Посланник

– Может, она была уверена, что ты знаешь место, куда она могла спрятать флешку?

– Ты опять про свое? Хорошо! Сейчас я найду ее! – Святослав кинулся к Лениному столу.

– Ты посиди, успокойся, – положил ему руку на плечо майор, – искать буду я. Предоставь это дело профессионалам. Не верю я в мистику.

Святослав хотел, было, возразить и настоять на своей помощь, но скоро остыл, всё с большим интересом наблюдая, как майор необыкновенно четко шаг за шагом въедливо осматривает заваленные бумагами открытые и потайные уголки лаборатории.

На осмотр ушло около 20 минут. Наконец, майор закончил, и его горящий взгляд обратился на двери в библиотеку и кабинет завотделом.

– От этих помещений есть ключи?

– Открыто, – устало ответил Святослав и последовал за Абдуллаевым в библиотеку.

На осмотр небольшого помещения библиотеки ушло еще минут десять. Затем они перекочевали в кабинет завотделом. Там Абдуллаев провозился еще минут пять-семь. Искать больше было негде.

– Вот теперь я с удовольствием выслушаю Ваши идеи относительно мест, где никто не подумает искать, – обратился Абдуллаев к Святославу, – прикинь мысленно, какие подходящие под это определение места есть в вашей лаборатории.

– Я уже думал над этим, – ответил Святослав, – но ты все эти места облазил. Осталась, правда, еще «Правая лаборатория». Она намного больше по площади, хотя и не так завалена мусором, как «Центральная». Зато мест, куда никто никогда не полезет, там предостаточно!

– Тогда пошли искать там. Впереди у нас целая ночь, – Абдуллаев направился к выходу, – кстати, а этот твой друг, он долго будет здесь сидеть? Нам сейчас совсем не нужны свидетели.

– Понимаешь, – замялся Святослав, – у нас тут возникла ситуация… В общем, нам до завтра надо кровь из носа доделать один прибор. Если мы не справимся, то, как и в твоем деле, два трупа на утро гарантированы. Нас если не расстреляют, то уволят – это сто процентов. А могут и посадить…

– Ты говоришь о чудо-ящике из остатков телевизора?

– О нем. Понимаешь, вчера к нам в лабораторию привезли очень интересный камень. Его наш вездеход подобрал на Марсе.

– Я об этом что-то слышал в Новостях. Какой-то сверхпроводник?

– Да, очень мощный. А нам для нашего прибора как раз нужно было что-то похожее. Ну, мы и отпаяли от камня кусок. Когда наши про это узнали, такой шум подняли! Завтра, если это дойдет до начальства, нам можно будет сушить сухари. Но если мы за сегодня доделаем то, что начали, и если у нас получится, что задумали, нам простят всё. Так что Бочкарёв вынужден остаться до утра. Но так как он вместе со мной будет усердно паять, ты сможешь совершенно спокойно обшарить лабораторию. А я буду тебе помогать, если вспомню подходящие потайные места.

Ближайшие два часа ушли на поиски. Святослав время от времени отрывался от работы и подходил к майору с намерениями показать очередное оригинальное, по его мнению, место для хранения секретов. Однако майор успевал уже осмотреть такое место самостоятельно. Через пару часов друзья встретились в столовой.

– А не выпить ли нам по бокалу чая? – предложил Святослав.

– Самое время, – согласились остальные.

Когда чайник вскипел, задумчивый майор спросил, отрезая себе четверть кекса с изюмом:

– Ну как ваш мозгоскоп?

– Наш сенсорный имитатор готов, – ответил Бочкарёв и жирно намазал на бутерброд с ветчиной сыр Виолу.

Глава 7. Сенсорный имитатор

– Сенсорный имитатор? Почему так заумно? – спросил майор.

– О, это название отражает сущность прибора, – ответил Святослав. – Он имитирует чувства и эмоции.

– Зачем?

– Сфера применения очень широкая: от медицины до обороны. Ты же знаешь, что любое ощущение, эмоциональное или физическое, рождается в мозге.

– Да, нам в школе милиции что-то об этом рассказывали. И что?

– Определенный участок мозга отвечает за определенное ощущение. Допустим, участок мозговых клеток, который управляет ориентацией на местности, находится в задней области полушарий, а участок, контролирующий боль – в височной доле.

– Это почти верно, – добавил Бочкарёв, вынимая из холодильника остатки колбасы, – преимущественно в височной или задней доле. На самом деле клетки раскиданы по всему мозгу у каждого человека индивидуально, но большая их часть расположена именно там, где сказал Святослав.

– Именно так, – продолжил Святослав. – Ученые проводили опыты на животных по поиску зон и составлению так называемой карты мозга. Они вскрывали крысам черепа, вживляли в мозги электроды, подавали на электроды ток, возбуждая определенный участок, и смотрели, какие эмоции это вызывает. На человеке такие опыты, естественно, проводить гораздо труднее. Для этого пытаются создавать приборы, которые бы прицельно возбуждали определенные участки мозга, не вскрывая череп, а также могли бы улавливать возбуждение его отдельных участков при возникновении определенных эмоций.

– Я слышал об этом, – перебил майор, – и в чем же проблема?

– Проблема в чувствительности этих приборов. Пока невозможно прицельно и с точностью до миллиметра попадать импульсом в нужный участок. Тем более, что многие эмоциональные зоны лежат не на поверхности полушарий, а в глубине. Электрический заряд, пытаясь добить до этих глубоких структур, проходит сквозь поверхностные зоны, перевозбуждая их, и вызывает сильные побочные эффекты. Получать информацию о возбуждении участков мозга при различных эмоциях, то есть обратную связь, несколько легче. Но все ж таки современные приборы недостаточно чувствительны для этого, и процесс составления эмоциональной карты человеческого мозга идет слишком медленно.

– А что же ваш прибор?

– Наш прибор до сегодняшнего дня был просто самым чувствительным прибором подобного рода. Принципиально новая компьютерная программа позволяла с высокой точностью получать электрические сигналы от мозга, возникающие при эмоциях или ощущениях. Кроме того, теоретически эти сигналы можно было посылать обратно, возбуждая тем самым нужные области и вызывая соответствующую реакцию в виде ощущений или эмоций.

– Теоретически, потому что для улавливания и передачи электрических импульсов, как мы рассчитали, нужен необычайно мощный сверхпроводник, – добавил Бочкарёв, открывая паштет. – Ни один из известных нашей науке сверхпроводников не был достаточно силен для такой задачи.

– Ага, понятно, и вы решили распаять кусок марсианского метеорита? – догадался Абдуллаев.

– Именно! – Святослав встал и, подойдя к прибору на стеклянной тумбочке, взял в руки резиновую шапочку, от которой тянулись пучки разноцветных проводов. – Вот эта шапочка надевается на голову испытуемого. На ее обратной стороне тысячи микроэлектродов, которые должны проводить электросигналы к мозгу и обратно. Их-то мы и покрыли тонким слоем этого сверхпроводника.

– На свой страх и риск, – заметил Бочкарёв, намазывая паштет на колбасу.

– За такую-то зарплату! – возмутился Святослав. – Да вертел я на центрифуге! Знаешь, сколько получает наша завотделом, академик Лейбнис? Полтора миллиона рублей! А я двадцать четыре тысячи. И я еще буду думать, рискую я или нет?!

– Короче, нищий гений, что получилось? – перебил Абдуллаев.

– А получилось то, что сигнал идеально точно и с теоретически рассчитанной силой пошел и туда, и обратно! – вмешался Бочкарёв. – Мы, правда, только сегодня получили результат. Я совершенно четко зафиксировал в своем мозге области локализации клеток, отвечающих за боль в большом пальце правой руки – я уколол его булавкой – и за вкус от съедания бутерброда. Но самое интересное, что мне удалось воспроизвести эти ощущения

– Это как? – не понял майор.

– Это так, что под воздействием прибора я ощутил вкус бутерброда, почувствовал его во рту вплоть до мельчайшей крошки хлеба, хотя мой рот был абсолютно пустой.

– Интересно… – заинтересовался майор. – То есть, вы уверены, что никто до вас такие результаты не получал?

– Да это из области фантастики! – воскликнул Святослав. – Сегодня о воспроизводимости эмоций при невскрытой черепной коробке не идет и речи. Так, отдельные ощущения, подергивания некоторых частей тела, почти наугад выпущенный в мозг разряд… А мы с сегодняшнего дня можем идеально сымитировать абсолютно всё! Страх, боль, шизофрению, абсолютный слух Моцарта, гениальность Эйнштейна!…

– Поедание бутерброда! – съязвил майор, кивая на жующего Бочкарёва.

– Он не понимает, – разочарованно прочавкал Бочкарёв.

– Это я к тому, – пояснил майор, – что зачем все это надо, если и страх, и боль человек может испытать и без вашего прибора?

– У тебя друг тупой, – повернулся Бочкарёв к Святославу.

– А мы его сейчас подлечим, – ответил Святослав, – а ну-ка, майор, надень на себя вот эту шапочку. Сейчас ты поймешь, что в своей жизни еще ничего не испытал по-настоящему: ни животного страха, ни безумного горя, ни сумасшедшей радости …

– … ни адской боли, – прошипел Бочкарёв на ухо майору, осыпав его выпавшей изо рта смесью лаваша и ветчины.

– Я все это понимаю, как игрушка это интересно, но какая от этого польза? – продолжал спорить майор, стряхнув лаваш с щеки и шеи.

– Польза огромная! С помощью нашего прибора можно, например, лечить психические болезни. Получив картину изменений мозга при шизофрении и сравнив ее с нормой, можно будет по обратной связи устранить эти изменения, возбудив или, наоборот, притормозив больные участки. Можно, воздействуя на зоны насыщения, лечить ожирение без диет. Можно исцелять наркоманию, алкоголизм и прочие зависимости, подавляя возбуждение в соответствующих участках мозга.

– А что вы имеете против имитации гениальных математических способностей? – продолжил Бочкарёв. – Сколько научных вопросов сразу будет решено! А еще мозг можно тренировать и обучать. Дай человеку несколько раз ощутить тройное сальто вперед прогнувшись, и он его сделает сразу, без многолетних тренировок. Всему можно будет научить мгновенно, если вместо того, чтобы объяснять и показывать, просто несколько раз дать почувствовать.

– В нашем деле, это, пожалуй, тоже сгодится, – задумчиво произнес майор, – правдивые показания без допросов и пыток…

– Да, это идеальный полиграф, который даже теоретически невозможно обмануть, – подтвердил Святослав.

– А еще в этот список можно добавить сенсорную виртуальную реальность, тогда кино можно будет не только посмотреть, но и ощутить, – сказал Бочкарёв. – «Техасская резня бензопилой» будет иметь ошеломляющий успех!

– Надевайте шапку! – ударил кулаком по столу майор и склонил голову.

– Ты что, действительно хочешь попробовать? – спросил Святослав

– А почему бы и нет. Вы же сами предложили

– Это было бы здорово! Слушай, мы бы на тебе его полностью обкатали. Составили бы подробную карту всех твоих эмоций, а некоторые эмоции воспроизвели. Нас бы такой богатый экспериментальный материал завтра спас от скандала. А то на сегодняшний момент у нас только теория и удачная попытка вызвать несколько простейших ощущений. Если же с твоей помощью мы протестируем аппарат на полную мощность и в точности сымитирует любое твое чувство, это станет переворотом в науке!

– Вы с переворотами поаккуратнее, – посоветовал Абдуллаев, – в нашей стране талантов всегда душили.

– Да, я как-то не подумал об этом, – обратился Бочкарёв к Святославу, – прибор-то получается уж очень… многопрофильным. Если он попадет, к таким, например, как твой дружок…

– А много времени займет составление вашей карты? – вмешался майор. – Славик, ты знаешь, у нас еще дела.

– Думаю, получаса хватит на поиск большинства зон. В основном, их расположение стандартно. Мы определим некоторые индивидуальные особенности именно для твоего мозга. Прибор работает быстро. Тебе надо будет только представлять или вспоминать какое-либо ощущение. Прибор уловит даже слабый сигнал и на экране будут видны те области, где он возник. Садись в это кресло…

Абдуллаев сел в большое кресло с высокой спинкой, к которому были приделаны зажимы для головы, рук и ног. Оно напоминало пыточные кресла из фильмов про войну, а пучки разноцветных проводов с разъёмами для втыкания других проводов, тянувшиеся от подлокотников, сближали кресло с электрическим стулом. Святослав подкатил прибор на стеклянной тумбочке ближе и стал соединять провода с соответствующими по цвету разъемами. Бочкарёв включил ноутбук. Когда все было готово, Святослав расправил пальцами резиновую шапочку и аккуратно надел ее на голову майора.

– Я что-нибудь почувствую? – спросил майор.

– Пока мы будем составлять карту эмоций, абсолютно ничего.

Бочкарёв щёлкнул мышкой по значку в форме полушарий мозга в самом центре монитора, и майор увидел, как по экрану побежали строчки цифр загружаемой программы. Каково же было его удивление, когда на мониторе появилось чуть подрагивающее изображение сероватой массы, изрезанной извилистыми линиями. Он понял, что это его мозг.

– Вот, Абдулла, это реальное изображение твоего мозга, – указал на экран Святослав. Он положил руку на мышку и начал водить ею по столу. Мозг майора на экране стал вращаться, и теперь майор увидел его сверху. – Вот так мы можем разглядеть твои полушария со всех сторон, как если бы у тебя не было крышки черепа. Многие современные приборы тоже так умеют. Но нам реальное изображение твоих мозгов неинтересно. Мы сейчас переключим его в схематическое.

Святослав нажал на клавишу, и сероватая объемная масса превратились в серию белых плоских рисунков.

– Вот на этих картинках мы и будем наблюдать возбуждение участков мозга. Сейчас все изображения белые, потому что контакты, покрытые сверхпроводником, пока не активны. Но когда мы пустим на них ток, тогда ты увидишь то, о чем современная наука до сегодняшнего дня могла только мечтать. Начинайте, Владимир…

Бочкарёв вытер жирные руки о свою желтую майку и не без волнения переключил четыре тумблера на передней панели прибора из нижнего положения в верхнее. В это же мгновение белые картинки полушарий раскрасились множеством красок. В основном, преобладали оттенки синего и красного цветов.

– Итак, смотри, – обратился Святослав к майору, – красным цветом изображаются области, клетки которых в данный момент возбуждены и работают. Чем краснее зона, тем она активнее. Синим цветом показаны «спящие» клетки. Вот, – Святослав ткнул пальцем на красное пятно в задней части одной из картинок, – это твоя зрительная зона. Она, как видишь, сейчас наиболее активна. А это, – он указал на ярко-красную кляксу в области уха, – твоя слуховая область, и я вижу, что ты сейчас хорошо меня слышишь.

– Круто… – заинтересовался майор.

– Это не круто, это Нобелевская премия только за то, что такая картинка смогла появиться на экране. А за то, что мы тебе покажем дальше, премий пока не придумано. Сейчас мы заставим программу приглушить сигналы от всех осязательных нейронов, тех, что отвечают за физические ощущения твоего тела, они в данный момент нам неинтересны, и попросим компьютер обрабатывать лишь те импульсы, которые возникают в клетках, отвечающих за эмоции.

Святослав нажал мышкой на значок в углу монитора, и большинство розовых и красных участков на картинках окрасилось в желтый цвет.

– Теперь желтым цветом показаны все осязательные области, а красным и синим эмоциональные. Видишь, синего цвета больше. Это значит, что ты сейчас относительно спокоен. Теперь я попрошу тебя расслабиться, и мы начнем.

Святослав нажал несколько клавиш, Бочкарёв повернул круглую ручку настройки на передней панели прибора по часовой стрелке.

– Сейчас тебе надо будет вспомнить какое-нибудь ощущение: страх, веселье, грусть, мы решим, какое. Программа зафиксирует возбудившиеся при этом области. Скорее всего, возбуждение будет очень слабым, т.к. это будут всего лишь воспоминания об ощущении. Затем мы многократно усилим сигнал и отправим его обратно в ту область, которую определил компьютер. И тогда ты испытаешь эмоцию в полную силу! Причем мы сможем контролировать мощность сигнала и увеличивать ощущение постепенно, пока не увидим, что оно становится для тебя опасным или пока ты сам нас не остановишь. Провода с твоей груди будут выдавать на монитор информацию о сердцебиении и артериальном давлении. Итак, с чего бы нам начать…

Все на минуту задумались.

– Знаете, ребята, – заговорил Абдуллаев, – а нельзя ли мне почувствовать страх? Всю жизнь мечтал как следует испугаться, но до сих пор ничего не получалось. А ведь говорят, что страх – самая яркая эмоция.

– Можно, – ответил Святослав и подошел к аппарату. – Зона страха расположена у человека в конце правой половины центральной извилины. Представь что-нибудь ужасающее, и мы узнаем, какие именно области этой зоны у тебя отвечают за страх.

Майор задумался. Прошла минута. Картинки на мониторе не менялись.

– В том-то и дело, что я не знаю, что меня может испугать.

– Представь, что за взятки расстреливают, – предложил Бочкарёв.

Майор хотел было огрызнуться, но, видимо, мысль о взятках каким-то образом связалась у него с прошлогодним полетом на Кубу, и он предложил:

– Представлю взлет и посадку самолета. Очень для меня неприятные переживания.

Майор ушел в себя. Через несколько секунд небольшая область на окраине мозга стала бледно-розовой.

– Есть, – нажал на клавиатуре несколько кнопок Святослав. – Поймали твой страх. И зафиксировали.

– Вот это пятно – мой страх? – майор указал пальцем на розовую область с красным пятном в середине.

– Да, – ответил Святослав, – Причем, вероятнее всего, более яркая часть пятна – это страх полетов, а бледная – страх вообще. Если ты побоишься чего-нибудь еще, мы в этом сможем убедиться: яркая область переместится в другое место.

– Ну, уж я, наверное, больше не смогу бояться. Нечего.

– А ты зубного представь! – догадался Бочкарёв.

– Точно, этого человека я не перевариваю.

Майор опять задумался, и на мониторе ярко-розовое пятно действительно возникло чуть левее предыдущего, а предыдущее, от самолета, стало бледным.

– Наша гипотеза подтвердилась, – зафиксировал картинку на мониторе Святослав. – Теперь я постепенно буду увеличивать возбуждение во всей зоне страха. Вероятно, быстрее на это отреагируют клетки в ярко-розовых областях и сначала тебе вспомнятся все твои полеты и выдранные зубы, а потом уже ужас охватит тебя всего!

Святослав подошел к майору и надел ему на лоб металлический обруч.

– А это зачем? – заинтересовался Абдуллаев.

– Помнишь, я тебе рассказывал, что существует проблема, связанная с глубоким расположением эмоциональных областей в толще мозга. Сигнал для их возбуждения должен проходить через поверхностные, двигательные, слои и вызывать в них гипервозбуждение.

– Не помню, но не важно…

– Так вот, я постараюсь упрощенно объяснить тебе, чтобы ты понял. Зона, которую мы сейчас будем стимулировать, находится, судя по картинке, в глубине твоего затылка. Источник магнитного импульса в виде группы микроэлектродов расположен на внутренней стороне шапочки. Компьютер пошлет в твой мозг заряд из тех электродов, которые находятся ближе остальных к интересующей нас зоне страха. Металлический магнитный ободок у тебя на лбу будет выполнять функцию приёмника этого заряда. При подаче напряжения между шапочкой и ободком возникнет магнитное поле, и компьютер активизирует его точно в интересующей нас группе клеток.

– Ну, это понятно, – уверенно кивнул майор.

– Таким образом, электрический разряд пройдет до глубоких отделов мозга, не задев поверхностные.

– Ты меня успокоил, – сказал ничего не понявший Абдуллаев, поправляя ободок.

– Мой коллега Бочкарёв будет плавно увеличивать мощность импульса, численное выражение которого будет отображаться на экране. Может быть, нам даже удастся установить уровень страха, вызывающий остановку сердца и смерть. Так сказать, точно определить, когда именно можно «умереть от страха». Ну, это я шучу. Мы, конечно, постараемся не допустить вреда для твоего здоровья. Ты всё-таки не мышь и не таджик.

– Интересно… Я готов, – ответил майор и уселся поудобнее.

Бочкарёв один за другим выключил четыре тумблера на передней панели прибора и поднял вверх большой черный рычажок, над которым сразу загорелся зеленый светодиод. На экране компьютера появились колонки цифр, обозначающих уровень активности зон мозга. Святослав нажал на значок в углу экрана. Все зоны сразу же окрасились в бледно-желтый цвет и лишь одна, которую компьютер запомнил как зону страха, осталась бледно-розовой.

– Уровень активности зоны страха, который нам удалось зафиксировать – 0,4 милливольта, – сообщил майору Святослав, – Мы только что перестроили аппарат с приема сигнала на передачу. Сейчас мы включим ток, и сначала ты испытаешь те же ощущения, которые испытал, вспоминая неприятные ситуации. Приготовься…

С этими словами Святослав нажал клавишу Энтер. Аппарат тихо загудел.

– Ну как?

– Интересно… – ответил майор. Было видно, что он слегка удивлен. – Я сейчас безо всякого усилия представил взлет самолета. Точнее, он сам мне представился. А ведь раньше мне понадобилось на это время.

– Сейчас мы увеличим силу магнитного импульса, – сказал Святослав и кивнул Бочкарёву.

Бочкарёв начал вращать на приборе круглую ручку с нарисованной стрелкой вверх и вниз, рядом с которой для верности стоял значок «плюс-минус». Значение 0,4 на небольшом зеленоватом табло стало быстро увеличиваться: 0,5… 0,6…0,8…1,0… Ребята вглядывались в лицо майора, пытаясь уловить какие-нибудь изменения, но ничего не происходило.

– Не работает? – занервничал Бочкарёв.

– Продолжай, – скомандовал Святослав.

На значении 1,2 милливольта ребятам показалось, что майор стал более напряженным.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросил Святослав.

Майор неуверенно пожал плечами. Вдруг Святослав увидел, что он судорожно держится пальцами за подлокотники.

Значение магнитного стимула продолжало расти. На отметке 2 милливольта взгляд майора потерял былую уверенность.

– Ну как? – еще раз спросил Святослав.

– Неприятно… – пробормотал Абдуллаев не своим голосом.

Бочкарёв продолжал крутить ручку аппарата. На отметке 2,5 милливольта лицо Абдуллаева побледнело. Он завертел головой и стал широко раскрытыми глазами смотреть то на Святослава, то на Бочкарёва.

– Может, надо было его привязать? – с сомнением спросил Бочкарёв.

Святослав жестом показал, что надо крутить дальше. Он был поглощен зрелищем и в азарте забыл про безопасность.

Значение импульса достигло 3,2 милливольта. На лице майора проступили крупные капли пота. Он вжался в кресло и напрягся всем телом. Вдруг взгляд его замер. Глазами, полными ужаса, майор уставился на входную дверь. Ребята машинально оглянулись, но в полутемном проёме никого не было…

Цифры на табло показывали значение 5 милливольт.

– У него пульс 200, почти максимум! – насторожился Бочкарёв.

– Выдержит, выдержит! – в азарте пробормотал Святослав. – Еще немного. – И он покрутил пальцем в воздухе, призывая продолжить.

Бочкарёв крутанул ручку. Одновременно с этим майор выпучил глаза и, глядя в темноту дверного проема, пронзительно закричал.

– Убирай! – скомандовал Святослав. Он всем телом навалился на майора, который, оборвав несколько проводов, попытался вскочить с кресла.

Бочкарёв постепенно стал снижать силу импульса. Майор трясся в судорогах и с ужасом смотрел то на дверь, то на Святослава.

– А он того, с ума не сошел? – увидев безумный взгляд майора, спросил Бочкарёв.

– Да, перекрутили.

Бочкарёв убавил значение до 3 милливольт. Майор вышел из ступора. Он тяжело дышал, и его трясло, как будто он только что искупался в ледяной воде. Теперь его лицо было совсем не тем, волевым и уверенным, каким было до эксперимента. Перед ребятами, вжавшись в кресло, сидел маленький, жалкий, запуганный человечек. Бочкарёв медленно докрутил ручку до 1,5 милливольта. Майор, наконец-то, смог заговорить:

– Возвращайте меня обратно, чего вы тянете! – дрожащим голосом промямлил он.

– Быстро нельзя, мозг не успеет перестроиться и может отключиться. Впадешь в кому, – ответил Святослав. – Потерпи, сейчас вернем.

Бочкарёв докрутил ручку до единицы.

– Ну, вы даете! – майор пришел в себя. – Чуть не обосрался!

– Рассказывай, рассказывай! – ребята склонились над майором, как только Бочкарёв убавил мощность до исходных 0,4 милливольта.

Майор перевел дух:

– Постараюсь… Дайте выпить!

Бочкарёв поднес майору недопитую бутылку пива. Абдуллаев одним махом осушил ее.

– Нихрена себе аппаратик! – продолжил он, переводя дух. – Дайте еще, – Абдуллаев жестом изобразил бутылку.

Бочкарёв принес еще пива. Майор жадно отпил половину.

– Рассказывай. Только по порядку, – попросил Святослав.

Майор допил вторую половину бутылки:

– По порядку… – он на пару секунд закатил глаза в потолок. – Если по порядку… сначала появилась лёгкая тревога. Без причины. Как при взлёте самолёта. Потом она стала усиливаться. Чем больше вы подкручивали, тем больше усиливалась. А вот потом… Когда вы конкретно прибавили, – майор кивнул на аппарат, – мне стало казаться, что должно случиться что-то ужасное. А вот что, непонятно. Я бывал в ситуациях, когда хуже только в могиле, но это всегда меня заводило, потому что я точно знал, что именно мне угрожает, а значит, понимал, как с этим бороться. А тут… Просто страшно и всё. И с этим нельзя справиться, ибо непонятно, чему конкретно надо противостоять.