Поступь мёртвых

– Ранение неприятное, но не тяжелое. Пуля прошла под ребро, уже с потерей скорости. Повредила несколько крупных сосудов, но артерию не задела. Вон валяется на подносе.

– И скоро я оправлюсь.

– Не торопись Евстигнеев. Был ушиб лёгких, да и кровопотеря. Мы, конечно, тебе влили две порции крови, но надо полежать, чтобы рана не кровила.

– С-спасибо…

– Не за что.

– Пить хочу…

– Это – пока лишнее. Психология. У тебя капельница с физраствором. Губы ваткой протри. – сказал Альберт протянув мокрую вату. – Скоро Дмитрий Сергеевич придёт к тебе, хотел с тобой о чем-то поговорить.

– А Катя здесь? – наконец спросил самый важный вопрос, Алексей.

– Все вопросы к нему. Я пойду покурю. – с этими словами медик удалился из помещения.

Состояние было тошнотворным. Алексей чувствовал головокружение и нехватку кислорода. В горле скопилась мокрота, не найдя марли или бинтов, куда можно было сплюнуть, он повернул голову и харкнул на пол.

«Почему Катя не пришла?» – крутилось в голове. В таких вопросах она всегда его поддерживала от и до. Её отец имел порок сердца, и она с детства привыкла ездить по больницам, поэтому, когда у Алексея были подозрения на аппендицит, девушка отпросилась со смены и весь день провела с ним. Тоже самое касалось простуды и всего остального. Именно Катя, всегда заставляла брать его больничный. Но теперь её рядом нет. Это при том условии, что скорее всего, колония отрезана от остального безумного мира и полноценной работой никто особо не занят. В глазах еще летали темные мушки, поэтому Евстигнеев закрыл их.

Он двигался по кукурузному полю. Вокруг стоял пасмурный день. И на этом поле он был не один. Вокруг сновали живые мертвецы. Не толпой, а скорее по одиночке. Осмотревшись, он увидел Катю. Она стояла привязанная к столбу, вкопанному на холме.

– Лёш, спаси меня!!!

Откуда-то раздался другой голос:

– Евстигнеев!!! У меня много патронов для тебя!!!

Голос конечно же принадлежал Лебедеву Антону. Это дознаватель из колонии. Алексей почувствовал угрозу. И не зря. Раздался звук выстрела. А потом огромная пуля попала в плечо майора, проходя на вылет и разрывая значительную часть плоти, оголяя кости.

Было не видно самого стрелка. Да и почему звук он услышал раньше, чем почувствовал ранение. Это противоречило всем правилам. Делать нечего, и Евстигнеев двинулся спасать Катю.

По дороге его путь перерезал первый мертвец. Он набросился и жадно стал поедать его запястье. Это был Виталя. Половина головы его молодого напарника отсутствовала, и Алексей, не найдя лучшего решения отстранил его от себя, схватившись за кромку раздробленного черепа, чувствуя на пальцах внутренние остатки мозга, на ощупь казавшиеся словно намоченный хлеб.

– Может следующим тебе отстрелю твой хуй!!! – снова голос Лебедева.

Грохот выстрела. Бедренная кость Евстигнеева оголилась вместе со шматами мяса. Но майор движется дальше. Катя кричит.

Не заметив, как к нему подошли другие зомби Алексей чувствует укус в бедро и колено. Это Света и Максим, его бывшая и его сын. Они ничего не говорят, просто смотрят снизу вверх остекленевшими глазами и наслаждаются его плотью. Сделав резкий рывок и оттолкнув их в разные стороны, майор снова идёт вперёд. Наконец позади он слышит их замогильный голос:

– Папа опять твой ушёл….

– У меня много патронов, Евстигнеев! Очень, блять, много!!!

Снова грохот выстрела. Дыра в грудной клетке. Но холм уже рядом. Перед ним, с разных сторон, на Алексея наступают мертвые: Матвей, Масальские, сторож, Поречный (начальник), его коллеги-конвоиры и вновь сын и бывшая жена. Отталкиваясь и отбиваясь, он устремляется на холм, карабкаясь на четвереньках, а затем и просто ползком. Земля мягкая и скользкая в такой степени, что он не может никак забраться. Он видит окровавленную Катю, вся она в укусах, из её глаз текут слёзы.

– Лёш, еще чуть-чуть!!! Пожалуйста!!!

Но майор с каждым усилием всё больше соскальзывает вниз. Наконец его настигают руки и зубы, тех кто был на этом поле. Его жрут заживо. Но Алексей не может оторвать взор от Кати. Рядом с девушкой появляется фигура, и приближается к нему. Это Лебедев, он смотрит сверху вниз, и в своей привычной дурацкой ухмылке говорит:

– Ты всегда не успеваешь!!! Ты всегда мёртв!!!

Ботинок он упирает в голову майора и сталкивает на съедение.

– Неееет!!!

– Лёша, Лёша, тише родной… – слышит он голос рядом.

Свет включается, ослепляя его. За руку Алексея держит Артур Родионович Чекалин.

Всё тело было в поту. Во рту сухо как в пустыне, а сердцебиение участилось, словно после кросса в юности. Собравшись силами, майор разлепил губы.

– Артур, где Катя…?

Начальник его смены молчал, потом посмотрел куда-то вбок. Оттуда выступил Дмитрий Сергеевич Поречный, начальник всей исправительной колонии.

– Лёш… – начал он. – Мне нужно, чтобы ты успокоился. Сейчас ты ранен, пусть и рана оказалась не самой сложной, но это все равно рана…

– Дмитрий Сергеевич, о чем вы?

Начальник колонии и его командир переглянулись. Поречный машинально почесал свои усы, и кивнул Артуру. Тот заговорил.

– Случился бунт. Когда всё это(нашествие) началось… Сначала все сидели смирно, а потом поддались панике. Вчера Лебедев, Павлюк, Перваков и Афанасьев освободили ряд заключенных и взяв в заложники Катю и Динару с боем покинули колонию.

Кулак Алексея сжался, и он в бессильной злобе ударил по столу.

– Нет…

Сон, который уже почти растаял снова вспомнился ему во всех красках…

Если трое других сотрудников не представляли угрозы для Евстигнеева, то вот Лебедев – был конченной мразью. Именно он питал чувства к Кате. Они вместе поступили на распределение в эту колонию, и с первых дней он продолжал подкаты. А потом Катя выбрала Алексея. После этого и началась вражда. Самого же Лебедева, пусть и недолюбливали в колонии, но он был сынком одного из прокуроров Новосибирска. Кроме того, он был замешан в передачках запрещенных товаров для заключенных. О чем знали все. Но уволить сына прокурора, да и к тому же ветерана боевых действий – никто не мог. И если доносы со стороны Лебедева, было легко (не всегда) парировать, так как к майору всегда хорошо относилось начальство, за пределами работы отвергнутый парень не чурался подлости. Самый большой удар был нанесён им по Алексею, когда он рассказал о встрече любовников Свете.

Опять нахлынули воспоминания.

Разгоряченные от секса, они выходят с Катей из почасовой квартиры, как сразу натыкаются на Свету.

«Сколько она здесь уже стоит, час, два?» – подумал тогда Алексей.

Ему нечего сказать.

– После этого ты скажешь, что ты не тварь?!! – срывается жена на шипение, а потом на хрип.

– Тварь конечно. – признаётся Алексей. Что он может еще ответить? Затем сразу заслоняет собой Катю.

– Не волнуйся, твою шлюху, я трогать не буду. – Света плюёт в сторону любовницы. – Семьи больше у нас нет, Евстигнеев. Ты всё разрушил… – всё что сказала жена, заливаясь слезами.

– Свет, подожди! – кричит он ей в след. Только какой смысл…

В тот же вечер, он разгоряченный едет на улицу Коштоянца, где жил Лебедев. Найдя его Ниссан, он стучит по машине, вызывая сигнализацию. В окне показывается Антон.

– Выйди!!!

Что самое интересное, Лебедев вышел, пусть и с ножом. От побоев его это не спасло. В обмен на небольшой порез предплечья, Алексей измордовал обидчика так, что тот уже не мог подняться на ноги. От добивания дознавателя спас патруль полиции.

На той истории вражда не закончилась. Пользуясь связями с зэками, Лебедев всё время кого-то подсылал следить (да и не только) за Катей и Евстигнеевым. Теперь же он видимо решил отыграться по полной программе.

– Как вы…? Как вы это допустили??

– А что мы могли, Лёш? Они вчетвером освободили Хлебовских (бандиты под крышей Хлебова) и ещё этих экстремистов… Сразу вооружив их. Была перестрелка. Двое у нас полегли, мы подстрелили Азамата. Они хотели освободить еще нескольких заключенных из другого блока, но мы не дали. Поэтому они сказали, что если мы поедем вслед – то убьют Катю и Динару… – сказал Артур Родионович.

– Когда это было?

– Вчера.

– У нас с Артуром здесь осталось девять сотрудников и одна машина, которую мы починили только после их отъезда. Что нам делать было? – сообщил Поперечный.

– Пиздец… – бессильно простонал Алексей. То ли от боли, то ли от отчаяния. – Кого они взяли с собой из зеков?

– Насретдинов, Гошаев, Караев, Хлебов, Севостьянов, Лужников, Тихомиров и Прутиков… Все «сливки» уголовного мира… – сообщил Артур.

Конченные отморозки. Даже по меркам бандитов, эти ребята отличались особой жестокостью. Хлебовские были так называемыми гангстерами, кошмарили пригород. Убивали, вымогали, воровали. Остальные – чистые экстремисты и радикалы. Гошаев и Караев подожгли синагогу и подозревались в убийстве трёх человек. Насретдинов тоже подозревался в убийстве и причастности к теракту на ярмарке в пригороде Новосибирска.

– Альберт! Где Шилов?! – спросил Алексей.

– Да тут я, Лёш. – голос медика прозвучал за головой майора, вне его видимости.

– Через сколько я могу встать на ноги…?

– Дня три точно тебе надо отлежаться.

– Блять…

– Что поделать, Лёш. Давай поправляйся. Катька – девка умная, даст бог с ней будет всё хорошо. Мы с Артуром пойдем. Дальше надо разбираться со всем говном, что сейчас нам подкинул этот конец света… – сказал Поречный, похлопав его по плечу.

От обезболивающего майор чувствовал вялость во всём теле. Рана на груди поэтому скорее даже не ныла, а чуть жгла, тонкими уколами. Как иголка. Рядом с бумагами и медицинскими инструментами, молча возился Шилов. Тишину нарушил голос его недавнего спасителя.

– Ну и по чём тут ментовская туша продаётся, а доктор? Взвесили уже нашего майора? – раздался насмешливый голос Венцевича.

– Вес у меня был 82 килограмма. Если тебе интересно. Любопытно почему ты не в камере?

Матвей подошел к нему сбоку и опёрся локтями на стол, так что его лицо было рядом, и вся его мимика и кривлянья представали крупным планом.

«Хочет меня вывести из себя…» – сразу понял Евстигнеев.

– «Нацистскую морду» не посадят в камеру, «товарищ российский надзиратель – которого я спас», так как суд не продлил мне меру пресечения. – Матвей почесал всходившую, тёмную щетину на щеках и на висках. Потом добавил, не изменяя градуса своей иронии. – Даже ствол у меня не отобрали. Я же спасателем теперь стал.

– Спасибо… – немного сквозь зубы выдавил майор.

– Сочтёмся еще. Ты ведь два раза должен мне. Оставил меня на убиение, и я мог тебя оставить. Масальские бы ничего не сделали мне. Мне кажется, Маркушик чуть сознание не потерял, когда увидел твою рану. А вот Камилла – настоящий кремень, даже не пожаловалась на своё ранение, пока ехали. Жаль, что я русскую деваху ищу.

– Блядь да замолчи ты…

– Ха-ха-ха. – издевательски рассмеялся парень. – Ты прям не по православному себя ведёшь.

– Тебе то что? Ты же не веришь в бога.

– Да, не верю. – Матвей повернулся к Шилову. – Там девочке надо бы еще перевязку сделать. Кровит немного.

Шилов ничего не ответил, поэтому Венцевич уставился в его сторону. Но спустя две минуты, мед работник вышел из кабинета.

– Вот что я тебе скажу. – понизив голос и наклонившись к уху Алексея, начал Колун. – Тут нихера нам не рады. Жратвы у них мало. На полу разводы от крови, в секторе между блоками.

– Они сказали, там перестрелка была… Бунт, вроде как…

– Там блять геноцид был, если я хоть что-то понимаю. Слушай, не перебивай. На дочерей Масальских они смотрят нехорошо. Не знаю откуда у них такой лютый недоёб, ведь прошло всего пару дней с того, как всё началось. Но мне кажется – это всё нервяк.

– Не важно, я все равно тут не задержусь.

– О чем ты?

– Катю и еще одну девушку похитили. Сразу как ранение зарастёт, а может и раньше я поеду за ней. И мне фиолетово, что там творится сейчас в нашей стране за апокалипсис.

– Вроде как по всему миру такое. – задумчиво произнёс Колун, потом почесал отраставшие на голове волосы. – Значит я пойду с тобой.

– Странная привязанность, Матвей. – сказал Евстигнеев и хохотнул, после чего зашелся кашлем и почувствовал жжение в области раны. – Ты меня обвинял, что мол я тебя бросил, а теперь…

– Я и не говорю, что ты мне нравишься, Лёша. Просто я до сих не увидел человека, которому можно доверять, кроме тебя. Если ты намекаешь на голубизну, то иди на хуй. – улыбнулся Венцевич.

Еще минут десять Евстигнеев поговорил с Колуном. На удивление, парень открылся ему с новой стороны. Логика в его речах преобладала скорее как у взрослого, что очень контрастировало с теми деяниями, за которые его хотели осудить.

Вернулся Шилов. Его озадаченность и задумчивость отражались на лице, не давая никакого оптимизма, касаемо дальнейших событий.

«Вот уж кому не мешало бы передернуть.» – подумал майор, столкнувшись взглядом с медработником.

Альберт попросил Венцевича оставить больного, после чего подошел со шприцем к Алексею.

– На хера это?

– Чтобы спалось крепко и силы восстановились быстрее. Ты же планировал за Катей помчаться. Разве нет?

– Жги.

После укола, через минуту в голове появился приятный туман, и Алексей уже еле мог концентрироваться на чем бы то ни было. Последнее что он услышал, были слова Альберта:

– По правую руку от тебя будет вода и еще лекарства. Когда проснёшься, обязательно их прими. Воду выпей полностью. Сладких снов, майор.

– Мне надоело работать… Хочу в отпуск… – сказала Катя, обратив на него взор своих светлых глаз.

– У нас в апреле же намечается совместный. Потерпи месяцок. – ответил Алексей.

Матч «Ермака» с московской командой, он не мог упустить, и всё его внимание было переключено на телевизор. Машинально он лишь прикасался к бутылке холодного пива, и так же машинально отвечал Кате.

– Я не хочу на две недели, хочу на полтора года.

– Угу.

– Ты меня не понял Лёш. – Катя села на него, перекрывая обзор. – Я хочу малыша от тебя.

Не сказать, что это было чем-то шокирующим для майора, но он про себя кашлянул, отводя внезапное першение, и посмотрел на свою девушку.

– А как же пожить для себя? Расписаться – пожить год, завести кота – пожить ещё год, взять ипотеку – и еще год пожить, а потом только бейбика? Разве не так всё должно быть?

– Нет, я не хочу лет в 27 уйти на 3 года в декрет, чтобы потом выйти в тридцатник, и мной понукали как новенькой. А потом еще одного ребенка, и вот мне уже под сорок, и вся карьера коту под хвост. Лучше сейчас, пока у нас с тобой много сил.

«Какой же красавец гол забивает Медончук. Какой же проход по флангу!!! Локомотив забивает четвертый безответный гол Ермаку. Сибиряков можно только пожалеть.»

Алексей слегка отстранил Катю в сторону, чтобы посмотреть на экран. И этого было достаточно, чтобы эмоции вскипели.

– Тебе это интересней??? Футбол, а не наша жизнь?? Лёш, я с тобой о важном говорю!

– А я что, с тобой не говорю??

Но уже было поздно, Катя слезла с него, так резко что в коленях заболело, и быстрой походкой ушла в комнату.

Алексей опустил голову и посмотрел на пульт у своих ног. Он покрылся ржавчиной. Если бы это был не сон, то логики в этом быть не могло и в помине. Подняв взгляд, такой же ржавой и мрачной майор увидел и кухню. Всё было в грязи и оранжево-коричневых подтёках. Смрад начал душить. Взглянув в окно, он увидел толпы окровавленных людей. Они стояли и смотрели только в его окно, только на него.

– Катя!!! – выкрикнул Алексей.

Ответа не было.

Двигаясь очень медленно, он побрёл в её комнату, пол везде был затоплен водой вперемешку со ржавчиной и глиной. Он уже начал поворачивать в направлении комнаты и оставил за спиной входную дверь, как раздался звонок в квартиру. Оцепенев от внезапности, Алексей, подошёл к двери.

– Кто там?

– А как ты думаешь, Евстигнеев? – голос принадлежал Антону Лебедеву.

– Хули тебе надо?

– Открой, узнаешь.

Бояться этого ублюдка, ещё чего… Евстигнеев открыл дверь, и увидел своего оппонента. Вопреки трансформации всего вокруг, Лебедев был совершенно обыкновенный, не зомби, не монстр. Он так же улыбался своими пухленькими губёшками. На голове так же торчала его стрижка-ёжик.

Лебедев, не обращая внимание, прошёл на кухню, и уселся за столом, выложив на него папку, с которой и ходят дознаватели. Дождавшись пока майор сядет напротив он начал писать и говорить.

– Как отец ты – хуйло. Как муж – ты хуйло. Как товарищ по службе….

– Мы с тобой не товарищи! И я не обязан….

– …Хуйло, Евстигнеев. Бросил водителя, не убедившись жив он или мёртв. Проебал новичка Виталю. Так что там дальше. Ах да. Как конвоир – ты тоже хуйло.

– Тебя там не было!

– Не важно. Мы же с тобой понимаем, что находимся в твоём бреду. Как гражданин – ты хуйло… – весело подвёл итог Лебедев, после чего дал на подпись составленное заявление.

– Что это?

– Право на передачу Кати мне.

– Ни за что!!! – прокричал Евтигнеев, но крик вышел сдавленным. Вместо сопротивления, рука будто под какой-то магией начала расписываться в заявлении.

– Катя, иди ко мне. – прокричал Антон.

Катя вышла на кухню абсолютно обнаженной. Её груди колыхались при ходьбе. Затопленный пол, по которому она шла оставлял красно-оранжевые брызги на её коленях, бёдрах и даже лобке. Она покорно села на колени к Лебедеву.

– Ну что, Евстигнеев, приятно оставаться! – Лебедев встал и с Катей на руках вышел с кухни, а затем и из квартиры.

Алексей не мог подняться. Он буквально прирос к стулу. Вся кухня пришла в движение, в стенах начались пробоины, из которых начала фонтанами бить ржаво-гнилая вода. Меньше чем за минуту она накрыла его, и майор начал задыхаться….

– Нееееет!!!!

Алексей вздрогнул на столе в медкабинете. Снова сон… Снова проклятый холодный пот. Для себя он решил, что виной такому кошмару было обезболивающее. Нащупав рукой воду и лекарство, майор принял всё это, как и настаивал Шилов.

В кабинете было полутемно. Одинокая лампа светила где-то в углу. Сколько было времени он не знал.

«Да и какая разница, сколько времени. Катя… Катя похищена, этим выродком.»

Кошмар оголил все струны эмоций и Алексей, поджав колени, руками закрыл лицо, почти расплакавшись от бессилия.

Спустя полчаса, зашёл Шилов. В руках он нёс тарелку с едой. Оставив её на другом столе, он подошел к майору, затем осмотрел рану. После чего, покрутил что-то под Алексеем.

– Сейчас может быть больно…

Спинка приподнялась и Евстигнеев оказался в полусидячем положении. В груди всё отзывалось сотнями осколков стекла.

– Который час, Альберт?

– Пол восьмого вечера. Ах да, вот твой ужин.

Шилов передал тарелку, на ней была котлета и пюре. Порция не ахти какая большая, но голод одолевал. Со вчерашнего привала с Виталиком, во рту не было ни крошки….

– Где Матвей?

– Добывает съестное, как и остальные.

– Матвей!!! – кричала Камилла.

Одного мертвеца она сбила тележкой. Теперь к ней подступали ещё двое. Один тучного вида мужчина, с объеденным лицом, другой мертвец – пожилая дама, которая хватала тележку с такой силой, которая в пожилых может быть только в толкучке на распродаже или транспорте.

Не прошло и полминуты, как у зомби толстяка отлетела часть черепушки. Мертвец женщина обернулась в сторону подоспевшего Матвея, ровно в то время, как он воткнул ей топор точно в голову.

– Мог бы еще подольше. – упрекнула Камилла, когда Матвей добивал третьего, сбитого с ног мертвеца.

– Мне нужно было за топориком сходить. Я же должен оправдывать своё погоняло. – усмехнулся Венцевич.

С другого конца магазина снова раздались одиночные выстрелы из АКМ.

– Давайте быстрее, блять! – прозвучало оттуда же.

Три фсиновца стояли у входа в Котомку (сеть магазинов), еще один таскал коробки, собираемые Колуном и Камиллой в машину.

– Ну что еще есть коробки? – спросил наконец Колун, у подоспевшего за очередной коробкой Мелёхина.

– Да, но мне кажется нам нужно больше консервов, а может еще чем поживимся. Пошли в служебное помещение.

Вместе они отошли к двери, которая была подпёрта со стороны магазина. Венцевич посмотрел в небольшое окошко.

– Вижу троих. Все зомбаки.

– Херня… За мной. – скомандовал Мелёхин.

Отворив дверь, он направился по коридору, и прицельно расстрелял троих подсобных рабочих, которые только начали идти в его сторону. Радостно он обернулся к своим помощникам, когда из дверей по сторонам коридора начали выходить другие зомби. Мертвецов было не меньше пятнадцати. Гримаса ужаса, отразилась на лице фсиновца, когда он понял, что путь назад отрезан. Переведя АКМ в автоматический режим он попытался с боем прорваться в сторону магазина, но положил лишь троих. Остальные набросились на него и начали пожирать. Венцевич попытался прорваться, но на него уже наступало четверо зомби.

Дикий крик раздираемого на части человека по истине ужасал.

– Камилла, назад. Найди блять подпорку. – в этот момент последняя очередь из автомата пошла в их сторону и пули пролетели над головами. Обойма Мелёхина закончилась.

Когда дверь еле-еле подпёрли, закончились и крики фсиновца.

– Чё там у вас?! – подбежал Ануфриев. – Где Мелёхин?

– Сожрали его…

– Пиздец… Вас не кусали?

– Только в защитку. – показал Венцевич следы зубов на глянцевых журналах, которыми он обмотал предплечья.

– Саня, Серёга. Диму ёбнули… Добираем коробки, и съёбываемся. – прокричал он коллегам. – А это что?!

Ануфриев показал на бутылку колы.

– Я положила.

– Ты что дурная блять? У нас воды и так немерено, зачем её брать… – наехал на Камиллу, Ануфриев. С этими словами он вытащил бутылку из коробки и швырнул в сторону девушки.

Венцевич оперся рукой на полку, и встал между фсиновцем и девушкой.

– Тут такое дело. Девушка захотела водички. Швыряться давай не надо.

– А то что? – Ануфриев мигнул в сторону своего автомата.

– А то можно перестать быть джентльменом. – с трудом подавляя гнев ответил Матвей. – Расслабься мент, я сам понесу эту бутылку.

– Я кому говорю быстрее блять!!! – снова раздался голос Саши со входа.

В рекордные сроки они упаковали еще три коробки и погрузились в машину.

Уже там Ануфриев улыбнулся Камилле, и протянул еще одну бутылку колы.

– Малая, не обижайся на меня, нервы сдают пиздец просто. Вот еще для тебя.

– Всё нормально, а мы заедем в аптеку?

– Не планировали. – задумчиво почесал щетину Ануфриев. – А тебе надо?

– Да.

– Саш, остановись возле аптеки.

– Нам туда не нужно, пока у Шилова всё есть.

– Саш, мне нужно. У меня мигрени опять, я что буду опиумом их лечить. – соврал Ануфриев, чтобы помочь Камилле.

Недовольный водитель всё-таки остановился. И вместе с Камиллой, Ануфриев зашли в Бережом (сеть аптек) где, убив пару зомби набрали прокладки и другие подвернувшиеся средства.

Венцевич по началу разозлённый от поведения Ануфриева смягчился к мужчине.

– Спасибо. По-мужски поступил. – сказал Колун.

– Для меня друзья Евстигнеева – мои друзья. – ответил Ануфриев, закидывая горсть таблеток в себя.

Евстигнеев смотрел фотографии Кати на телефоне, которые успели прогрузиться вчера, когда к нему зашли Ануфриев и Венцевич.

– Здарова, Лёш.

– Привет, Ром. Рад, что с тобой всё хорошо. Я уж про тебя не успел спросить, как видишь не до того было. – показал в сторону ранения Евстигнеев.

– Да о чем ты… Рад что ты поправляешься.

С Ануфриевым Алексей был знаком уже более трёх лет. Пришёл Роман из вневедомственной охраны, где получал больше и был на хорошем счету. Но в один момент всё прервалось. Три этнических преступника проникли на объект, и завязалась потасовка, где одному из его коллег пробили голову. Всех мигрантов задержали, но отпустили по ряду причин, не дав даже наказания. Пробив через своих местоположение одного из преступников, Ануфриев выцепил приезжего и избил до полусмерти. После чего пошёл под статью. Спас его начальник Алексея – Чекалин, который уговорил прокурора не ставить запрет на госслужбу, и принял его в ряды сотрудников ИК. Множество раз затем, он попадал в конвои Евстигнеева, где всегда показывал себя с самой надёжной стороны.

– С роднёй успел выйти на связь? – спросил майор.

– Нет. Уже отключили вышки к тому моменту, как я отдуплился.

– Мы тут не просто так, Лёша. – проговорил Колун, посмотрев на Ануфриева.

– Да, мне Матвей рассказал, что ты хотел поехать искать Катю. Короче я тоже в деле.

– А Чекалин тебя отпустит?

– Не отпустит, так сам уйду. Даже если бы не пиздец в мире, так у меня все равно отпуск по плану был. Кстати, посмотрел ваш катафалк. Там у вас армированный шланг повреждён, но я смогу починить завтра. А теперь пока откланяюсь, Димку сейчас будут поминать.