Клоп

 Далее профессор углубился в исторический ликбез о развитии техники и технологий, чем утомил журналиста, который не сдержался и перебил Черепахина:

 -Вы упомянули формулу, которую сами вывели.

 Арнольд Иванович поморщился:

 -Выводят тараканов, молодой человек, а я сформулировал свое уравнение!

 Журналист не остался в долгу, решил продемонстрировать свою эрудицию:

 -А вы, Арнольд Иванович, учли парадокс Ферми, то есть молчание Вселенной?

 Ухмыльнувшись, Черепахин сел напротив корреспондента, не выпуская указку из рук:

 -Молчание Великого пространства вовсе не говорит о том, что цивилизации, достигнув "божественного" развития, обязательно уничтожают себя или их попросту нет. Всё дело в том, что они существуют в виртуальном пространстве. Практически в другом измерении, нежели мы. Как и Эйнштейн, я считаю, что Вселенная живая, это объединенный разум. Но виртуальный разум, единый Виобр! Вот истинный Бог, а не то, что напридумывали себе люди в доисторические времена. Поэтому, моя формула проста: N – то есть, количество цивилизаций, равняется – ∞. Бесконечности! Правда, к формуле есть кое-что еще…

 -Бесконечности, – повторил разочарованный Половинкин. – Хм, но это ведь тоже бездоказательно, как и формула Дрейка. В данном случае, бесконечность сродни нулю.

 -Ничего подобного!– Профессор подскочил, согнул указку так, что она затрещала, отшвырнул в сторону.

 Кажется, он псих, испугался в очередной раз Половинкин, пора сматываться. Словно уловив мысли журналиста, астроном схватил его за плечо, прижал к стулу.

 -Я вам предъявлю доказательства. Прямо сейчас. Именно сейчас.

 Он подошел к шкафу с глобусами Луны и Марса, открыл его, вынул литровую бутылку без этикетки с темной жидкостью и фужер.

 Половинкин заморгал: профессор еще и алкаш, ну тогда все понятно.

 -В бутылке не то, что вы подумали, молодой человек,– сказал Черепахин. – Это не просто раствор этилового спирта, а аннигилятор.

 -Аннигилятор?

 -Точно так. Видите ли, С2Н5ОН – аннигилятор, уничтожающий одну материю и порождающий иную, под его воздействием человек из одного состояния переходит в другое, становится совершенно другим. Но при этом часто теряет разум и мучается похмельем. Мое же средство оставляет мозги чистыми и не дает последствий.

 -Я, пожалуй, пойду, – всё же поднялся журналист, обескураженный тем, что хотел сенсации, а получил общение с "чокнутым профессором". – Вы уж без меня аннигилируйте.

 -Сидеть!– приказал Черепахин, его доброе лицо вновь сделалось злым.

 Осушив полный бокал "аннигилятора", распространявший тяжелый сивушный аромат, профессор занюхал рукавом костюма, скрылся за дверью, над которой висела табличка: "Лаборатория высоких энергий и черных дыр". Рядом вспыхнуло табло "Не входить!"

 Прошло пять минут, потом десять, профессор не возвращался. Что он там, свой аннигилятор варит? – нервничал Володя. Может, свалить по-тихому? Идея была заманчивой, но любопытство пересиливало.

 Через полчаса Половинкин не выдержал, вышел в холл института – ни души. И куда все пропали? Впрочем, когда он пришел к астрономам, тоже много народу не наблюдалось, все же лето. Но кто-то в коридорах и на лестницах мелькал, теперь же никого. Ну что, пойти к директору института, сказать, что Черепахин скрылся в своей лаборатории и не выходит? Глупо.

 Вернувшись в кабинет профессора, журналист достал телефон, набрал номер Арнольда Ивановича. Тоскливый металлический голос сообщил, что абонент не в зоне доступа сети. Ну да, лаборатория наверняка электроникой набита, защитными экранами, вот сигнал и не проходит.

 Когда терпение лопнуло, Половинкин подошел к двери лаборатории, повернул ручку, она открылась. Довольно просторное помещение было заставлено колбами, пробирками, перегонными аппаратами, осциллографами. В лаборатории царил полумрак. В дальнем углу, у высокого кожаного кресла, светились экраны двух открытых ноутбуков. Профессора в лаборатории не было.

 Чертовщина какая-то. Нет, нужно всё же кого-то позвать. Но ноги сами несли Володю к креслу. Может, за высокой спинкой астронома не видно, а он, сидит в нем. Просто уснул, всё же возраст.

 Однако, в кресле Арнольда Ивановича не оказалось. Сквозь землю, что ль провалился?

 Оглядевшись, Половинкин не обнаружил другой двери. Только входная. На мраморном столе, стоял наполненный темной жидкостью фужер, из такого же пил профессор.

 На экране ноутбука текст: "Кто много рассуждает, тот плохо спит" и смайлик с подмигивающей физиономией. На другом ноутбуке одно слово: "Пей".

 Журналистов, как известно, долго упрашивать, что-либо выпить, не надо. Но в данном случае Половинкин лишь ухмыльнулся: сейчас, спешу, ломая ноги, отравиться непонятной гадостью. Однако, внутренний голос оспорил: профессор-то выпил… Вот именно, выпил и пропал. Нет, срочно нужно позвать сотрудников, к черту этот институт вместе с неадекватными профессорами. Но рука сама потянулась к бокалу. Что ты за журналист, если не пытаешься испытать всё на себе?

 Зажмурившись, мысленно перекрестившись, хотя был далек от всякого рода мистики, Володя опрокинул в себя темный напиток. И…ничего не понял: и не коньяк, и не чай, и не кофе, а не поймешь что.

 Опустился в кожаное кресло, стал ждать реакции. Но она не приходила ни по одному из направлений. В голове по-прежнему ясно, в желудке ни тепла, ни боли. Видно, какая-то заваренная трава, которую Черепахин принимает от давления или еще от чего. Но где он сам?

 И вдруг в лабораторию вошел Арнольд Иванович. В белом халате, защитных "химических" очках, в руках держал пробирку, взбалтывая ее перед глазами.

 -Вы где были?!– не удержался от громкого вопроса Половинкин.

 -Что, заждался?– ухмыльнулся Черепахин, рассматривая содержимое пробирки на свет тусклой, единственной горевшей в лаборатории, лампы.– Наука не терпит торопливости.