Клоп

Владимир Положенцев

Клоп

Прилипалы

 И что понесло меня этим летом в Турцию, сам не пойму… Нет, я вовсе не против курортов бывшей Византии с их чудесным климатом и мягким морем. Но тупо валяться на пляже я не люблю, а выйти там из отеля решительно некуда. Экскурсии к руинам доисторических городов и прочим достопримечательностям Восточной Римской империи были совершены в прошлые приезды и теперь не привлекали. Словом, скука. К тому же эта неуемная обжираловка (уж извините за моветон, но по-другому не скажешь), в придачу с льющимся рекой алкоголем, напрочь выбивают из привычной колеи. Брюхо и так уже как у попа из пушкинской сказки, но у него оно было под рясой, а тут все наружу, ремень еле на прежние дырочки застегивается, стыдоба. В дальние страны лететь не хотелось, в последнее время трудно даются длительные перелеты, ну и денег было не так много: издательство задерживало гонорар за последний мой опус. Так что, можно сказать, с закрытыми глазами, махнул, не глядя, в Кемер.

 И вот начался тихий, неторопливый отдых; я старался сдерживать себя, насколько мог, в ресторане и баре. Во всяком случае, ел так, что легко, ну почти легко, вставал из-за стола, а выпивал столько, что не хотелось знакомиться с первой попавшейся женщиной.

 Но однажды дама прилипла ко мне сама. Как говорится, словно банный лист. Да ладно бы была симпатичной и стройной, а то женщина раннего бальзаковского возраста чем-то напоминала лицом французского актера Бельмондо, а фигурой кряжистого, накаченного нелегким сельским трудом тракториста. Я за стол, она – напротив. В баре заказываю красное вино, она откуда-то сбоку советует взять белый мускат, а потом усаживается рядом и сверлит меня своим тяжелым, неприятным взглядом.

 А как-то вечером, когда я собирался идти отдыхать в свое бунгало, она ухватила меня за рукав футболки. Притянула к себе, сказала, что я ей приглянулся. И у нее ко мне есть серьезный разговор.

 -Пойдемте ко мне, – предложила она, указав пальцем на бунгало под тремя огромными эвкалиптами. – Там нам никто не помешает, у меня припасен настоящий французский коньяк, не то, что местное пойло.

 -Нет!– воскликнул я так громко, что обернулись люди. – Нет! Не надо. Я того… Я женат. Да. У меня есть жена.

 -Жена?– удивилась она, будто я был в ее глазах извращенцем.– И где же она? Вы всегда один.

 Она опять схватила меня за футболку. Притянула.

 -Вы тот, что мне нужен. Я это точно поняла. Меня Жанной зовут. Требуется обсудить детали. Если согласитесь, не пожалеете.

 Признаться, я всегда теряюсь под напором чрезмерно активных женщин. И тогда я ощущал себя, словно на меня накинули ловчую сеть.

 -Супруга завтра приезжает! – выпалил я. – Утренней лошадью.

 -Какой еще лошадью? Здесь нет никаких лошадей. Странно.

 Еще и юмора не понимает, ухмыльнулся я.

 -Нельзя отказываться от подарков судьбы, может обидеться!– крикнула она мне вслед.

 Последние её слова я уловил уже на изгибе аллеи, которая вела к моему бунгало.

 Утром, за завтраком Жанна не подсела ко мне, а наблюдала за мной со стороны, причем так пронзительно, что я чуть не подавился йогуртом. Нужно было что-то делать, тем более, что она встала и вроде бы собиралась подойти ко мне и снова заговорить. О чем именно, было ясно – спросить: мол, ну и где твоя жена, обманщик?

 И тут я увидел входящую в ресторан с противоположной стороны открытой веранды вполне приличную на вид женщину, приблизительно моего возраста. Светловолосая дама, с голубыми глазами, без лишней косметики на едва загоревшем лице – явно приехала накануне. Она пришла одна.

 А, была – не была.

 Я решительным шагом подошел к ней, выпалил:

 -Прошу вас, станьте на время моей женой.

 Она округлила глаза:

 -Прямо здесь? Нет, я слышала о свободных нравах на турецких курортах, но так чтобы с утра, за завтраком… Ха-ха. Вы шутите что ли?

 -Нет. Я серьезно.

 -Значит, у вас что-то с головой. Фильма насмотрелись "Будьте моим мужем"? Не мешайте, хочу взять вон ту жареную рыбку.

 Она указала пальцем официанту на филе окуня, и он с улыбкой положил ей на тарелку пару поджаристых рыбьих спинок.

 -Послушайте. Вон та дама, – я кивнул на "Бельмондо" не дает мне прохода, портит мой отдых. Хотел даже администрации пожаловаться, но неудобно как-то. Словом, я сказал, что ко мне приезжает супруга. Прошу вас, помогите. Ну что вам стоит?

 Женщина попросила официанта добавить к рыбе маринованных баклажанов и, взглянув на меня, произнесла:

 -Что мне стоит, спрашиваете? 100 евро.

 Я даже сглотнул от неожиданности, потом рассмеялся, расценив это как шутку.

 -Это с интимом или без? – спросил я, улыбаясь.

 -Интим обсудите с моей дочуркой.

 Из кустов магнолии выползла дородная деваха лет двадцати пяти, ну не такая "крепкая", как Жанна, но тоже не промах. Эдакая рыхлая "свекла" с румяными щеками и грудью амбарного размера.

 -Маменька верно говорит, – сразу включилась она в тему. – Об интиме со мной. Я Катя. Можно, Кэт. – Она будто из зарослей подслушивала наш с "маменькой" разговор. – И мне сотню.

 -Послушайте, девушки, мне не требуется интим, – поморщился я.– Просто мне нужно, чтобы вы сыграли роль супруги, ну и теперь в купе с дочкой… Дочуркой.

 -Или всё или ничего, – отрезала, Кэт.

 "Маменька" подтвердила, пробуя пальчиком жареную рыбу.

 -Вы напрасно сомневаетесь,– сказала она. – Пока будете думать, эта страшенная баба затащит вас в кусты, изнасилует, а потом скажет, что вы лишили ее девственности.

 -Да,– кивнула Кэт.– А тюрьмы в Турции, как при янычарах… Однажды меня сняли с площади…

 Дочурка не договорила, ее толчком в бок остановила маменька.

 -Короче, рыба стынет.

 -Ладно, – сказал я с ухмылкой. – Сейчас наличных нет, потом вам переведу.

 Сказал в надежде, что завтра "финансовый вопрос забудется". Так, просто небольшая смешная история. И вообще, как они смогут потребовать с меня деньги, пытать утюгом, что ли будут? Глупость какая-то.

 Я вынул из кармана десятку, опять же улыбаясь, протянул маменьке, мол, ладно, играем по Станиславскому, что б все достоверно было. Но купюру перехватила дочурка. Подмигнула мне:

 -Не бойся, интим будет на высшем уровне, на родном берегу Черного моря твой восторг услышат.

 -Шутка, – кивнул я, как Шурик в известной кинокомедии.

 А дальше… Как в театре. Маменька положила на столик тарелку, всплеснула руками, закричала на весь ресторан:

 -Муженек мой нашелся, какая радость!

 Она обхватила мой затылок, притянула к себе, впилась в мои губы долгим, страстным поцелуем.

 В зале кто-то заржал, другие зааплодировали. Когда маменька от меня отлипла, я взглянул туда, где сидела Жанна, но ее на месте уже не было. Ну, вот и хорошо, сработало.

 Мне не составило труда проследить за ними, в какое бунгало они пошли, а потом в администрации, состоящей в основном из русских девушек, узнать кто они. Та, что в возрасте – Дичкина Маргарита Эдмундовна, девица, если так можно выразиться, ее дочь Катерина Альбертовна, тоже Дичкина. Они из села Верхняя кобылка No – ского уезда.

 Да уж, фамилия соответствующая, село еще круче, просто дичь какая-то, ухмыльнулся я. И что же мне сейчас так везет на турецкой земле? Нет, надо было все же лететь в Италию или Грецию. Но теперь уже поздно рассуждать и жалеть, Жанна видела мою радостную встречу с супругой. Ладно, потом будет тема посмеяться с друзьями.

 Ноя не учел, что парочка из села Верхняя кобылка тоже оказалась шустрой. Пока я принимал на ночь бокал терпкого византийского вина, они сбегали на ресепшен и у тех же девушек выяснили, где я живу.

 А потому, когда я открыл дверь своего бунгало, передо мной оказалась Маргарита Эдмундовна собственной персоной.

 -Неожиданно, – выдавил я из себя.

 -Семья должна быть вместе, – нравоучительно заявила она. – Хотели, получите и распишитесь. Впрочем, расписки не надо, проходите домой, мой милый супруг. Как, кстати, вас лучше называть? Вот, придумала – мой Мотылек.

 -Почему "Мотылек"? – обиделся я. – Что, получше прозвища не нашлось?

– Ты как мотылек на мой яркий свет прилетел,– перешла она на "ты". – Теперь, главное, не сгори прежде времени. Всё понимаю, вдовцам трудно снова в ту же реку войти. Не удивляйся. Раз один в Кемере, значит, вдовец, или жена сбежала. Я тебя спасу от страшной преследовательницы.

 -Железная логика, дорогая Маргоша, – ответил я. – Буду тебя так называть, по-семейному.

 Она подмигнула, давая понять, что я тоже не промах.

 -Как вы сюда попали?

 -Уборщице сказали, что мы твоя семья, только прилетели, без слов впустила. Ну же, проходи, Мотылек, дочурка заждалась. – Дичкина слегка подтолкнула меня плечом из прихожей в комнату.

 Там на журнальном столике, за которым я по утрам выдавал на ноуте несколько строк, чтобы не потерять квалификацию, возвышались горкой разнокалиберные бутылки. Им сопутствовали тарелочки с мясными и овощными закусками, вскрытые, словно жемчужные раковины, баночки с красной икрой. Над всем этим кулинарным изыском, возвышалась дочурка. Пальчики Кэт были в розовой слизи, отчего я пришел к выводу, что ими она залезала в икру.

 И за чей счет банкет? – собирался спросить я. Меня опередила Кэт:

 -Всё, разумеется, за твой счет, папенька. А красиво, правда? Ну чего ты скис? Семья в сборе, все в хорошем настроении, а ты хмуришься. На-ка.

 Она встала, чуть не опрокинув журнальный столик, поднесла к моему рту фужер с шампанским.

 -Самое лучшее шампанское, что нашлось в этой комариной норе, – сказал она, подмигнув. – Думаю, в следующий раз, ты, папуля, отвезешь нас с мамулей в пятизвездочный отель на Канарах. Нет, там слишком жарко. Лучше на Мадейру, это рядом, но климат мягкий, вечно весенний. Да, пей же.

 Она влила в меня почти целый фужер. В общем, я не сопротивлялся, понимая, что все равно за банкет придется платить. С этих двух горгулий – прилипал, вряд ли что-то удастся вытянуть, сам ведь в семейку напросился.

 -Сейчас покушаем и в постельку, – сказала Кэт, потрогав меня за зад.

 Меня пробило током, чего-чего, а интима с мясистой и потной дочуркой я не желал ни за какие деньги.

 Кэт зачерпнула пальцами икру из банки, протянула мне. Икринки упали мне светлые ботинки, и я подумал, что теперь их от рыбьего жира не отмыть.

 В дверь постучали. Причем настойчиво.

 -Кого еще принесло на тесный семейный ужин? – проворчала старшая Дичкина.

 Я открыл. На пороге стояла, загородив весь проем, никто иная, как Жанна. В свете разноцветной комнатной лампы и лунного света за ее спиной, улыбка "Бельмондо" казалась ошеломляюще страшной.

 -Извините, что побеспокоила. Время не терпит, скоро уезжаю. Если согласитесь, не пожалеете, – произнесла она фразу, которую я уже от нее слышал.

 Нет, это невыносимо, мысленно взмолился я и, кажется, застонал.

 -А-а, здрастье. – Рядом появилась Кэт с бокалом вина. – Наша соперница притопала. Страшная, как мутер черта, а туда же, семью разбивать, любимого папеньку с пути истинного сбивать. Хотела тоже денежку с него срубить? Не выйдет! Опоздала, он наш!

 Мне так и хотелось крикнуть: а ну, пошли все к чертовой матери! Или даже более экспрессивно. Иначе… Что иначе, я додумать не успел. Кэт выплеснула вино в лицо Жанны, а потом вцепилась ей в волосы.

 Драка случилась грандиозной и очень шумной: переместившись в комнату, где были опрокинуты все бутылки, размазаны по стенам закуски и икра. Не осталась в стороне и Маргарита Эдмундовна. Она била Жанну подносом из-под бутылок и уже схватилась за мой ноутбук, но тут прибежала охрана…

 В полиции разбирательство продолжалось недолго: мне выставили счет "за ущерб отелю" в полторы тысячи евро. Плюс пришлось заплатить за банкет.

 В тот же день две горгульи съехали из отеля, собирался сделать это и я. Когда собирал вещи, ко мне пришла Жанна.

 -Ну что вам еще от меня нужно? – спросил я хмуро.

 Она протянула мне визитку, на которой значилось: "Второй режиссер кинокомпании "Луч" Жанна Семёновна Курочкина".

 Я заморгал:

 -Ну и для чего мне?

 -Вы не правильно меня поняли, я не приставала к вам, просто присматривалась – мне кажется, что вы подходите на одну второстепенную, но важную роль в фильме, который мы недавно запустили в производство.

 От неожиданности я даже сел на свою спортивную сумку.

 -Вот как. То есть, это был не харассмент. Что же сразу то… Ну, и какую же роль вы мне собираетесь предложить? Чокнутого мужа с женой – идиоткой и дочкой-проституткой?

 -Видите ли… – начала она.

 Но я её перебил:

 -Всё, не надо мне никакого кино, я уже его насмотрелся и сам принял в нём активное участие. Прямо, слезливая турецкая семейная драма. По своей глупости, конечно, но всё на Земле творится или от скуки или от глупости. Суета сует, всё суета.

 -Вас потянуло на философию?

 -Нет, на самолет. Всего доброго.

 Такси увезло меня в аэропорт. Я уже успел заказать билет на ближайший рейс. Когда вынимал из кармана посадочный талон, из него выпала визитка Жанны. И когда успела подложить? Да, киношники народ пронырливый, иначе ничего не снимешь.

 Хотел, было, порвать визитку и выбросить в урну, но передумал. В конце концов, новый опыт журналисту, не помешает, к тому же продюсеру можно будет предложить ироничный сценарий "почти семейной турецкой драмы".

 На полный метр, конечно, не потянет, но на короткометражку, в самый раз. Можно так и назвать "Прилипалы".

Шапочное знакомство

 Транспортные знакомства хороши только в кино, как в "Москва слезам не верит". В жизни – это все равно, что прыгать с моста в незнакомую реку: или шею сломаешь, или, в лучшем случае, только головой о дно ударишься, нахлебавшись грязной воды. И вообще, подобные "контакты" пошлы и неприличны, на них способны только маргиналы и прочие отстойные в умственном и культурном плане элементы.

 Эту свою теорию мне не раз доказывал мой приятель, журналист Володя Половинкин, который однажды сам напрочь её опроверг. Правда, не надолго.

 Однажды Володя, на конечной остановке электробуса, пропустил вперед себя к выходу приятную во всех отношениях девушку. Ну, пропустил и пропустил, подумаешь заслуга, все приличные мужики так поступают. Когда она сделала шаг с низкой ступеньки электробуса на тротуар, Половинкин случайно наступил на край ее длинного летнего платья. Девушка дернулась, платье затрещало на бретельках, еще немного и оно бы с нее слетело. Володя вовремя убрал ногу с края платья, это спасло и его, и ее от позора. Она обернулась. В ее глазах не было осуждения, только удивление: мол, специально что ль?

 -Зацепилось. Гвоздь попался, – глупо улыбаясь, оправдался Половинкин.

 Девушка лишь ухмыльнулась, заторопилась к метро, что находилось недалеко от остановки. Володя невольно шел за ней, рассматривая ее стройную фигуру – тонкое летнее платье просвечивалось на ярком июльском солнце. И вдруг каблук её светлых туфель подвернулся, она стала падать. И упала бы, если б Володя ее не подхватил. Девичье лицо оказалось перед его лицом.

 Первым делом в голове Половинкина произошла оценка: кожа гладкая, персиковая, косметики немного, значит, нечего скрывать естественные природные качества, пахнет лавандой с лаймом и, кажется, бергамотом. Годится. Да, мужчины моментально производят анализ женщин, на предмет "нравится – не нравится, хочу – не хочу". Впрочем, это не новость, а старая истина, многими дамами почему-то не берущаяся во внимание – ах, у него только одно на уме… Естественно, что же еще? Это уже потом все "приложения" по списку. Природе необходимо развитие, постоянное обновление, иначе очередное вымирание и коллапс.

 Итак, девушка оказалась в руках Володи.

 -Кажется, ногу подвернула,– сказала она.– Ступить не могу.

 Половинкин, перекинув ее руку через свою шею, обхватил за талию, стал помогать ей дойти, вернее, доскакать, до ближайшей скамейки. Но увидев на ее лице страдальческую гримасу, подхватил её "по-гусарски" на руки. И так, под веселые и одобрительные взгляды граждан, понес к лавочке. Москвичи – не ханжи, приезжие делают вид, что привыкли к "московским извращенцам", а гастарбайтерам, коих по утрам в транспорте, как селедок в бочке, на всё наплевать.

 Усадив девушку, Володя без всяких вопросов, по-свойски снял ее сломанную туфлю, ощупал лодыжку. Ему не раз приходилось оказываться по работе в экстремальных ситуациях, и уж вывих от растяжения он мог отличить. Осторожно покрутил ее ступню, а затем резко дернул в сторону. Она не воскликнула, лишь прикусила губу. Молодец, подумал Половинкин, эта жаловаться не привыкла, значит, самостоятельная и одинокая. Ну и что от журналиста ждать? Спросил в лоб:

 -Вы замужем?

 -Какое это имеет значение? Мне лучше. Спасибо. Я пойду.

 К удивлению Володи, она встала, оторвала от туфли сломанный каблук, бросила его в урну, пошла, едва прихрамывая, к метро.

 И снова великолепная фигура под лучами наглого солнца. Нет, это невыносимо.

 -Вы, все же платье покороче надевайте, а то еще кто-нибудь наступит,– дал он довольно наглый совет, идя за ней.

 Девушка обернулась:

 -Кроме вас больше таких любителей, покушаться на мою одежду не находилось.

 -В самом деле? Странно. Сколько же вам лет?

 Вопрос был еще наглее, нежели совет. На вид ей не больше двадцати, хотя внешность, как известно, часто не соответствует цифрам в паспорте.

 -А вы не только костоправ, но и жуткий невежа. Вероятно, журналист.

 Володя остолбенел. Надо же, какая прозорливая. В десятку. Впрочем, действительно, профессия журналиста оставляет на человеке отпечаток, а уж его манеры… Не будешь наглым и пронырливым, не сделаешь ни одного нормального материала.

 -Ну, раз вы не только божественная дочь солнца, но и ясновидящая, позволю вам предложить…

 -Если вы починили мне ногу, кстати, еще раз спасибо, не значит, что я готова пойти с вами в ресторан, а потом лечь в постель.

 -Заманчивая перспектива, но пока готов ограничиться малым.

 Половинкин протянул ей свою визитную карточку, на которой значилось, что он корреспондент научно-популярной телепрограммы "Новое измерение". Она, взглянув на визитку, ухмыльнулась:

 -Что и следовало ожидать.

 А после… После порвала карточку на мелкие клочки, отправила в урну.

 Перед тем как войти в двери метро, обернулась:

 -Есть детская считалка: На плите сгорела каша. Да, я Маша, но не ваша… Увы, вам. Еще раз спасибо.

 Отправив ладошкой ему воздушный, явно издевательский, поцелуй, она скрылась в подземке.

 Вот так и помогай красивым девушкам, воздохнул Володя. Вообще, по работе он встречал огромное количество привлекательных дам, он с ними, конечно, спал, но они не цепляли его душу. А эта, дочь солнца, его чем-то зацепила. Возможно, тем, что отказала. Да он, собственно, ничего и не предлагал. Но зачем визитку-то было рвать? Так зло и демонстративно. Вывод один: значит, кто-то из мужиков ее сильно обидел, и она теперь видит в нас врагов.

 Впрочем, это её дело. Шапочное знакомство состоялось и осталось лишь в памяти. Они больше никогда не встретятся. Знакомство? Да он даже не знает, как ее зовут. Маша, но не ваша… Ерунда, это вовсе не значит, что ее зовут Марией.

 Острый глаз журналиста сразу ухватил, что ее взгляд задержался на его визитке, прежде, чем она ее порвала. Значит, сама объявится.

 Всю неделю Володя мотался по съемкам, думать о ней было особо некогда, хотя лицо Маши, а может, не Маши, регулярно всплывало у него перед глазами.

 Она позвонила на городской телефон телекомпании, хотя в визитной карточке были указаны два номера: рабочий и мобильный.

 Телефон стоял на столе главного, он не любил, когда по нему звонят сотрудникам, тем более женщины. И на этот раз он с некоторым раздражением передал трубку Володе. Она сразу не ответила на "алле", дышала, словно после длительного забега.

 -Вы опять подвернули ногу? – спросил Половинкин, догадавшись, кто это.

 -Нет,– ответила она. – С ногой на этот раз все в порядке.

 -А-а, ты хочешь, чтобы я, наконец, полностью сорвал с тебя платье,– перешел на "ты", как это принято у журналистов, Половинкин.

 -Ага. Мечтаю, потому и звоню.

 -Зачем же ты тогда прилюдно порвала мою визитку?

 -Чтобы ты не подумал, что я легкодоступная девушка.

 -А я так и не думаю.

 -Спасибо.

 -Не за что. Приезжай вечером ко мне. Пропустим прелюдию в виде прогулки по парку и ужина в ресторане. Зачем попусту терять время, когда его у нас и так мало.

 -Согласна, говори адрес.

 Передав начальнику трубку, Володя пошел на свое рабочее место, а шеф, вытер носовым платком лоб, вынул из шкафа бутылку коньяка. Хорошие у меня сотрудники, прошептал он, перед тем как махнуть рюмку, сразу быка за рога, вернее, телку за вымя. Каков журналист в любви, таков и в деле.

 Она пришла вовремя, минута в минуту. Володя начал раздевать ее прямо в прихожей, а потом бережно, как тогда у метро, отнес в спальню.

 Ночь была бурной и изматывающей. Только с первыми лучами солнца он задремал, а когда открыл глаза, ее рядом уже не было. Не было и ее одежды, а на кухне не нашлось никакой записки, как обычно бывает в таких случаях.

 Маша или не Маша, он так и не узнал её имени, пропала. Навсегда. Больше он ее не видел и, как ни странно, не желал видеть. Наверняка и она ничего больше не хотела от него – он лишь был для нее лекарством. От чего? Нетрудно догадаться. Как там в песенке: 'Не проси потерянной любви, вновь звезда погасшая не вспыхнет. Ты в другом несчастье раствори и тогда печаль твоя утихнет'. Половинкин прекрасно это понимал. Вылечил Володя ее или нет, неизвестно, но главное не последовало тягостного, изматывающего душу продолжения.

 Да, любовь сплошная биохимия. Порой – это взрывная смесь из гремучих компонентов – вспыхнет пироксилиновым пламенем и на лабораторном столе останется лишь еле заметный след. Всё. Больше ничего. Зато, какой фейерверк! Короткая, но яркая любовь.

 А что может быть лучше?

Аннигилятор

 -А вы, молодой человек, знаете, кто такие виобры? – спросил, широко улыбаясь, профессор астрономического института Арнольд Иванович Черепахин. Его пылающие глаза напоминали готовые вот-вот взорваться сверхновые звезды.

 Вопрос адресовался корреспонденту научно-популярной программы "Новое измерение" Володе Половинкину, приехавшему взять у профессора интервью о черных дырах. В частности, о возможности их получения в Большом адронном коллайдере и чем это грозит Земле. Однако интервью состояло в основном из вопросов самого астронома, на которые он же и отвечал.

 Профессор поднял указательный палец, будто проверял направление ветра:

 -Виобры – это виртуальные образы. Так я называю высокоразвитых, разумных обитателей Вселенной, в которые мы рано или поздно превратимся. Биологическая жизнь – лишь начало эволюции разума.

 -Если Вселенная безгранична, значит, эти самые виобры уже где-то существуют? – наконец задал вопрос журналист.

 -Разумеется!– воскликнул Черепахин, подходя к обычной "ученический" доске. Несмотря на вселенские задачи института, его техническое оснащение оставляло желать лучшего.

 Написав мелом непонятную Половинкину формулу, профессор повернулся к нему, по-ленински хитро прищурился.

 -Это формула Дрейка для определения числа внеземных цивилизаций. N = R⋅fp⋅ne⋅fl⋅fi⋅fc⋅L, где R – количество звезд, образующихся в нашей галактике, ne – среднее количество планет, с подходящими условиями для жизни, ну и так далее… Но! Эта формула не дает точного результата. Она расплывчата и убога. Да!

 Взъерошенный, пылающий гневом профессор схватил указку, приблизился к корреспонденту. Володя испугался, что астроном сейчас треснет палкой его по голове, будто это он вывел формулу числа внеземных цивилизаций. Но астроном внезапно остыл.

 -Минуточку. Мне нужно отлучиться.

 Арнольд Иванович вышел в приемную, что-то сказал секретарше. Потом его голос стих. На стене кабинета мерно тикали ходики, на стенах висели картины живописцев Возрождения – и не подумаешь, что находишься в астрономическом центре у самого профессора Черепахина, чье имя гремит на весь мир.

 Вернувшись, профессор продолжил тему внеземных цивилизаций:

 -Я написал свою формулу. И не галактическую, как Дрейк, а общевселенскую.

 Журналист оживился: к черту черные дыры, если сейчас он получит сенсацию о жизни в других мирах.

 -Так вот,– продолжил Арнольд Иванович после довольно продолжительной паузы, во время которой он мял своей персиковый подбородок и страшно закатывал глаза, будто его кусали пчелы. – Я недаром начал с виобров. Еще раз: эволюция разума непрерывна, как расширение Вселенной. Причем, это расширение ускоряется. Виртуальный компьютерный мир уже стал для нас обыденностью, а ведь только полсотни лет назад человек создал первый электронный цифровой вычислитель. Искусственный интеллект, дроны еще недавно были диковиной, теперь без них никуда.