особенно резво, покачивая головами и фыркая от удовольствия. Вдоль дороги тянулись дачные участки петербургской знати, большинство из которых пустовало в это время года. Заколоченные ставнями особняки походили на спящих великанов, терпеливо ожидавших пробуждения с приходом настоящего тепла.

Александр не заметил, как миновал обычные места загородных прогулок. Душа его требовала полного уединения, и он велел кучеру ехать дальше, туда, где кончались дачи и начинались густые леса, сохранившиеся еще со времен древности. Здесь, среди вековых сосен и елей, можно было почувствовать дыхание той изначальной Руси, которая существовала задолго до Петербурга, до императорских дворцов, до всей современной цивилизации.

Когда сани свернули с главной дороги на узкую лесную тропу, Александр неожиданно увидел впереди знакомые фигуры. У небольшой лесной поляны, где когда-то росла деревенька, давно заброшенная и поглощенная лесом, стоял легкий экипаж, а рядом с ним – трое его новых друзей: Мария и Елизавета Малиновские и Иван Разумовский.

Мария была одета в темно-зеленый бархатный плащ с меховой опушкой, который подчеркивал благородство ее осанки и делал еще более выразительными темные глаза. Елизавета, закутанная в белую шаль, походила на снежную королеву из народной сказки, а ее светлые волосы, слегка растрепанные ветром, сияли в лучах солнца словно золото. Иван, в своем простом, но добротном полушубке, держал в руках какую-то старинную книгу.

– Александр Николаевич! – воскликнула Елизавета, увидев приближающиеся сани. – Какая удивительная встреча! Мы и не думали, что увидимся здесь.

Александр приказал кучеру остановиться и вышел из саней, чувствуя, как сердце его забилось учащенно. Эта встреча казалась ему не случайной – слишком странно было то, что все четверо в один и тот же день, в один и тот же час направились в это глухое место.

– И я не ожидал никого здесь встретить, – ответил он, подходя к друзьям. – Что же привело вас в эти дикие места?

– Я искала тишины, – сказала Мария, и в ее голосе прозвучала какая-то особенная нота. – После вчерашнего бала у графини Лаваль мне захотелось побыть одной… то есть, не совсем одной, – она улыбнулась сестре. – Лиза составила мне компанию.

– А я попросилась ехать, потому что видела сон, – добавила Елизавета, и ее глаза приобрели тот далекий выражение, которое появлялось у нее в моменты особенного вдохновения. – Мне снилось это место. Снились старые камни, покрытые мхом, и голос, который звал меня сюда.

– А меня привела сюда эта книга, – сказал Иван, показывая потрепанный том в кожаном переплете. – Я нашел ее среди старых бумаг моего деда. Это летопись нашего края, писанная каким-то монахом в XVII веке. Здесь есть упоминание об этих местах… о том, что здесь когда-то было святилище древних славян.

Александр почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Он вспомнил свои детские сны, в которых ему являлись образы языческой Руси – капища в священных рощах, волхвы в белых одеждах, жертвенные костры, пылавшие под звездным небом.

– Святилище? – переспросил он. – А что именно говорится в летописи?

Иван раскрыл книгу на заложенной странице и начал читать старославянским языком, время от времени переводя наиболее трудные места:

– "И бе во днех оных на месте сем капище велико, идеже кланяхуся людие богом древним. И стояху тамо камени велицыи, на нихже писаны быша руны старыя, и бе среди их алтарь каменный, на немже приносяхуся требы богом. И глаголаху волхвы, яко место сие свято есть, и кто с верою приидет к каменем тем, отверзутся ему врата в мир инный…"

– Врата в иной мир? – тихо повторила Мария, и в ее голосе прозвучало волнение.

– Да, именно так и написано, – подтвердил Иван. – А дальше говорится, что с приходом христианства капище было разрушено, но камни остались, и до сих пор чувствительные люди ощущают в этом месте особенную силу.

Елизавета вдруг замерла, прислушиваясь к чему-то, недоступному другим.

– Слышите? – прошептала она. – Мне кажется, я слышу пение… очень далекое, но такое прекрасное…

Остальные напрягли слух, но различали только шум ветра в ветвях да далекий стук дятла.

– Что за пение? – спросил Александр.

– Не знаю… Голоса как будто издалека, из-под земли. Они поют на каком-то древнем языке… – Елизавета закрыла глаза, полностью сосредоточившись на неведомых звуках. – Они зовут нас… зовут туда, вглубь леса.

Никто не усомнился в словах девушки. За неделю знакомства все успели убедиться в том, что Елизавета обладает каким-то особенным даром – способностью чувствовать то, что скрыто от обычных людей.

– Тогда пойдемте, – решительно сказала Мария. – Если нас зовут, значит, мы должны ответить на этот зов.

Они углубились в лес, оставив экипажи под присмотром слуг. Тропинка, едва заметная под слоем прошлогодней листвы и подтаявшего снега, вела их всё дальше от дороги, в самую чащу. Здесь росли деревья-исполины, которые помнили еще языческую Русь: могучие дубы с обхватом в несколько сажен, сосны высотой с колокольню, ели, под которыми царил вечный полумрак.

Лес жил своей особенной жизнью. Где-то в вышине перекликались птицы, в зарослях кустарника шуршала мелкая живность, а из-под корней деревьев сочились родники, образуя маленькие ручейки. Воздух был напоен ароматами пробуждающейся природы – запахом талой воды, молодых почек, преющей листвы.

– Странно, – произнес Александр, когда они прошли уже довольно далеко, – я никогда не был в этих местах, но всё кажется мне знакомым. Вот этот поворот тропы, вот та сосна с расщепленной вершиной… словно я уже видел всё это.

– И мне тоже, – подтвердила Мария. – Только не наяву, а во сне. Тот же лес, та же тропа…

– А мне кажется, что я помню это место с детства, – добавил Иван. – Хотя дед никогда не водил меня сюда. Он говорил, что здесь "нехорошо", что старые боги до сих пор не покинули эти места.

Елизавета шла впереди всех, словно ведомая невидимой силой. Время от времени она останавливалась, прислушивалась, а затем решительно поворачивала в ту или иную сторону. Голоса, которые слышала только она, направляли их путь.

Наконец тропа привела их на небольшую круглую поляну, в центре которой возвышались несколько огромных камней. Эти валуны, покрытые мхом и лишайниками, были расставлены по кругу вокруг плоского камня, который явно служил алтарем. На поверхности камней были высечены странные знаки – руны, смысл которых давно забыт.

– Вот оно, – тихо произнес Иван, сверяясь с летописью. – Древнее святилище. Точно как описано в книге.

Поляна производила странное впечатление. Здесь царила особенная тишина – даже ветер словно стихал, подходя к этому месту. Воздух казался гуще, насыщенным какой-то неведомой энергией. А солнечный свет, проникавший сквозь кроны деревьев, приобретал золотистый оттенок, делая всё вокруг похожим на декорации к волшебной сказке.

– Как здесь красиво, – прошептала Мария, – и как… торжественно. Словно мы вошли в храм.

Александр подошел к центральному камню-алтарю и провел рукой по его поверхности. Камень был теплым, несмотря на мартовскую прохладу, а руны под его пальцами словно ожили, засветились каким-то внутренним светом.

– Посмотрите, – позвал он друзей. – Эти знаки… они как будто светятся.

Все подошли ближе и действительно увидели, что древние руны излучают слабое серебристое сияние.

– Что это может значить? – спросила Елизавета, и в ее голосе звучал благоговейный трепет.

Прежде чем кто-либо успел ответить, из-за одного из валунов вышел человек. Это был старец высокого роста, с длинными седыми волосами и бородой. Одет он был в простую белую рубаху и такой же белый плащ, а в руках держал посох из светлого дерева. Лицо его, изборожденное морщинами, светилось внутренним спокойствием и мудростью, а глаза – удивительно молодые для его возраста – смотрели на молодых людей с добротой и пониманием.

– Не бойтесь, дети, – произнес он голосом, в котором слышались отголоски церковного пения. – Я ждал вас.

– Ждали нас? – удивился Александр. – Но мы сами не знали, что придем сюда.

Старец улыбнулся, и эта улыбка озарила всё его лицо.

– Душа знает больше, чем разум, юноша. Ваши души давно знали о встрече со мной, хотя разум ваш об этом не подозревал.

– А кто вы? – спросила Мария, и в ее голосе не было страха – только живое любопытство.

– Я – тот, кого одни называют отшельником, другие – юродивым, третьи – хранителем древней мудрости, – ответил старец. – Имена не важны. Важно то, что я призван передать вам то, что передавали мне мои предшественники на протяжении многих веков.

– И что же это? – спросил Иван.

Старец подошел к алтарному камню и положил на него руку. Руны засияли ярче, и по всей поляне разлился тихий музыкальный звон, похожий на колокольчики.

– Знание о том, что мир больше, чем кажется людям. Что за завесой обыденности скрывается иная реальность – мир, где правят не законы силы и корысти, а законы любви и справедливости. Мир, который ваши предки называли Ирием, или Небесным Царством, а некоторые зовут его Серебряным Царством.

При этих словах Елизавета вздрогнула:

– Серебряное Царство… Я слышала это название во сне.

– И не только во сне, дитя мое, – сказал старец. – Твоя душа помнит то место, ибо все души изначально происходят оттуда. Но лишь немногие способны вернуться туда при жизни.

– Вернуться? – переспросил Александр. – Значит, этот мир реально существует?

– Он существует, юноша, но не в том смысле, как существуют дома, деревья или реки. Он существует в измерении духа, и попасть туда можно только пройдя через врата, которые открываются лишь для тех, кто готов.

– А как понять, готов ли человек? – спросила Мария.

Старец внимательно посмотрел на каждого из четверых молодых людей.

– По тому, что его душа не может найти покоя в этом мире. По тому, что он ищет истину, красоту, справедливость и не может удовлетвориться их подделками. По тому, что он готов пожертвовать всем ради высшего идеала.

– И мы… готовы? – тихо спросила Елизавета.

Старец долго молчал, изучающе глядя на них.

– Вы стоите на пороге, – наконец произнес он. – Но окончательный выбор должны сделать сами. Я могу лишь показать вам дверь, но войти в нее или остаться по эту сторону – решать вам.

Он подошел к одному из валунов и что-то прошептал на непонятном языке. Камень дрогнул, и из его расщелины показался небольшой предмет – серебряный ключ удивительной красоты. На его рукояти были выгравированы те же руны, что и на камнях, а лезвие переливалось всеми оттенками серебра.

– Это ключ от врат между мирами, – сказал старец, протягивая его Александру. – Но он откроет их только в том случае, если все четверо будете действовать как один. Если ваши сердца будут биться в унисон, а души стремиться к одной цели.

Александр принял ключ, и в тот момент, когда серебро коснулось его кожи, он почувствовал странное покалывание, словно через него прошел слабый электрический разряд. Ключ был теплым и казался живым.

– А что мы должны делать? – спросил он.

– Жить, – просто ответил старец. – Жить так, как подсказывает вам совесть. Искать истину, творить добро, защищать справедливость. И когда придет время – а оно придет очень скоро, – вы сами поймете, что делать с этим ключом.

– Но почему именно мы? – спросила Мария. – Что в нас особенного?

Старец улыбнулся с отеческой нежностью:

– Ты, дитя мое, обладаешь даром безграничной любви. Твое сердце способно вместить в себя страдания всего мира и найти силы их исцелить. – Он повернулся к Елизавете: – А ты наделена даром видения. Твоя душа слышит музыку сфер и способна разглядеть красоту там, где другие видят только обыденность.

Затем его взгляд остановился на Иване:

– Ты, юноша, носишь в себе мудрость земли. Через тебя говорит сама природа, и ты способен понимать язык всего живого. – Наконец он обратился к Александру: – А ты призван быть мостом между мирами. Через тебя небесное сойдет на землю, а земное вознесется к небесам.

После этих слов старец начал медленно удаляться к краю поляны.

– Подождите! – воскликнул Александр. – У нас еще так много вопросов!

– На все вопросы вы найдете ответы сами, когда придет время, – ответил старец, не оборачиваясь. – А пока живите, любите, ищите. И помните: вы теперь связаны не только дружбой, но и общим предназначением.

– А как нам вас найти, если понадобится помощь? – крикнула Мария.

– Когда понадобится, я сам найду вас, – донесся голос старца, который уже скрывался за деревьями.

Молодые люди остались одни на поляне, держа в руках серебряный ключ и пытаясь осмыслить происшедшее.

– Это был сон? – тихо спросила Елизавета.

– Нет, – ответил Александр, разглядывая ключ. – Слишком реально. Слишком… осязаемо.

Внезапно ключ в его руках дрогнул и начал светиться ярче. На глазах у изумленных друзей он медленно разделился на четыре части – каждая представляла собой четверть круга с выгравированными рунами.

– Невероятно, – прошептал Иван. – Словно он сам знает, что должно произойти.

Каждый взял свою часть ключа. В тот момент, когда серебряные осколки коснулись их ладоней, все четверо ощутили странную связь – словно между ними протянулись невидимые нити, соединившие их души воедино.

– Что это значит? – спросила Мария, разглядывая свой осколок.

– Это значит, что мы теперь действительно связаны общей судьбой, – ответил Александр. – И что старец говорил правду: ключ сработает только если мы будем действовать как один.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в розовые и золотистые тона. Пора было возвращаться, но никому из друзей не хотелось покидать это удивительное место.

– Как вы думаете, – спросила Елизавета, – когда мы узнаем, что делать с этими осколками?

– Скоро, – ответила Мария с неожиданной уверенностью. – У меня есть предчувствие, что очень скоро.

Они медленно шли обратно по лесной тропе, и каждый был погружен в свои мысли. Встреча со старцем перевернула их представления о мире, открыла новые горизонты, поставила перед ними вопросы, на которые предстояло искать ответы.

– Знаете, – произнес Александр, когда они уже добрались до экипажей, – у меня есть ощущение, что наша настоящая жизнь только начинается. Что всё, что было до этого дня, было лишь подготовкой к чему-то важному.

– И у меня такое же чувство, – согласилась Мария. – Словно мы долго спали, а теперь проснулись.

Они договорились встретиться через несколько дней и обменяться впечатлениями о происшедшем. Каждый хотел обдумать услышанное в одиночестве, попытаться понять, что означают слова старца о их предназначении.

Когда экипажи разъехались в разные стороны, на поляне с древними камнями снова воцарилась тишина. Но руны на валунах еще долго светились в сгущающихся сумерках, словно отмечая место, где произошла встреча двух миров – обыденного и волшебного.

А в ту ночь каждому из четверых друзей снились одинаковые сны. Они видели серебристые врата, медленно открывающиеся перед ними, и за этими вратами – мир невиданной красоты, где всё дышало гармонией и любовью. И каждый, проснувшись, понимал, что сон этот – не просто плод воображения, а видение того будущего, которое их ждет.

Серебряные осколки ключа, лежавшие на прикроватных столиках, тихо мерцали в предрассветной мгле, словно напоминая своим владельцам о данном им предназначении и о том удивительном мире, врата в который им предстояло отворить.

Глава IV. Ночь откровений

Вечер того памятного воскресенья опускался на Санкт-Петербург медленно и торжественно, словно природа сама понимала значимость произошедших в течение дня событий. Мартовский воздух, еще недавно звеневший от весенней свежести, теперь густел и наполнялся предчувствием чего-то необычайного. В небе, окрашенном в оттенки фиолетового и золотого, одна за другой зажигались звезды, и каждая из них казалась особенно яркой в эту ночь.

Александр Северцев вернулся в родительский дом, когда уже горели фонари на Английской набережной. Особняк встретил его привычным теплом и уютом, но юноша чувствовал себя в нем как-то по-новому – словно он был не хозяином этих стен, а гостем, временно остановившимся в пути к иной цели. Серебряный осколок ключа, спрятанный во внутреннем кармане сюртука, казался ему живым – он ощущал его тепло, чувствовал едва заметную вибрацию, исходившую от древнего металла.

– Александр, дорогой, – встретила его мать в передней, – как ты провел день? Ты выглядишь каким-то… изменившимся.

Юноша посмотрел на Екатерину Владимировну и подумал о том, как трудно будет объяснить ей то, что произошло. Как рассказать о встрече со старцем, о древнем святилище, о серебряном ключе? Все это покажется ей плодом фантазии, игрой воображения, а между тем он чувствовал, что пережил самый важный день в своей жизни.

– Я гулял в лесу, maman, – ответил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно естественнее. – Встретил там друзей… мы долго беседовали.

– Каких друзей? – заинтересовалась княжна.

– Малиновских и того молодого человека из их дома – Ивана Степановича. Мы… говорили о литературе, о жизни.

Екатерина Владимировна внимательно посмотрела на сына. Материнское сердце чувствовало, что в нем произошла какая-то важная перемена, но она не решалась расспрашивать дальше.

– Что ж, я рада, что у тебя появились близкие друзья, – сказала она наконец. – Это хорошо для молодого человека. Только смотри, Александр… некоторые из твоих новых знакомых принадлежат к кругам, которые… как бы это сказать… не всегда одобряются в высших сферах.

– Что вы имеете в виду, maman?

– Князь Малиновский, при всем своем благородстве, известен либеральными взглядами. Говорят, он поддерживает связи с людьми, которых власти считают неблагонадежными. А этот Разумовский… простой крестьянин, как бы образован он ни был. Твой отец может не одобрить такую дружбу.

Александр почувствовал, как внутри него поднимается волна протеста против этих условностей, против деления людей на "благонадежных" и "неблагонадежных", "подходящих" и "неподходящих".

– Maman, – сказал он твердо, – мне кажется, что ценность человека определяется не его происхождением или политическими взглядами, а тем, что у него в душе. И по этой мере мои новые друзья – самые достойные люди, которых я когда-либо встречал.

Княжна вздохнула, понимая, что спорить с сыном бесполезно. В его характере все больше проявлялось то упрямство, которое она когда-то любила в своем муже, но которое теперь пугало ее применительно к Александру.

– Хорошо, дорогой, – сказала она мягко. – Но будь осторожен. Мир не всегда такой, каким хотелось бы его видеть.

После ужина, который прошел в обычных разговорах о предстоящей военной службе и светских новостях, Александр поднялся в свою комнату. Он долго стоял у окна, глядя на звездное небо, и размышлял о словах старца. "Ты призван быть мостом между мирами", – эти слова не выходили у него из головы. Что они означали? Как можно быть мостом между мирами, если не знаешь даже, что представляют собой эти миры?

Взяв серебряный осколок в руки, он снова почувствовал исходящее от него тепло. Металл словно жил своей жизнью, и Александру казалось, что если он сосредоточится достаточно сильно, то сможет услышать исходящие от него звуки – тихую, едва различимую мелодию.

Наконец усталость взяла свое, и он улегся в постель, по-прежнему сжимая осколок ключа в руке. Засыпая, он думал о своих друзьях – о глубоких глазах Марии, о мечтательном взгляде Елизаветы, о честном лице Ивана. Что-то подсказывало ему, что этой ночью всем им предстоят важные открытия.

В ту же самую ночь, в особняке на Мойке, Мария Петровна Малиновская сидела в своей комнате перед туалетным столиком и расчесывала длинные темные волосы. Комната ее была обставлена с изысканным вкусом – белая мебель в стиле ампир, светло-голубые занавеси на окнах, книги на полках, среди которых соседствовали французские романы и труды по философии. На письменном столе лежали начатые и не законченные письма, листы с набросками стихов, а в углу стоял небольшой рояль, на котором она любила играть в часы одиночества.

Весь вечер Мария не могла найти себе места. События дня не давали ей покоя, а слова старца о том, что она "обладает даром безграничной любви", заставляли ее заново переосмысливать всю свою жизнь. Что означает этот дар? И в чем заключается ее предназначение?

Серебряный осколок лежал на туалетном столике рядом с гребенкой и флаконом духов, время от времени вспыхивая в свете свечей. Мария протянула к нему руку и почувствовала странное тепло, исходящее от металла.

– Что ты от меня хочешь? – тихо прошептала она, обращаясь к осколку, как к живому существу.

Конечно, ответа не последовало, но девушке показалось, что серебро заблестело ярче, словно откликаясь на ее слова.

В дверь тихо постучали, и вошла Елизавета в белой ночной рубашке, с распущенными волосами. Младшая сестра выглядела взволнованной, в ее глазах читалось беспокойство.

– Маша, – сказала она, присаживаясь на край кровати, – ты не можешь заснуть?

– Не могу, – призналась Мария. – А ты?

– И я тоже. Все думаю о том, что произошло сегодня. Этот старец, ключ, его слова о нашем предназначении… Маша, а что если он говорил правду? Что если действительно существует тот мир, о котором он рассказывал?

Мария подошла к окну и отдернула занавеску. За стеклом сверкали звезды, и ей показалось, что одна из них – особенно яркая – мигает ей, словно подает знак.

– Знаешь, Лиза, – сказала она задумчиво, – я всегда чувствовала, что наш мир… неполный. Словно это только часть чего-то большего, а остальное скрыто от нас. И сегодня, когда старец говорил о Серебряном Царстве, мне показалось, что я вспомнила что-то очень важное, что-то, что знала всегда, но забыла.