Дети Антарктиды. Возвращение. Часть II

Даниил Корнаков

Дети Антарктиды. Возвращение. Часть II

Пролог

24 августа, 2093-й год.

Лес Блафф Хилл, Новая Зеландия.

Температура +6 °C

Солдат торопливо пробивался сквозь густые заросли, когда ветка хлестнула его по брови, оставив порез. Маленькая капля крови сползла вниз и смешалась с горячим потом на щеке.

Дыхание клокотало в груди, сердце стучало так, будто в дверь убежища яростно колотил кулак человека, чья жизнь вот-вот оборвётся.

Он заставил себя взять передышку, отдышаться и осмотреться. Вокруг – сплошные деревья и кусты. Боже, до чего это непривычно! Дома, на родной «Звёздной» его окружали лишь стены его комнаты, а снаружи – белая пустота, тянущаяся на многие километры. Он всё бы отдал, лишь бы вновь оказаться там прямо сейчас. Если это случится, если он выживет, то поклянётся самому себе, что больше его ноги не будет на Захваченных Землях.

За спиной раздался душераздирающий вопль. Кровь застыла в жилах. Трясущимися руками он снял винтовку с плеча, прижал приклад к бедру, и стал рыскать взглядом между толстых стволов. Потом медленно попятился, не оглядываясь, боясь даже моргнуть.

Нога скользнула по грязи, изо рта вырвался крик, а только что стоявшие перед глазами деревья сменились облачным небом, затем влажной почвой, снова небом, снова почвой… Он скатывался по обрыву, как брошенный сверху булыжник, пока наконец неконтролируемое падение не прекратилось.

Всё тело ныло от боли. Во рту чувствовался металлический привкус. Он перевернулся на левый бок, мысленно моля Господа о целости бёдер – пронесло. Затем на правый бок – и здесь всё в порядке. Он встал на четвереньки, открыл глаза…

На него уставились полузакрытые веками глаза лейтенанта Сардеева. Язык старшего по званию высунут наружу. Тело отсутствовало, одна только голова с половиной хвоста позвоночника.

Солдат в ужасе отполз от находки, теперь уже не чувствуя никакой боли. Поднял винтовку, выпавшую во время падения, и ринулся прочь от ужасной находки. К берегу! Да, нужно выбираться отсюда. К чёрту задание! К чёрту всё это! Пускай его отдадут под трибунал, пускай высекут плетьми хоть сто, хоть двести раз, но его голова хотя бы останется на плечах…

Только вот где этот проклятый берег?!

Вот и тело лейтенанта, лежит у дерева, разорванное в клочья, месиво из кишков и прочих внутренностей. Его друга, Серёжу Власова, одна из этих тварей разделила на две части, порвала как тряпичную куклу. Ещё одному, Гробовски, их собирателю, существо оторвало обе ноги.

Всё должно было пойти иначе, совершенно иначе…

Протяжный визг пришельца послышался за спиной, совсем близко. Бежать! Бежать! Господи!

Поздно. Оно схватило его за плечо, потянуло к себе. Солдат закричал, замахнулся рукой, готовый умереть, но вдруг…

– Сержант!

– Т-сс! – Он приложил указательный палец к губам, взял его за рукав и силой потянул за собой, в ложбину.

Сержант взял в руки прислонённую к упавшему дереву крупнокалиберную снайперскую винтовку и превратился в слух.

– Транквилизатор при тебе? – прошептал он.

– Ч-что? Ах да…

Солдат осторожно, лишь бы не нашуметь, расстегнул карман на липучке и вытащил дротик, высотой с ладонь. Внутри шприц-капсулы виднелась жидкость голубоватого цвета.

– Сиди тут… – Сержант взял у него дротик и зарядил им винтовку.

Солдат закивал и вжался в землю, прижав к груди собственное оружие. Потом бросил взгляд на снайперскую винтовку сержанта и заметил следы крови на ствольной коробке – крови их стрелка, его друга Вани Потапова. Всё покатилось к чёрту именно с этого, когда он не смог попасть в мерзляка. И теперь все мертвы, кроме него и сержанта.

– Рядовой… – донёсся словно бы откуда-то издалека голос сержанта.

– Видишь вон тот холм? – Он указал на юг. – За ним будет берег. Беги к капитану, пусть готовится к отплытию. Если я не свяжусь с вами через пять минут – отчаливайте.

– Н-но… как же вы, товарищ сержант?

– Попробую закончить начатое, – ответил он, не спуская взгляда с прогалины впереди.

– Вы уверены? Может, лучше…

– Уверен, – твёрдо сказал он. – И с каких это пор обсуждаются приказы старшего по званию? Живо к берегу!

Солдат подчинился и пулей вылетел из укрытия.

Сержант разложил сошки, открыл откидную крышку прицела, приложился щекой к прикладу и навёл перекрестие на бойца. Указательный палец ласково поглаживал спусковой крючок.

– Ну давай… давай… – шептал он.

Мерзляк появился сзади рядового, как на то и рассчитывал сержант. Высокая тварь с вытянутой мордой подбиралась к ничего не подозревающей жертве, быстро перебирая четырьмя конечностями. Чёрный, как ночь, панцирь был покрыт прозрачной субстанцией, а брюхо, по форме похожее на треугольник, вполне могло сгодиться как дополнительное оружие.

Сержант уже сталкивался с этим видом мерзляков. Потрошитель.

Две передние лапы мерзляка, самые короткие, словно два серпа, взмыли ввысь и пронзили жертву в грудь.

Тишину леса разорвал крик.

Жук принялся рвать на части поваленного на землю бойца, а сержант тем временем искал в оптике уязвимое место твари, в области брюха, не скрытое прочным хитином. Отыскав его, он задержал дыхание и мягко нажал на спусковой крючок. Воздух разорвал глухой свист дротика, и толстая игла вонзилась в цель, впрыснув мерзляку огромную дозу паралитического вещества.

Потрошитель издал пронзительный вой, покачнулся, попытался улизнуть, но, не пройдя и десяти метров, рухнул на землю, издавая скрипучие звуки.

Сержант прочистил горло, взял винтовку и подошёл к мерзляку. Взглянул на его молочно-белые белки – глаза существа из иного мира. Эта тварь ещё не скоро сможет шевелиться.

Он коснулся кнопки передатчика возле ключицы и проговорил в микрофон возле губ:

– «Твердыня», докладывает сержант Буров. Я поймал одного, требуется помощь в транспортировке. Как слышите меня, приём?

Ответ последовал незамедлительно:

– Вас понял, сержант Буров. Оставайтесь на месте, мы пришлём отряд.

– Поспешите, вокруг могут быть ещё эти твари.

Его отвлёк короткий всхлип. Сержант обернулся и увидел безногое туловище, ползущее в сторону холма. Оно оставляло после себя жирный след крови и остатков плоти.

Михаил Буров подошёл к рядовому и сел на корточки возле изуродованного тела.

– Станция «Звёздный» благодарит тебя за службу, сынок. Твоя жертва не будет забыта.

Сержант вынул из кобуры пистолет и помог парню избавиться от страданий.

Дневник Арины Крюгер

2 ноября 2093 года.

07:21

В это невозможно поверить, но тот механик оказался прав, когда нахваливал наш новый вездеход. «Марта», несмотря на своё весьма прискорбное состояние, помогла нам преодолеть ледник Берд без происшествий. Весь день Матвей и Лейгур не смыкали глаз, по очереди беря управление этой колымагой. Пока один сидел за рулём, другой не спускал глаз с радиолокатора, где отображались расщелины. Раза три во время перехода устройство показывало странные помехи вместо отметок расщелин в виде кривых линий, в связи с чем Лейгуру приходилось выходить наружу и высматривать их самостоятельно. Уже оттуда он давал указания Матвею, куда следует переместить «Марту» в обход расщелины. Всё это длилось от силы минут пять, но каждый раз, возвращаясь в вездеход, он обязательно приносил на своей бороде и бровях иней; его зубы стучали, а от дрожащего тела веяло леденящим холодом. Его укутывали в тёплые одежды и ненадолго усиливали отопление. В тот самый миг я взглянула на термометр возле приборной панели и увидела, что температура снаружи замерла на отметке −39 °C. Прошло двое суток с тех пор, как мы покинули «Мак-Мердо».

Лето в Антарктиде наступило лишь несколько дней назад, но зима ещё не торопилась покидать эти земли. Пройдёт ещё месяц или около того, прежде чем здешняя температура упадёт хотя бы до −25 °C. Но лишь здесь, в окрестностях субантарктических гор и вдоль береговых линий восточной части континента. А там, куда мы держим путь, температура ниже −39 °C, кажется, не падает никогда…

Я боюсь возвращаться на «Восток». Ещё ни разу за эти десять месяцев мне не было так страшно, как эти последние несколько дней. Всё равно, как если бы тебе сказали, что кто-то из твоих многочисленных близких умер, и ты не узнаешь, кто именно, до тех пор, пока не преодолеешь тяжёлый и трудный путь до его могилы. И на протяжении всего пути ты мучаешься, грызёшь ногти, не можешь спать, есть, пить…

Прежде стремление выжить отвлекало от этих мыслей, но теперь, когда вокруг лишь белая пустыня, бескрайнее небо и долгая, тягучая дорога, где каждая секунда чудится минутой, только и остаётся отдать этому поганому страху свой разум на истязание.

Боже, когда же это всё уже наконец закончится?

И закончится ли?..

09:44

Я вдруг вспомнила, как мы проезжали эти места почти год назад. Неужели всего лишь год? Я абсолютно уверена – прошло лет десять.

Или Домкрат, ушедший искать хвороста для костра, но в итоге ставший жертвой мерзкой твари, утащившей его в свою нору.Кто бы мог подумать, чем всё это обернётся? Что Вадим Георгиевич всё же спасёт свою дочь, но так и навсегда останется лежать там, в той полуразрушенной церквушке на краю леса.

А Надя? Могла ли она хоть на мгновение вообразить, что вновь будет проезжать здесь, держа в руках не свою громадную винтовку, затерявшуюся где-то там, далеко-далеко отсюда, а ребёнка? Своего первенца? Бьюсь об заклад, перенеси меня сейчас в прошлое и расскажи ей об этом, она бы рассмеялась мне в лицо.

Йован?.. Что бы он сказал, увидев своего сына? Я уверена, он прыгал бы от счастья, сотрясая воздух своим раскатистым смехом, но всё же… что? Я бы отдала всё на свете, лишь бы узнать это.

Матвей… Дорогой Матвей. Кажется, он знал, как всё будет с самого начала. С тех самых пор, как пожал руку Вадиму Георгиевичу, соглашаясь на эту экспедицию, он знал, чем всё это обернётся. Думается мне, для него ничего не поменялось, за исключением той внутренней боли, мешающей ему спать по ночам. Боли, от которой ему не избавиться никогда.

14:02

Зря я накинулась на Тихона. Лишь благодаря нему мы все здесь, живы и здоровы. Ну… почти все.

Как это ни странно писать, но я скучаю по Юдичеву. (Перечитываю эту строчку, и мне как-то даже не по себе от осознания этого.) Не хватает его прежде раздражающего бормотания и мерзких шуток.

Да, он был тем ещё придурком, но… не знаю.

В последний миг он совершил то, что прежде невозможно было вообразить.

А с Тихоном надо будет всё же поговорить. С тех пор, как мы сбежали с «Палмера», на нём лица нет – постоянно поникший, бледный, хмурый. Вероятно, думает о брате.

Да, с ним точно следует поговорить…

3 ноября 2093 года

6:02

Проснулась и увидела ярла Эрика.

Когда только началось его путешествие сюда, он не затыкался, засыпая нас всех вопросами про быт Антарктиды. Сейчас он в основном молчит и лишь изредка бормочет себе под нос на родном норвежском.

Думается мне, не такой он ожидал увидеть Ледышку. Признаться, и я ожидала её не такой, когда решилась спрятаться в отсеке для хранения «Титана».

7:33

Сделали первую длительную остановку для зарядки аккумулятора «Марты», а сами принялись за обед.

Мистер Шутер, прежде сохранявший угрюмое молчание на протяжении всего пути, попросил Матвея рассказать, где он был эти последние десять месяцев. Ну Матвей и рассказал, совсем кратко, не вдаваясь в детали. И про «Копьё» он не стал ничего утаивать, мотивируя это мол тем, что если уж и Уильям Морган знает о его существовании, то чем Дэн хуже?

В середине рассказа мистеру Шутеру уже кусок в горло не лез. Он, вытаращив глаза, смотрел на Матвея как на безумца, несущего бесконечный поток искусно выдуманного бреда, и порой отрывал от него взгляд, посматривая на остальных здесь собравшихся.

Когда Матвей закончил, мистер Шутер не проронил ни слова. Но по его взгляду я как будто бы отчётливо разглядела его мысли: «Да уж, бремя убирать дерьмо за макмердовцами куда легче, чем-то, что выпало на вашу долю…»

15:04

Я вижу, как нервничает Зотова: постоянно тарабанит пальцами, прикусывает нижнюю губу, смотрит в не меняющийся за окном пейзаж.

Я чувствую, как она хочет поскорее оказаться на «Прогрессе», дома, где все живы и здоровы. Ей не сдался «Восток», не сдалось наше с Матвеем горе. Скажи ей это сейчас прямо в лицо – так она начнёт упираться, говорить, что всё это ложь. Но я-то знаю…

Её волнует только токсин. Остальное – сопутствующие потери.Я раскусила её эгоистичную натуру уже давно. Не понимаю, что Матвей нашёл в ней помимо милой мордашки?

Она горевала, когда погиб Йован? Пускала слюни, когда не стало Домкрата? А Юдичев… она ругала его на чём свет стоит, но в итоге благодаря нему она сейчас здесь – живая и невредимая.

Будет ли она пускать слёзы, если вдруг не станет Матвея?

Сомневаюсь.

4 ноября.

05:22

Сегодня всех разбудил плач малыша. Он стал чаще дышать, его губы и пальцы немного посинели. Гипоксия дала о себе знать, как и предсказывал Матвей. Удивительно, что это не случилось раньше. Надя уже была готова. Она положила маску на лицо малыша, и тот вскоре уснул. Пока всё это происходило, по её лицу ручьём текли тихие слёзы. Даже представить не могу, что она чувствует прямо сейчас…

Я не выдержала и тоже заплакала. Видеть этого крошечного человечка с кислородной маской на лице оказалось намного страшнее и больнее, чем я могла представить. Страшнее всех этих проклятых стай мерзляков.

Вот так выживаешь где-то там, далеко отсюда, борешься за жизнь и, кажется, уже готова ко всему.

Но нет. Жизнь способна удивлять своей жестокостью.

09:02

Эрику внезапно тоже стало худо. Ярл резко побледнел, и позже его стошнило. Ему пришлось воспользоваться своим баллоном. Выглядит он совсем неважно.

17:54

Матвей говорит, что мы уже близко. «Восток» приблизительно в ста километрах от нас. Я это чувствую: воздух стал спёртым, дышать трудно. После стольких месяцев совершенно забываешь, какого это – жить на высоте около трёхс половиной тысяч метров.

Как бы я хотела, чтобы эти сто километров растянулись ещё на день, а лучше на два, а лучше и вовсе навсегда, да простят меня за эти мысли маленький Йован и ярл Эрик.

Боже, знали бы вы, как я боюсь