Победитель Бури: Источник Молчания

Павлин на мгновение замолчал, затем тяжело вздохнул, но уже без прежней паники.

– Ладно, ладно, убедил. Герои-смертники, ищущие ответы на краю света… Звучит хоть и безумно, но уже как-то эпичнее. – Он надёжно прицепил серебряную рыбку на отворот куртки. – Только смотри, если там правда какие-нибудь твари с кристальными шипами на башке… первый удар твой. Договорились?

– Договорились, – тень улыбки тронула губы Виктора. Он повернулся к силуэту огромного элеватора «Золотой Колос», что вырисовывался впереди в промозглом тумане. – Пошли. Найдём эту чёрную ленту. Посмотрим, что там помнит тень… и что забыла.

***

Холодный смрад, пропитанный запахом пота, крови, озона и чего-то кислого, ударил в ноздри Виктора и Павлина, как только молчаливый охранник, услышав пароль «Тень не помнит шёпота», мрачно кивнул и со скрежетом отодвинул тяжёлую ржавую решётку. Серебряные значки в виде безглазой рыбы на их груди холодно жали кожу, словно присоски ледяной твари.

Их провели по узкому, слабо освещённому коридору. Стены были испещрены грубыми граффити и бурыми, маслянистыми подтёками, природу которых лучше было не уточнять. Гул толпы, сначала приглушённый, нарастал с каждым шагом, превращаясь в оглушительный, животный рёв, от которого вибрировал каменный пол.

Их вытолкнули на зрительские места – не скамьи, а уступы, грубо вырубленные в скальной породе, нависающие над круглой ареной, огороженной массивными, испачканными серебряными прутьями. Ярусы были заполнены до отказа пёстрой, ревущей массой: угрюмые типы в потёртых плащах с явно нелегальным оружием за поясом; подвыпившие рабочие, громко спорящие о ставках; пара одетых в гражданское Легионеров, с ненатурально отстранёнными лицами; и несколько закутанных в плащи фигур, чьи лица тонули в глубоких капюшонах.

На арене уже шло действо. Против мутанта, которого объявили как «Безликий Рык», вышел боец в самодельной броне из ржавых пластин, вооружённый искрящейся электро-дубиной. Мутант был жутким порождением самых мрачных кошмаров. Его тело, ещё напоминавшее человеческое, было покрыто струпьями и роговыми наростами, конечности выглядели асимметричными и вывернутыми. Там, где должно было быть лицо, зияла огромная, растянутая в немой гримасе пасть, усеянная острыми, жёлтыми зубами. Из неё вываливался толстый, покрытый шипами язык, и всё существо издавало тихое, навязчивое бульканье.

Боец рванулся вперёд, пытаясь нанести удар дубиной. Но мутант внезапно издал пронзительный, сводящий с ума вой – не звук, а физическую волну боли, от которой у зрителей задрожали перепонки, а по коже побежали мурашки. Боец замер, схватившись за голову в немом крике. «Безликий Рык» рванулся вперёд, сбивая его с ног ударом когтистой лапы. Дубина с грохотом откатилась в сторону. Толпа взревела от восторга.

Началась агония. Мутант вцепился своим шипованным языком в руку бойца, рванул – и с мокрым, хрустящим звуком оторвал её по локоть. Раздался душераздирающий, нечеловеческий крик. Боец, обезумев от боли, отчаянно бил мутанта кулаками по покрытому струпьями туловищу, но удары казались бесполезными. Кислота, капавшая из пасти твари, шипела на его броне, оставляя глубокие рытвины. Кровь и слизь брызнули на серебряные прутья ограждения.

Финальный аккорд был стремительным и чудовищным. «Безликий Рык» резко дёрнул головой – и окровавленная рука осталась у него в пасти, в то время как искалеченный боец, крича от невыносимой боли, пополз прочь, истекая кровью и оставляя за собой ужасный след. Мутант с жадностью принялся пожирать оторванную конечность. Охрана арены не спешила вмешиваться. Лишь когда крики бойца стали слишком пронзительными, один из охранников лениво выстрелил из чего-то похожего на шокер, оглушая мутанта. Проигравшего, уже теряющего сознание, унесли, а «Безликого Рыка» прутьями загнали обратно в клетку под новый рёв одобрения толпы.

Виктор и Павлин сидели, как вкопанные, вцепившись пальцами в шершавый камень уступа. Павлин был мертвенно бледен, его обычно насмешливый взгляд стал пустым и потрясённым. Виктор чувствовал, как по его спине бегут ледяные мурашки, а желудок сжимается в тугой, тошнотворный комок. Они только что видели не постановочную дуэль в ЛМД, а настоящую, немедленную и беспощадную жестокость. Здесь не было фокуса, здесь была кровь, переломанные кости, откушенные конечности, животный страх и агония.

– Вик… – прошептал Павлин, не отрывая взгляда от арены, где работники уже скребли песок, засыпая тёмные лужицы. – Это… Это же безумие. Он… ему руку…

Виктор молча следил за уборкой. Его взгляд упал на холодный металл резца Коллекционера, торчащего из его кармана. Инструмент вдруг показался ему крошечной, жалкой и беспомощной игрушкой.

– И ты думаешь, мы сможем подойти к такому… чудовищу… и спокойно срезать у него этот… стебель? – с отвращением выдохнул он. Одна лишь мысль о том, чтобы приблизиться к такому существу, даже оглушённому, вызывала приступ тошноты. Их тренировки, их дуэли – всё это вдруг показалось наивной детской забавой.

Павлин перевёл взгляд на следующих участников, выходящих на арену – ещё один человек против мутанта, похожего на скорпиона с кристаллическими наростами на спине.

– Нам сказали, что нужен стебель… но не сказали, как его достать. Даже если мы выиграем бой… как мы подойдём? Как удержим его? Как не… не станем как он? – он кивнул в сторону выхода, куда унесли искалеченного бойца.

Они просидели ещё один бой, наблюдая, как новый гладиатор едва уворачивался от смертоносного жала, используя дымовые шашки и хитрые ловушки. Это требовало невероятной ловкости, хладнокровия и опыта, которых у них не было и в помине.

Когда они, потрясённые и подавленные, выбрались обратно в тусклый свет дня, один и тот же вопрос витал между ними, тяжёлый и неумолимый. Как, чёрт возьми, они собираются выполнить задание Коллекционера? Осознание своей полной неподготовленности было горьким, но абсолютно необходимым. Их путь к Источнику Молчания внезапно показался ещё более опасным и непреодолимым.

– Мы не готовы, Пав, – тихо проговорил Виктор, сжимая кулаки. Воспоминание о сводящем с ума вое и едкой слизи «Безликого Рыка» преследовало его. – Не готовы к этому. Нам нужен… другой план. Или помощь. Намного. Более. Серьёзная. Помощь…

Глава 5: Печать на гробнице молчания

Над классом Электричества висела неестественная тишина, которую нарушали лишь скрип пера Ирины да назойливое гудение энергосетей. Мастер Громов медленно прохаживался между пустыми партами, негромко ворча себе под нос и нервно постукивая пальцами по потрёпанной папке с бумагами.

Виктор бесцельно перебирал конспекты, но его мысли были далеко. Образ жуткого мутанта с арены всё ещё преследовал его, но сейчас его грызла другая, более насущная загадка. Он поднял голову.

– Степан Максимович? – осторожно, но достаточно громко, чтобы перекрыть гул, окликнул он.

Громов не оторвался от бумаг.

– Говори, Таранис. Только если это не очередное оправдание, почему твой доклад напоминает инструкцию по сборке воздухата, а не отчёт о магической практике.

– Нет, Мастер. Вопрос… о Зое «Динамит».

В воздухе повисла тяжёлая пауза. Скрип пера Ирины на мгновение прекратился, тонкий стержень замер над бумагой, но сама она головы не подняла.

Громов резко обернулся, его нахмуренные брови почти срослись.

– «Динамит»? А что с ней?

– Она… её нет. С весны. С экзаменов. И сейчас нет. Уже почти два месяца учебного года прошло. Я… просто не понимаю. Она же была в нашем потоке по электричеству.

Громов фыркнул и махнул рукой, будто отгоняя назойливую муху.

– Она отчислена, Таранис, за систематические прогулы и нарушение дисциплины. – Он произнёс это механически, словно заученную скороговорку. – Формальность. Бумаги подписаны. Какое дело тебе до неё? Думаешь, она твои секреты электричества разболтала? – Взгляд мастера стал оценивающим, заостряясь на намёке об уникальных способностях Виктора.

Тот внутренне напрягся, но не отступил.

– Нет, Мастер. Просто… странно. Она же жила магией. На ЛМД рвалась. Говорила, что в этом году обязательно пройдёт квалификацию в Лигу Застывших Часов. И вдруг… прогулы? До весны всё было нормально.

Лицо Громова на мгновение стало каменным и совершенно непроницаемым, но голос сохранил прежнюю едкую резкость.

– Люди меняются, Таранис. Нашла другие интересы. Увлеклась чем-то на стороне. Или просто наглость проявила. Бывает. Не первый и не последний случай. – Он снова повернулся к столу, всем видом показывая, что тема исчерпана.

– Но Степан Максимович, она же пропала ещё до экзаменов! – с нажимом, уже явно чувствуя неладное, продолжил Виктор. – Какой смысл прогуливать обычные уроки?

Громов резко развернулся к нему. Его и без того небогатое терпение лопнуло.

– Таранис! Хватит копаться в том, что тебя не касается! Её отчислили по статье «Длительное отсутствие без уважительной причины». Точка. Официальный приказ висит на доске объявлений с июля! Спроси у «Протокол», она всё конспектирует! – Он ткнул подбородком в сторону Ирины.

Ирина вздрогнула. Медленно, как бы нехотя, она подняла голову. Её стальные глаза за стёклами очков были бесстрастны, но пальцы слегка сжали ручку.

– Это соответствует действительности, Виктор, – прозвучал её монотонный, лишённый эмоций голос. – Приказ № 347 от 5 июля. Основание: «Более сорока пяти учебных дней отсутствия без предоставления документов». Подпись: Гарадаев.

– Сорок пять дней… – не унимался Виктор, переводя взгляд с Ирины на Громова. – Но весной, до лета… – Он быстро соображал, складывая цифры в голове. – Она пропала до экзаменов. В апреле? Марте?

– Последняя зафиксированная мной явка Зои на урок магии электричества – двенадцатое апреля, – уточнила Ирина, глядя в свой блокнот, будто читая сводку. – После этого – отсутствие по всем предметам. Включая… – Она сделала едва заметную, но чёткую микро-паузу, – …Мировой Язык.

Громов резко перебил её, и его голос зазвучал как стальной лом.

– Видишь? Всё по правилам. Нашла себе занятие вне школы. Может, в подпольных боях без правил махается, кто их знает этих сорвиголов. Теперь забудь и займись своими делами. Или хочешь добавить к своим «успехам» дисциплинарное взыскание за неуместное любопытство?

Виктор замолчал, но его мозг лихорадочно работал.

Сорок пять дней до пятого июля… Последняя явка двенадцатого апреля… Значит, она исчезла в середине апреля. Я был прав. А Громов твердит про «занятие на стороне», но сам выглядит… напряжённым. И почему он так резко оборвал, когда Ирина упомянула Мировой Язык?

Внезапно ему вспомнился кабинет Языковой. Умершие розы в прошлом году. Промелькнувшая между роз искра? Или это ему померещилось? И при чём тут Зоя? Нет, прямой связи пока нет.

– Понял, Мастер, – с наигранным смирением произнёс он. – Просто… неожиданно. Она была сильным магом.

Громов отвёл взгляд, и его плечи слегка расслабились.

– Сильных много. Не все доходят до финиша. Контроль, Таранис, помни про контроль. Вот что важно. А не чужие судьбы. – И он снова погрузился в бумаги, всем видом показывая, что разговор окончен, на этот раз точно.

Ирина склонилась над своим блокнотом. Но Виктор краем глаза заметил, как её рука на секунду дрогнула, когда она записывала что-то после слов Громова о «чужих судьбах». А затем она аккуратно, но с каким-то странным ожесточением, провела через только что написанную строчку тонкой, идеально ровной линией, словно безжалостно стирая неосторожную мысль.

Виктор вышел из кабинета Громова с тяжёлым чувством. Сухие формулировки приказа и нервная реакция мастера не складывались в картину. Он машинально двинулся по коридору, размышляя, куда теперь идти, и почти наткнулся на высокую, знакомую фигуру, сворачивающую в дальнее крыло. Марк «Шрам». И тут Виктора осенило – Зоя была в его группе, они оба из так называемых «Детей Мрака». Не раздумывая, он ускорил шаг и перехватил парня у входа на лестничную клетку.

– Марк. Минуту, – тихо, но настойчиво сказал Виктор, преграждая путь.

Марк остановился, подошёл ближе. Его взгляд был привычно осторожным, выжидающим, но без открытой враждебности.

– «Искра». Перемену проспал? Или Громов опять твою метку щупал, проверяя на профпригодность? – его голос звучал немного хрипловато.

Виктор проигнорировал колкость.

– Про Зою. «Динамит». Громов говорит – отчислена за прогулы. Ирина кивает и цитирует приказ.

Лицо Марка на мгновение застыло, и его обычная маска безразличия дала трещину. Он быстро, почти рефлекторно, оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли кого рядом.

– И? Тебе какое дело? Ты с ней в одном кабинете электричества сидел, не больше. Она не из твоего круга, – бросил он, стараясь казаться равнодушным.

Виктор сделал шаг ближе, понизив голос до почти шёпота. Эхо их шагов давно затихло в пустом пролёте.

– Потому что это бред, Марк. Она пропала перед экзаменами. В апреле. Какие прогулы? Прогуливать обычные уроки смысла нет. И почему приказ об отчислении появился только в июле? Громов… он сорвался, когда я спросил. Как будто сам не верил в то, что говорил.

Марк молчал несколько секунд, изучая Виктора взглядом, словно пытаясь определить, можно ли ему доверять. Затем резко кивнул в сторону тёмного угла под лестницей, куда не падал тусклый свет с запылённого окна. Они отошли туда. Голос Марка стал тише, приглушённым, почти шёпотом, который едва ли был слышен под гулом школьных систем.

– Ты прав. Громов врёт. И Протокол… она просто записывает то, что ей велят. Официальная версия – прогулы, отчисление. Удобно. Чисто.

Виктор затаил дыхание.

– А неофициальная?

Глаз Марка стал жёстче, в них мелькнула тень чего-то тревожного.

– Мы её последний раз видели… – он снова сделал паузу, инстинктивно проверяя окружение, – …выходящей из кабинета Языковой. Поздно. Очень поздно. За неделю до её пропажи.

У Виктора ёкнуло сердце.

– Языковой? Старухи с мёртвыми розами? Что ей надо было от Зои так поздно?

Марк пожал плечами, но в этом жесте читалась не неуверенность, а крайняя осторожность.

– Кто знает. Дополнительные занятия? Наказание за ошибки? Зоя жаловалась, что старуха к ней придирается больше, чем к другим. Говорила, чувствует на себе её взгляд… холодный, как могила. А потом… – Марк сжал кулак, и костяшки его пальцев побелели, – …просто нет. Ни встреч, ни сообщений. Никто из нас не знает, где она. Её шкафчик… его опечатали Легионеры через день после того, как она перестала приходить. Под предлогом «нарушения правил хранения». Но мы знаем – там ничего запретного не было.

– Легионеры? Так быстро? – не удержался Виктор. – Это же… странно. Для простого отчисления за прогулы.

Марк резко посмотрел на него, и в его глазах вспыхнуло что-то опасное – смесь гнева и страха.

– Я ничего не говорил. Ты ничего не слышал. Особенно про Языкову. – Он положил тяжёлую руку на плечо Виктора, не угрожающе, а скорее предостерегающе, и его хватка была твёрдой. – Вик. Зоя была… своей. Для нас. Но лезть туда… это не просто опасно. Это самоубийство. Учителя… они неприкасаемы. Особенно такие, как она. Забудь. Ради своего же блага.

– Но она же пропала, Марк! – не сдавался Виктор, глядя ему прямо в глаза. – Может, ей нужна помощь? Может, она…

Марк снял руку, резко отвернулся, и его голос вновь стал отстранённым, но в нём слышалась горечь.

– Помощь? Слишком поздно для помощи. Если она жива… Легионеры бы её нашли. Если нет… – Он снова пожал плечами, на сей раз неестественно, будто отбиваясь от назойливой мысли, – …то уже ничего не изменить. Думай о себе. И о своём друге. У вас и своих проблем хватает.

Он сделал шаг из-под лестницы, выходя в тусклый свет.

– И помни – этого разговора не было. Я тебе ничего не говорил. А ты у меня ничего не спрашивал.

И, не оглядываясь, Марк быстро зашагал вниз по лестнице, его шаги гулко отдавались в бетонном пролёте. Он оставил Виктора одного в полумраке, с леденящей душу информацией и ещё большим, чем прежде, количеством вопросов, на которые не было ответов.

***

Разум Виктора гудел от напряжения. Недели, потраченные на расшифровку тайн компаса, поиски Источника и пропажа Зои, свели его концентрацию к нулю. Он нуждался в перезагрузке. И лучшим способом всегда была работа руками, а точнее – молниями. Одна победа. Всего одна победа, и он получит свои 40 звезд и доступ к квалификации в Лигу Застывших Часов.

Эфирное поле ЛМД вибрировало под ногами, издавая едва слышный гул. Фиолетовые огни Камеры Рекалибровки погасли, как обычно не обнаружив его метку. Он чувствовал, как его сила, обычно сжатая в кулак строжайшего контроля, рвётся наружу, жаждя настоящего действия. Но он придушил её, заставив играть по правилам – ему предстояло не сражаться, а изображать сражение.

– Следующий бой на арене! – голос ДАРИТЕЛЯ, безэмоциональный и громкий, прокатился по залу. – Виктор «Искра» против Анны «Щит»! Ставки на доступ к квалификации!

Виктор замер. Анна? Он посмотрел на противоположный вход. Оттуда вышла она. Её осанка была идеально прямой, взгляд устремлённым вперед, но в нем не было привычной уверенности. Была какая-то стеклянная, лихорадочная решимость.

– Ну что, Таранис, – голос Евгения донесся с трибун, где он восседал с остатками лоялистов. – Покажешь нам, как ты умеет проигрывать?

Виктор проигнорировал его, сосредоточившись на противнице. Стрелка его карманного компаса бешено дёргалась, указывая прямо на неё.

ДАРИТЕЛЬ огласил их счета: 37 и 38 звёзд. Оба на пороге Застывших Часов.

– Анна, я не хочу с тобой сражаться, – тихо сказал Виктор, сходясь с ней в центре арены.

– Правила есть правила, Виктор, – её голос прозвучал странно глухо, будто из пустоты. – Мы оба должны пройти. Кто-то из нас уйдет с победой.

– Давай просто сделаем вид. Эфемерная магия, несколько красивых вспышек, и разойдемся. Ты же знаешь, что у меня… другие дела.

Она покачала головой, и в её глазах мелькнуло что-то чужое.

– Нет притворства. Только сила. Только победа. Легион не терпит слабости.

Гонг возвестил о начале боя.

Виктор действовал первым, по привычке стараясь закончить всё быстро. Он выбросил вперёд руку, и эфемерная копия его молнии, ярко-синяя и потрескивающая, рванулась к Анне. Она даже не пошевелилась. Перед ней возник световой барьер, но не сплошной, а будто собранный из тысяч дрожащих, переливающихся шестиугольников. Молния ударила в него и расплескалась безвредными искрами.

– Ты стала сильнее, – отметил Виктор, готовя следующую атаку.

– Сила – это обязанность, – откликнулась она, и её голос снова показался Виктору наложенным, будто под её словами звучал другой, чуждый шёпот.

Он атаковал серией быстрых, точных разрядов, заставляя её отступать. Но Анна не просто защищалась. Её щиты возникали быстрее, чем раньше, их форма была острее, агрессивнее. Они не просто поглощали удары, а иногда отражали их обрывками ослепительного света, заставляя Виктора уворачиваться.

И тут он заметил. Он, потративший месяцы на то, чтобы идеально подделать эфемерную магию, увидел несоответствие в её стиле. Её свет был слишком… плотным. Слишком реальным. Когда осколок отражённого её щитом света пролетел в сантиметре от его лица, Виктор почувствовал исходящий от него жар – не иллюзорное тепло, а настоящее, обжигающее.

– Ты… – он сузил глаза, прервав атаку. – Ты имитируешь? Твоя магия… она не совсем эфемерная.

Пауза. Стеклянный взгляд Анны дрогнул, на мгновение в нём промелькнуло замешательство, тут же подавленное железной волей.

– Не отвлекайся! – крикнула она, и её руки взметнулись вверх.

Над её головой сформировался сгусток света, превратившийся в десятки острых, как бритва, световых копий. Они ринулись на Виктора. Он едва успел создать заградительную стену из молний, которая испарила большинство из них. Но один снаряд пробил оборону и впился ему в левое плечо.

Виктор вскрикнул от неожиданной, реальной боли. Иллюзия не должна была так причинять боль! Дым поднялся от обугленной ткани его мантии. Он отскочил, хватаясь за плечо, и увидел.

В эпицентре ожога, там, где световой снаряд коснулся его, ткань была не просто обуглена. Она была… стёрта. И на мгновение, когда луч пронзил его защиту, Виктор увидел его истинную природу. Внешне – ослепительно-белый, почти золотой свет. Но в самом его ядре, в сердцевине, пульсировала тонкая, абсолютно чёрная полоса. Не тень, не отсутствие света, а нечто иное, поглощающее всё вокруг себя.

– Что это? – выдохнул он, забыв о боли, глядя на Анну с потрясением. – Что это за магия? Это не свет!

Её лицо исказилось гримасой – на три четверти болью, на одну – торжеством.

– Это сила! Сила, которая не прощает слабости!

Она собрала всю энергию в один последний, сокрушительный выброс. Гигантский луч света, ослепляющий и могущественный, устремился к нему. Виктор, всё ещё оглушённый открытием, попытался уклониться, но луч был слишком быстр. Он сбил его с ног, и система арены зафиксировала нокаут.

Гонг прозвучал снова.

– Победитель – Анна «Щит»! Доступ к квалификации в Лигу Застывших Часов подтверждён! – объявил ДАРИТЕЛЬ.

Свет погас. Виктор лежал на спине, дыша через силу. Левое плечо жгло огнём. Он видел, как Анна медленно опускает руки. На её запястье мелькнул тот самый браслет. И на миг ему показалось, что её собственная тень на отполированном полу арены дёрнулась независимо от неё и посмотрела прямо на него.

Она повернулась и, не сказав ни слова, направилась к выходу, оставив его наедине с жгучей болью и леденящей душу догадкой. Её магия не была подделкой. Почему-то она, как и он, игнорировала метку.

***

Где-то в глубине их насосной станции с шипением вырывался клуб пара из прохудившейся трубы. Серебряные нити мерцали приглушённым, холодным светом, отбрасывая причудливые узоры.

У входа, на относительно ровном участке бетонного пола, стоял слегка помятый, но модифицированный воздухат Павлина. Сам Павлин, в тренировочном комбинезоне, покрытый легкой испариной и масляными пятнами, только что завершил сложный манёвр – резкий вираж с почти касанием земли, «Спираль Рассвета». Двигатель его аппарата тихо гудел, остывая. Павлин вытирал руки засаленной ветошью, его дыхание ещё было чуть учащённым.

Из глубины станции вышел Виктор, его лицо было озабоченным. Он молча наблюдал, как Павлин с профессиональным видом постукивал ключом по корпусу.

– Пав! Перерыв? Хорошо. Мне надо обсудить… кое-что не сходится. Совсем, – обычно спокойный, голос Виктора сейчас был напряжён до предела.

Павлин не оторвался от осмотра двигателя, он был сосредоточен на своей задаче.

– Сходится, не сходится… Главное, чтобы струя стабильной была. Этот вираж я ещё не идеально вписываю. Пару сотых теряю на выходе. Что там у тебя? Опять компас на Анну тыкается?

Виктор раздражённо махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху.

– Не только компас! Это гораздо серьёзнее. Я был сегодня на ЛМД.

Павлин наконец отвлёкся от двигателя, уловив в тоне друга нечто важное.

– И? Заработал свою квалификацию в Застывшие Часы? – спросил он, беря со старого ящика свой серебряный кастет и начиная нервно тереть его пальцами.

– Проиграл, – отрезал Виктор и, видя удивление на лице Павлина, продолжил. – Анне «Щит».

Павлин присвистнул.

– Щит? Ну, она сильная, света много. Но ты же обычно…

– Всё было не так, Пав! – Виктор резко перебил его, присаживаясь на ящик напротив. – Она… её магия. Она не такая. Я имитирую эфемерную магию, потому что моя – настоящая. А она… – он понизил голос до шёпота, – она, кажется, делает то же самое. Её свет… он не эфемерный. Ядро её луча было чёрным. Абсолютно чёрным! И он причинил мне настоящую боль. Она обожгла мне плечо. Здесь, в ЛМД!

Он оттянул воротник мантии, показывая краснеющий ожог. Павлин перестал тереть кастет, его лицо стало серьёзным.

– Погоди. Ты говоришь, она… обходит метку? Прямо как ты? – Павлин бросил взгляд на свой воздухат, потом снова на Виктора, в его глазах читалось недоверие, смешанное с тревогой.

– Я не знаю, что это! Но это не чистая магия света. И мой компас… наверняка он реагирует на Анну именно из-за этого! – Виктор перевёл дыхание. – И это ещё не всё. Зоя, Пав! Зоя «Динамит»! Всё, что про неё говорят – полный бред!

Павлин, всё ещё переваривая информацию об Анне, нахмурился.

– Зоя? Ну пропала и пропала. Громов же сказал – отчислена. Прогулы. Ирина подтвердила. Что тут не сходится? Пар выпускала, как обычно, вот и переборщила. Опять.

Виктор с жаром наклонился вперёд.

– Перед экзаменами, Пав! В апреле! Какой смысл прогуливать в апреле, когда экзамены ещё не наступили?! Это же бессмысленно! И Громов… – Виктор передразнил грубый тон учителя, – «Приказ есть – значит отчислена!» Да он сам в это не верит! Глаза бегали, как у загнанного зверя! Чуть не взорвался!