Макабр

Парфенон Хання

Макабр

Пролог. Телефонный звонок

Телефон-лягушка начинает наполнять салон автомобиля навязчивой мелодией и неприятным жужжанием. В ответ слышится недовольное мычание парня, что сладко дремлет на руле.

– Гордей на связи… – слипшиеся уста размыкаются с трудом. Устройство для связи прижимается к уху, после нажатия на зелёную трубку большим пальцем. Высохшее горло срывается на кашель. Приходится схватить из подстаканника пластиковую непроливайку и сделать пару глотков, выпивая остатки сладкой газировки с помощью трубочки. – Ох… простите, слушаю.

– Вашему таланту располагать к общению можно только позавидовать, – в ушной канал врывается знакомый женский голос, полный усталости и явного раздражения. – Ладно, давайте перейдём сразу к делу. Вы слышали что-нибудь о Гекторе Дассо?

– А! Мьёдвейг! Радость моя, – предложение, слетевшее с губ разбуженного человека, разгоняет мглу перед уставшим взором. По привычке нажав кнопку на дверце, окно автомобиля, выходящее на тротуар, открывается. Внутрь попадает запах мало населённого города, скованного осенью. – Да и хоть доброе утро пожелала бы, сестрёнка.

– Мы на работе, попрошу не фамильярничать, – говорит девушка, вплетая в слова строгость, пока парень выглядывает из салона и внимательно осматривает своё лицо в боковом зеркале заднего вида. – Этот человек работал вместе с Мироном Альтрадом. Это имя Вам знакомо или…?

– Я что, по-твоему, совсем идиот? – отражение смотрит в ответ, повторяя движение слегка пухлых уст. Вид золотых глаз, горящих хорошим настроением, омрачён приметными мешками. Внимание медленно ползёт к длинным чёрным волосам, масляным и не очень ухоженным. – Этот человек научно доказал, что смерть – это ещё не конец.

Пока в голосе сквозит раздражение, очи во всю блуждают по собственному лицу. Увиденные черты радуют своей аккуратностью и формой, вызывая в голове секундную ассоциацию с работами великих художников. Однако, щетина и недавно замеченные следы недосыпа, моментально отбрасывают такую мысль куда-то в сторону.

– Значит Вы ещё не совсем потерянный человек, – отвечает Мьёдвейг, стараясь не играть эмоциями. Однако, усмешка, в конце предложения, всё же вырывается с её губ. Не подавая виду, она продолжает мысль. – Гектор Дассо не только состоял в исследовательской группе, но и первым сделал открытие, о котором ты говоришь и даже разработал прототип для разговоров с мёртвыми.

– Погоди-погоди, может я что-то путаю на сонную голову, но я же говорил, что это сделал Мирон. Он ведь всё организовал и… – Гордей, столкнувшись с несостыковкой, сразу же начинает копаться в памяти. Благо, лёгкую язвительность в словах оператора удаётся вовремя прочувствовать и своевременно ответить. – Очень смешно. Это отрывок автобиографии нашего клиента?

– Вы молодцы, лёгкую проверочку на внимательность смогли пройти, – девушка вновь говорит спокойно, но иногда связки предательски выдают ехидство. – Именно так. Второсортный человек пытается нажиться на славе гения. Но наше мнение не относится к нашему заказу: Вам предстоит подготовить Гектора к переходу.

– Хорошо, можешь мне переслать всё что есть на него? Психотип, где живёт и жил, какие темы с ним лучше не поднимать и прочее, – парень облокачивается на спинку кресла. Рука лезет в карман брюк и находит там смятую пачку дешёвых сигарет. Зажав фильтр между губами и убрав картонное изделие, украшенное наклейкой о вреде курения, обратно в штаны, он осматривает салон модифицированного универсала 1977 года в поисках зажигалки. – И да, сестрёнка, будь на этом деле моим оператором. У меня не очень хорошее предчувствие насчёт этого заказа и предстоящего дня.

– Опять Ваша чуйка? – со вздохом спрашивает Мьёдвейг, пока бардачок открывает свои внутренности перед взором её брата. Там красуется бутылёк жидкого мыла, бритва, пена, расчёска, синий платок и не только. Средь гигиенических инструментов виднеется искомое. – Хорошо, но при условии, что Вы не закурите сегодня. Совсем. И, наконец, переночуете дома.

– Вот же… – Гордей, замерев на некоторое время, всё-таки захлопывает ящик и переводит взгляд на открытое окно. Прохожие нескончаемым потоком двигаются по тротуару. Табачное изделие отправляется плевком кому-то под ноги. Никто этого не замечает. – Из-за бессонницы я просто потрачу впустую время.

– Ничего страшного, куплю парочку энергетиков и посижу с тобою всю ночь, как в старые добрые времена, – девушка переходит на шёпот, пока парень проворачивает ключ зажигания. Мотор ласково мурлыкает. – Просто… мы давно не проводили время вместе, да и тебе будет полезно поесть что-то помимо фастфуда.

– Ого! Без формальностей? Ладно, убедила. По рукам, – более мягко отвечает он, после чего скидывает звонок. Мобильник небрежно брошен на место, где лежал до пробуждения человека. – Надо привести себя в порядок и можно выдвигаться.

Ремень безопасности приятно щёлкает, ручник недовольно кряхтит, кнопка на приборной панели включает фары, педаль газа скрипит под давлением ноги и под капотом раздаётся уже рык. Руль поворачивается в сторону проезжей части. Автомобиль неохотно устремляется по артерии города. Похрустывание валкодера и белый шум знаменуют включение радио. Нужная частота быстро нашлась. Джаз наполняет нутро машины.

„Интересно… что должно быть в голове у человека, чтобы пытаться отобрать славу у того, кто отдал проекту свои лучшие годы? – вопрос всплывает в чертогах разума неторопливо, проявляясь словно берег из тумана. – Неужели всё можно оправдать пороками?“

Размышления в голове не прекращаются. В груди появляется тепло, неприятное и слегка покалывающее. Возникает оно по воле воображения, что захватывает череп картинками из прошлого. Ему отчётливо видится ругань. Один из спорящих – его друг. Активно жестикулирует и ярко выражает эмоции на своём непропорциональном лице. Агрессия льётся с его тонких губ прямо в сторону Гордея, разбрызгивая слюни в разные стороны.

„Хватит! Не лезь в это. Прошлое остаётся в прошлом… – слова, возникшие средь серого вещества и нейронных связей, разгоняют пелену образов. Машина, к тому времени, останавливается, слегка заезжая на тротуар. Ручник снова недовольно ворчит. – Просто приведи себя в порядок, остальное пока не нуждается в твоём внимании.“

С этими мыслями, парень поворачивает ключ. Мотор умолкает. Руки отстёгивают ремень, а после отключают радио и фары нажатием пары кнопок. Бардачок снова открывается, оттуда пальцы достают жидкое мыло, пену и бритву, зубную щётку и пасту вместе с расчёской. Всё это убирается в дипломат с документами, лежавший всё это время на переднем пассажирском сидении. Пальцы ловко запихивают вещи в различные секции кожаной сумки.

– Пошли… – уста вместе с дверью открываются. Закрыв за собою ласточку и включив с помощью брелка сигнализацию, от чего универсал несколько раз подмигивает, длинноволосый направляется в сторону входа в парк, держа ручку портфеля. Шагая по тропинке, ему удаётся приметить несколько своеобразных надгробий средь деревьев и кустов. – А там видно богатеи похоронены, раз в таких-то людных местах захоронены.

Чёрные монолиты прямоугольной формы стоят практически везде. Это подмечает глаз брюнета, ведь с некоторыми из похороненных здесь уже приходилось встречаться по работе. По пути к общественному туалету, корпорат видит занимательную картину: к одному из таких «столбиков», торчащих будто из-под земли, подходит мужчина, держа за руку маленького мальчика.

Механизм внутри корпуса приходит в движение сам. Об этом сигнализирует дым, что исходит из появившихся в приборе щелей. Смог формирует силуэт сгорбленного человека, постепенно обрастающий деталями: одежда, волосы и лицо.

„Значит больше денег ушло на покупку земли, а не на сам аппарат? – в черепе всплывает вопрос. Ответа на него он не ждёт, но в памяти всплывают конские цены даже за самую дешёвую модель. – Главное ребёнка близко не подпускай к этой… твари.“

Мысль, посетившая голову, втыкает в мозг эфемерные иголки, заставляя болото подсознания бурлить и желать выпустить на волю то, что скрыто. Однако, именно в этот момент, нога толкает дверь в общественный туалет. Тьма, вонь и холод встречают Гордея, захватывая всё его внимание.

Глава первая. Иларий и Фредегонда

Часть первая. Встреча с прошлым

– Так, надо помыть голову, – уста размыкаются, сосредоточив на конкретном действии всё сознание. Ладонь касается стены, а длинные пальцы, средь потрескавшейся плитки, находят кнопку включения. Свет неохотно заполняет помещение, мигая временами. Здесь есть лишь три зеркала и столько же кабинок, один писсуар, ведро с мутной водой и шваброй, чьи лучшие времена давно канули в Лету. – Ну и местечко…

Дипломат, спустя пару секунд, поставлен на раковину. Оттуда, из внутренностей кожаного изделия, достаются средства личной гигиены. Внутри остаётся лишь паста и зубная щётка. Кожа покрывается мурашками, слишком уж противна мысль использовать её здесь. Жидкое мыло практически сразу обволакивает руки. Тёплая вода льётся на тыльную сторону ладони.

– Хотел зубы почистить, а теперь брезгуешь, – усмехается парень и направляет взор на отражение. На него смотрит брюнет в чёрной майке с тёмно-синим логотипом музыкальной группы, что носит название «Сфинкс по имени Инеш». – Прекрати потакать своим слабостям.

Монолог с самим собою не продолжается долго. Гордей наклоняется и начинает поливать голову. Решив на этом не останавливаться, он начинает тереть патлы. В этот момент, скрипит дверь, затем слышатся массивные шаги, звук молнии на брюках и последующее журчание.

– Паршивый день или ты в эти, как его, в сквоттеры заделался? – голос неизвестного полон спокойствия и напускной заинтересованности. – Не, я, если что, не осуждаю. Сам в ужасе от налогов… да и пособия по безработице смотрятся неплохо.

– Нет, мне просто захотелось на скорую руку привести себя в порядок, – отвечает брюнет после того, как обдаёт волосы тёплой водой. Выпрямив спину, корпорат высвобождает пену для бритья себе на ладонь и начинает ею обмазывать щёки, подбородок и вокруг рта. – Сегодня у меня встреча по работе, а до квартиры добираться дольше.

– Понятно. Работяга значит, – слова вынужденного собеседника получают обрамление в виде звука застёгивающийся ширинки и топота к раковине, расположенной немного поодаль от Гордея. Неизвестный закрывает собою проход к выходу. – А кем работаешь? Если не секрет, конечно.

– Коммивояжёром. Если по-простому, то продавцом, что ходит по квартирам и пытается втюхать хлам, – парень бросает взгляд на человека недалеко от себя. Рост два метра, кожаная куртка с байкерскими нашивками, налысо побрит, кисти рук все в шрамах. – А с чего такое любопытство к незнакомцу?

– Да просто увидел машину одну, раритетное сокровище прям. Такая одна во всём городе, я точно знаю… – мужчина ополаскивает ладони, лицо его, с лёгкой бородкой, носит на себе мрачную тень печали и тоски. – К моей жене приехал парасхит, похожий на тебя, и помог преодолеть путь, но… она стала другой.

К моменту последних слов собеседника бритва успевает не только закончить свои дела, но и пройти через сушку для рук, вернуться в футляр, а затем оказаться внутри дипломата. Оттуда достаётся зубная щётка в маленьком пластиковом ящичке и паста, в сдавленном тюбике. Всё ложится на край раковины.

– И ты винишь меня за это? – понимая, что врать больше смысла нет, Гордей поворачивается к человеку. Наконец-то чертоги разума достают из глубин памяти имя того, с кем построен этот вынужденный диалог. – Иларий, после смерти человек лишается тела. Остаётся лишь сознание. Оно со временем теряет привычное восприятия мира. С этим ничего нельзя сделать. Даже самые передовые модели создают лишь суррогат гормональной системы и прочих биологических функций. Они лишь отсрочат неизбежное. Не более.

– Нет, я тебя виню не за это, – холодно отвечает мужчина и поворачивается к брюнету, мрачно улыбаясь. – Но виню за то, что ты продал мне бракованную канопу. И нет, обращение в компанию мне не помогло, как и поиск помощи в интернете. В первом случае, меня начали таскать по продажным судам, мол канопа не способна выйти из строя, а во втором… ты когда-нибудь пытался искать помощь в интернете? Им легче деньги отправить на счёт какого-нибудь фонда, откуда их спиздит какой-нибудь депутачий сын, а не подсказать как помочь моей жене, что сходит с ума из-за блядской машины! Но даже в этом мире есть справедливость… судьба позволила нам встретиться вновь.

– Бракованную? – в слова вплетён страх, осевший в глотке комом. Руки моментально сжимаются в кулак, а ноги потихоньку отводят своего хозяина назад, пока массивная фигура перед глазами становится всё ближе. – Боже… Я-Я могу попробовать решить проблему!

– Ты хочешь, чтобы я тебе снова доверился? После всех тех мучений, что ты принёс?! – глаза Илария заливает кровь. Дыхание сбивается. Резким рывком он толкает своего ненавистного собеседника в кафельную стенку. – Да я лучше тебе кости переломаю!

– Подожди-подожди, я… правда могу привести всё в норму. Или ты хочешь и дальше видеть, как твоя жена сходит с ума? – Гордей с большим трудом сдерживает дрожь в голосе, но рот всё равно выплёвывает вопрос после удара спиной. – Да и… если не оказать помощь, то от неё останется лишь сумрак, где будут только первичные эмоции.

– Заткнись! – кулак с размаху бьёт в щёку корпората. Тело тут же падает на пол, но почти моментально находит в себе силы отыскать опору в руках и попытаться снова подняться. Брюнет чувствует на себе тяжёлый взгляд разгневанного человека. – … Я об этом точно пожалею… ладно, будь по-твоему. Но если ты попытаешься сбежать или позвать на помощь… я убью тебя… медленно. Меня никто не остановит.

„Надо скорее связаться с Мьёдвейг… – мысль вспыхивает в голове того, кто выплёвывает выбитый зуб на пол общественного туалета. – Она сможет мне помочь… выбраться из этой дерьмовой ситуации.“

– Я тебя понял, – слова Гордея слетают с окровавленных уст, когда удаётся встать в полный рост. Парень направляет взгляд в сторону того, кто так бесцеремонно бросает угрозы. – Позволишь закончить наводить марафет? Иначе по моему внешнему виду можно будет сказать, что мне хорошенько дали по лицу.

– Ты… – Иларий срывается на смех. По щекам начинают течь слёзы. Лицо украшает гримаса боли, радости и… смирения. В пустых карих глазах больше нет гнева, лишь пустота, сравнимая с дуплом огромного дуба, в котором не решается поселится ни одно живое существо. – Конечно, приведи себя в порядок.

„Главное не злить его… – голос внутри черепа звучит как наставление собственному телу, что переполнено напряжением. Взор корпората, тем временем, падает на дипломат. Внутри находится бритва. – Даже если мне получится дать отпор и выбежать отсюда, то он просто побежит следом и сделает всё, чтобы прикончить меня…“

Тёплая вода заполняет рот. Ополаскивать полость рта приходится из-за металлического привкуса. Всё это время на спине чувствуется взгляд человека, что, скорее всего, даже не моргает. По коже вновь проносятся мурашки.

– Пошли, – проговаривает парень, умывшись. Гордей напоследок смотрит в зеркало. На него глядит тот, у кого разбита губа. В глазах читается усталость, что покрывает собою страх и тревогу, подобно плесени сдирающей стену обветшалого здания. – В каком она сейчас состоянии?

Иларий отвечает не сразу, видимо, перебирает в голове подходящие слова. Пока вопрос висит в воздухе, брюнет убирает футляр с зубной щёткой и тюбик с пастой в дипломат, и хватается за ручку. Теперь, когда тяжесть документов и гигиенических средств давит на пальцы, патлатый делает несколько шагов и открывает дверь, впуская внутрь осеннюю прохладу.

– Она практически ничего не помнит о своём прошлом. Узнаёт меня лишь иногда. Стала более резко реагировать на всё и сквернословить по хлеще сапожника, – мужчина подаёт голос и отправляется следом за парнем, потирая покрасневшие костяшки. Болят после недавнего удара. – Она… перестала быть похожа на человека.

„Дерьмо… её подсознание выходит из берегов, – в чертогах разума вновь появляется мысль. Где-то под рёбрами появляется чувство, отсылающее сознание корпората к болоту воспоминаний. Из эфемерной трясины всплывает картинка, где ему приходится ждать хирурга на операционном столе. Мандраж, как и в тот далёкий раз, селится где-то среди лёгких и сердца. – Если так продолжится, то Сотерис воспользуется ей…“

Размышления, бурлящие внутри черепа, затмевают взор Гордея, идущего к машине быстрым шагом. Следом старается поспевать тот, кто кривит лицо из-за гнева. Всё это выглядит в глазах смотрящего как попытка сбежать. Однако, человек не спешит останавливать парасхита, ведь он даже не старается позвать на помощь.

– Чего так резко замолчал? Чувство вины мучает? – колкость слетает с уст массивной фигуры, что по пути посматривает в разные стороны, желая убедится не привлекает ли он к своей персоне излишнее внимание. – Главное не переживай. Не получится починить? Не страшно. Развлеку её пытками такой твари как ты.

– Заткнись и лезь в машину, – корпорат, неожиданно для себя, резко отвечает вынужденному собеседнику. В этот момент, дверь к водительскому месту открывается, а дипломат отправляется в полёт на заднее сидение. С губ срывается слово, вобравшее в себя множество негативных чувств. – Блять…

Часть вторая. Улица Мирона. Дом пятнадцать

Сев за руль, открыв телефон-лягушку, брюнет набирает номер Мъёдвейг. В этот момент, на пассажирское кресло садится Иларий и на автомате пристёгивается ремнём безопасности. Он пару раз осматривает салон раритетного автомобиля, словно ему тут глотку собираются перерезать.

– Неужели Вы успели так быстро доехать до заказчика? – женский голос доносится из трубки. Где-то на фоне слышится шелест документов и трели многочисленных звонков. Привычная офисная музыка, написанная капитализмом. – Я даже на обед не успела сходить. Вам так не терпелось получить автограф от нашего клиента?

– Сотерис вернулась… – Гордей, подбирая подходящие слова, пропускает мимо ушей всё удивление и ёрничество, вылитое на него в самом начале разговора. Не отыскав в своём сером веществе ничего подходящего к такому случаю, парень начинает говорить как есть. – Канопа, сделанная её людьми, попала к нашей бывшей клиентке и теперь… разлив подсознания не за горами. Душа потеряла человеческое обличье.

– Что это значит?… – вопрос слетает с уст удивлённого Илария, попавшего врасплох. Взор втыкается в корпората подобно булавкам в игольницу. – О ком ты говоришь?… И что значит разлив подсознания? О чём и с кем ты говоришь?!

– Твою мать… – на той стороне слышится вздох, что переполнен усталостью. Молчание долго не длится, ведь до слуха Мьёдвейг доносится знакомый бас. – А это, как я полагаю, муж нашей клиентки. Господи… ты в такую жопу попал, братец.

– Если ты хочешь, чтобы я тебе помог… просто скажи адрес и заткнись, – практически сквозь зубы шипит брюнет в сторону растерянного мужчины, потерявшего контроль над ситуацией. Рука парасхита, тем временем, поворачивает ключ зажигания и снимает ласточку с ворчливого ручника. Педаль привычно скрипит под давлением ноги. Машина, ласково мурлыкая, повинуется рулю, что направляет автомобиль на проезжую часть. – Если эта штука… жена твоя… вырвется из канопы… люди не вспомнят ничего, что связано с домом, где проживает твоя любимая. Вся информация из всех источников просто исчезнет или будет подменена.

Гордей, решив не отвечать на слова сестры, всё же делится с собеседником частичкой информации, понимая, что иначе этот двухметровый гигант доставит массу проблем. На такие выводы толкает боль в челюсти.

– Братишка… главное не торопись, позволь мне подготовится. Я позвоню, когда можно начинать решать проблему, ты услышал меня? – вопрос Мьёдвейг произносится в строгости, но едва уловимые нотки беспокойства всё-таки проскальзывают в голосе. – Мы связаны красной нитью… помни об этом.

– Я… – попытка Илария совладать с услышанным, совпадает с тем, как девушка, не дожидаясь ответа от родного человека, скидывает звонок. – Не может ж-же здание просто исчезнуть. Это н-невозможно.

– Раньше люди вовсе не могли определиться с тем, что будет после смерти, – ответ брюнета легко слетает с губ. Сопровождается сказанное хлопком телефона-лягушки и возвращением его на приборную панель метким броском. – Теперь человечество умеет говорить с ушедшими, а тебе кажется невозможным исчезновение здания?

– Нашёл с чем сравнить! – вспыхивает здоровяк, отворачиваясь к окну. За стеклом во всю мелькают прохожие, дома и чужие машины. – Кто такая Сотерис и что происходит с моей женой?… Здесь поверни направо. Нам на улицу Мирона. Дом пятнадцать.

– И ведь не отстанешь пока не отвечу, да? – задаёт риторический вопрос Гордей, плавно останавливаясь на перекрёстке. Красная лампочка светофора привлекает внимание водителя. – Так зовут и человека, и террористическую организацию. Цели их… я не знаю, но её люди пронизывают все государственные и частные структуры.

– Как ты можешь быть уверенным в их существовании? – вопрос выплёвывается в сторону собеседника. Педаль газа ненадолго напоминает о себе своим скрипом, заполнив собою образовавшуюся тишину. Ласточка неторопливо и даже лениво трогается с места. – И откуда тебе знать их лидера и какое у неё имя? Антиутопии перечитал, что ли?..

– Когда мне было одиннадцать, я пережил разлив подсознания собственной бабушки, – вместо прямого ответа, парень начинает монолог, параллельно которому дёргает за рычаг коробки передач. – Она умерла ещё до нашего с сестрой рождения. Однако, благодаря технологии Мирона Альтрада, мы с сестрой смогли познакомиться с нею и послушать её рассказы. Она очень любила их сочинять.

В горле Гордея появляется ком. Руки сжимают руль. На лбу выступают капли пота. Глаза перестают моргать и устремлены лишь на дорогу. Дыхание едва заметно сбивается. Спидометр демонстрирует снижение скорости.

– Всё началось незаметно. Она, после ночи с субботы на воскресенье, на Пасху, стала более разговорчивой, хотя всегда предпочитала уединение до вечерних посиделок с книгой. Стала любознательной в отношении новых технологий, тогда как раньше материла канопу на чём свет стоит… – голос корпората слегка дрожит, но, несмотря на накатившие чувства, находит в себе силы посмотреть на Илария. Лицо слушателя походит на холст, на котором художник неаккуратными мазками демонстрирует сочувствие, спокойствие и едва уловимые нотки страха. Брюнет возвращает взор на проезжую часть. – Мы думали, что она просто решила пересмотреть своё посмертие. Стать лучше. Мы даже предположить не могли, что она… меняется.

– Значит это может протекать у каждого по-разному? И как тогда понять, что это именно оно, а не обычное решение человека? – спрашивает мужчина, взглянув в сторону окна. Машина, в это время, заезжает во двор многоэтажного дома. Здесь его глаза примечают дерево, украшенное разноцветными листьями. Качели, сделанные из старой покрышки и верёвки, мирно покачиваются на холодном ветру. – Такое чувство, будто человечество сидит на бомбе замедленного действия.

– Мы приехали… – говорит Гордей, поворачивая руль в сторону свободного парковочного места. Педаль тормоза нажата, а рука дёргает ручник, следом провернув ключи и оставив их висеть в скважине для зажигания. Парень смотрит в сторону собеседника, что отстёгивает ремень. – Я постараюсь тебе всё объяснить, если обещаешь не натворить глупостей после услышанного.

– …Обещаю, только не забудь в следующую нашу поездку поворотники включать и ремень безопасности пристёгивать, – отвечает Иларий, пока чувства накатывают на байкера. В этот момент взгляд направлен куда-то вперёд. Брови хмурятся, видимо, человек в кожаной куртке пытается обдумать всё происходящее. Рука лезет в карман и достаёт оттуда пачку сигарет. Между губ зажимается фильтр, а указательный палец нажимает на прикуриватель. Кнопка приятно продавливается. – Говори.

– Её состояние отчасти похоже на развитие деменции; подобное называется сумраком, и в обычном состоянии распад длится несколько десятков лет при паршивом оборудовании. Когда же сумрак торжествует над личностью, человек просто перестаёт понимать, что происходит, и становится заложником каких-то конкретных эмоций и воспоминаний, – корпорат облокачивается на спинку кресла и направляет взор в потолок автомобиля, решая просто проигнорировать замечание о вождении. – Разлив подсознания происходит, когда канопа не снабжена фабеллой, и тогда мир мёртвых, где эмоции имеют физическое воплощение, начинает влиять на нашу реальность. Именно так личность заменяется на подавляемых монстров… Ты во время разлива видишь истинное лицо дорогого тебе человека.

– И ты, будучи ребёнком, увидел все скелеты своей бабушки? – глаза снова направлены на патлатого брюнета. После, внимание получает и телефон. Звонка всё нет. – И как же тогда ты выбрался? Сам ведь говорил, что разлив стирает само здание и все упоминание о нём. Но вот ты тут и всё помнишь. В деталях причём.