Колыбель для Албасты

– Что вы делаете? – Айнур бросилась к ним.

Бибигуль обернулась. Лицо безумное, глаза расширены.

– Она сказала отдать. Отдать ей дочь, и она не тронет других.

– Кто сказала? Вы с ума сошли!

Айнур вошла в воду. Ледяная, обжигающая холодом. Течение сильнее, чем казалось с берега. Она схватила Маржан за плечи, пытаясь вытащить из рук матери.

– Пустите! Она умрет от переохлаждения!

– Лучше умереть одной, чем всем стать ее пищей!

Они боролись в темной воде. Маржан безвольно болталась между ними, как тряпичная кукла. И вдруг Айнур почувствовала, как что-то коснулось ее ноги под водой. Скользкое и холодное, явно не рыба.

Она дернулась, теряя равновесие. Бибигуль воспользовалась моментом, вырвала дочь и потащила глубже.

– Стойте!

Но было поздно. Течение подхватило их, потащило. Бибигуль вскрикнула, теряя опору. Они обе ушли под воду.

Айнур нырнула. В черной воде ничего не было видно. Она шарила руками вслепую, задыхаясь. Наконец, нащупала чьи-то волосы. Потянула.

Вынырнули в нескольких метрах ниже по течению. Маржан, слава богу. Девушка закашлялась, выплевывая воду. Живая.

Айнур выволокла ее на берег. Обернулась. Бибигуль не было.

– Мама! – Маржан попыталась встать. – Где мама?

Река неслась мимо, черная и равнодушная. Айнур светила фонариком по воде, кричала. Бесполезно.

Прибежали люди – крики разбудили соседей. Мужчины с фонарями прочесывали берег. Женщины причитали. Кто-то принес одеяла, укутал дрожащую Маржан.

– Она утопла, – повторяла девушка, – река забрала ее. Как она и хотела.

– Что? – Айнур присела рядом. – Что ты имеешь в виду?

– Мама говорила с ней. С той, что в реке живет. Обещала меня отдать, чтобы спасти остальных.

– Маржан, это шок. Твоя мать была не в себе от страха за тебя.

Но девушка покачала головой.

– Нет. Она приходила. Я видела ее в окне. Мокрая женщина с длинными волосами. Она смеялась.

Холод, который Айнур чувствовала, был теперь не только от мокрой одежды.

***

Тело Бибигуль нашли на рассвете. Прибило к берегу в километре ниже по течению. Айнур пришла засвидетельствовать смерть – ее обязанность как единственного медика.

Утопление, написала она в акте. Несчастный случай.

Но то, что она увидела, не давало покоя. На шее трупа были странные отметины – не синяки от удушения, а что-то другое. Как будто кто-то держал Бибигуль под водой. Кто-то с очень длинными, тонкими пальцами.

Айнур стояла на берегу, глядя на реку. В свете утреннего солнца вода выглядела сверкающей и приветливой, но Айнур помнила ее ночной лик – черный и голодный.

– Видела? – раздался голос за спиной.

Сары-аже стояла в нескольких шагах, опираясь на палку.

– Что именно?

– То, во что не веришь.

– Я видела обезумевшую от горя женщину. Психоз на фоне стресса.

Старуха усмехнулась.

– Упрямая. Как молодой бычок. Ну что ж, она любит упрямых. Они дольше ломаются.

– Кто – она?

– Та, чье имя лучше не произносить вслух у воды. Та, что забирает детей и матерей.

Айнур хотела возразить, высмеять эти суеверия. Но почему-то слова застряли в горле. Может, из-за воспоминания о том скользком прикосновении под водой. Или из-за отметин на шее Бибигуль.

– Если вы знаете о ней, почему не предупредили Бибигуль?

– Предупреждала. Но она, как и ты, решила, что знает лучше. Решила договориться. Глупая. С ней не договариваются. Она только берет.

Сары-аже повернулась уходить, но остановилась.

– Шолпан рожает в ближайшие ночи.

– Что? Но срок… И почему ночи?

– Она придет за ребенком. И за матерью. Как всегда приходит, когда в ауле появляется неверующий.

– Это бред!

Старуха пожала плечами.

– Может быть. А может, нет. Увидишь сама. Если доживешь до того.

Она ушла, оставив Айнур одну. Река журчала у ног, и в этом журчании слышался смех. Тихий, булькающий, нечеловеческий смех.

Айнур сжала кулаки. Нет. Это массовый психоз. Коллективное помешательство на почве древних страхов. Она врач, человек науки. Она не поддастся.

Но когда она шла обратно в медпункт, то старалась держаться подальше от реки. И не оглядываться. Потому что ей казалось – нет, она была уверена – что кто-то идет следом. Кто-то мокрый, оставляющий за собой лужи на сухой земле.

В медпункте она заперла дверь на все замки. Села за стол, пытаясь сосредоточиться на рациональном. Инфекция в воде? Токсины? Что-то, что вызывает галлюцинации?

Но тогда почему она сама чувствовала это прикосновение под водой?

Телефон молчал – связи не было уже второй день. Радио ловило только помехи. Аул был отрезан от мира, как остров в океане. Остров, где происходило что-то необъяснимое.

Если Сары-аже права, если Шолпан действительно…

Глава 3. Оберег

Утро выдалось на редкость ясным. Айнур проснулась от того, что солнце било прямо в глаза через щель в занавеске. Голова гудела после бессонной ночи – она до рассвета сидела над медицинскими журналами, пытаясь найти хоть какое-то рациональное объяснение происходящему.

На столе громоздились исписанные листы. Токсоплазмоз? Нет, симптомы не те. Отравление спорыньей? Возможно, но откуда в горах спорынья? Массовый психоз на почве изоляции? Ближе к истине, но не объясняет физических проявлений.

Она потерла виски. Нужен душ и кофе. Много кофе.

В дверь постучали – негромко, почти робко.

– Войдите.

На пороге стояли Арман и Шолпан. Он поддерживал жену под локоть, хотя та выглядела вполне способной идти самостоятельно.

– Доктор, мы на осмотр, – Арман помог жене устроиться на кушетке, – как вы и просили.

Айнур надела халат, вымыла руки. Профессиональные движения успокаивали, возвращали ощущение контроля.

– Как самочувствие?

– Хорошо, – Шолпан улыбнулась, но улыбка вышла натянутой, – только… устаю быстро. И сны странные.

– Какие сны?

Женщина замялась, покосилась на мужа.

– Ну… будто кто-то стоит над колыбелью. Смотрит на пустую колыбель и плачет. А слезы у нее черные, как речная вода.

Айнур нахмурилась, доставая тонометр.

– Это нормально. При беременности часто снятся тревожные сны. Гормональная перестройка влияет на психику.

Она измерила давление – чуть повышено, но в пределах нормы. Пульс учащенный.

– Покажите руку.

Шолпан протянула левую руку, и Айнур заметила на запястье красную нить с семью узелками. Каждый узелок был завязан особым образом, а между ними вплетены какие-то засушенные травы.

– Что это?

– Оберег, – Шолпан инстинктивно прикрыла запястье правой рукой. – Сары-аже дала. Для защиты.

Айнур почувствовала, как внутри поднимается негодование. Опять эта старуха со своими средневековыми предрассудками.

– Шолпан, послушайте меня внимательно, – она села напротив пациентки, стараясь говорить спокойно и убедительно. – Я понимаю, что традиции важны. Но вы должны понимать – эта нитка не защитит ни вас, ни вашего ребенка. Защитит современная медицина. Правильное питание, витамины, регулярные осмотры.

– Но Сары-аже сказала…

– Сары-аже не имеет медицинского образования, – голос Айнур стал жестче, – она не изучала анатомию, физиологию, акушерство. Все ее «знания» – это набор суеверий, передающихся из поколения в поколение без какой-либо научной основы.

Арман неловко переступил с ноги на ногу.

– Доктор, мы вам доверяем. Правда. Но здесь, в ауле… Здесь свои правила. Лучше не гневить…

– Кого? Духов? Демонов? – Айнур встала, не в силах больше сдерживаться. – Вы образованные люди! У вас есть интернет, спутниковое телевидение! Как вы можете верить в эту чушь?

Она подошла к шкафу, достала медицинский справочник.

– Вот, смотрите, – она открыла раздел об осложнениях беременности, – эклампсия, предлежание плаценты, резус-конфликт. Вот реальные опасности, от которых я могу вас защитить. А не выдуманные демоны из бабушкиных сказок.

Шолпан сжалась на кушетке. Арман обнял жену за плечи.

– Мы понимаем, доктор. Просто…

– Просто что? Вы хотите, чтобы ваш ребенок родился здоровым?