Наследница Тюрьмы Миров

«Ложь? Вся наша жизнь, Айла, построена на лжи. Ложь о нашем предназначении. Ложь о нашем мире. Но некоторые вещи лгать не могут». Он открыл одну из книг, на страницах которой были не буквы, а сложные схемы, напоминающие то ли чертежи механизма, то ли анатомию неведомого существа. В центре схемы красовалась та же символика, что и на изображении Веридии. «Энергетические контуры тюрьмы. Они синхронизируются только с одной линией крови. С твоей. Данные столетиями показывали ослабление полей. А сегодня… сегодня ты их стабилизировала. Ненадолго, но факт неоспорим».

Он закрыл книгу с глухим стуком. «Ты хочешь доказательств? Выйди на улицу. Но не на сияющий Променад. Спустись в нижние уровни. Поговори с людьми. Они уже шепчутся о «проклятии окраин», о том, что «стены мира истончаются». Они не знают правды, но чувствуют ее кожей. Страх – это не ложь, Айла. Это самый честный из индикаторов».

Айла сжала край одеяла. Она вспомнила страх в глазах того посланника. Шепоты, о которых он говорил. Это было правдой. Ужасной, но правдой.

«Что… что мне нужно делать?» – спросила она, и ее собственный голос показался ей чужим, сдавленным.

Кассиан удовлетворенно кивнул. Видимо, он ждал этого перехода от отрицания к покорности. «Ритуал Вечной Печати можно совершить только в одном месте – в Сердце Скверны. Эпицентре заточения. Путь туда долог и чрезвычайно опасен. Земли между Кольцом Порядка и Центром – это выжженные пустоши, где реальность подточена влиянием Эребоса. Аномалии, мутировавшие твари, безумцы, одержимые его шепотами…»

Он сделал паузу, глядя на нее, оценивая ее готовность.

«Ты отправишься туда под видом паломницы, следующей к Святилищу Утренней Зари – официальному месту поклонения на границе с Пустошами. Это вызовет меньше вопросов. Я обеспечу тебя картами, припасами, деньгами. Но оружием и защитой ты должна будешь овладеть сама. Твоя сила – твой главный щит. Тебе предстоит научиться управлять ею».

Мысль о путешествии в неизвестность, полную ужасов, о которых она только что услышала, заставила Айлу похолодеть изнутри. «Отец… он знает?»

Тень досады мелькнула на лице Кассиана. «Твой отец… является блюстителем порядка. Он верит в то, что небольшие неполадки можно устранить локальными мерами. Он не готов принять всю глубину кризиса. Ему, как и многим другим, правда может сломать разум. Поэтому он не должен знать. Никто не должен знать. Твое путешествие – величайшая тайна. От успеха или неудачи миссии зависит все».

Он встал и подошел к стене, где висела большая карта Веритаса. Кольцо Порядка было изображено как яркий круг в центре, от которого радиусами расходились дороги, упирающиеся в Беспокойные Пустоши, изображенные как зловещее пятно с пометкой «Terra Incognita». В самом центре пятна была нарисована маленькая, но отчетливая черная точка – Сердце Скверны.

«Твоя прежняя жизнь закончилась сегодня на той площади, Айла», – сказал Кассиан, не глядя на нее. – «С этого момента ты – не дочь правителя. Ты – Ключ. Инструмент спасения или гибели. Прими этот груз. В нем твое единственное предназначение».

Айла посмотрела на карту. На тот крошечный черный пунктик, который должен был стать финалом ее пути. Она чувствовала пустоту там, где раньше были уверенность и покой. Но где-то глубоко внутри, под слоями страха и отчаяния, шевельнулось что-то еще. То самое бунтарское любопытство, что всегда тянуло ее к запретным знаниям. Правда была ужасна. Но это была ее правда. И она больше не могла прятаться от нее.

Она медленно кивнула.

«Я готова».

Слова прозвучали тихо, но в каменных стенах архива они отозвались эхом, полным решимости.

Часть вторая: ПУТЬ ВО ТЬМУ

Глава 6. Чужеземка на Пограничье

Серая, безликая ткань одежды паломницы натирала кожу, а капюшон, натянутый по самую переносицу, ограничивал периферийное зрение. Айла шла по пыльной, разбитой дороге, которая вела из сияющих ворот столицы в сторону Пограничья. Сзади, на горизонте, еще виднелся ровный, искусственный свет Кольца Порядка, а впереди лежал мир, окрашенный в цвета грязи, ржавчины и увядания.

Кассиан снабдил ее всем необходимым: прочной, но неброской одеждой, дорожным мешком с провизией, флягой с водой и, главное, пропуском паломницы – металлическим жетоном с изображением солнца, восходящего над руинами. По легенде, она была дочерью небогатого торговца из внутренних районов Кольца, следующей к Святилищу Утренней Зари, чтобы вымолить здоровье для больной матери.

Легенда была хрупкой, как стекло. Каждый ее шаг по чужой земле отдавался в сердце тревогой.

Сначала ландшафт менялся постепенно. Аккуратные фермы сменялись более бедными хозяйствами, дома становились ниже, грубее. Воздух, некогда напоенный ароматами цветов и свежеиспеченного хлеба, теперь пах дымом, потом и чем-то кислым, протухшим. Люди, попадавшиеся навстречу, смотрели на нее настороженно, в упор, не скрывая подозрительности. Их одежда была поношенной, позы – закрытыми, а в глазах читалась усталость, которую не смыть годами.

Через два дня пути Айла достигла первого крупного поселения на самой границе Пограничья – места под названием Последний Причал. Это был не город, а хаотичное нагромождение глинобитных хижин, палаток из выцветшей ткани и полуразрушенных каменных строений, обнесенных частоколом из заостренных бревен. Над всем этим висело плотное марево дыма и пыли.

Сердце ее сжалось. Она читала отчеты о жизни на окраинах, но реальность оказалась в тысячу раз горше. Нищета была не просто отсутствием богатства; она была ощутимой, осязаемой силой, давившей на все живое.

Ей нужно было пополнить запасы. Кассиан дал ей местные монеты – тусклые, неказистые железные кружочки. Айла направилась к рынку – грязной площади, где торговля шла прямо с телег или разложенных на земле одеял.

«Мясо! Свежее мясо тварей! Не укусит!» – хрипло выкрикивал продавец, указывая на тушу существа, покрытую хитиновыми пластинами.

«Вода! Чистая вода из глубинных колодцев!» – кричала женщина, но вода в ее бочках была мутной и явно не «чистой».

Повсюду сновали худые, грязные дети. Взрослые сновали с пустыми взглядами или жестоко торговались из-за каждого гвоздя.

Айла подошла к торговцу, продававшему сушеные фрукты и жесткие лепешки – то, что могло храниться долго.

«Сколько?» – спросила она, указывая на связку сушеных ягод, стараясь говорить как можно проще, без привычных интонаций знати.

Торговец, коренастый мужчина с шрамом через глаз, оценивающе оглядел ее с ног до головы. Его взгляд задержался на ее руках – слишком чистых, без мозолей – и на дорожном мешке, слишком новом для этих мест.

«Для местных – две монеты. Для тебя, чужеземка, – пять», – проскрипел он, плюнув себе под ноги.

Айла почувствовала, как по щекам разливается краска. Она привыкла к уважению, к тому, что ее слово – закон. Здесь же на нее смотрели как на диковинную зверушку, с которой можно содрать тройную цену.

«Это несправедливо», – вырвалось у нее прежде, чем она успела подумать.

Торговец усмехнулся, обнажив редкие желтые зубы.

«Справедливость, девочка, там осталась», – он махнул рукой в сторону сияющего на горизонте Кольца Порядка. – «Здесь выживает сильнейший. Плати пять или проваливай. Голод – не тетка».

Внезапно их окружила небольшая толпа зевак. Люди смотрели на нее с откровенным любопытством и враждебностью.

«Смотрите, принцесса забрела!» – кто-то бросил камень, который угодил ей в плечо. Боль была несильной, но унижение – жгучим.

«Ишь, какая белая! Мылом молилась, да?»

«Мешок-то у нее полный, наверное. Делиться надо, принцесса!»

Айла отступила на шаг, сердце заколотилось. Она почувствовала себя загнанным зверем. Она могла бы применить силу, могла бы попытаться «натянуть» реальность, как на площади… но это выдало бы ее с головой. И кроме того, эти люди… они не были злыми. Они были загнанными, отчаявшимися.

Собрав остатки достоинства, она сунула руку в мешок, вытащила пять монет и швырнула их торговцу.

«Держи».

Она схватила связку ягод и, не глядя по сторонам, пошла прочь с рынка, преследуемая свистом и насмешками. Ее гнали не только слова, но и взгляды – полные ненависти и зависти.

Она выбежала за частокол, в открытое поле, и только там остановилась, опершись о холодный камень старой мельницы и пытаясь перевести дыхание. Слезы жгли глаза, но она сжала губы, не давая им пролиться. Она была без еды, без надежды, окруженная враждебным миром, о котором не знала ровным счетом ничего.

Ее прежняя жизнь закончилась не в столице. Она окончательно умерла здесь, на этом грязном рынке, под свист и улюлюканье тех, кого ее народ был призван защищать. И до Сердца Скверны было еще так далеко.

Глава 7. Встреча с изгоем

Солнце Пограничья было другим – не искусственным светилом Кольца, а тусклым, холодным диском, с трудом пробивавшимся сквозь вечную пелену пыли и дыма. Оно не грело, а лишь подсвечивало убогость окружающего мира. Айла шла, куда глаза глядят, уходя от Последнего Причала и его враждебных взглядов. Голод начинал неприятно сосать под ложечкой, а вода во фляге таяла с угрожающей скоростью.

Она свернула с разбитой дороги на едва заметную тропу, надеясь найти укрытие на ночь – пещеру, заброшенное строение, что угодно. Мысли путались. Она думала о насмешках торговца, о ненависти в глазах толпы. Они презирали ее не просто как чужака, а как символ системы, которая обрекла их на такую жизнь. И самое ужасное, что теперь она понимала – их ненависть была справедлива. Ее предки были тюремщиками, а их предки – рядовой стражей, брошенной на произвол судьбы на этих гиблых землях.

Тропа вилась между холмов, поросших колючим, чахлым кустарником. Тишину нарушал лишь вой ветра, гулявшего по пустошам. Айла насторожилась. Ее учили основам наблюдения, и сейчас все ее чувства кричали об опасности. Слишком тихо. Даже птицы не пели.

Она не ошиблась.

Из-за ближайшего холма вышли трое. Они не походили на жителей поселка – их одежда была еще более рваной и грязной, а во взглядах читалась не усталость, а хищная жадность. Мародеры. О них она тоже читала в отчетах – банды отщепенцев, промышлявшие грабежом на дорогах.

«Ну что у нас здесь? – протянул самый крупный из них, щурясь на Айлу. – Птичка залетная. Мешочек-то какой нарядный».

Айла отступила назад, но тропа была узкой, а сзади – обрыв. Бежать было некуда.

«Отстаньте, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – У меня ничего нет».

«А мы проверим, милая», – усмехнулся второй, помахивая зазубренным ножом.

Первый сделал шаг к ней, его грязная рука потянулась к ее дорожному мешку. В этот момент в Айле что-то щелкнуло. Не страх, а ярость. Ярость от всего: от лжи Кассиана, от насмешек на рынке, от этой уродливой реальности, в которую ее бросили. И вместе с яростью пришло то самое странное чувство – видение структуры мира.

Она не думала. Она действовала на инстинкте. Ее рука рванулась вперед, но не для удара. Она сконцентрировалась на воздухе перед нападающим, на тех невидимых нитях, что она видела в столице. Она не пыталась «зашить» разлом – она резко, с силой дернула их на себя.

Эффект превзошел ожидания.

Пространство перед мародером сжалось, как смятый лист бумаги. Раздался хлопок, и мужчину отбросило назад, как будто по нему ударили невидимой кувалдой. Он с грохотом врезался в склон холма и затих.

Его подельники остолбенели. Они не видели никакой магии, только резкое движение руки девушки и их товарища, отлетевшего на несколько метров. На их лицах застыла смесь страха и непонимания.

Айла стояла, тяжело дыша. От неожиданного применения силы у нее закружилась голова. Она чувствовала себя не победительницей, а загнанной в угол дикаркой.

И тут раздался новый голос. Спокойный, насмешливый, доносящийся сверху, с гребня холма.

«Эй, ребята, разве вы не знаете? С незнакомками на пустошах надо вежливее. Особенно с теми, кто умеет колдовать воздухом».

Айла резко подняла голову. На камне сидел молодой парень. Его одежда была такой же поношенной, как у мародеров, но сидел он с непринужденной грацией хищника. Темные волосы падали ему на лоб, а в глазах, цвета старого золота, светилась усталая, циничная усмешка. Он перекидывал с руки на руку какой-то камень.

«А тебе какое дело, Зерек?» – прошипел один из оставшихся мародеров, но в его голосе слышалась неуверенность.

Парень по имени Зерек спрыгнул с камня и медленно подошел ближе. Его взгляд скользнул по отброшенному мародеру, потом по его испуганным товарищам, и наконец остановился на Айле. Он внимательно, оценивающе оглядел ее с ног до головы, и его усмешка стала шире.

«Да так, любопытно. Редко у нас тут принцессы из Кольца пошаливают. Обычно они в своих позолоченных клетках сидят». Он повернулся к мародерам. «Проваливайте. Пока она вас в лепешку не превратила. И его заберите», – кивнул он на тело.

Мародеры, недолго думая, подхватили товарища и поспешно ретировались.

Айла и Зерек остались одни. Ветер трепал его волосы и ее капюшон.

«Ну что, сиятельная? – Зерек склонил голову набок. – Предлагаю сдаться. Обещаю, смерть будет быстрой. А то эти твари, – он мотнул головой вслед ушедшим мародерам, – могли бы долго мучить. Они любят, когда красивые девушки плачут».

Его слова были жестокими, но в его глазах Айла не увидела злобы. Она увидела ту самую усталую ярость, что была у нее внутри. Ярость против всего мира. И еще – острую, живую любознательность. Он смотрел на нее не как на добычу, а как на загадку.

И это было страшнее любой угрозы.

Глава 8. Недобрый союз

Секунды растянулись в вечность. Айла стояла, все еще пытаясь отдышаться после всплеска силы, и смотрела на незнакомца. Его предложение «быстрой смерти» висело в воздухе между ними, абсурдное и пугающе искреннее. Она сжала кулаки, чувствуя, как остатки энергии покалывают в кончиках пальцев. Сможет ли она повторить тот трюк? И хватит ли сил на него, если он решит напасть?

«Я никому не собираюсь сдаваться», – выдохнула она, и голос ее прозвучал хрипло, но твердо.

Зерек рассмеялся. Это был невеселый, короткий, отрывистый смех.

«Гордая. Это здесь быстро вышибают. Или съедают». Он сделал шаг ближе, но не угрожающе, скорее с любопытством. «Откуда ты? По платью – не местная. По силе… я таких еще не видел. Ты из Кольца? Настоящего?»

Айла молчала, оценивая его. Он был опасен, это читалось в каждой его позе, в каждом взгляде. Но в его цинизме была какая-то отстраненность, будто он наблюдал за спектаклем, в котором был вынужден играть роль.

«Что тебе нужно?» – спросила она вместо ответа.

«Информация, – легко ответил Зерек. – Ты видишь эти трещины? Шепчущие?» Он не уточнял, понимала ли она, о чем он. Он говорил так, будто это было общим знанием. «Ты только что сделала что-то с воздухом. Похоже на то, что они делают, только… контролируемо. Мне интересно. А на Пограничье интерес – редкая валюта. Выживаешь либо силой, либо умом».