Илирия. Связанные тенью. Книга 1

Костя медленно обернулся.

– Я ничего не трогал…

– Уезжаем, – сказала Катя.

Они молча стояли у калитки, глядя туда, где только что исчезла старуха. В воздухе повисло что-то липкое, как пыль после взрыва – не дым, не запах, а ощущение, что само пространство сдвинулось на полшага в сторону. Никто не пошевелился. Даже Марк, обычно язвительный, казался выбитым из колеи. Слова, брошенные безумной старухой, запали глубже, чем хотелось бы признать.

Когда они вернулись к машине, та стояла в том же положении, как они ее и оставили. Только дисплей на панели вновь светился мягким жёлтым светом, а мотор гудел, как будто ничего и не случилось. Костя долго не садился за руль, просто смотрел вперёд, на дорогу, ведущую к Никитскому.

Машина двинулась с места, набирая ход. За окнами поля и редкий лес снова потянулись навстречу. Теперь же всё казалось чуть иным: цвета тусклее, звуки глуше, воздух – гуще. Каждый из них это почувствовал. Что-то изменилось. Что-то пробудилось. И когда впереди, в тумане, наконец показался облупившийся знак с надписью «Никитское», внутри каждого кольнуло что-то знакомое и давно забытое… не они теперь ехали к месту, а оно само тянуло их к себе.

Глава 8 Гостеприимство

Там, где улыбаются слишком тепло, всегда держи одну руку на двери.

Никитское начиналось внезапно – после очередного поворота дорога проскальзывала сквозь завесу сырого воздуха и выводила прямо в серую тишину. Асфальт кончался, и начинался плотный, влажный гравий, по которому ехать приходилось медленно: под колёсами хрустело, как будто машина переезжала через кости. Вокруг – пустые обочины, редкие деревья, облетевшие до последнего листа, и заброшенные почтовые ящики, приколоченные к перекошенным столбам. Ни плакатов, ни баннеров, ни следов внешней жизни. Только одинокий деревянный указатель с чёрной над