Маша, Соня и Колодец времени. Сказочная повесть

– И что пишут? – деловито спросила Соня.

– Читай, – усмехнулся Ваня.

– Делать мне нечего! Я хоть на каникулах могу отдохнуть от английского?

– А я на нем все время разговариваю, представляешь?

– Ну, ты крутой, – пожала плечами Соня. – А у меня «четверка» натянутая.

– Какая? – удивился мальчик.

– Ну, такая, которая почти «тройка», – уныло объяснила Соня.

– А-а… Тогда ладно, – сжалился Ваня. – Слушай: «Король Эдуард Мученик, годы жизни 963 – 18 марта 978, время правления 975 – 18 марта 978 года. На престол вступил в возрасте 13 лет после смерти своего отца короля Эдгара Мирного (Миролюбивого). Продолжил реформы, начатые отцом: передел земель в пользу монастырей и церковных приходов, государственная поддержка духовенства. Во время правления короля Эдуарда и при его поддержке архиепископом Кентерберийским св. Дунстаном была совершена попытка внедрить в монастырях Британии новый устав, близкий к уставу жизни восточно- византийских (православных) монахов.

Во время своего пребывания в замке Корф в Дорсетшире Эдуард был предательски убит одним из приближенных, графом Эльвером Мерсийским, известным своим необузданным нравом. Тело короля Эдуарда было погребено в часовне замка Корф, впоследствии перенесено в монастырь Шрусбери (ныне аббатство св. Эдуарда).

На престол вступил младший брат Эдуарда (сводный) Этельред Нерешительный (968 – 1016), которому было на тот момент 11 лет. Годы правления короля Этельреда отмечены рядом неудач во внешней политике и полным упадком государственнности. Некоторые исследователи считают, что именно Этельред своим неумным и неумелым правлением подготовил почву для завоевания Британии норманнами спустя сто лет».

Иван перевел дух.

– Все понятно?

Соня кивнула, а Маша задумчиво добавила:

– Когда его убили, он стал падать, запутался ногой в стремени и сломал бедро. Конь помчался, и его долго не могли поймать. Наконец, стремя порвалось, и король, уже мертвый, упал в ручей. Там его и нашли.

– Откуда такие жуткие подробности? – поднял брови Иван.

– Из интернета. Мама нашла и закачала в электронную книжку, а я в самолете читала.

– Маш, а ты говорила, что он святой, – вспомнила Соня.

– Да, – кивнула сестра. – Считается, что он помогает исцелять глазные болезни. И тот ручей, в который он упал, стал чудотворным, люди едут туда умываться и исцеляются.

Иван не очень-то верил в такие вещи, о которых рассказывала Маша, он пожал плечами.

– Ну, не знаю… Мы можем туда заехать, когда будем возвращаться от Зайцев. Крюк небольшой.

– Ой, как здорово! – обрадовалась Маша. – Я мечтала там побывать. И Соне будет интересно, – она указала на фотографию в Ваниной книжке. – Смотри, какие живописные развалины! Вот где нужно бродить и клады разыскивать.

– Значит, договорились, – сказал Иван и заложил в книгу закладку. – Осталось родителям сказать.

– Наши будут не против: они же хотели по святым местам поехать. Вот, пожалуйста – святое место.

– Ну да, – согласился мальчик. Спорить не хотелось.

Маша задумчиво взглянула в окно.

– Не знаю, почему, но мне так жалко этого короля. Молодой, красивый…

Ваня хотел спросить, почему она так уверена, что король красивый, но смутился и промолчал. Соня шумно пила чай, и некоторое время только эти звуки нарушали тишину квартиры Мельниковых. Каждый думал о своем. Маша – о временах тысячелетней давности, Ваня – о том, что ему далеко до красивого короля, и поэтому рассчитывать не на что. А Соня думала просто о том, как здорово, что они сюда приехали, как много всего интересного увидят и сколько она расскажет дома Кузьме.

В дверях кухни появился папа Юра с растрепанной шевелюрой. Он держал в руках расческу.

– Ну что, гаврики, военный совет завершен? Что надумали? Не томите, что нас ждет? Подземелья, драконы, горные кручи?

Дети оживились, и Иван ответил за всех:

– Ну, примерно, дядь Юр. Завтра едем в Норидж, а послезавтра – к Зайцам на юг.

Добролюбов застонал.

– Мне что, теперь никуда от ваших Зайцев не деться?! Я обречен?

– Пап, не переживай, – успокоила его старшая дочь. – Норидж – красивый старинный город, а после Зайцев мы заедем в святое место – замок Корф, где пострадал король-мученик Эдуард.

– Вот это одобряю, – согласился отец. – Слышал про него. Молодцы, хорошо придумали.

Глава 2. В Норидж и дальше…

В Норидж вся компания выехала рано утром. Светило солнышко, машин на дорогах – немного (был будний день), и настроение у всех было просто отличное. Вчера вечером Мельниковы вытащили своих гостей погулять по Лондону, и они чудесно провели время, глазея на королевский дворец и фотографируя уток в парке. Поужинав в кафе, друзья вернулись домой засветло и рано легли спать, игнорируя протесты детей. Зато все хорошо выспались и сегодня всю дорогу пели песни.

– Смотрите, смотрите! Вон какая-то башня! – закричала Соня, показывая пальцем в окно.

– Это не она, – ответил Михаил Иванович и повернулся к жене. – Лен, помнишь, мы в том году здесь были?

– Да, Норвичская башня рядом с городом, и она почти разрушена, – ответила тетя Лена. – Это какая-то другая башня.

– Вот бы у нас так было! – восхитилась Соня. – Куда ни глянь – какой-нибудь замок или крепость…

– Даже разрушенные? – с иронией уточнил Ваня.

– Разрушенные – еще лучше, – уверенно сказала Соня.

И все засмеялись.

Большая и дружная компания тихонько брела по Илм-хилл, что по-русски означает «Улица вязов». Эта улочка со зловещим названием ничего страшного не таила, а была старинной, извилистой и живописной. Таких улиц в городе было множество, и наши туристы исходили их все вдоль и поперек. После полуторачасовой прогулки Михаил Иванович вспотел и искал глазами какое-нибудь уличное кафе, где можно было бы присесть. Наконец все вышли на маленькую городскую площадь. Мельников указал пальцем вперед и скомандовал:

– Стоп! Вот оно! Дальше я не двинусь.

Все согласились, что можно минутку отдохнуть и перекусить. Сдвинув вместе два столика, разместились вполне удобно и заказали сок, колу и толстые бутерброды с ветчиной. Мельников вещал, развалившись на стуле и размахивая руками:

– Между прочим, обратите внимание – мы сидим возле самого старого трактира в городе. Когда в одиннадцатом веке строили городскую ратушу – он уже был тут, на этом самом месте.

– Миш, трактиры были в России, – поправила его жена. – А здесь – таверны.

– Таверны – в Греции, женщина! – с апломбом заявил профессор. – И вообще, какая разница?

– Ох, Лена, как ты с ним живешь? – покачал головой папа Юра.

– Юра, мучаюсь уже двадцать лет, – ласково сказала тетя Лена и ловко заменила стакан колы перед мужем на стакан вишневого сока. Мельников вздохнул, но промолчал.

Ваня обвел глазами родителей и гостей.

– Ну что, – предложил он. – Посидите тут, пока мы к профессору сходим?

– Нет, вы поглядите! Я для него, значит, не профессор! – патетически воскликнул дядя Миша.

– Ты для меня – отец, – отрезал непокорный сын. – А профессор Лич старше тебя на сорок пять лет. Старость надо уважать.

Мельников всплеснул руками. Но мама Оля Добролюбова кивнула, соглашаясь с мальчиком.

– Идите, ребята, мы посидим, отдохнем. Только не очень долго, ладно?

Девочки вскочили и, взявшись за руки, вприпрыжку побежали за Ваней.

Дойдя до улицы св. Бенедикта, Иван замедлил шаг. Он немножко волновался. Нет, старый профессор ему обрадуется, они очень подружились за этот год, но Ване хотелось, чтобы профессору понравились девочки, особенно Маша. Сначала он хотел даже предупредить их, как себя вести, но потом решил, что это нечестно – будто он стесняется своих друзей. Пусть все идет, как идет. Хотя, если честно, Соня его немного тревожила…

Ребята ждали у двери, пока им откроют, и Ваня ободряюще улыбнулся.

– Я предупредил, что мы зайдем. Вот увидите – он классный.

Девочки дружно кивнули.

Дверь отворилась. Профессор с высоты своего роста оглядел честную компанию, потом посторонился и широким жестом пригласил ребят войти. Ваня поспешил представить девчонок:

– Здравствуйте, познакомьтесь, профессор, это мои русские подруги: Мария и София, они сестры. Помните, я рассказывал вам?

– Здравствуйте, юные леди. Конечно, помню, Джон. У меня прекрасная для моего возраста память. Проходите сразу в комнату, а я заварю чай.

– Мы не голодны, – крикнул ему вслед Иван. – Нас родители ждут в кафе на площади, так что мы ненадолго.

Но профессор ничего не ответил и через несколько минут появился в дверях с традиционным подносом в руках. Он слишком долго жил на свете, чтобы на старости лет менять привычки, к тому же он считал, что знает, как нужно принимать гостей, гораздо лучше, чем молодое поколение.

С прозрачными фарфоровыми чашками в руках девочки сидели за столом, заставленным всякими вазочками и розеточками с вареньем, цукатами, орехами в глазури и прочими вкусностями. Соня чувствовала себя вполне комфортно – по-английски она не говорила и даже не понимала, так что в разговоре не участвовала, а сладости поглощать – только позовите! Маша и Иван разговаривали с профессором. Вернее, больше говорил Ваня, и он же переводил слова профессора на русский, но Маша старалась изо всех сил. Она даже смогла рассказать про свой замечательный дом на краю леса, и профессор ее понял.

– Уверен, это прекрасный дом. Я люблю деревенскую жизнь, – ответил он, и Маша тоже его поняла.

– К сожалению, нам уже пора, профессор, – наконец сказал Ваня.

– А куда вы отправитесь завтра?

– Мы должны навестить колонию Зайцев – я обещал девочкам.

– Ясно.

– А потом поедем в Дорсетшир, к замку Корф.

– Не знал, что ты интересуешься историей.

– Это не я, – смутился Ваня. – Маша хотела посмотреть на место, где убили короля Эдуарда.

Профессор кивнул и тепло улыбнулся Маше.

– Мне очень приятно, что вам интересна наша история, Мэри.

Маша, которая напряженно слушала, смогла ответить:

– Мне понравился король Эдуард.

– Он был хорошим королем, – согласился профессор Лич. – Более того, если бы он остался тогда жив, Британия сейчас могла бы быть ортодоксальной страной, как Россия.

– Если бы… – вздохнула Маша.

– Но история не знает сослагательного наклонения, – улыбнулся профессор. – Уж не знаю, к сожалению или к счастью.

– Мы пойдем, – сказал Ваня, вставая. – Большое спасибо за чай.

– Спасибо, – сказала Маша, и даже Соня пробормотала что-то похожее на «Thank you», на что все дружно сказали: «О-о-о-о!» чем сильно смутили ее. Прощаясь, профессор крепко пожал руку Ивану и поклонился девочкам, сказав:

– Я очень рад нашему знакомству, юные леди. Желаю вам с пользой провести время в нашей стране, – и добавил, хитро прищурившись и глядя на Соню. – Учите язык, мисс. Пригодится.

Друзья молча шли по улице, разглядывали витрины, читали вывески. Наконец, Иван не выдержал:

– Ну как, понравился он вам? Чего молчите?

– Конечно, понравился. Замечательный дедушка, – сказала Маша. – А что он сказал про историю… ммм… я не все поняла.

– Сказал, что историю изменить нельзя, как бы ни хотелось.

– А жаль… – задумчиво протянула Маша.

Ваня понял, о чем она думает и, нахохлившись, повернулся к ее сестре.

– Меня не спрашивай, – простонала Соня, держась за живот. – Я сегодня ужинать не буду. И завтра, наверное, тоже.

– Меня больше интересует, понравились ли мы профессору, – заметила Маша.

Ваня промолчал. Перед самым уходом, когда они пропустили девочек вперед, на лестницу, профессор, наклонившись, тихо сказал ему:

– Я ценю твое доверие, Джон. Спасибо, что познакомил меня со своей девушкой. Она замечательная.

Иван не собирался говорить об этом Маше даже под пытками.

Родители, конечно, возмущались, но недолго и несерьезно: пока ребят не было, они успели вдоволь наговориться, обсудить все новости, вспомнить старых друзей.

– Ну что, путешественники, вперед?

Они подъехали к разрушенной Норвичской башне, сделали несколько снимков, и двинулись в обратный путь.

– Ну, как поживает профессор? – спросила Ванина мама по дороге.

– Нормально, – отозвался сын. – Напоил нас чаем со всякими вкусностями.

– Не напоминай… – вздохнула Соня.

– А что насчет завтрашних планов? – поинтересовался ее папа.

– Ну, Иван настаивает на заповеднике Сноудон, – отозвался Мельников, глядя на дорогу. – Там находится Заячья колония. В принципе, я не против: это познавательно, да и места красивые. Посмотрите на настоящую, старинную Британию.

– Это далеко?

– Ну, придется заночевать в гостинице. Тем более, что мы хотим еще в Дорсетшир попасть, а это не совсем рядом. Так что предлагаю растянуть поездку на два дня, чтобы не торопиться и все, как следует, осмотреть.

– Добро, – согласился с планом Юрий Алексеевич. – Тебе это не в тягость?

– Совесть имей, ко мне, между прочим, лучший друг приехал!

– Ну ладно, ладно, – улыбнулся Добролюбов. – Завелся…

– Вот и ты молчи.

– Молчу.

Но молчание длилось недолго. Михаил Иванович начал тихонько гудеть какую-то мелодию, папа Юра подхватил, присоединились мамы…

По дороге в сторону Лондона катил автомобиль, из открытых окон которого неслось:

«Мы себе давали словоНе сходить с пути прямого,Но – так уж суждено.И уж, если откровенно,Всех пугают перемены,Но тут уж все равно!»

Дети на заднем сиденье пытались подпевать, но скоро их сморило, и они потихоньку задремали, привалившись друг к другу. Мамы зашикали на мужей, и пение стихло. Спустя несколько минут профессор Мельников посмотрел в зеркало заднего вида и улыбнулся.

– Хорошие у тебя дочки, Юра. Правильные, что ли.

– Мы старались, – скромно ответил Добролюбов. – Хотя тоже проблем хватает – то упрямятся, то слезы льют.

– Юрочка, да разве это проблемы! – воскликнула Лена. – Радуйся, что не курят и из дома не бегают. Такие времена…

– Ну, это конечно… – согласился Юрий. – А что, у Вани в классе девчонки есть хорошие?

Мельников хохотнул.

– У Вани в классе девчонок нет, ни хороших, ни плохих. Он в школе для мальчиков учится.

– Здорово! Ну и как?

– Учится? Пока отличник, там видно будет. Если дурь какую-нибудь себе в голову не вобьет – все нормально будет.

– Какую дурь, Миш! Хороший, умненький мальчик! – защитила Ваню мама Оля. – Он так вырос за этот год, совсем стал взрослый.

– Гм, взрослый. Ходит за вашей Машкой, как теленок, – ворчливо отозвался Михаил Иванович, но было видно, что он доволен своей проницательностью.

– Не маслись, не один ты это заметил, – отозвался Добролюбов.

Всю оставшуюся дорогу взрослые вели себя совсем как дети, то есть строили фантастические планы и уносились в мечтах далеко в будущее. Как раз в тот момент, когда Мельниковы считали своих воображаемых внуков, и решали, сколько из них будет мальчиков, а сколько – девочек, машина въехала в город. Дети безмятежно спали, не зная, что им суждено в будущем…

На следующее утро рассвет застал друзей уже в дороге. Заехали в какую-то несусветную даль, поколесили по проселкам (впрочем, дороги были выше всяких похвал), и наконец, остановились на развилке.

– Что-то я ничего не понял.

Добролюбовы вышли из машины и смотрели на вывеску возле дороги. Папа задумчиво чесал затылок, Маша шевелила губами, пытаясь прочитать надпись: «Tu Hwnt I’r Bont». Мельниковы с таким довольным видом стояли рядом, будто они сами придумали и написали эту непроизносимую табличку.

– Нет, ну в чем тут дело? – вопрошал Юрий Алексеевич. – Вроде английский, а понять ничего нельзя. Вот ниже: «TEA ROOM» – «Чайная», я понял. А это что такое?

– Это значит «За мостом», – сжалился над ним Мельников. – И это не английский, вернее, не совсем английский – это валлийский язык.

– Некоторые считают, что это исконный язык англичан, что две тысячи лет назад на нем все здесь разговаривали, – добавила тетя Лена. – А потом уже перешли на современный английский.

– Ну вот и правильно, между прочим, сделали, – сурово произнес Добролюбов, указывая на табличку. – Это ж издевательство.

Они сфотографировали вывеску и великолепный старинный коттедж возле нее, увитый по самые трубы диким виноградом, и мост через реку, построенный, как гласила надпись, в 1600 году, а потом снова погрузились в авто.

– Чаю попьем на обратном пути, – сказал дядя Миша. – Зайцы ждут.

До Заячьей деревни они добрались часам к одиннадцати утра. Ради этого им пришлось встать в половине шестого, но никто не роптал: надо – значит, надо. Когда подъехали к лесу, Михаил Иванович остался в машине, так как еще не похудел настолько, чтобы протиснуться между скалами, охраняющими вход на заповедную поляну. Друзья сочувственно уверили его, что они уходят ненадолго, и двинулись по тропе вслед за Ваней и его мамой.

Наконец тропа привела их к преграде из плюща между двух огромных камней. По одному протиснулись в узкий проход (маме Оле это удалось с трудом) и оказались на совершенно уединенной поляне, со всех сторон укрытой от посторонних глаз.

Ваня негромко позвал по-английски. Некоторое время ничего не происходило, только тоненько тенькала какая-то невидимая птичка. Потом, так тихо, что они и не заметили сразу, в дальнем конце поляны появился старый седой Заяц. Разглядев гостей, он махнул лапой, приглашая следовать за ним, и скрылся в зарослях.

– Вань, веди нас, ты один там был, – сказала мама Лена.

Иван пошел вперед, указывая дорогу. Путешественники двигались в полной тишине, и от этого сам путь казался таинственным и походил на приключение. Покружив немного среди деревьев и камней, друзья вышли на новую поляну, и здесь они остановились в изумлении.

Сразу было видно, что это жилое, обитаемое место. Под деревьями, то тут, то там, топорщились домики, крытые дерном, похожие на кочки или холмики. Трубы, из которых вился легкий дымок, указывали, что это именно дома, а не норы животных. Возле домиков в аккуратных клумбах росли цветы, дорожки были выложены плоскими светлыми камушками. Это была такая милая, чистенькая, будто умытая росой, деревенька!

Седой Заяц скакал впереди. Он стучал в двери домиков и что-то кричал хозяевам. В ответ на зов из дверей показывались зайцы всех мастей и размеров, от грузных старых матрон до резвых глазастых зайчат, и собирались на круглой площадке среди домов. Видимо, это была центральная площадь поселка.

Созвав всех, старый Заяц вернулся и выжидательно посмотрел на людей. Ваня начал рассказывать о гостях, Зайцы одобрительно кивали. Один раз, видимо, мальчик пошутил, и молодой Зайчик звонко засмеялся, но на него шикнули, и он затих. В общем, это были очень воспитанные Зайцы.

Потом Ваня подтолкнул девочек вперед.

– Давайте, показывайте ваши гостинцы. Я буду переводить.

– Ой! Ну, ладно, – смутилась Маша. – Значит, так. Уважаемые Зайцы, у нас к вам поручение, – она глянула на Соню. – Наш друг Зайка и его замечательная жена Примула сообщают, что у них все хорошо.

Зайцы закивали головами.

– Свадьбу сыграли весной, когда зацвел шиповник, – продолжала девочка. – Мы привезли фотографии для тетушки Розы, потом посмотрите.

Но Зайцы зашумели, пропуская вперед солидную Зайчиху с взволнованным лицом.

– Это тетушка Роза, – представил ее Иван. – Так что лучше отдай фотографии, а то она в обморок грохнется.

Маша наклонилась и передала пакет в мягкие лапки тетушки. Фотографии пошли по рукам (вернее, по лапам), все охали, ахали, а сама Роза расплакалась от радости и умиления. Перевода не требовалось. Подождав приличное время, Маша снова заговорила:

– Но у нас еще одна новость.

Зайцы затихли.

– Скоро у молодых родятся зайчата, и они просят дядюшку Зайца и тетушку Розу придумать имена малышам.

Что тут началось! Тетушка Роза утирала лапкой глаза, взрослые Зайцы наперебой предлагали свои варианты, не слушая друг друга, а малышня принялась весело скакать по площади, благо все были заняты, и некому было их приструнить.

– С ума сойти, – сказал папа Юра.

– Я до сих пор никак не привыкну, – ответила мама Лена.

Ваня поднял руку.

– Тише! Успокойтесь! Дайте же сказать!

Дядюшка Заяц прикрикнул на односельчан, и шум постепенно стих. Ваня продолжил:

– Мы уже должны идти, к сожалению. Давайте сделаем так: сейчас вы подумаете, а в следующий раз, когда я приду, скажете мне имена. Я переправлю их будущим родителям обычным способом.

Все закивали, соглашаясь, и только тетушка Роза никак не могла успокоиться.

– Боже, я стану бабушкой! Я стану бабушкой! Какое счастье! – всхлипывала она, утирая слезы. Маша отдала ей свой платок, фату Примулы (на хранение) и ребята попрощались с Зайцами.

Уходя из поселка, мама Оля обернулась. На главной улице, между домов, стояли два старых Зайца и махали им вслед.

– Поселок хоббитов, – покачала головой мама. – В точности.

– С ума сойти, – пробормотал папа. Другие слова временно выветрились из его головы.

Вернувшись к машине, друзья растолкали уснувшего профессора и тронулись в обратный путь. Решили снова заехать в деревеньку у старинного моста и выпить чаю в живописном кафе с непроизносимым названием, а потом отправиться на поиски приличного ночлега. В городишке Ллинруст (Llinrwst) нашлась приличная и недорогая гостиница, а при ней – маленький домашний ресторан, в котором друзья замечательно поужинали. После чего папы погнали всех спать, и пригрозили, что того, кто не встанет вовремя, оставят здесь навсегда.

– А я позвоню в полицию и скажу, чтобы меня забрали отсюда, – дерзко заявила Соня, понявшая, что намёк относится, прежде всего, к ней.

Мельников с жалостью посмотрел на неё.

– Ты даже выговорить не сможешь, как называется это место, а если сможешь – все подумают, что ты придуриваешься.

И Соня сдалась.

Глава 3. Замок Корф

Никто не проспал, поэтому утром все были в сборе, и настроение располагало к новым открытиям и впечатлениям. Дорога, конечно, утомляла, но для Добролюбовых, привыкших к российским просторам, какие-то сто пятьдесят километров были расстоянием несерьезным. Они еще не успели как следует заскучать, как Михаил Иванович объявил, что за следующим поворотом – цель их путешествия.

Мама Оля достала из сумки две легкие шляпки и протянула девочкам.

– Будьте любезны. Сегодня по прогнозам жара.

Девочки не имели ничего против головных уборов, тем более, что солнце уже поднялось высоко и заметно припекало.

Замок Корф, безусловно, производил впечатление. Он стоял на холме, и от его стен веяло грозной мощью. Картину портили лишь мелькающие всюду яркие майки туристов. От стоянки для машин поток любителей старины неторопливо направлялся по дороге к замку, обтекал его широким полукругом, разбиваясь на маленькие ручейки и отдельные пятна на ярко-зеленой траве. Наши путешественники влились в общий поток.

Дорога огибала высокий крутой холм и впереди врезалась в него каменным желобом. Там были устроены ступени из широких каменных плит и поручни для подъема к самым стенам замка. Путь по склону холма был короче, поэтому Иван, Соня и Маша, договорившись встретиться с родителями на той стороне холма, полезли прямо вверх по траве. Надо сказать, что этот путь выбирало большинство детей.

Лезть оказалось не очень-то просто. Трава росла пучками, земля была изрыта кроличьими норами, в которые нога попадала всегда неожиданно и некстати. Наверху дети немного отдышались и пошли вдоль стены замка, пытаясь отыскать какой-нибудь лаз или вход внутрь. Иван показал на пустой проем окна замка высоко на стене.

– Видите черную птицу там, на окне? Это настоящий черный ворон! Их совсем немного осталось, потому что они любят уединение, любят селиться в таких вот развалинах, подальше от людей.

– А от людей никуда не скроешься, – согласилась Маша.

Соня пожала плечами.

– А у нас вороны живут в городах, и ничего, приспособились.

– Так это же не ворона! – возмутился Ваня и махнул рукой. – Ты что, не видишь?

– Ворона как ворона, – упрямо повторила Соня. – Только черная.

В это время птица, видимо, обеспокоенная близким соседством с назойливыми человеческими детенышами, громко каркнула и снялась со стены. Раскинув крылья, ворон сделал широкий низкий круг над детьми, еще раз каркнул угрожающе и вернулся к своему окну. Соня смотрела вверх совершенно круглыми глазами.

– Ого! Ничего себе птичка… – севшим голосом сказала она.

– А что я говорил! – гордо ответил мальчик. – У него клюв 10 сантиметров!

– А ты – «ворона как ворона»! – передразнила ее сестра. – Да он размером с гуся.

– Ну, может, поменьше, – поправил ее Ваня, но ему было приятно, что Маша его поддержала. – Вон вход, смотрите.