Шахматист. Будешь моей

– Я себя знаю. И если я уже положил на кого-то глаз, то не успокоюсь, пока не завоюю её сердце. Всё остальное – суррогат.

– Хорошо, давайте пригласим женщину, на которую вы положили глаз, – вздыхая, сдаюсь.

– Боюсь, она не согласится.

– Но вы ведь уверены в собственной неотразимости. Вас послушать, так любая будет счастлива оказаться в ваших объятиях.

– Но эта – вредная. Знаешь, из тех женщин, что до последнего будут отрицать любые чувства, лишь бы не признаваться, что они у неё вообще есть. Из тех, что усложняют любые взаимоотношения с людьми, лишь бы её не вытряхнули из уютной раковины во внешний мир, полный эмоций. Понимаешь?

Понимаю. Очень даже хорошо понимаю ту бедолагу, что описывает Намаев, потому что и сама такая же.

– Значит, остаётся следовать моему плану.

– Нет, – тихо и холодно цедит Давид. – Я с кем попало романы крутить не собираюсь.

– Хотите, чтобы наша работа принесла результат? Тогда вам придётся слушаться меня! – Копирую его холодный тон. – Думаете, я стану сюсюкаться с вами, как с маленьким? К тому же, у вас нет выбора. Кандидатка на роль любви всей вашей жизни уже здесь.

Поднимаю руку, чтобы Адель нас заметила.

Она широко улыбается, обнажая идеальные белоснежные зубы. Взмахивает головой, и копна светлых волос сверкает в свете солнца, льющегося через большие окна.

Намаев оборачивается через плечо.

Его взгляд прикипает к плавным изгибам тела Адель, что вышагивает к нам на высоких каблуках через зал. Челюсть отвисает.

Кажется, ещё немного, и слюна закапает на пол.

– Рада, я забираю свои слова. Я на всё согласен, – он тяжело сглатывает, не сводя глаз со стройных длинных ног Адель.

А моё сердце отчего-то ревностно ёкает.

Глава 4

Рада.

Вот уже двадцать минут наблюдаю за тем, как Намаев беззастенчиво окучивает Адель. А та и рада окучиться – сияет, улыбается и источает такие феромоны в ответ на непрекращающиеся комплименты Давида, что меня вот-вот стошнит.

– Честно говоря, всегда питала слабость к интеллектуалам, – Адель коротко обмахивается меню и поджимает губы.

Выглядит она дура дурой, хотя это совершенно не так.

Неспроста мой выбор пал именно на эту женщину. Я была уверена, что Адель понравится Давиду не только как красивая картинка, но и как личность.

Адель образована, эрудирована, начитана, прекрасно разбирается в искусстве, много путешествует и точно знает, как вести себя в обществе толстосумов и влиятельных людей, что является особо важным козырем в нашей ситуации.

Но сейчас Адель корчит из себя непойми кого, чтобы ненароком не задеть хрупкое мужское эго Намаева. Отчего-то многие женщины боятся оказаться умней мужчины. Они боятся возможного соперничества и противостояния.

Хотя, должна признать, стратегия Адель уже приносит первые плоды – Намаев, словно большой кот, почти мурлычет от удовольствия, выслушивая заготовленные дифирамбы в свою честь. Уперевшись подбородком в кулаки, он кивает, не сводя взгляда с полных губ Адель.

Хищно облизывается.

А я чувствую себя лишней, потому что Давид, судя по всему, уже рисует в своей бестолковой голове планы, как будет пировать.

– Позвольте вернуть диалог в правильное русло, – врезаюсь в речь Адель снарядом.

И лишь чудом не взрываюсь.

– Меня вполне устраивает нынешнее русло, – отмахивается Давид. – Рада, ты не могла бы сходить на бар и заказать нам с Адель ещё кофе?

– Я?

Намаев в мою сторону даже не смотрит. Коротко шевелит пальцами в воздухе, приказывая мне испариться.

– Иди, иди.

– Правда, Рада, сходи, – томно улыбается Адель. – Я пью крепкий без сахара.

– Какое совпадение, я тоже, – Давид чуть ближе подаётся к ней через стол.

– Я стараюсь избегать сахара. Это вредно для фигуры, к тому же я и без того достаточно сладкая девочка…

Давлю рвотные позывы и вскакиваю со своего кресла, на сверхзвуковых скоростях лечу к бару, лишь бы перестать слышать этот голос, до краёв наполненный липкой патокой.

– Два кофе за вон тот столик, – пальцем тычу на парочку голубков.

– Что-то добавить?

– Разве что яду.

– К сожалению, кончился, – улыбается бариста и поднимает бокал к свету, придирчиво разглядывая на наличие отпечатков. – Сейчас сварю кофе. Официант принесёт, можете не ждать.

– Я, с вашего позволения, останусь здесь, – усаживаюсь на высокий барный стул.

Возвращаться нет желания. Боюсь, это настоящая пытка для моих ушей.

Да и гляньте только на Намаева – расцвёл, павлин. Распушил хвост и вот-вот пустится в отчаянный брачный танец.

И как же разительно изменился он с приходом Адель. Если со мной он разговаривает с нескрываемой насмешкой и высокомерием, то с ней воркует и сюсюкает.

Ладно. В конце концов, это даже хорошо, что эти двое так быстро спелись. Было бы куда хуже, если бы мне пришлось уговаривать Намаева играть по моим правилам. А он, вероятно, снова в ответ потребовал бы выполнять его идиотское желание.

У меня не так много красивых бюстгальтеров осталось, чтобы настолько легкомысленно ими разбрасываться.

Вспышка громкого смеха заставляет меня обернуться через плечо к столику.

Закатываю глаза.

– Давид Тигранович сегодня в духе, – бариста тоже бросает на сладкую парочку быстрый взгляд.

– Знаете его?

– Ещё бы. Частый гость у нас.

Ерзая на стуле, придвигаюсь ближе. С бейджа читаю имя своего собеседника.

Если он знаком с Тирановичем, то сгодится как первый член фокус-группы.

– Скажите, Артём, часто он приходит с девушками?

– Давид Тигранович? Исключительно с девушками. Но это совершенно не моего ума дело, – с лукавой улыбкой прижимает кофе прессом и вставляет в кофемашину.

– А если бы я сказала вам, что он нашёл любовь своей жизни? Поверили бы?

– Любовь? Это вряд ли.

– Да бросьте, вы только взгляните, как он на неё смотрит. Ну, истинная любовь.

Артём чуть склоняет голову к плечу. Хмурится.

– Вы правы. Смотрит. Но не на «любовь своей жизни», а на вас.

– На меня?

– Угу. Кажется, не отрывается с тех самых пор, как вы сюда сели.

– Глупости. Ждёт свой кофе.

– Ещё минуту, – Артём жмёт кнопку, и густой напиток струйкой наполняет две белоснежные чашки. – Если я что и успел понять о Давиде Тиграновиче, так это то, что понять его невозможно.

– Люди не так сложны, как пытаются казаться. Всех можно разобрать на винтики и изучить детально.

– Этот экземпляр неразборный. И чем больше ты узнаёшь об этом человеке, тем меньше знаешь. Умеет он… играть.

– Играть?

– Ну, да. Шахматист ведь. Наверное, это профдеформация.

Не заметила за Намаевым особой склонности к сложным многоходовочкам. По мне так он топорный и прямой, как стрела. Что в голову пришло – то и говорит, без какого-либо внутреннего фильтра.

Официант забирает кофе на подносе.

С тоской наблюдаю за тем, как Артём продолжает что-то магичить со своей кофемашиной.

Что, если Намаев и правда сложней, чем мне показалось на первый взгляд? Это может плохо отразиться на нашей совместной работе. Очень важно понимать клиента, чтобы полностью контролировать его и предугадывать дальнейшие шаги, которые могут негативно повлиять на репутацию.

В случае с Намаевым – особенно важно, потому что репутация его не подмочена, а буквально утоплена. И я здесь выступаю скорей в роли некроманта, нежели простого пиарщика.

Артём ставит передо мной высокий стакан с капучино. Шапочку из взбитых сливок украшает тёртый шоколад.

– Спасибо, но я ничего не заказывала, – двигаю чашку в сторону.

– Подарок от заведения. Вам должно понравиться.

И смотрит с таким ожиданием в глазах, что я просто не могу отказать несмотря на то, что эту гору сливок завтра с утра мне придётся отрабатывать на пробежке.

Пробую.

Во рту разливается терпкий вкус кофе, сладость шоколада и что-то ещё, чуть покалывающее кончик языка. Приятно и тепло.

– Нравится?

– Очень необычно. Что это?

– Вы про остринку? Перец чили. Взглянул на вас и сразу в голову пришёл этот рецепт. Думаю, если бы вы были напитком, то именно таким.

Смеюсь.

– Спасибо вам, это очень…

– Рада! – На плечо ложится тяжёлая ладонь. – Я думал, у нас деловая встреча.

Медленно поворачиваюсь к Давиду, нависающему надо мной со спины.

Артём тактично уходит за другой конец барной стойки.

– Да, и встреча проходит по запланированному сценарию.

– Какой сценарий ты планировала? – Сводит широкие брови над переносицей. – Швырнуть в меня приманкой и умчаться флиртовать с барменом? Очень профессионально.

– Вам с Адель есть, что обсудить. Оставить вас наедине было самым разумным решением.

– Самым разумным решением для тебя будет не раздражать клиента.

Пальцы его, всё ещё лежащие на моём плече, собственнически сжимаются.

Перевожу на них заторможенный взгляд.

– Вы много берёте на себя, Давид Тигранович. И явно путаете рабочие отношения с рабовладением.

Давид тоже смотрит на свои пальцы. Разжимает, уводит руку за спину и отходит на шаг, словно не доверяет собственному телу.

На лицо его возвращается маска привычного высокомерия.

– Настоятельно прошу вернуться за стол на своих двоих. – Он делает красноречивую паузу. – Если не хочешь проследовать туда на моём плече.

И я отчего-то верю, что конкретно эта фраза – не брошенное на ветер обещание.

Поблагодарив Артёма за кофе, следую за недовольным Намаевым за столик.

Глава 5

Рада.

– Ой, вы все на машинах, – скромно улыбается Адель, когда мы, вдоволь измученные «деловой встречей», оказываемся на парковке ресторана. – А я на такси приехала.

– Я отвезу, – киваю ей в сторону своей машины и отключаю сигналку.

Адель стоит. Смотрит на Давида, ожидая, когда он, как и подобает джентльмену, предложит помощь даме, оказавшейся в беде.

И Намаев с радостью включается в игру.

– Прыгай, – открывает перед Адель дверь своей машины с пассажирской стороны. Чопорно кивает мне на прощание.

Надеюсь, они не отправятся прямо сейчас узнавать друг друга поближе, потому что в этом случае Давид может потерять интерес к Адель уже на старте нашего забега.

А я ведь не сутенёрша, и поставлять ему девушек в промышленных масштабах не нанималась.

– Давит Тигранович! – Спохватившись, лезу в сумочку.

– Да?

– Забыла вам кое-что отдать, – протягиваю конверт. – Это приглашение.

– И куда ты меня приглашаешь? – Тут же нетерпеливо разрывает конверт, читает. – Аукцион холостяков? Это и есть твоя хвалёная стратегия?

– Я приглашаю вас с Адель. Это отличная возможность посветить избранницей перед камерами и заодно обозначить свои намерения на этот роман.

– Да? – Со скепсисом взлетают его брови. – И каковы же мои намерения?

– Вы настроены серьёзно. По уши влюблены. Возможно, планируете свадьбу.

– Свадьбу? – Серьёзно смотрит мне в глаза. – Ты хочешь, чтобы на вечеринку, полную одиноких роскошных женщин, я явился, гордо размахивая знаменем «Занят и влюблён»?

– В ваших интересах, Давид Тигранович, именно так и поступить. Завтра в районе обеда я позвоню, и мы решим, в чём вы пойдёте. Это важно.

– Даже так… – Поджимает он губы, и мне кажется, что за этим последует категорический отказ. Однако Намаев улыбается. – Завтра в районе обеда я жду тебя у себя.

– Исключено.

Отворачиваюсь и дёргаю дверь своей машины.

Давид ловит меня за пальцы, пригвождая их к двери своей ладонью.

В груди вдруг спирает, и я медленно поднимаю взгляд к его лицу.

– Тогда и мой ответ на все твои просьбы: исключено. Забыла, по чьим правилам мы играем?

– Это не игра, Давид Тигранович. Я делаю свою работу, а вы саботируете процесс.

– Саботировать процессы – моё жизненное кредо. Ты должна была понять это до того, как получила мою подпись на свой контракт, – делает полшага вперёд, но этого оказывается достаточно, чтобы лишить меня возможности сбежать. – Ты признаёшь поражение или играешь дальше?

Вскидываю подбородок повыше и прищуриваюсь мстительно.

– Играю.

– Я надеялся на этот ответ. Жду в гости.

Отступает и садится в свою машину, а я жадно хватаю воздух, которого он словно лишил меня, пока был так близко.

Чёртов придурок!

И я злюсь. Отчаянно злюсь, но больше на себя, за то, что вообще позволяю себе такие вот реакции. Я вовлекаюсь!

Огромная машина Давида с хищным рёвом срывается с места. Из приоткрытого окна слышен счастливый визг Адель.

Возвращаюсь домой и тут же закапываюсь в работу – ещё раз проверяю стратегию, меняю пункты местами и всячески изощряюсь, пытаясь провернуть всё так, чтобы мне как можно реже приходилось лично контактировать с Намаевым.

Вечером заглядывает подруга.

– Надеюсь, у тебя есть что-нибудь съедобное, потому что я не с пустыми руками, – Софа торжественно взмахивает над головой бутылкой вина. – Накрывай.

– Соф, ну нет.

– Богданова, сегодня суббота, или где?

– У меня на завтра уже пробежка с утра запланирована.

– Пробежка не шкаф, как говорится.

Софу, у которой в руках вино, крайне сложно остановить. Нет человека более целеустремлённого во всём мире в эту минуту, чем моя подруга, рыскающая по ящикам в поисках штопора.

– Не нормальная у тебя кухня, – хмурится, вытаскивая набор шипастых мячиков. – Стесняюсь спросить, куда ты их пихаешь?

– Никуда не пихаю. Это для стоп, – выхватываю, достаю штопор сама. – Не слышала, что ли, про МФР?

– Нет, и не жалею.

Пробка с задорным чпоком выскакивает из бутылки.

Пока Софа сервирует стол, я снова закапываюсь в работу. Пытаюсь урвать последнюю минутку.

– Боже… – Устало шепчу под нос.

– Чего?

– Да новый клиент… Просто кошмар какой-то. Честно говоря, я понятия не имею, как реабилитировать его в глазах людей.

– Совсем тяжелый случай?

Вместо ответа крайне красноречиво вздыхаю.

Листаю ленту дальше. Нет, ну как можно додуматься выложить фото, где он в парке, в компании алкашей, занимается силовой йогой?

«Встречаем день, здороваемся с солнцем» – гласит гордая подпись, щедро сдобренная кучей смайлов.

Поздоровался бы лучше с мозгом, гений. Давненько он не получал от тебя приветов.

Снова вздыхаю.

– Да что там у тебя такое?

– Листаю его соцсети. Нужно будет всё это чистить, но сдаётся мне, что это какие-то авгиевы конюшни.

Софа молча тянет руку за телефоном.

Отдаю.

– Ого! – Расширяются её глаза. – Ты почему молчала, что с Намаевым работаешь?!

– Ты его знаешь?

– Ну, лично не знакомы, конечно, но я за ним уже года два в соцсетях слежу. Шикарный экземпляр! Не знаю, чего ты страдаешь. На твоём месте я бы радовалась.

– Чему? Ты хоть представляешь, какой он человек на самом деле?

– Вот такой? – Тычет мне в лицо экраном с фото, на котором Давид, обнажённый по пояс, с короной из Бургеркинга на голове, позирует перед зеркалом.

– Именно. Самовлюблённая, раздутая жаба.

– Ой, Рада, – морщится Софа. – Но ведь грешно такое тело прятать! Да он же, считай, благотворительностью занимается. Работает во благо демографии страны.

Отбираю телефон, но Софа тут же заменяет его бокалом.

– За всяких там экземпляров.

Чокаемся.

Первый бокал приятно согревает изнутри. После второго в голове проясняется и становится легко. На третьем меня беспощадно тянет рассуждать и философствовать.

– Знаешь, что мне не нравится в Давиде? – Спрашиваю я вдруг среди полного благополучия.

– Мы снова про Намаева, да?

– Он вызывает во мне реакцию. Не уверена, что хорошую, но сам факт… Я познакомила его с Адель, а потом сама же приревновала. Дикость какая-то.

– Рада, мы ведь женщины. А женщины ревнуют своего мужчину, чужого мужчину, бывшего мужчину и во-о-он того симпатичного мальчика.

– Другие женщины. Я – не ревную.

– Не ревновала. Но всё меняется. Чего ты удивляешься? Про химию между людьми слышала?

Да не клиническая идиотка я, не нужно мне такие фундаментальные вещи разжёвывать.

Сейчас это объяснение не устраивает меня, потому что пресловутая химия совсем не похожа на те чувства, что бурлят внутри.

Я по привычке пытаюсь пропустить эти чувства через внутренний анализатор, но они не проходят. Слишком инородная форма, неправильная и неудобная. И мой мозг отчаянно отторгает это, потому что всё, что мы не понимаем, подвергает нас угрозе.

Плавали, знаем.

– У тебя просто давно мужика нормального не было, – Софа гладит меня по плечу и подливает ещё вина. – Не удивительно, что ты растаяла.

– Да не таяла я!

– Ладно, прости, – вскидывает руки. – Ну, и что ты с ним делать будешь?

– У меня уже целый план мероприятий. Превращу его в человека и забуду, как страшный сон.

– Страшные сны имею свойство запоминаться надолго, – с мрачной улыбкой Софа сбивает мой боевой настрой и допивает вино. – Крепись, подруга. А лучше – действуй на опережение.

– Это как?

– Мужика найди! Отвлечёшься, а заодно и здоровье поправишь, – лукаво подмигивает.

Идея неплохая.

Да только где этого мужика взять?