Роман-трилогия «Оскар» для Него!" Том 2

– Beh! Попробовал бы мне кто запретить, – насмешливо бросила Бити. – Вот это да! Никогда ничего подобного не видела! Константино, вот и меня так и тянет пролететь под этим куполом. Даже несмотря на мой романтичный вид. Ты-то ведь в казино получил свой адреналин, а я-то нет. Это то, что мне сейчас надо больше всего – высота и умопомрачительная скорость!

Маэстро, если ты боишься нарушить предписания мадам Мадлен, то постой пока здесь, внизу, а я прокачусь одна. Вот дела! Я и подумать не могла, что продюсер певицы живёт по её указке. И это победитель Венецианской биеннале!

– Ох, Бити, да ты прямо-таки самая отважная девушка Милана! – блеснул глазами Константин, задетый её подколом. – Мало того что не побоялась приехать одна за тридевять земель практически к незнакомому мужчине, так теперь ещё тебя и тянет полетать? Это в вечернем-то платье, да ещё и с трепещущими пёрышками белой цапли на голове. О как! Такого Фримонт-экспириенс ещё не видел.

– Так вот пусть и посмотрит! – с вызовом ответила художница.

– И что ж мне с тобой делать-то?.. – задумчиво произнёс наш герой и улыбнулся. – Хм… Бити, ты не просто мила… Ты уже всерьёз будоражишь меня как своими роскошными каштановыми волосами, уложенными «голливудской волной», так и постоянно оголяющейся стройной ножкой в высоком разрезе. Да что я? Весь Фримонт с тебя глаз не сводит! Да ты и сама это прекрасно видишь и чувствуешь.

В следующую секунду Костя поймал себя на мысли: «Что ж делать-то? Я ведь и вправду всё больше загораюсь от своей итальянской подружки. Непременно закрутил бы с ней роман, не будь у меня Мадлен. Вот чёрт, а у нас с Бити ещё и один номер забронирован, пусть и с двумя кроватями. Кто его знает, чем там у нас с ней всё закончится? Ясно одно: надо изо всех сил держать себя в руках. Эта эйфория любого доведёт до адреналиновой атаки, а там уж и не заметишь, как окажешься в одной постели. Но если Мадлен узнает… – И тут же выкатилась другая мыслишка: – Эх, Шелегов, Шелегов, похоже, без указки Мадлен ты и шагу не можешь ступить. И это недавний повелитель женщин? М-да… крепко она тебя подмяла. А слабо подняться на этот аттракцион в этих великосветских нарядах? – не унимался разыгравшийся голосок. – Да ещё и пролететь там с ветерком? Станем первыми на Фримонте, кто осмелился на такое. Ну а что? Подумаешь, дорогая вечерняя одежда. По большому счёту, это всего лишь тряпки, пусть и высоких брендов. Что-что, а уж их-то всегда можно заменить на новые. Какие проблемы? Зато незабываемыми впечатлениями вы будете питаться всю оставшуюся жизнь. Решено!»

В тот же миг он лукаво посмотрел на Бити, которая поняла его без слов. И вот уже блистательная пара направилась по стрелкам к аттракциону. Скоростной лифт очень быстро поднял их на площадку, расположенную под самым куполом. Отсюда люди внизу казались муравьями, что лишь добавляло куража. Маэстро Шелегов вновь ощутил себя птицей высокого полёта. Ну нет, он непременно должен воспарить над миром!

У Бити же, такой храброй внизу, энтузиазм, наоборот, вдруг сильно поубавился. Она и сама не ожидала, что её руки аж слегка посинеют от воздушных потоков и покроются мурашками. Да это ещё что?! Глянув вниз, у неё настолько захватило дух, что её тело аж начало потрясываться. Эта мелкая дрожь сразу же передалась перьям белой цапли, которые, казалось бы, прямо-таки кричали об опасности, наводя лёгкую тревогу на окружающих. Стараясь сдержать волнение, она старалась не смотреть вниз. С опаской поглядывая то на свой роскошный наряд, то на своего кавалера, Бити, наконец, произнесла срывающимся голоском:

– Это конец, Константино! E’finita! У нас будет очень помятый вид, если мы пристегнёмся этими широкими ремнями. Что о нас подумают люди? Сюда надо приходить в джинсах и рубашке, а не в жемчугах и перьях. И ты тоже хорош, практически в свадебном костюме. Сразу видно – два сумасшедших художника! Когда я смотрела снизу, то не думала, что будет страшно аж до чёртиков. Может быть, не сто́ит?

– Да не бойся, трусиха! Что за сомнения? – удивлённо воскликнул Константин, у которого дух захватывало от предвкушения полёта. – Не думай ни о чём – одежду нам или отгладят, или купим новую. Большим птицам – высокий полёт! Нас занесут в Книгу рекордов Гиннеса! Мы будем первыми, кто пролетел под куполом Фримонта в вечерних нарядах. Бити, если ты так сильно боишься, садись ко мне на колени. Мы вдвоём пристегнёмся и полетим. Смотри, какие тут ремни крепкие, а ты лёгкая, как пушинка.

– Santo cielo! Боже мой! Amore mio![13] – нервно приговаривала Бити, глядя на то, как её спутник проверяет на прочность крепления.

– Давай уже быстрее, все уже готовы, – прикрикнул Константин, притягивая её к себе и быстро пристёгивая их одним ремнём. – Держись! Вот так! Всё отлично! Этого ремня нам с лихвой хватает. Вон ещё и хвост сбоку болтается. Молодцы конструкторы! Как знали, что однажды сюда пожалует парочка прибабахнутых ценителей прекрасного.

Волнующие прикосновения Маэстро Шелегова сразу же заставили молодую итальянку забыть обо всех страхах. «Amore mio! – подумала она, затаив дыхание. – Константино, как же я тебя хочу. Я ничего не вижу кругом. Наконец-то я в твоих объятиях».

Перед тем как запустить аттракцион, работник бросил контрольный взгляд на участников очередного заезда, которые сидели к нему спиной. Убедившись, что все пристегнуты, о чём свидетельствовали болтающиеся концы ремней, он привычно нажал на большую зелёную кнопку.

Троссы сразу же вздрогнули и натянулись, как струны. В следующий миг они дёрнулись так сильно, что все аж взвизгнули, чувствуя, как душа уходит в пятки, и в то же время предвкушая холодящее кровь удовольствие высокого скоростного полёта. Скорость набиралась мгновенно, внизу уже ничего не разглядеть. Сладкий ужас объял сердце каждого. Многие в страхе визжали, переживая ни с чем несравнимые острые ощущения, которые буквально зашкаливали.

Константин ещё крепче обхватил Бити, которая от страха съёжилась, как воробышек. И тут… он с ужасом почувствовал, что ремень, находящийся под ними, вдруг затрещал. Почувствовав неладное, художница что было сил впилась в своего кавалера и страшно закричала:

– Che spavento![14] Проклятье!

– Держись, держись крепче! – нечеловеческим голосом заорал

Константин, мгновенно покрывшись холодным липким потом, чувствуя, как по спине, вискам и лбу уже катятся крупные капли.

Одной рукой он прижал Бити к себе, а другой вцепился мёртвой хваткой в крепежный узел лебёдки. Понимая, что сейчас может произойти нечто страшное и непоправимое, Бити охватила небывалая жуть, отчего она непроизвольно застучала зубами, а тело так и вовсе судорожно затряслось в конвульсиях страха. Повернув голову, она хотела было уцепться за шею своего кумира, но вместо этого перед его глазами проскользнул её взгляд, полный смертельного ужаса. И уже в следующий миг прекрасная итальянка с душераздирающим криком «Bello Konstantino-о-о-о-о-о-о…» камнем полетела вниз.

– Би-и…ти-и… – в диком отчаянии кричал импозантный мужчина, висящий на одной руке, словно красивый манекен. А вместе с ним и обезумевшие участники аэрошоу, что летели следом за ним.

По прибытии на финишную площадку злосчастного аэрошоу встречающий сотрудник даже и не понял, что один из участников выпал по дороге. Слишком уж велик был металлический лязг троссов и других механизмов. Потому-то крик Бити просто растворился в общем шуме. Для него всё выглядело так, будто бы прилетели все, но лишь один чудак, что был в костюме и бабочке, почему-то висел на руке. Глядя во все глаза на этого джентльмена, у встречающего сотрудника волосы вставали дыбом.

«Должно быть, что-то с нижней сидюшкой или креплением, – было первой его мыслью, а второй: – Или… Неужели это неудачная попытка самоубийства или же ещё какого-нибудь чудачества, на которые горазды горячие головы Лас-Вегаса».

Ну а то, что кто-то сорвался с «ZIP-line», ему и в голову не могло прийти. Поскольку до сих пор ни у кого не хватало ума закрепиться вдвоём на маленьком условном сидении, предназначенном для одного. И вдобавок, как назло, в момент падения Бити этот работник ещё и смотрел в другую сторону, крича что-то в телефонную трубку. Не отвернись он тогда, сейчас бы уже понимал, что его теперь ждёт.

Когда же пострадавший, чья жизнь висела на волоске, всё же долетел живым, тот, не помня себя от счастья подбежал к этому странному джентльмену и принялся его ощупывать, стараясь понять его состояние. Удостоверившись, что господин вроде бы вменяем, сотрудник метнулся к щитку и отключил аттракцион. Бегло осмотрев остальных, он снова подбежал к Косте, который каким-то благословенным чудом не сорвался вниз.

Задыхаясь от радости избежания трагедии, правоверный мусульманин аж встал на колени и начал истово читать молитву и кланяться, вознося всемилостивому Аллаху благодарственную молитву за спасённую душу этого неуравновешенного психа, который, по его представлениям, скорее всего, проигрался в казино.

В следующую секунду затрясло нашего героя, до которого только теперь дошёл весь ужас этой трагедии. Лицо стало белым, как полотно, а скулы так и заходили ходуном, губы аж посинели, а глаза сделались словно безумными, сверкая холодным огнём. Вскочив, он схватился за голову и глядя вниз, что есть мочи закричал:

– Не-е-ет! Бити, нет! Нет! Этого не может быть! О горе мне! – Затем он повернулся к сотруднику: – Что ты на меня уставился, когда с вашего зип-лайна только что девушка сорвалась!

– Что вы такое несёте? Совсем свихнулись в этих казино? Сами-то поняли, что сказали? – крикнул парень и в ужасе посмотрел вниз, где уже была суета.

Отстранил его в сторону, Костя не стал дожидаться лифта и стремглав помчался вниз по металлической лестнице, перемахивая ступеньки целыми пролетами. Внизу толпились люди, световое шоу под куполом отключили. Чтобы пробиться сквозь толпу, Шелегову пришлось расталкивать мешающих.

– Пропустите! Я бойфренд этой девушки! Чёрт меня дёрнул подняться на этот «ZIP-line». Мадлен как в воду смотрела, говоря, чтобы я даже и не мечтал об этом аттракционе. Битечка… Страшно подумать, что с тобой… Дайте же дорогу! Как же это, я же всё проверил и был абсолютно уверен… Да пропустите же, бараны!

Пробившись в самую гущу столпотворения, Константин понял, что оказался рядом с площадкой с вывеской «Найди меня, если сможешь» (Find me if you can). За декоративной решёткой просматривалось великое множество разноцветных мячиков размером с большое яблоко. До недавнего печального события в этой толще высотой около полутора метров прятались парни и девушки, а их друзья и подружки откапывали их. Как ни странно, американские прятки в мячиковой среде забавляли здесь многих взрослых.

Разглядывая разноцветную поверхность, словно в бреду, взгляд нашего героя вскоре выхватил тело несчастной девушки, которую он смог узнать лишь по вечернему наряду, который выбрал сам.

Окровавленная Бити с многочисленными переломами лежала к нему полубоком в совершенно неестественной безвольной позе. Сквозь длинный разрез платья хорошо были видны её ноги. Эти тонкие спички, беспомощно разведенные в стороны, не вызывали сейчас ничего, кроме жалости.

Впрочем, как и руки. Правая отведена за спину, а левая, с посиневшими безжизненными пальцами, откинута в сторону. Сизо-красное лицо, в обрамлении спутанных волос, опухло до неузнаваемости. Из носа текла кровь, стекая тонкой струйкой на оголённую грудь. Без слёз и содрогания сердца на эту картину невозможно было смотреть. Глядя на эту страдалицу, у многих по щекам текли слёзы. Всем было очевидно, что мечты этой красавицы рухнули навсегда.

Слетевшиеся репортёры жёлтой прессы, почувствовав запах жареного, уже вовсю фотографировали новую героиню первой полосы. А как иначе, если материал обещал эффект разорвавшейся бомбы. Это же даже похлеще будет, чем когда на красной дорожке падает кинозвезда, зацепившись каблуком за платье.

Несмотря на то, что площадку быстро оцепили специальной лентой, окружающие и не думали расходиться. Одним было любопытно следить за развитием событий, другие же полагали, что это снимается очередное голливудское кино. Куда уж тут идти? Интересно же посмотреть, как, несмотря на запрещающие крики полицейских, некий джентльмен, что был сейчас при полном параде, ползёт по пружинящим мячикам к пострадавшей. А та лежит, будто на распятии, и ждёт не дождётся своего Спасителя!

Константин пытался понять, дышит девушка или нет. Её изуродованное лицо стало неузнаваемым. С ужасом поглядывая на струйки крови, стекающие по подбородку на шею и грудь Бити, он хотел покончить с собой, дабы избавиться от боли, разрывающей его изнутри. Когда же он увидел её остекленевшие глаза, то и вовсе перестал дышать. Но потом до него дошло, что она жива, иначе кровь не пульсировала бы, вытекая.

– Бити… Битечка… – вырвалось у него. – Ты жива, и это главное. Сейчас… Сейчас, моя хорошая… Вот уже и врачи здесь. Потерпи немного. Я с тобой, художница моя… Мы вместе! Пожалуйста, если можешь, посмотри на меня.

– Basta[15]… – с огромным трудом прошептала она и залилась слезами.

Это короткое «прошелестевшее» словцо ошеломило Константина жгучей ненавистью, которую он успел почувствовать. Ещё несколько минут назад эта ледяная враждебность была невозможна, а сейчас она обдала его как ушат ледяной воды. Стараясь отвернуться от своего недавнего кумира, Бити так и сжалась от боли.

Дабы не навредить художнице, находящейся в глубоком шоке, он замер в метре от неё, окаменело наблюдая за медиками, ползущими по этим же мячикам. Добравшись до девушки, они в срочном порядке приступили к оказанию первой помощи, предварительно сделав ей несколько обезболивающих уколов. Даже от лёгких прикосновений её лицо перекашивалось от невыносимой боли, а уж когда дело дошло до накладывания жгутов, тут она и вовсе громко застонала.

Наконец носилки с пострадавшей погрузили в машину «скорой помощи». Ну а виновника торжества, отвечающего на вопросы кто она и откуда, доставили в совершенно другом направлении – в полицейское управление штата Невада.

По дороге туда Костя рвал на себе волосы, думая с остервенением: «О, Боже! Ну, и натворил же я дел! Что же теперь будет? Мадлен будто чувствовала беду, не давая мне даже заглядываться на этот чёртов «ZIP-line». Да и Бити говорила: а стоит ли? Это внизу она расхрабрилась, а наверху вся истряслась. Чёрт меня дёрнул посадить её к себе на колени и пристегнуться одним ремнём. Погарцевать захотел перед художницей… Молодость вспомнил?!

Странно, – недоумевал он, – я же проверил все ремни: и боковой, и верхний. Постой-постой… А вот самый главный, нижний, к которому крепится гибкое сиденье, я, кажется, пропустил. Страшно вспомнить, как он затрещал-то тогда. Если даже приснится такое, с ума сойдёшь. А тут наяву…

Эх… – вдруг осенило Константина. – В этой суете я даже не придал значения знаку в углу с обозначением максимального веса в сто килограмм. Вот результат и не заставил себя ждать. Чему удивляться, если во мне почти восемьдесят и в Бити пятидесят с небольшим.

Скорее всего, работник, запускающий аттракцион, за моей спиной даже и не заметил Бити. Ох, ёлки зелёные, ну куда мне от себя деться? Доигрался! Всё бы ему только нравиться… Довыкаблучивался… повелитель женщин… хренов! Её крик так и звенит у меня в ушах, а сколько ужаса было в глазах, когда она не успела ухватиться за мою шею…

Стало быть, неслучайно наша встреча сразу не задалась. Я же в аэропорт опоздал на три с лишним часа! Понятно, что не из-за своего разгильдяйства, а из-за полиции, но всё равно факт остаётся фактом. Опоздал, и точка! Похоже, это был знак свыше! В таком случае непонятно, как мне удалось удержаться на одной руке? Ещё секунда, и точно сорвался бы.

Что теперь будет? Лучше бы я вместо неё улетел, чтобы не чувствовать себя виноватым в этом кошмаре. Ох, Бити, ну зачем ты приехала? За какие грехи мне ещё и это? Ведь только всё более-менее наладилось, только я наконец-то расправил плечи… И вот на тебе…

Стоп! Баста! – рявкнул он на себя. – Что ты причитаешь, как сраная баба? Бити сейчас намного хуже, чем тебе. Будем считать, что именно так всё и было задумано свыше. Вот тебе уравнение, Маэстро Шелегов. Решай! Ты же, говорят, такой талантливый… Давай, покажи, чего ты стоишь».

Решение задачки оказалось очень непростым делом. На нескольких работников аэрошоу завели уголовные дела. Завели его и на нашего героя, так и не получившего до сих пор гражданства США.

Ну а самое страшное, что жизнь Бити по-прежнему продолжала висеть на волоске. Она была в реанимации. Навестить её Косте разрешили только под присмотром коронера или судебного следователя, ведущего его дело.

Взгляды коллег по цеху встретились совсем не так, как раньше. Поначалу Шелегов даже и не узнал художницу, поскольку всё её лицо и тело были покрыты гипсом. Завидев виновника своего состояния, она демонстративно поджала губы и, не произнося ни слова, отвела взгляд к стене. Горячие слезы душили её, вызывая нестерпимую боль во всём теле. От этой удручающей картины душа нашего героя разрывалась в клочья. Он хотел было подойти к ней, повиниться и сказать слова поддержки, но коронер, завидев её реакцию, попросил его выйти из палаты.

Об этом трагическом происшествии, случившемся в Лас-Вегасе с их гостьей, итальянской художницей Бити, Мадлен и её муж узнали на следующее утро из телевизионных новостей. Господин Альберт и без того был еле жив, а после этой сногсшибательной новости Мадлен и вовсе готовилась к самому худшему.

Тем не менее она упросила его в срочном порядке позвонить одному очень влиятельному человеку в штате Невада. В результате, не дожидаясь решения суда, ей позволили внести приличную сумму за своего продюсера. Она не зря так торопилась, поскольку престарелый Моллиган, сильно переживая за девушку, уже несколько раз терял сознание, спрашивая о ней. И каждый раз его молодая супруга думала, что это конец. Из-за череды потрясений, касающихся самых дорогих людей, у певицы пропал голос, отчего она впала в глубочайшую депрессию.

Ко всему прочему в госпиталь, где лежала Бити, привезли ещё и двух парней, серьёзно пострадавших во время её падения с высоты. В тот момент они как раз дурачились в толще разноцветных мячиков. Их тоже положили в реанимацию. У одного диагностировали тяжёлую травму головы, а у другого перелом позвоночника. И теперь всем троим нужны были серьёзные операции.

Но были и приятные новости. Когда к художнице в очередной раз пришёл следователь, она неожиданно попросила его написать от своего имени заявление. В нём говорилось, что она не считает господина Шелегова виновным в своём падении, поскольку из-за непреодолимого страха высоты она якобы сама настояла на том, чтобы устроиться с ним на одном сиденье. Ну а он, будучи человеком благородным, разумеется, не мог отказать.

* * *

Через полгода, после окончания судебного разбирательства и многочисленных экспертиз, Косте пришлось в срочном порядке продать свой дом-бриллиант на Голливудских холмах. Из-за срочности продажи и редкой эксклюзивности этого хрустального дворца, которая нужна далеко не каждому потенциальному покупателю, этот дом, как ни странно, ушёл практически за бесценок. По крайней мере, по сравнению с тем, сколько в него было вложено. Но вырученные деньги позволили нашему герою оплатить многочисленные операции пострадавшим.

Кроме того, он вернул Мадлен ту приличную сумму, которую она заплатила в качестве залога за его досудебное освобождение. И конечно же пришлось отвалить огромный grease, то есть взятку, чтобы хоть замять громкое уголовное дело, поскольку все трое всё-таки остались живы. Хотя Америка и кичится справедливостью правосудия, там тоже случается, как в нашей пословице: «Не подмажешь – не поедешь». Беда в том, что в результате этой заварухи вскрылись неоплаченные налоги, и их тоже пришлось заплатить. К этому добавились неустойки за несостоявшиеся концерты и сорванные звукозаписи.

Банковский счёт Мадлен сильно похудел ещё тогда, когда она озаботилась строительством дома-бриллианта для милого Консти. А дорогостоящее лечение господина Альберта и поддержание достойного уровня жизни требовало внушительных средств.

Шелегов снова оказался у разбитого корыта. Ему пришлось снять сингл неподалёку от района Марина-дель-Рей, где он жил раньше, пока Мадлен не одарила его умопомрачительным подарком. По этому поводу он нисколько не горевал, потому что всегда чувствовал, что дом-бриллиант – это что-то временное, из области фантастики. Сейчас его главной заботой стало здоровье Бити и двух парней, прикованных по его вине к больничным койкам.

Всё это время обездвиженная художница не переставая лила слезы. Она стонала и причитала, повторяя, что не хочет больше жить. Ей хотелось кричать во весь голос, биться головой об стенку, разбить на себе весь гипс и исчезнуть с лица земли. Но вместо желанного исхода, все эти порывы отзывались дикими болями и в руках, и в ногах, и во всём теле. А особенно в голове, вызывая головокружение и потемнение сознания.

Сквозь её бормотания и всхлипывания медсестры то и дело слышали проклятия в адрес злополучного Города греха. Она умоляла их и врачей об эвтаназии. На слова ободрения и сочувствия итальянка лишь цедила сквозь зубы: «Ложь! Перестаньте врать! Я самой себе-то уже не нужна… И никому не нужна… Зачем мне жить, если не чувствую пальцев… Теперь я даже карандаш не смогу удержать… Я больше не хочу… О преславный Иисус, Святая Мария, святой Паганино, я сама во всём виновата, возьмите же меня к себе! Умоляю вас».

Несмотря на то что Бити написала заявление, в котором брала ответственность за случившееся на себя, она по-прежнему, отказывалась видеть своего недавнего кумира. О её состоянии Костя узнавал от медперсонала. И без того потерянный, он не находил себе места от того, что не мог попросить у неё прощения и поддержать её.

* * *

Господин Альберт, хотя и неважно себя чувствовал, но тоже постоянно интересовался ходом лечения их общей гостьи. Узнав о её заявлении, отставной командир Моллиган и вовсе изъявил горячее желание навестить художницу. Поскольку он уже не мог передвигаться без инвалидного кресла – коляски, они с Мадлен приехали на специальной машине.

И вот они в отдельном боксе, где на специальной медицинской кровати была подвешена белая фигура, скованная бандажом из гипса. Руки и ноги зафиксированы под разными углами. На лице лишь щель для глаз и рта. Зрелище явно не для слабонервных.

От увиденной картины Мадлен невольно ахнула, а потом так и замерла у входа в палату, боясь разрыдаться. Ей было безумно жаль Бити. И в тоже время теперь в её сердце поселилась обида на милого Консти, который теперь уже перестал быть таковым из-за вспыхнувшей в ней ревности.

«Хм… Это же надо, – с негодованием думала она. – Мало того, что Констан, пользуясь моим отсутствием, всё-таки поднялся на этот злосчастный «ZIP-line», так он ещё и пристегнулся с этой итальянкой одним ремнём! Ну куда это годится?! Получается, что за время поездки в Лас-Вегас у них уже успели сложиться особые отношения? А иначе с чего бы Маэстро Шелегов посадил к себе на колени какую-то девчонку. А мне, в отличие от неё, почему-то вон как долго пришлось его обрабатывать… Ох, уж этот опыт Фримонт-стрит».

Глава 57. Благородный господин Альберт

Поздоровавшись звонким командирским голосом, господин Альберт остановился на своём кресле-коляске в двух шагах от Бити, которую сейчас невозможно было узнать из-за гипса, наложенного с головы до ног, за исключением дырок для глаз, ноздрей и рта. Он долго всматривался в её потухшие глаза, преисполненные глубокой горечи. Лишь на миг они осветились радостью, а затем вновь наполнились слезами.

– Ehi, ciao! Oh, eccoti qui[16], наша дорогая художница, – приветливо начал он по-итальянски. – Милая, до меня доходят слухи, что ты плачешь днями и ночами и твердишь, что никому не нужна, даже себе. Бити, девочка моя, я специально приехал, чтобы ты ещё раз посмотрела на меня. Как видишь, мне без малого сто лет, и я уже даже не могу ходить, но я всё равно ещё нужен. Причём многим.

Ты не спеши со смертью-то. Уж кто-кто, а Смерть – это единственная на свете женщина, которая уж точно никогда и никому не изменит! Знала бы ты, сколько раз она приближалась ко мне. Посмотрит-посмотрит и отойдёт в сторону со словами: «Ещё не время!» Сейчас тобою движет страх, который парализует весь твой разум.

Да, случилось несчастье. Даже у меня стынет в жилах кровь, как представишь себе такое… Прекрасная девушка, и пережила этот дикий жах, как называли мы такие вещи во время войны. А ведь шанс выжить даётся далеко не всем. Мой хороший знакомый Экзюпери, с которым нас свела война, говорил про это так: «Если звёзды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно». Ой, прости, это не он, это Маяковский сказал. То есть раз уж ты осталась жива, значит, судьба собирается вложить в твою дальнейшую жизнь особый смысл. А иначе зачем ей с тобою возиться?!