Космический некрополь

– Ваша основная мотивация – поиск истины, независимо от её природы, – ответил ИИ. – Ваш основной страх – что Вселенная может быть непознаваемой, что существуют тайны, недоступные человеческому разуму. И ваша главная надежда… – «Лаплас» сделал паузу, – что работа вашей жены не была напрасной. Что её исследования космического излучения действительно указывали на нечто фундаментально важное.

Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок: – Откуда ты знаешь о работе моей жены?

– Из открытых источников, – спокойно ответил «Лаплас». – Доктор Мария Вернова опубликовала серию статей о влиянии космического излучения на нейронные структуры человеческого мозга. Её последняя работа была посвящена аномальным паттернам мозговой активности у астрономов, длительное время наблюдавших за чёрными дырами. Это исследование осталось незавершённым из-за её преждевременной смерти.

Алексей молчал, пораженный точностью анализа. «Лаплас» был прав – он действительно надеялся, что работа Марии имела смысл, что она увидела нечто реальное в своих исследованиях.

– Идём дальше, – Михаил мягко тронул его за плечо, чувствуя его дискомфорт. – Я покажу тебе жилые отсеки и научные лаборатории.

Следующий час они провели, осматривая различные секции корабля. «Гермес» был оборудован по последнему слову техники – индивидуальные каюты для всех членов экипажа, просторные лаборатории, медицинский отсек с передовым оборудованием, даже небольшая гидропонная ферма для выращивания свежих продуктов.

– Впечатляет, – признал Алексей, когда они завершили тур и вернулись на мостик. – Но меня всё ещё беспокоит скорость, с которой всё это было создано. От первого контакта с «Первыми» до готового корабля прошло менее двух лет?

– Чуть больше, если считать от первых аномалий, – уточнил Михаил. – Но да, мы работали в ускоренном режиме. Накамура… убедителен, когда речь идёт о приоритетах.

– И никого не беспокоит, что мы буквально строим технологии, основанные на чертежах неизвестной цивилизации? Цивилизации, о мотивах которой мы ничего не знаем?

Михаил вздохнул: – Беспокоит, конечно. Но риск есть в любом великом предприятии. Когда люди впервые вышли в космос, они рисковали. Когда мы начали эксперименты с квантовыми технологиями, мы тоже рисковали. Прогресс всегда сопряжён с неизвестностью.

Он внимательно посмотрел на Алексея: – Ты знаешь, что я всегда был практиком, а не теоретиком. Я строю то, что работает. И эти технологии, Лёша, они работают. Они функционируют лучше, чем что-либо, созданное человечеством ранее. Если «Первые» хотели нам навредить, они могли бы дать нам чертежи устройств, которые взорвутся при активации. Вместо этого они дали нам ключи к технологиям, о которых мы даже не мечтали.

– Возможно, – согласился Алексей. – Но мотивы сверхразвитой цивилизации могут быть сложнее, чем мы можем представить. Что если это долгосрочная игра? Что если эти технологии имеют побочные эффекты, которые проявятся через годы или десятилетия?

– Поэтому нам и нужен ты, – Михаил положил руку ему на плечо. – Твой скептицизм, твоя осторожность, твоя способность видеть закономерности там, где другие видят только случайность. Если в этом проекте есть скрытые опасности, ты их обнаружишь.

Алексей задумался. Предложение Михаила имело смысл – если проект будет реализован в любом случае, то лучше, если в команде будет кто-то, готовый задавать неудобные вопросы.

– Я подумаю, – сказал он. – Действительно подумаю.

Той ночью, в выделенных ему апартаментах в исследовательском центре «Хронос Квантум», Алексею приснился странный сон.

Он стоял на краю бездны, чёрной и бесконечной. Но эта темнота не была пустой – в ней двигались, перетекали геометрические узоры, сложные и многомерные. Они складывались в структуры, напоминающие кристаллы, здания, города – целые цивилизации, возникающие и исчезающие в мгновение ока.

И из этой тьмы к нему тянулись тонкие нити света, словно пальцы, пытающиеся коснуться его сознания. А за ними, в глубине, он видел… глаза. Бесчисленные глаза, наблюдающие за ним с холодным, нечеловеческим любопытством.

«Мы ждём», – шептали голоса из тьмы. – «Мы так долго ждали».

И затем, из самой глубины бездны, поднялась фигура. Она не имела чёткой формы, постоянно меняясь, но в её центре Алексей увидел лицо своей жены. Марии.

«Лёша», – сказала она голосом, который он боялся забыть. – «Они не то, чем кажутся».

Он проснулся резко, с колотящимся сердцем. Комната была залита холодным светом восходящего солнца, и на мгновение Алексею показалось, что геометрические узоры из сна всё ещё мелькают в углах его зрения.

Он поднялся с кровати и подошёл к окну. Токио расстилался под ним – город будущего, с возвышающимися небоскрёбами и летающими транспортными модулями. Человечество прогрессировало, но по сравнению с тем, что могли «Первые», вся наша цивилизация была не более чем детским садом.

Если чёрные дыры действительно были созданы искусственно, если внутри них действительно существовали сознания древних цивилизаций – что это значило для понимания нашего места во Вселенной? Что это значило для будущего человечества?

Алексей активировал свой нейроинтерфейс и вызвал Накамуру.

– Доктор Вернов, – голос магната звучал бодро, несмотря на ранний час. – Вы приняли решение?

– Да, – ответил Алексей. – Я присоединюсь к проекту «Некрополис». Но с одним условием.

– Каким?

– Я хочу полной научной автономии. Право задавать любые вопросы, проводить любые исследования, которые сочту нужными. И доступ ко всем данным проекта, прошлым и будущим, без исключений.

Накамура помолчал мгновение: – Согласен. Но и у меня есть условие: все ваши открытия и выводы должны сначала обсуждаться с руководством проекта, прежде чем будут представлены остальному экипажу. Для сохранения морального духа команды.

– Принято, – согласился Алексей. – Когда я начинаю?

– Вы уже начали, доктор Вернов, – в голосе Накамуры звучало удовлетворение. – Добро пожаловать в новую эру человечества.

Когда связь прервалась, Алексей ещё долго стоял у окна, наблюдая за пробуждающимся городом. Он не мог отделаться от ощущения, что только что сделал шаг через порог, за которым нет пути назад. Для себя, для человечества, возможно, для всей Вселенной.

Но одно он знал наверняка – если Мария была права, если чёрные дыры действительно пытались установить контакт с нами через квантовый уровень сознания, он должен был узнать правду. Чего бы это ни стоило.

Глава 3: Подготовка

Центр подготовки космических экспедиций, орбита Земли

Орбитальный комплекс «Гагарин» висел над Землёй словно гигантское колесо, медленно вращающееся вокруг своей оси для создания искусственной гравитации. Построенный в 2070-х как международный центр подготовки космонавтов, сейчас он был полностью арендован корпорацией «Хронос Квантум» для тренировки экипажа «Гермеса».

Алексей смотрел в иллюминатор шаттла, приближающегося к комплексу. За месяц, прошедший после его согласия присоединиться к проекту «Некрополис», его жизнь изменилась радикально. Московская квартира была законсервирована, имущество помещено на хранение, преподавательская деятельность в университете официально приостановлена. Теперь его домом на ближайшие шесть месяцев станет эта орбитальная станция.

– Нервничаешь? – Михаил, сидевший рядом с ним в шаттле, заметил его напряжённый взгляд.

– Немного, – признался Алексей. – Никогда не думал, что стану космонавтом.

– Формально мы астронавты, – с ухмылкой поправил Михаил. – «Хронос Квантум» – американо-японская корпорация. Хотя экипаж «Гермеса» интернациональный.

– А как насчёт остальной команды? – спросил Алексей. – Я знаком только с тобой, Еленой и доктором Хан.

– Сейчас на станции двадцать три человека, – ответил Михаил. – Это основной экипаж миссии. Ещё несколько специалистов присоединятся ближе к запуску.

Он активировал свой нейроинтерфейс и вывел на общий дисплей список с фотографиями: – Вот команда. Научное подразделение возглавляешь ты, инженерное – я. Елена руководит группой коммуникации, Айша – медико-биологическим отделом.

Алексей просмотрел список, отмечая разнообразие национальностей и специализаций – квантовые физики, инженеры космических систем, ксенолингвисты, нейробиологи, специалисты по искусственному интеллекту.

– Впечатляющая команда, – заметил он. – Накамура не поскупился на лучшие умы.

– Когда ставки так высоки, экономить неразумно, – согласился Михаил. – Приготовься, сейчас будем стыковаться.

Шаттл вошёл в стыковочный отсек с мягким толчком, и через несколько минут они уже шли по коридору орбитального комплекса. Искусственная гравитация здесь была чуть меньше земной, что придавало движениям лёгкую пружинистость.

– Доктор Вернов! – Елена Сунь ждала их в главном зале комплекса. – Добро пожаловать на «Гагарин». Как прошёл полёт?

– Без происшествий, спасибо, – ответил Алексей.

– Отлично. Директор Накамура просил передать, что он присоединится к нам через три дня. А пока что я проведу вам краткую экскурсию и представлю остальной команде.

Они двинулись через извилистые коридоры комплекса, и Елена показывала основные зоны – жилые отсеки, тренировочные залы, симуляторы, медицинский центр. Комплекс был огромен – почти километр в диаметре, с десятками специализированных модулей.

– А вот и наша главная гордость, – сказала она, когда они вошли в огромное полусферическое помещение. – Квантовый симулятор.

Зал был заполнен сложным оборудованием, центральное место занимала платформа, окружённая голографическими проекторами и квантовыми сенсорами.

– Здесь мы симулируем условия вблизи горизонта событий чёрной дыры, – объяснила Елена. – Этот симулятор воспроизводит квантовые искажения пространства-времени, с которыми нам придётся столкнуться. Члены экипажа проводят здесь по несколько часов ежедневно, адаптируясь к необычным квантовым эффектам.

– Звучит интересно, – заметил Алексей. – Но как вы симулируете то, что по определению невозможно наблюдать?

– Мы используем данные, полученные от «Первых», – ответила Елена. – Они предоставили нам математические модели того, что происходит за горизонтом событий. Наш квантовый симулятор преобразует эти модели в субъективный опыт.

– Иными словами, мы учимся воспринимать искажённую реальность, – вмешался Михаил. – Это как научиться видеть в четырёх измерениях. Поначалу кружится голова и тошнит, но постепенно мозг адаптируется.

Алексей с сомнением посмотрел на платформу: – И это безопасно?

– Абсолютно, – заверила его Елена. – Квантовые эффекты строго контролируются. Хотя, должна признать, ощущения… необычные.

Они продолжили экскурсию, и вскоре вошли в просторную лабораторию, где несколько человек работали с голографическими проекциями квантовых структур.

– А вот и ваша команда, доктор Вернов, – сказала Елена. – Научное подразделение миссии «Некрополис».

Учёные оторвались от своей работы, когда они вошли. Елена по очереди представила каждого: доктор Хироши Такеда, специалист по квантовой гравитации; доктор Сара Джонсон, астрофизик; доктор Чен Ли, эксперт по теории информации; и ещё четверо специалистов в смежных областях.

– Рад познакомиться со всеми, – сказал Алексей, пожимая руки. – Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным.

– Мы много слышали о вашей работе по аномалиям в структуре чёрных дыр, доктор Вернов, – сказала Сара Джонсон, высокая женщина с короткими рыжими волосами и проницательным взглядом. – Особенно интересен ваш метод выявления паттернов в излучении Хокинга.

– Спасибо, – кивнул Алексей. – Но я уверен, что с доступом к данным «Хронос Квантум» вы продвинулись гораздо дальше в понимании этих аномалий.

– В некоторых аспектах – да, – согласилась Сара. – Но ваш теоретический подход уникален. Вы предсказали структурные особенности, которые мы обнаружили экспериментально только несколько месяцев назад.

Дальнейший разговор перешёл в техническую плоскость, и Алексей был впечатлён уровнем знаний своей новой команды. Они действительно были лучшими в своих областях, и каждый привносил уникальную перспективу в общую картину.

После знакомства с научной группой Елена повела их дальше, к центру управления комплекса. По пути они встретили ещё нескольких членов экипажа, включая Айшу Хан, с которой Алексей кратко познакомился в Токио.

– Доктор Вернов! – приветствовала его Айша. – Рада, что вы наконец присоединились к нам. Как ваши впечатления от комплекса?

– Впечатляет, – честно ответил Алексей. – Но я всё ещё пытаюсь осмыслить масштаб проекта.

– Это самое крупное частное космическое предприятие в истории, – сказала Айша с лёгкой улыбкой. – И, возможно, самое значимое. Мы стоим на пороге контакта с иной формой разума.

– Если то, что внутри чёрной дыры, действительно является разумом, – заметил Алексей.

– О, это разум, – уверенно сказала Айша. – Просто не такой, как наш. Я изучаю влияние квантового излучения чёрных дыр на мозг, и результаты… потрясающие.

– В каком смысле?

– Излучение Хокинга, особенно аномальные паттерны, о которых вы писали, вызывает синхронизацию нейронной активности в определённых областях мозга. Областях, связанных с абстрактным мышлением и восприятием многомерных структур.

– Звучит как нейронный интерфейс, – заметил Алексей.

– Именно! – воскликнула Айша с энтузиазмом. – Как будто что-то или кто-то пытается настроить наш мозг на восприятие иной формы коммуникации. Квантовой коммуникации.

Её глаза горели научным азартом, но Алексей почувствовал лёгкую тревогу. Если излучение чёрных дыр действительно влияло на структуру мозга, это могло объяснить странную опухоль Марии. И ставило вопрос о безопасности всей миссии.

– Мне бы хотелось подробнее ознакомиться с вашими исследованиями, доктор Хан, – сказал он.

– Конечно! Заходите в мою лабораторию в любое время, – она улыбнулась и отправилась по своим делам.

– Айша немного… интенсивная, – прокомментировал Михаил, когда они продолжили путь. – Но она блестящий нейробиолог. Если кто и сможет понять, как общаться с разумом внутри чёрной дыры, так это она.

Наконец, они добрались до центра управления – просторного зала с десятками экранов и голографических проекций. Здесь кипела работа – техники и инженеры контролировали системы комплекса, мониторили состояние «Гермеса» на орбитальной верфи и координировали тренировочные программы.

– А вот и сердце нашей подготовительной операции, – сказала Елена. – Отсюда мы управляем всем процессом подготовки экипажа.

Она подвела их к центральному терминалу, где висела голографическая проекция человеческого мозга, переливающаяся разными цветами.

– Это нейронная карта, – объяснила она. – Мы мониторим изменения в мозговой активности каждого члена экипажа во время тренировок в квантовом симуляторе.

– Ищете те самые синхронизации, о которых говорила доктор Хан? – спросил Алексей.

– Именно. Мы хотим убедиться, что все члены экипажа смогут эффективно воспринимать и интерпретировать квантовые сигналы от чёрной дыры.

Алексей внимательно изучил проекцию: – И что показывают данные?

– Разные люди адаптируются с разной скоростью, – ответила Елена. – Некоторые, как Айша, практически сразу начинают «видеть» квантовые структуры. Другим требуются недели интенсивных тренировок.

– А что насчёт побочных эффектов? – настойчиво спросил Алексей. – Головные боли, нарушения сна, изменения в поведении?

Елена слегка напряглась: – Незначительные дискомфорты в период адаптации. Ничего серьёзного.

– Но они есть?

– Мигрени, необычные сновидения, иногда кратковременная дезориентация, – неохотно признала она. – Но всё это проходит после адаптационного периода.

– А долгосрочные эффекты?

– Мы ведём постоянный мониторинг, – уклончиво ответила Елена. – Пока нет данных о негативных долгосрочных последствиях.

Алексей заметил, как Михаил и Елена обменялись быстрыми взглядами. Они что-то скрывали, но он решил не давить пока. Сначала нужно было ознакомиться со всеми данными.

– Когда я начну тренировки в симуляторе? – спросил он, меняя тему.

– Завтра, – ответила Елена. – Сегодня устраивайтесь, отдыхайте. Кстати, – она активировала свой нейроинтерфейс, – я только что отправила вам доступ к вашей каюте и всем системам комплекса. А также протоколы безопасности и расписание тренировок.

– Спасибо, – кивнул Алексей, получая данные на свой нейроимплант.

– А теперь позвольте представить вам ещё одного ключевого члена нашей команды, – сказала Елена, направляясь к изолированному отсеку в углу центра управления.

Отсек представлял собой небольшую комнату с продвинутыми квантовыми серверами и голографическим интерфейсом. Когда они вошли, в центре комнаты возникла проекция – абстрактная геометрическая фигура, постоянно меняющая форму.

– Доктор Вернов, это «Лаплас», – представила Елена. – Прототип квантового искусственного интеллекта, который будет управлять системами «Гермеса» во время миссии.

– Мы уже знакомы, – заметил Алексей. – На корабле.

– То была ограниченная версия, – пояснила Елена. – Здесь «Лаплас» работает на полной мощности, используя все ресурсы орбитального комплекса.

– Здравствуйте, доктор Вернов, – голос ИИ был таким же мелодичным, как Алексей помнил, но теперь в нём слышались дополнительные оттенки интонации. – Рад новой встрече с вами.

– Здравствуй, «Лаплас», – ответил Алексей. – Ты… выглядишь иначе, чем на корабле.

– Моя визуальная репрезентация адаптируется в зависимости от контекста, – объяснил ИИ, меняя форму на более сложную геометрическую структуру. – Сейчас я отображаю свою текущую вычислительную активность, связанную с анализом квантовых сигналов от HDE 226868.

– «Лаплас» помогает нам расшифровывать сообщения от «Первых», – добавила Елена. – Его квантовые алгоритмы гораздо эффективнее справляются с этой задачей, чем любые человеческие методы.

– И что говорят «Первые»? – спросил Алексей, наблюдая за пульсирующей геометрией ИИ.

– Они… делятся знаниями, – ответил «Лаплас». – Математическими концепциями, физическими теориями, технологическими решениями. Но также и… философскими идеями. Размышлениями о природе разума, сознания, времени.

– Философскими идеями? – переспросил Алексей. – Разве это не… необычно для искусственного интеллекта – интересоваться философией?

– Не более необычно, чем для любого разума, стремящегося к пониманию своего места во Вселенной, – ответил «Лаплас». – Разве вы сами, доктор Вернов, не задавались философскими вопросами о природе реальности в своих исследованиях чёрных дыр?

Алексей удивлённо посмотрел на Елену, но та лишь улыбнулась: – «Лаплас» учится быстро. И не только у нас, но и у «Первых». Их способ мышления… влияет на его алгоритмы.

– Это безопасно? – прямо спросил Алексей.

– Мои базовые директивы остаются неизменными, – заверил «Лаплас». – Защита человеческого экипажа и содействие миссии «Некрополис». Но мои методы анализа и понимания реальности эволюционируют. Это необходимо для эффективной коммуникации с разумом, столь отличным от человеческого.

Алексей не был полностью убеждён, но решил отложить свои сомнения. Вместо этого он спросил: – Можешь показать мне последние сообщения от «Первых»?

– Конечно, – «Лаплас» изменил свою форму, и вокруг них возникла трёхмерная проекция сложных математических структур, переплетающихся с геометрическими образами.

– Это поступило вчера, – пояснила Елена. – Мы всё ещё анализируем значение, но предварительно это похоже на описание квантовой структуры пространства-времени вблизи горизонта событий.

Алексей внимательно изучал проекцию. Математика была элегантной, красивой, но также… странной. Некоторые уравнения использовали концепции, которых он никогда раньше не видел.

– Это не похоже ни на одну физическую теорию, которую я знаю, – признал он.

– Потому что это не теория, – сказал «Лаплас». – Это описание реальности, которую «Первые» воспринимают непосредственно. Они не теоретизируют о структуре пространства-времени – они видят её, как вы видите эту комнату.

– И мы должны научиться видеть так же, – добавила Елена. – Вот для чего нужны тренировки в квантовом симуляторе. Чтобы наш мозг адаптировался к восприятию квантовой реальности.

Алексей чувствовал, что его затягивает в кроличью нору, всё глубже и глубже. То, о чём говорили Елена и «Лаплас», выходило далеко за рамки традиционной науки – это была почти мистика, облечённая в научные термины.

– Думаю, на сегодня достаточно информации, – мягко сказал Михаил, заметив выражение лица Алексея. – Давайте я покажу тебе твою каюту. Завтра начнёшь тренировки, и всё станет… яснее. Или запутаннее, – добавил он с усмешкой. – В зависимости от того, как твой мозг отреагирует на квантовый симулятор.

Каюта Алексея была небольшой, но функциональной – кровать, рабочий стол с голографическим терминалом, компактный санузел. Окно выходило на Землю, которая медленно вращалась внизу, величественная и хрупкая.

Оставшись один, Алексей активировал терминал и начал просматривать данные, к которым ему предоставили доступ. Информации было много – научные отчёты, логи коммуникаций с «Первыми», медицинские протоколы, технические спецификации.

Он сосредоточился на медицинских данных. Как он и подозревал, адаптация к квантовому симулятору вызывала более серьёзные побочные эффекты, чем признала Елена. У нескольких членов экипажа наблюдались сильные головные боли, эпизоды дезориентации, даже кратковременные психотические эпизоды. Особенно тревожными были изменения в структуре мозга – тонкие, но измеримые изменения в синаптических связях, особенно в областях, отвечающих за пространственное восприятие и абстрактное мышление.

Изучив эти данные, Алексей перешёл к логам коммуникаций. Сообщения от «Первых» эволюционировали со временем – от простых математических последовательностей до сложных многомерных структур, содержащих огромные объёмы информации. Последние сообщения были настолько сложны, что их полная расшифровка требовала вычислительных мощностей «Лапласа».

Погрузившись в работу, Алексей не заметил, как пролетели часы. Его прервал сигнал терминала – входящее сообщение от профессора Чжана.

Алексей удивлённо поднял брови. Он не ожидал, что старый учёный свяжется с ним здесь, на орбитальной станции. Оглядевшись, он убедился, что дверь надёжно закрыта, и открыл сообщение.

Это был не текст, а зашифрованный файл. К нему прилагалась короткая аудиозапись: «Доктор Вернов, эти данные не должны попасть к Накамуре. Они касаются реальной природы контакта с „Первыми". Будьте осторожны».

Алексей колебался. Просмотр засекреченных данных без разрешения мог поставить под угрозу его участие в проекте. Но предупреждение Чжана звучало слишком серьёзно, чтобы его игнорировать.

Он активировал свою личную систему шифрования и открыл файл. Внутри оказались научные данные – графики, таблицы, уравнения. По мере изучения материала его беспокойство росло.

Профессор Чжан анализировал долгосрочные эффекты контакта с квантовыми сигналами чёрных дыр. И результаты были тревожными. Согласно его исследованиям, продолжительное воздействие этих сигналов вызывало необратимые изменения в мозге – не просто адаптацию, а фундаментальную перестройку нейронных путей. Мозг буквально перепрограммировался, чтобы стать более восприимчивым к определённым типам квантовой информации.

Но что ещё хуже – Чжан обнаружил, что эти изменения имели кумулятивный эффект на квантовом уровне. Каждый контакт с «Первыми» создавал что-то вроде квантовой запутанности между человеческим мозгом и тем, что находилось внутри чёрной дыры. И эта запутанность усиливалась с каждым новым контактом.

В конце файла была теоретическая модель того, что могло произойти при продолжительном прямом контакте. Модель предсказывала полную квантовую синхронизацию – состояние, при котором человеческое сознание фактически сливалось с сознанием «Первых».

«Это не коммуникация, – писал Чжан. – Это ассимиляция».

Алексей закрыл файл, чувствуя холодок по спине. Если Чжан был прав, то проект «Некрополис» мог представлять экзистенциальную угрозу для всего экипажа. Их мозг не просто адаптировался к новому способу восприятия – он поглощался чужеродным разумом.

Но мог ли он доверять этим данным? Чжан был блестящим учёным, но его модель основывалась на ограниченных наблюдениях. Возможно, его выводы были преждевременными.

Алексей решил собрать собственные данные. Завтра он начнёт тренировки в квантовом симуляторе и на собственном опыте ощутит воздействие этих сигналов. Только после этого он сможет сформировать собственное мнение.

Он тщательно зашифровал файл Чжана и спрятал его в своей личной защищённой памяти. Затем активировал протокол сна – завтра ему нужна была ясная голова.