Шахматист. Будешь моей

Саяна Горская

Шахматист. Будешь моей

Глава 1

Рада.

– Снимай бюстгальтер.

Делаю вид, что не удивлена просьбе, и даже умудряюсь улыбнуться мужчине, вальяжно расположившемуся на диване напротив.

Намаев хищно облизывает губы.

Интимный полумрак и томные звуки саксофона, льющиеся из колонок под потолком, лишают меня всяческой возможности обозвать эту сцену «рабочим моментом».

Никакой это, нахрен, не рабочий момент. Это форменное издевательство над женщиной, однако этот псих, кажется, только и ждёт моего побега. А такого удовольствия я ему не доставлю.

– Ну? – Он вздёргивает тёмную бровь, покачивает в пальцах пузатый бокал с виски. – Так и будешь стоять? Я думал, мы договорились…

Алчная улыбка касается его губ.

– Договорились, – откидываю сумочку в кресло. – Я просто должна снять бюстгальтер?

– Вроде, именно так я и сказал, – закатывает глаза.

Придурок.

Он чуть подаётся с интересом вперёд, когда я расстёгиваю верхнюю пуговицу блузки.

Чёртов психопат.

Долбаный ублюдок.

И если бы мне не предложили настолько круглую сумму за контракт с этим извращенцем с высоким айкью и раздутым эго, клянусь, бутылка элитного виски уже торчала бы из его задницы.

Но сейчас он – моя работа. Точнее, он должен стать моей работой. Мы как раз находимся на этапе собеседования, а значит, изощрённые экзекуции будут слегка неуместны.

Завожу руки за спину и через тонкую ткань шифоновой блузки дергаю застёжку бюстгальтера. Нарочито медленно отстёгиваю лямки, а затем, под разочарованным взглядом Намаева, используя всем известный женский трюк, вытаскиваю кружевной лиф через рукав.

– Чего? – Он хмурится, машет рукой. – Плохо. Переделывай.

– Я сделала ровно то, что вы просили.

– Ты же понимаешь, что я не об этом просил?

– Правда? – Моргаю незамутнённо. – Мне и в голову не пришло…

– Мухлюешь, значит? Не спортивно, Рада.

– У нас была договорённость, – швыряю бюстгальтер в лицо Намаеву. – Я свою часть выполнила.

Ловит в воздухе одной рукой. Мнёт в пальцах тонкое кружево, и я жадно вбираю в себя воздух от столь интимного жеста.

Не хватало только стать ещё одной строчкой в бесконечном списке побед этого казановы.

Я знаю, именно этого он и хочет. За Намаевым давно закрепилась дурная слава похитителя дамских сердец, собственно, именно по этой причине я здесь. Я должна поработать над его репутацией. Желательно при этом не пасть жертвой его чар.

Нет. Ни за что. Лучше приму постриг и уйду в монастырь.

– А ты довольно сообразительна, – щёлкает языком Намаев. – Для пиарщицы, – добавляет с пренебрежением.

– А вы крайне недальновидны для шахматиста, – копирую его тон, поправляя блузку. – Я думала, вы просчитываете людей на пару шагов вперёд.

Его взгляд врезается в ткань, натянутую на сосках.

Заставляю себя не дергаться и сохранять лицо при плохой игре, хотя руки так и норовят скреститься на груди, защищая от плотоядного взгляда.

– Мы будем подписывать договор, или мне сплясать канкан?

– А ты можешь? – С вызовом.

– Могу. Но только для любимых клиентов. Вы в этот список пока не входите.

– Пока, – акцентирует на слове, подмигивая. – Рада, ты действительно хочешь работать со мной? Или тебе пообещали жирную плюшку за это?

– Нет, что вы, – елейно улыбаюсь. – Вы само очарование, и работать с вами – моя голубая мечта.

Сую ему бумаги и ручку под нос.

Намаев, закусив нижнюю губу, сосредоточенно читает текст.

На самом деле мне кажется, что он просто тупит в документы, чтобы потянуть время. Потому что на мои вздохи и красноречивые закатывания глаз он лишь усмехается.

– Что ж, Рада, – заносит ручку над местом для подписи, – я согласен работать с тобой.

– Отлично, потому что…

– Но, – перебивает. – Только на тех же условиях.

Недоуменно вздёргиваю бровь.

– Не много ли вы хотите, Давид Тигранович?

– Боюсь, что я даже уронил планку в своих требованиях, что мне не свойственно. Ты буквально внушаешь мне подписать договор, по которому я буду обязан следовать всем твоим желаниям.

– Рекомендациям. Я называю это рекомендациями.

– Начхать, – поднеся ручку к губам и прищурившись, рассматривает меня. – Я тоже хочу, чтобы ты исполняла мои желания. Вот как сейчас. Неплохо вышло, верно?

Сжав челюсти, стараюсь выдавить из себя вежливую профессиональную улыбку, но почти уверена, что скалюсь, глядя в глаза хищнику.

– Давид Тигранович, будем откровенны: я нужна вам.

– Разве я отрицаю? Очень. Очень нужна.

И снова этот взгляд, который любой диалог пытается перевести в горизонтальную плоскость.

Что я вообще здесь делаю? Зачем пытаюсь убедить его в том, что без моей помощи не видать ему ни контрактов, ни славы?

Пусть катится к чертям.

Хватаю с кресла сумочку.

– Рада! – Тут же созревает в светлой голове шахматного гения решение. – Я подписал.

Протягивает документы.

– Спасибо, – забираю, тяну ладонь для рукопожатия. – Надеюсь, наше сотрудничество…

Но Намаев перехватывает мои пальцы и склоняется, оставляя на них горячий и не слишком-то целомудренный поцелуй.

– Говорят, поцелуи скрепляют сделки лучше подписей.

– Так говорят идиоты, ничего не смыслящие в сделках.

Тянусь к своему бюстгальтеру, фривольно свисающему со спинки дивана.

– О, нет! – Намаев успевает первым, сжимает в кулаке и ловко прячет в кармане брюк. – Это моё. Оставлю себе как трофей.

– Прекрасно. Я позвоню вам завтра утром, и мы обсудим стратегию поведения и разберём ваши соцсети. Очень вас прошу воздержаться от появлений на публике до тех пор, пока мы не решим, как именно вам следует себя позиционировать.

– Позиционировать? Звучит так, словно вы собираетесь налепить на меня этикетку и выставить на продажу, как копчёный сыр.

– Не исключено. Не зря меня считают самым провокационным пиарщиком.

Развернувшись на каблуках, шагаю к выходу.

Главное – сбежать сейчас отсюда как можно скорей, пока Намаев не увлёк меня в очередную увлекательную беседу на полтора часа.

Закрываю за собой дверь пентхауса.

– Рада! – Моя ассистентка Настя, сидящая на полу и припирающая спиной стену, тут же подскакивает. – Ну, как прошло?

– Прекрасно, – бубню. – Закажи мне новый бежевый бюстгальтер. 2В. Без пушапа и косточек.

– Что? – В недоумении расширяет глаза.

– Не спрашивай.

Вызываю лифт и тут же отписываюсь шефу о том, что переговоры окончены.

Он перезванивает моментально. Наверняка последний час гипнотизировал телефон в ожидании моего сообщения.

– Да, Дим.

– Ну?!

– Он наш.

– Рада, мать твою! Как ты это делаешь?!

– Ловкость рук и никакого мошенничества.

– Ты ему сиськи что ли показала?

– За кого ты меня принимаешь? – Тяну со скепсисом.

А я ведь чуть не показала, да… Была буквально на волоске, можно сказать.

– Слушай, Дим, моя доля меня не устраивает. Я хочу больше. Не собираюсь работать с этим болваном за те деньги, что ты обещал.

– Слушай… Давай обсудим это позже, идёт? А по случаю удачной сделки предлагаю поужинать в ресторане. Что скажешь?

С нервом снова жму кнопку лифта. Застрял он там, что ли?

– Нет уж, одно похотливого альфача на сегодня с меня достаточно.

– Да я же по-дружески, – обижается.

– Знаю я ваши «по-дружески». Ладно, Дим, я захожу в лифт.

Сбрасываю звонок, но телефон тут же брякает, уведомляя о новом сообщении.

Открываю.

На фото мой бюстгальтер, художественно выложенный на шахматной доске.

Намаев: Он вам ещё нужен? Могу заехать вечером и вернуть.

– Фетешист, – бормочу под нос, однако улыбаюсь.

Рада: Оставьте для коллекции.

– Прости, ты что-то сказала? – Заглядывает мне в лицо Настя.

– Да так… Ну что, по кофе и домой?

– Согласна, – кивает она. – Слушай, а Намаев этот правда… Ну, такой, как говорят?

– Мужик как мужик, – отрезаю, но замечая Настин одухотворённый вид продолжаю: – Насть, ты же помнишь главный принцип? Не смешивать работу и личное. Это всегда плохо кончается.

– Помню, – пожимает она плечами. – Я и не собиралась вообще-то.

Но по глазам вижу – очень даже не против она закрутить роман с этим представителем сильного пола.

Делаю зарубку в голове о том, что не стоит подпускать этих двоих друг к другу. На всякий случай.

Лифт, наконец, подъезжает и гостеприимно распахивает створки.

А теперь кофе и домой…

Глава 2

Рада.

Тренировка подходит к концу. Накидываю ещё блинов на гриф, чтобы как следует нагрузить мышцы ягодиц напоследок.

Люблю, когда они горят до такой степени, что сложно ходить.

Со скамьи делаю подъёмы корпуса, пока в глазах не темнеет. На последнем повторении, задыхаясь от напряжения, теряю контроль над телом. Гриф давит, грозясь придавить меня к полу и по крайней мере раздробить таз.

Немного паникую…

– Эй! – Тяжесть пропадает. Штанга со звоном падает в стороне, а перед моим лицом появляется крупная мужская ладонь. – Рада, какого хрена ты творишь?

– Спортом занимаюсь, – хватаюсь за руку и меня рывком утягивают в вертикальное положение. – Не заметно?

– Больше похоже на акт отчаяния. Попросила бы подстраховать, – пыхтит Глинский обиженно. – Знала же, что я рядом.

– Потому и рискнула, – подмигиваю.

Подхватив своё полотенце со стойки, обтираю мокрое лицо и шею.

Что ж, своего я добилась – ног почти не чувствую, иду, словно на шарнирах.

– Рада! – Глинский преграждает вход в женскую раздевалку. – Чем занята сегодня?

– Работаю.

– А вечером?

– Работаю, Влад.

– Суббота. Так нельзя.

– Работаю, вооружившись бокалом белого полусухого. Так лучше?

Делаю шаг в сторону, но Влад зеркально копирует моё движение, не позволяя пройти дальше.

Внутренне напрягаюсь.

Я не из тех женщин, что легко вовлекается в эту примитивную игру в кошки-мышки. Мне не интересно быть трофеем и объектом охоты. И если мужчина действительно хочет чего-то от меня, то лучше бы ему сказать прямо, без увиливаний.

Только тогда у него есть шанс, что я обдумаю его предложение, взвешу все «за» и «против» и, возможно, позволю себя соблазнить.

Позволю – ключевое слово.

– Слушай, – Влад приваливается плечом к дверному откосу, – мы ведь буквально соседи, а до сих пор даже не завтракали вместе. Может, пора снести некоторые барьеры в нашем общении?

И почему Глинский решил врубить бульдозер именно сейчас, в семь утра, в спортивном зале нашего жилого комплекса?

Мы оба потные, мокрые, красные.

Мы оба мало похожи сейчас на людей, готовых принимать судьбоносные решения о совместном завтраке. Тем более, я прекрасно знаю, чем он планирует закончить чаепитие.

– Нет.

– Да почему? – Всплескивает Влад руками.

Да потому, что проще и приятней для меня будет снести наше общение, чем свои барьеры.

– Я не буду отчитываться перед тобой. Уйди с дороги, – таранув его плечом, вхожу в раздевалку.

Нет, Влад неплохой мужчина. В меру напористый, привлекательный, упарывается в спорт, доводя физическую форму до идеала. Работа у него престижная, высокую должность занимает. Дамам двери придерживает, марафоны бегает, имеет значок почётного донора. Не удивлюсь, если по выходным он волонтёрит в приюте и кормит с пипетки щенков, а по вторникам и четвергам поёт в церковном хоре.

Но при всех своих выразительных плюсах Глинский имеет один крайне весомый недостаток.

Он мужчина.

А мужчинам я не доверяю.

Возвращаюсь домой и принимаю душ. Успеваю разгрести почту, привести себя в порядок, приготовить завтрак и совершить пару рабочих созвонов.

Утро в самом разгаре.

Думаю, Намаев уже не спит. Живёт во мне некий стереотип, что люди с высоким интеллектом – жаворонки. Быть может, потому что я сама представитель именно этого типа, и мне сложно представить, как можно полночи куралесить и после этого нормально соображать.

Набираю Намаева.

– Да, – тянет в трубку сонный женский голос.

Подвисаю.

Убираю телефон от уха, проверяя, тот ли контакт вызвала.

– Алло! – Повторяет девушка нетерпеливо.

– Доброе утро, можно мне услышать Давида Тиграновича?

– Давида Тиг… О… Котик, – хихиканье. – Котик, это тебя. Да откуда я знаю? Баба какая-то…

С чувством закатываю глаза к потолку.

Из трубки доносится шуршание, мужской утробный рык и счастливый женский визг.

Шлепок.

И снова визг.

– Всё, беги в душ, – голос становится громче. – Намаев. Слушаю.

– Давид Тигранович, доброе утро. Это Рада.

– Рада? – Рассеянно.

– Я приходила к вам вчера. Мы обсуждали…

– Ах, Рада! Солнце моё, ты видела время? – С упрёком в голосе.

– Девять часов.

– Девять часов субботы. Это важное уточнение. Что-то срочное, или ты выдернула меня из нежных женских объятий, чтобы просто напомнить о себе?

– Давид Тигранович, через четыре дня первая пресс-конференция. Если вы хотите получать рекламные контракты, в ваших интересах прямо сейчас настроиться на продуктивное сотрудничес…

Замолкаю, потому что из трубки доносится отчётливый, выразительный храп.

– Давид Тигранович?

– А? О, прости, ты так интересно говорила, что я не удержался. Рада, тебе бы аудиокниги записывать. Для людей с проблемами засыпания.

– Давид Тигранович, – повторяю, чувствуя себя дрессированным попугаем, не меньше. – Если вы не настроены на диалог, я могу перезвонить чуть позже. Часа, скажем, хватит, чтобы вы пришли в себя?

– Я в себе, – неожиданно серьёзно. – Если ты ещё не поняла, с кем имеешь дело, самое время открыть глаза. Кстати, об этом. Я хочу тебя видеть.

– К несчастью, я живу далеко.

– К счастью, человечество уже изобрело видеозвонки, – не дожидаясь ответа, Намаев переключается на видеорежим и тычется в экран чуть помятым лицом.

Кажется, щетина на его щеках со вчерашнего вечера стала в два раза гуще. Тёмные волосы примяты сбоку, но торчат на макушке. Мощная шея переходит в широкие плечи. Под бронзовой кожей бугрятся литые мышцы.

Образцовый самец. Эталонный экземпляр.

Намаев подбивает подушку, укладывая её на изголовье, и расслабленно разваливается. Закидывает одну руку за голову.

– Теперь ты, – скалится в белозубой улыбке.

Торопливо шарю взглядом по комнате.

Кресло в углу давно превратилось в памятник трудоголизму – у меня вечно не хватает времени его разобрать. Куча одежды скоро достанет до потолка и постучится к соседям. С кучи свисает кружевной бюстгальтер.

Подскакиваю, выхватываю его и закидываю под кровать.

Захлопываю ящик прикроватной тумбочки – там Намаеву точно делать нечего.

– Рада? – Он трактует моё молчание как отказ от игры. – Если ты помнишь, я согласился работать с тобой на определённых условиях. Я делаю то, что ты скажешь, но только при условии, что ты делаешь то, что скажу я.

– Помню, – включаю видео.

Чёрт бы побрал эти договорённости!

Где был мой мозг вчера, когда я подписывалась под этим?!

Знаю, где был мозг. Он поставил перед собой цель заполучить в клиенты Намаева, и ему было глубоко наплевать на то, какими способами мы это сделаем.

Расплачивайся теперь за недальновидность, Рада.

– Свежа. Как майская роза, – играет бровями Намаев, бесцеремонно разглядывая меня.

Взгляд светло-голубых глаз, так контрастно выделяющихся на смуглом лице, пробивает меня рентгеновским лучом.

Запахиваю на груди домашний кардиган.

– Ваша девушка не будет возражать против такого рода общения?

– Моя кто? А… – отмахивается. – Это Диана. Она танцовщица. И вряд ли у нас получится смутить её видеозвонком. Диана вытворяет такие вещи, что…

– Давид Тигранович, это первая вещь, которую я хотела бы подкорректировать.

– Диану?

– Да. То есть, для создания нужного нам образа вам следует избегать краткосрочных связей.

– Запрещаешь мне заниматься сексом?

– Не запрещаю. Настоятельно советую быть более избирательным. Но, если честно, Давид Тигранович…

Замолкаю.

Не думаю, что ему понравится моё предложение, поэтому растягиваю драматическую паузу. Даю себе самой возможность ещё раз обдумать собственное решение и, возможно, отказаться от него.

Нет, иначе нам не избавиться от славы бабника и сердцееда, что летит впереди самого Намаев.

– Ну? – Тянет он заинтригованно. – Я слушаю, Рада.

– Вам нужна постоянная женщина. И я её уже нашла.

Глава 3

Рада.

В ресторане в центре города многолюдно даже в обеденное время. Намаев опаздывает, заставляя меня нервно топтаться у стойки хостес. Девушка в строгом брючном костюме поглядывает на меня с некоторым неодобрением во взгляде.

Ещё бы, я в спортивном костюме явилась, чем наверняка осквернила стены этого до безобразия пафосного места.

Ничего не знаю, у меня после встречи бокс.

Из зала выходит парочка.

– Может, теперь есть свободный столик? – Делаю пару шагов к хостес.

– Боюсь, что нет. Всё по-прежнему на брони, как и полчаса назад.

Давлю в себе желание закатить глаза.

Отправляю Намаеву пятое сообщение о том, что всё битком, и мы здесь не сядем. Встречу надо переносить в другое место.

Он молчит. Игнорит.

И я начинаю серьёзно переживать о том, что он вовсе не в дороге, а сразу после нашего разговора нырнул обратно под одеяло со своей красоткой, и теперь самозабвенно пускает слюни на подушку.

Я могла бы психануть и уехать, но вряд ли это положительно отразится на нашем с ним контракте. Работала я уже с этими зазвездившимися личностями. Они привыкли ноги о людей вытирать, и чуть что – сразу встают в позу и идут в разнос.

А мне нельзя допускать, чтобы Намаев в разнос пошёл. Его репутация и без того держится на сопле. Пресса только и ждёт, когда же великий шахматный гений выдаст ещё что-нибудь эдакое, из чего потом можно будет раздуть слона.

Нельзя.

Это госзаказ, важный проект. Давид Намаев должен стать кумиром молодёжи. В современном мире блогеров, снимающих короткие, необременённые интеллектом видео под музыку, Намаев, по мнению некоторых высокопоставленных личностей, может стать путеводной звездой. Данко двадцать первого века.

Хотя как по мне, Давид скорей Сусанин.

Ну, кто в здравом уме возведёт этого человека в ранг кумира?

Дверь ресторана резко распахивается, вместе с порывом ветра впуская в помещение Намаева.

– А ты почему здесь? – Вздёргивает брови, глядя на меня с укором. – Я надеялся, ты уже заказала нам кофе.

– Я писала вам. Несколько раз. Возможно, стоило проверять телефон.

– Я проверял. Думал, ты просто соскучилась, вот и строчишь без остановки.

Обворожительная улыбка трогает его губы.

Клоун…

– Мест нет, – строго поджимаю губы. – Об этом я и писала. И если бы вы вовремя ответили, мы бы не теряли сейчас время на поиск…

Намаев, не обращая внимания на мою отповедь, проходит мимо, прямиком к хостес.

– Лерочка, а что, столиков и впрямь нет? – Облокотившись локтями на стойку, расплывается. И голос его томно вибрирует на каждой согласной. – Как же так?

– Давид Тигранович, ну что вы! – «Лерочка» хлопает густо накрашенными ресницами. – Что значит – нет? Глупости. Идёмте, я вас провожу.

Вот ведь жаба! Значит, для простых смертных всё занято, зато для этого индюка раздутого она сразу место нашла?

Несправедливость во всей красе. И, уверена, не будь я женщиной, у меня было бы гораздо больше шансов заполучить столик.

Намаев оборачивается через плечо, подмигивает и кивает головой, призывая шествовать за ним.

И я шествую.

Сусанин хренов.

Столик оказывается почти в центре зала.

Утыкаюсь в меню. Намаев же к своему не притрагивается и сразу делает заказ.

Быстро выбираю, чтобы не растягивать время.

– Стейк с кровью. Салат с авокадо. Смузи из сельдерея.

– Стейк не бери, – морщится Намаев. – Они здесь жестковаты.

– Стейк с кровью, – повторяю, глядя в глаза официанту.

Намаева моя показательная позиция явно веселит, потому что он откидывается на спинку стула, закидывает руки за голову и широко улыбается.

– Правильная девочка, значит?

– Любитель поспешных выводов, значит?

– Почему же? Тут всё очевидно. При выборе блюд ты смотрела не на аппетитные картинки, а на соотношение калорий, жиров, белков и углеводов. Смузи из сельдерея? Уж прости, но ни один человек в здравом уме не пьёт эту гадость лишь потому, что она нравится ему на вкус. Значит, тщательно следишь за формой. Спортом занимаешься.

– Чертовски проницательно.

– Дай угадаю… – Он подносит палец к губам. – Это что-то очень активное. Я поставил бы на пилатес, но наверняка не он – ты слишком стремишься подчеркнуть отсутствие различий между тобой и мужчиной. Футбол? Нет, конечно, нет. Должно быть ты находишь эту беготню за мячом бессмысленной тратой времени. Теннис? Нет. Это что-то, что помогает тебе избавиться от излишней агрессии. Бои без правил? Бокс?

Официант ставит передо мной стакан со смузи. Перед Намаевым – чашку американо.

– Мы с вами хотели обсудить девушку.

– Мы и так обсуждаем девушку, – Намаев делает глоток. – Я прав? Это бокс?

– Это было не сложно. Ей богу, вы бы ещё попытались впечатлить меня тем, что назовёте мне мой цвет глаз.

– Ты сама его знаешь?

– Конечно. Ореховый.

– Чушь, – фыркает и вскакивает из-за стола. Дёргает моё кресло в сторону, упирается ладонями в подлокотники и нависает сверху, внимательно вглядываясь в моё лицо.

Становится немного неуютно. Я редко кому позволяю вот так пересекать мои границы, но Намаев ведь словно танк прёт, не замечая ни границ, ни блокпостов.

И я, онемев от столь вопиющей наглости, тоже в ответ разглядываю его лицо.

Сеточка тонких морщин в уголках глаз говорит о том, что он часто улыбается. Между бровей складка – признак интеллектуальной работы. Губы полные, с яркой каймой, очерчивающей верхнюю галочку. Стильная небритость.

Спускаюсь взглядом ниже, скольжу сначала по мощной шее, на которой ровно и размеренно бьётся вена. А затем на выраженные грудные мышцы, обтянутые чёрным джемпером.

Энергетика у него плотная и обволакивающая. Поглощающая, словно в кокон. Кажется, и звуки музыки стихают, и голоса других гостей ресторана, потому что я слышу лишь грохот собственного сердца и шум крови в ушах.

Если бы Намаев не был моим клиентом, он бы обязательно заинтересовал меня как мужчина. Но факт наличия между нами рабочих отношений ставит крест на самой возможности пусть даже мельком прикоснуться к его выдающимся достоинствам. Я про мышцы, разумеется.

– Зелёные.

– Что? – Растерянно моргаю.

– Твои глаза. Они зелёные с жёлтыми вкраплениями. Хамелеоны, да? Меняют оттенок в зависимости от освещения.

– Нет, они светло-карие. Ореховые.

– Спорим? – Вытягивает свою ладонь.

– Спорим, что я не знаю цвет собственных глаз? Спорим, что я не знаю цвет глаз, которые вижу в зеркале вот уже тридцать третий год подряд?

– Да, – уверенно.

И эта его непробиваемая уверенность так бесит, что хочется схватить меню и хорошенько шлёпнуть Намаева по бестолковой кочерыжке.

Но вместо этого вкладываю свои пальцы в его ладонь.

– Спорим.

– Вот и отлично. Желание я придумаю позже.

– Или это вы будете исполнять моё желание.

Он возвращает моё кресло к столу, занимает своё место напротив. Снова отпивает кофе.

– Итак, Рада, вот теперь я готов тебя слушать. Скажу честно, твоя идея с «постоянной партнёршей» настоящая глупость. Кому какое дело до того, кого я трахаю?

– СМИ очень даже есть дело. Если вы не заметили, во всех пабликах смакуют подробности ваших короткосрочных романов и даже делают ставки, какая из популярных в соцсетях красоток составит вам компанию на следующую ночь. Люди делают ставки!

– На деньги?

– Да! – Интенсивно киваю, надеясь, что до него наконец дойдёт вся катастрофичность положения.

– Круто! – Блаженно закатывает глаза Намаев. – Мы с тобой можем разбогатеть. А что? Я называю тебе имя следующей «жертвы», ты ставишь на неё и снимаешь джекпот. Деньги делим честно: двадцать процентов тебе, восемьдесят мне.

Откровенно стебёт меня, придурок.

И я всё чаще поглядываю на меню, представляя, с каким приятным звуком оно ударится о темечко гроссмейстера.

– А если серьёзно, Рада, я от твоего предложения вынужден отказаться. Я не бычок на поводу. Мне нельзя сунуть под нос девушку и ждать, что я воспылаю к ней чувствами, пускай даже фиктивными. Да ни один журналюга не поверит в эту игру.

– Вы даже не видели ту девушку!