Ловушка для нарцисса

– Невозможный человек, – раздраженно сказала Даша. – А ты знаешь, мне все больше и больше кажется, что вселенский ответ для тебя – это научиться ждать. Ты как ребенок-переросток: эгоизм остался на том же уровне, а амбиции и игрушки уже совсем другие. Это так не работает.

Карина тяжело вздохнула. Если бы она знала, как это работает, то могла бы с грацией балерины лавировать между превратностями судьбы, а не вписываться со всего размаху носом в айсберг, словно неповоротливый лайнер. Теперь же оставалось только одно: думать, как утонуть красиво, если это вообще еще возможно.

– Нет ничего ужаснее, чем просто сидеть и ждать, – честно призналась она.

Натура требовала разрешения любого вопроса сию же секунду. В противном случае, ей проще было сжечь мосты, а вместе с ними корабли и города. Просто так. Чтобы больше никогда не возвращаться к теме. Что и произошло в редакции. Нет, ожидание и сдержанность никогда не были ее козырями. Вот быстрые решения, кризисы, адреналиновые всплески и игра на опережение – это да. А ожидание давалось ей с особым трудом.

И по-хорошему, она понимала, что стоит извиниться перед подругой. Та на две недели отложила свои группы по йоге, чтобы быть с ней и поддерживать в трудное время, а Карина только и делала, что саботировала заботу всеми возможными способами. Умом она это понимала, а вот сделать никак не могла.

– Даша, я хотела сказать… – начала она, как в дверь снова позвонили.

Настойчиво. Три раза. Без перерыва. Словно человек с той стороны невероятно спешил или не верил, что его смогут услышать сразу.

– Курьер вернулся, чтобы указать мне путь? – приподняла бровь Карина.

Звонок раздался еще раз, заставив ее встать с места и пойти открывать.

– Или решил отдать часть незаслуженных чаевых, – хмыкнула Даша, провожая подругу взглядом. – В твоей ситуации это будет не менее судьбоносным решением. Возможно, даже сохранит тебе жизнь. Должна же быть справедливость в этом мире, в конце концов!

– Справедливости нет, можешь не надеяться! Что ж, я готова стать твоим падаваном, – пафосно произнесла Карина распахнув дверь, но тут же осеклась.

На пороге вместо курьера стоял Виктор.

– Это обязательно? – он лукаво изогнул бровь и слегка прищурился. – Или я могу просто купить тебе кофе?

Карина с удивлением уставилась на фотографа. Самое последнее, чего она ожидала – так это его появления здесь. Во-первых, ей было чертовски стыдно. Настолько, что даже не могла заставить себя перезвонить, что уже говорить о личной встрече. Когда она говорила про Виктора в редакции, то и не думала, что Фролов с легкостью откажется и от его услуг тоже, уволив их тандемом. А во-вторых, Виктор никогда в жизни не заходил к ней домой.

– Как ты узнал, где я живу? – ошарашенно спросила она и тут же поняла, насколько глупо задавать этот вопрос фотожурналисту. – Проходи, кофе у меня самой есть.

– Прекрасное предложение, – с легкостью ответил он, одним плавным движением притянув Карину к себе и оставив быстрый поцелуй на ее щеке. Странно, но для человека, который всего две недели назад лишился приличной работы, он выглядел подозрительно счастливым. – Я не с пустыми руками. И, пожалуйста, не вздумай начинать лезть ко мне со своими извинениями. На это я могу всерьез обидеться… Ну-с, что у нас тут? – Виктор прошел на кухню с таким видом, будто бывал здесь сотни раз. – О, классика жанра: женские страдания с видом на город.

Даша, до этого момента скромно примостившаяся на краю дивана, сразу же оживилась. Ее внимательный взгляд скользнул по мужчине – высокому, самоуверенному, в его неизменной потертой кожаной куртке и с вечной тенью небритости на щеках. Пожалуй, единственное, что отличало его от карточного изображения – это неожиданно светлые, почти льняные волосы, которые впечатляюще контрастировали с его темной одеждой.

– А ты ведь хранишь много тайн, – протянула она, подвигая ему тарелку с пиццей.

– Как бы тебе сказать, Даша… Моя профессия устроена ровно наоборот: я не собираю тайны, а выставляю их на всеобщее обозрение. – Его губы искривились в характерной усмешке. – Работа обязывает быть профессиональной сволочью и вываливать чужие секреты при первой же возможности. Иначе, – он откусил от Карининого куска, – мне нечего было бы есть.

Карина поставила на плиту потрепанную турку, вызывающе громко стукнув ею о конфорку. Под удивленно-возмущенный взгляд Даши она начала рыться в кухонных ящиках, с шумом перебирая банки со специями и полупустые упаковки.

– Так почему ты решил заехать? – выпалила она, нарочито игнорируя намеки подруги.

Объяснять про бессонные ночи, тоску и гадания на новенькой колоде совершенно не хотелось. И тем более, она не собиралась признаваться, что из-за кулинарного шоу отказалась подходить к плите.

– Во-первых, – он откинулся на спинку стула, – я решил лично удостовериться, что ты не наделаешь новых глупостей, когда снова выйдешь с людьми на связь. И не начнешь очередную партизанскую войну с использованием подручных средств.

– О-о-о, нет-нет-нет, – Даша демонстративно закатила глаза, – у нас тут полный дзен. Мы только круглосуточно листаем соцсети и заказываем тонны фастфуда, – она указала на груду пустых коробок в углу, – а еще от дротиков наша стена постепенно превращается в подобие швейцарского сыра. Но я, как настоящий стратег, держу ситуацию под контролем.

– Если не можешь подавить бунт – возглавь его? – понимающе рассмеялся Виктор и продолжил: – Тогда у меня для вас целый набор новостей. Плохие, хорошие и… скажем так, способные добавить перчинки в этот унылый день.

– Начинай с хороших! – выпалила Карина, одергивая руку от раскаленной турки.

Горячий металл успел оставить на подушечках пальцев розовый след. В воздухе повис густой, обволакивающий аромат насыщенного букета свежесваренного кофе. И впервые за две недели это были не замученные перемолотые кофейные зерна, наспех залитые кипятком.

– Я уезжаю.

– И это… хорошая новость? – Даша замерла с кусочком пиццы на полпути ко рту.

– Для меня – более чем. – Виктор явно наслаждался создаваемым напряжением. – Три недели в Сочи. Все включено по максимуму. Съемки яхт миллиардеров. Там целый плавучий город из золота и чужого тщеславия. Если получится, то потом перекинут на регату. Есть у меня там знакомый оператор, которому нужна подмена на пару дней. Так что я безмерно рад, что меня уволили.

Карина медленно выдохнула. К своему удивлению, она не ощутила и тени зависти – только странное облегчение, будто с плеч свалилась невидимая тяжесть. Значит, ее поступок не сильно подпортил его карьеру. Но почти сразу же мозг принялся лихорадочно прокручивать воспоминания: Виктор когда-нибудь упоминал о яхтах? Откуда вообще они взялись? Откуда регата? И когда он решил стать оператором?

– Поздравляю, – наконец сказала она, решив оставить эти вопросы без ответа. – А теперь давай плохую новость. Хочу сразу весь набор разочарований.

– Фролов устроил вендетту, – Виктор подвинул ближе кружку с кофе, с интересом рассматривая изображенного на ней добермана. – Теперь он практически живет в редакции. Видит детей только по воскресеньям под присмотром жены, а все его кредитки заблокированы. И думаю, все мы прекрасно понимаем, на кого он направил свой гнев. Официальная версия звучит так: “неуправляемая журналистка с психическими отклонениями, зацикленная на теории заговоров и неспособная проверять факты”.

– Охренеть… – Карина медленно опустилась на стул, будто у нее внезапно подкосились ноги.

– Он собрал все твои материалы, выискивая малейшее подтверждение своим словам, – продолжил Виктор, избегая ее взгляда. – Нашел пару спорных моментов, раздул из этого грандиозный скандал. Теперь ты официально “проблемная”. Он уже обзвонил всех своих знакомых в медиа. Эхо разносится по всей индустрии.

Даша присвистнула:

– Но все же понимают, что он просто мстит?

– Понимают, конечно, – кивнул Виктор. Его лицо исказила гримаса, будто он пробовал что-то отвратительное. – В этом-то и дело. Все примеряют эту ситуацию на себя. Если она смогла так поступить с Фроловым, то может поступить и с остальными. Дело уже не в материале – на этих ребят всем плевать. Для вида отступили бы немного и все. Но Карри влезла в разборки со своими, а это уже очень плохо. Даже если не все изменяют своим мужьям и женам, то у каждого все равно есть свои скелеты в шкафу. И никто не хочет, чтобы эти кости начали вытаскивать на свет.

Карина подняла голову и посмотрела на Виктора с сожалением.

– Идиотский поступок…

– Точно не самый умный, – подтвердил он. – Одно радует, Фролов и сам не ангел. Половина редакции не против, что ему всыпали. Просто плохо, что это сделала именно ты. Забудут не сразу. Только месяца через два перестанут шептаться. Если, конечно, Максим не устроит очередной спектакль. Но ты сама знаешь, какой он.

Карина сжала кулаки. Она знала слишком хорошо. Этот человек три года трепал нервы соседу, который неправильно поставил забор. А уж история с несчастным бариста, перепутавшим его “доппио с корицей” на “латте с кардамоном”, стала редакционной легендой.

– Ты говорил про какие-то интересные новости, – резко вспомнила Даша, видя, как Карина снова погружается в мрачные мысли.

Ей совсем не хотелось оставаться наедине с подругой в таком состоянии. Да и Виктор, услышав ее вопрос, словно преобразился. Он выпрямился, глаза заблестели, на лице появилась тень предвкушения.

– Да, – подтвердил он. – Я нашел для Карри вариант. Временный, не переживайте, но должно понравиться.

Даша тут же насторожилась:

– Опасный?

– На сто процентов легальный, – рассмеялся он. – Помнишь, ты спрашивала, где я научился так водить? – Его лицо озарила мальчишеская ухмылка. – В юности занимался автоспортом. Там остались друзья – настоящие фанаты своего дела. Своя школа, трасса, любительская команда… Им нужна серия статей. О гонщиках, а не о тех, кто просто покупает быстрые машины.

– Я должна писать про гоночную команду? – не поняла Карина.

– Нет, про школу.

Карина нахмурилась:

– Рекламные статьи?

– Они не ждут рекламных статей. Они хотят упоминаний в СМИ. Любых. Как говорится, черный пиар – тоже пиар. – Он сделал паузу, поймав ее взгляд. – Я предлагаю тебе писать о страсти. О скорости. Об адреналине, который бьет в виски. У них теперь машины, от которых мурашки по коже, собственная мастерская. И главное – инструктор…

– Кто он? – Даша не смогла сдержать любопытства, перегнувшись через стол.

– Бывший пилот, знает все тонкости этого спорта, может рассказать такие истории, что любой обзавидуется. За свой век он выпустил достаточно профессионалов, чтобы считаться лучшим тренером. Но это не главное. Он пришел первым в “24 часа Ле-Мана”, “Дайтона”, участвовал в гонке чемпионата в Германии, а в Бельгии вошел в лидеры с дырой в руке от сломанного рычага. Сказал потом, что даже не заметил, мол, так удобнее держать руль – когда ладони прилипают…

– И что с ним не так? – сразу остановила его Карина.

– Почему ты решила, что с ним что-то не так?

– Когда ты начинаешь расхваливать людей, с ними явно что-то не так.

Виктор посмотрел на нее с пониманием:

– Что ж, хорошо, твоя взяла. Он ненавидит прессу настолько, что одному из журналистов пришлось убегать от его автомобиля по трассе. Раз. Он напрочь отказывается давать интервью. Два. Он категорически против любой рекламы. Три. Фото с ним – на вес золота. А вот тебе еще один интересный бонус. Он уже тридцать лет не садился за руль.

– Гоночного автомобиля?

– Любого автомобиля, мотоцикла, карта, багги. За все, где есть руль, штурвал, румпель.

– Как такое возможно? – Карина резко подняла брови, но тут же сообразила еще одну вещь: – Погоди-ка, тридцать лет? Сколько ему сейчас?

– Шестьдесят, – быстро ответил Виктор.

– Шестидесятилетний гонщик, который уже тридцать лет не садится за руль. Звучит как начало плохого анекдота.

– Или… – Виктор наклонился вперед, его голос стал низким и убедительным, – как начало твоего возвращения. Для тебя это шанс почувствовать страсть, скорость, драйв, эмоции в чистом виде. Некоторые ради этого душу готовы продать, а тебе предлагают всего-то сделать джинсу.

– А человек в центре всего этого…

– Не просто человек. Гений. Легенда. Он был лучшим. А потом просто исчез со сцены. Ни объяснений, ни прощальных слов. Самолично отказался от славы, денег, предложений лучших команд. Зарылся в этой крохотной для него школе на двадцать лет. Даже имя свое запретил использовать в названии. Почему? – Виктор развел руками. – Этого никто не может объяснить. Знаю только, что в свое время он желал исчезнуть настолько же сильно, насколько ты хочешь вернуться. Пока другие цеплялись за каждое свое упоминание, он добровольно стер свое имя из истории. Пока другие боролись за крохи внимания, он послал ажиотаж вокруг себя к черту, полностью от него отказавшись.

– Боже, да ты им восхищаешься, – Карина прищурилась.

– Он сказал, что я бездарность, – признался Виктор. – Но послушай, вне зависимости от моего отношения, его уход из спорта остается загадкой.

– И ты предлагаешь мне ее разгадать?

– Я предлагаю тебе написать несколько статей за хорошие деньги, – он улыбнулся. – По крайней мере, я договорился с ребятами именно об этом. А если попутно раскопаешь что-то большее, что покажется тебе интересным… кто будет против?

Карина посмотрела на обожженные подушечки пальцев. В солнечном сплетении сжалось то ли от предчувствия, то ли от адреналина. Виктор всегда знал, как зацепить ее азарт.

– Ладно, допустим, я согласна на эту авантюру, – заявила она под пристальным взглядом Даши. – Но как я подберусь к этому затворнику? Ты же сам сказал, что от прессы он бегает, как от чумы. А твои ребята ему явно не указ.

Виктор медленно улыбнулся, будто только этого и ждал.

– Есть один шанс. Как ни крути, но ему придется взять себе учеников. После испытательного заезда, разумеется.

– То есть?

– То есть я договорился. Ровно через сорок восемь часов ты будешь на стартовой линии частной трассы за рулем гоночного автомобиля. А дальше – все в твоих руках.

Карина ошарашенно посмотрела на Виктора, готовая придушить его на этом самом месте. Если это ответ за увольнение, то она явно зря испытывала чувство вины.

– Ты с ума сошел? Я не умею водить.

– Тем веселее, – Виктор встал, оставляя на столе визитку с адресом. – У тебя есть сорок восемь часов, чтобы научиться. А я сейчас принесу тренажер из машины.

Карина медленно потянулась к кофе. Но быстро передумала и взяла бутылку вина.

– Через сорок восемь часов я либо стану ученицей легендарного гонщика… Либо меня будут выгребать лопатой из-под отбойника.

– И согласись, любой из этих вариантов станет хорошим материалом для статьи, – подтвердил он.

Даша перевела изумленный взгляд с фотографа на подругу.

– Вы оба что, совсем рехнулись?! – резко выпалила она после минутного молчания. – Никто не сможет научиться водить за сорок восемь часов! Да ты же… Да ты вылетишь на первом же повороте, если вообще сможешь двинуться с места. И ради чего? Это даже не задел для статьи, это натуральное безумие. У вас даже плана нет. И цели нет. В этом просто нет никакого смысла!

Карина не могла ответить. Она чувствовала, как все ее нутро рвалось в эту авантюру. Не из-за денег или карьеры – просто потому что невозможно иначе. Она жила этим: лезть, куда не звали, делать то, что запрещено – всегда идти в свой страх. Виктор прекрасно это знал. Поэтому и предложил не скучный фриланс, а гонку. Потому что даже шанс разбиться вдребезги был лучше, чем убегать, страдать и бояться.

– Карри не за тем в журналистику пришла, чтобы играть по правилам, – усмехнулся он.

Впервые за все время Даша посмотрела на него с откровенной злобой.

– Понятно, – протянула она. – Отказываться от этой безумной, глупой, рискованной и совершенно неуместной затеи вы не собираетесь. Тащи свой тренажер, будь он неладен. Будем учиться водить. Но запомни, если с ней что-то случится, то ты станешь для меня врагом номер один.

Глава 4

Карина уставилась на гоночный симулятор, облизывая пересохшие от волнения губы. Она решила не задавать лишних вопросов. Например, как этот агрегат влез в машину. Или как стать гонщиком, сидя перед старым треснувшим монитором, подключенным к рулю, коробке передач и педальному узлу от “Жигулей”. Она лишь посмотрела на часы.

Стрелки показывали шесть часов вечера или ровно сорок часов до ее позора.

– И этот хлам должен меня чему-то научить?

Словно отвечая ее словам, симулятор жалобно запищал: "Ошибка: превышена скорость. Вы разбились".

– Ты могла спросить об этом Виктора, пока он здесь крутился, – хмыкнула Даша и швырнула ей папку с надписью "Правило 1: Не паниковать". – Это его идиотская затея. Что вообще за характер такой: прибежать, поставить всех на уши и исчезнуть без объяснений? Вы всегда так работаете?

– Зато получаем первые полосы, – пожала плечами Карина.

– Я бы не хотела увидеть на первой полосе тебя. Или толпы раздавленных тобою людей. Если раздавишь его или вашего загадочного тренера – переживать не стану.

Даша поджала губы и уже взялась за разбор своих свечей, как снова повернулась, явно не договорив:

– Виктор тренировался на этой рухляди перед первым заездом. Может именно поэтому тренер назвал его бездарностью, – ехидно протянула она, пылая гневом.

В последний раз Карина видела ее такой несколько лет назад, когда Даша спасала от двух пьяных мужиков бродячую собаку. В таком состоянии с ней лучше было не спорить, ничего не говорить и не лезть. Просто выполнять указания. Поэтому она неуверенно (и что самое главное – молча) села за симулятор.

Первые минуты обучения превратились в хаос. Карина сжала руль с такой силой, что даже профессиональный армрестлер не смог бы ее от него отодрать. Ее правая нога дернулась. Виртуальный болид на экране взревел и рванул вперед.

– Тормози раньше! – раздался громкий крик за спиной.

Даша встала за креслом, вцепившись пальцами в спинку. Карина вжалась в сиденье. На экране виртуальная трасса мелькала, как в лихорадочном бреду.

– Я ТОРМОЖУ!

– Нет, ты сняла ногу с газа! Тормоз – левая педаль!

– О БОЖЕ, ТУТ ДВЕ ЛЕВЫЕ?!

Машина на экране вылетела в кювет, перевернулась три раза и взорвалась в эффектном огненном шаре. В комнате повисло абсолютное молчание.

– Через сорок часов мне конец, – после нескольких секунд выдала Карина и посмотрела на часы. – Через тридцать девять часов и пятьдесят семь минут.

Тридцать девять часов, пятьдесят шесть минут до старта.

Даша ничего не ответила. Она с трудом оторвала руки от спинки кресла и под ошарашенный взгляд подруги полезла в телефон. Ее пальцы лихорадочно заскользили по экрану, а на лице попеременно отражались паника и крохотная надежда. Гнев отступил – это радовало.

– Прошу, скажи, что ты ищешь гипнотизера, – взмолилась Карина.

Сидя за рулем разбитого виртуального симулятора, она отдала бы все, чтобы кто-нибудь быстро передал ей навыки вождения во сне. Подошли бы даже основы, чтобы не перепутать педали. На знания пилотов болидов она не претендовала

– Нет, родная, – менторским тоном заявила Даша. – Впервые в жизни мы будем что-то познавать по видео-урокам. О, бабушка Агата учит водить. Это может подойти. Смотри, какая она милая.

– Ты серьезно? Мне через сорок часов к шестидесятилетнему гуру, а ты предлагаешь мне девяностолетнюю бабку?

– Она угнала “Тигр” у фрицев, так что твой тренер для нее – так, малолетняя выскочка. Не стоит недооценивать силу старушек, – невозмутимо резюмировала Даша и включила видео.

На экране та самая милая старушка внезапно рявкнула: “Ну что, сопливые, дважды повторять не буду!”. От чего Даша едва не выронила телефон, а Карина медленно повернулась к симулятору и положила руки на руль.

– Окей, бабуля. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

Тридцать шесть часов до старта.

“Game over. Рекорд: 1 километр”. Карина закрыла лицо руками. Это было невозможно. Совершенно, абсолютно, беспросветно невозможно! Как она могла согласиться на это безумие? Зачем она вообще это делает? Четыре часа борьбы с проклятым симулятором. И что в итоге? Один ничтожный километр виртуальной трассы, который она преодолела с трудом, как новорожденный олень ледяное озеро.

– Тормозить без сцепления – верный путь заглохнуть, – говорила бабушка Агата в видео.

– Да как? Как я буду тормозить со сцеплением, когда эта проклятая педаль приварена намертво!

Карина в ярости ударила по рулю, и острая боль пронзила руку словно электрический разряд. От локтя до кончиков пальцев все горело. Но физическая боль была ничто по сравнению со стыдом и яростью. В горле стоял ком, а глаза предательски жгло.

Виртуальный двигатель захлебнулся и заглох. На экране высветилось очередное "Game over".

Даша вздохнула и потянулась за ноутбуком.

– Ладно, давай по-другому. Ищи пока информацию про своего будущего тренера. А я посмотрю, что можно сделать с этим устройством для пыток.

Тридцать два часа до старта.

“Что же ты за человек, Марк Громов?” – вертелось в голове Карины, пока она листала редкие архивные заметки. Спать хотелось невыносимо. Веки словно свинцом налились, а строчки двоились и сливались в одну сплошную серую линию. И как только люди делали репортажи до распространения интернета? Работать в таких условиях было просто невыносимо.

“Пилот Марк Громов снялся с чемпионата за день до финала”, – “Motorkultur”(1993). “К сожалению, Марк покинул команду. У него были на это веские причины, которые мы не собираемся обсуждать. Могу лишь сказать, что его уход не стал неожиданностью, и мы полностью готовы к новому сезону”, – интервью второго пилота для “RPM Chronicle” (1993). “Это невероятное везение. Когда мы кинули клич среди знакомых, желая найти такого же заряженного на гонки человека, то откликнулся один парень. Сказал, что неплохо водит, – из интервью газете “Спортивные новости” (1994). – Потом выяснилось, что он живет в другом городе. Нас это немного напугало, но он бросил все и приехал. Я на перроне, жду такого же любителя, а из поезда выходит профессиональный пилот. Я там чуть с ума не сошел”.

– Бред какой-то, – громко вслух сказала Карина, совершенно забыв, что находится в комнате не одна.

Даша оторвала голову от подушки и заозиралась по сторонам, пытаясь понять, пожар их охватил, потоп или что похуже.

– Что случилось? – наконец спросила она, не увидев никакой опасности. – Ты что-то нашла?

– Нет. Об этом Марке, как о мертвых: либо хорошо, либо никак.

– Или он просто прекрасный человек, – зевнула Даша. – Поверь, такие тоже встречаются. И прессе там нечего ловить.

– Поверила бы, вот только ни у кого нет с ним ни одной фотографии. Единственное фото, которое я нашла, зарыто в архиве. И ты не поверишь, журнала Vogue за черт знает какой год.

– Так он красавчик?

– Нууу, – протянула Карина, делая нарочито безразличный вид. – В то время он был весьма неплох, да. И судя по внешности, явно не обделен женским вниманием. Поэтому и странно.

– Покажи, – сразу оживилась Даша.

Карина открыла вкладку и развернула ноутбук.

– Неплох? – многозначительно присвистнула Даша.

Учитывая возраст снимка, это была не просто фотография, а застывший вызов всем правилам гламура. Фоном стала часть комнаты, выполненная в темном камне. Бывший когда-то светлым, а теперь весь в грязи, комбинезон небрежно валялся на полу, рядом с ним лежал такой же грязный, потертый шлем. Центральная фигура – гонщик, явно только с трека – в идеально белой ванне, доверху забитой колотым льдом. В этом антураже, с темными вьющимися волосами чуть ниже плеч, он больше походил на какого-нибудь скандинавского бога, случайно попавшего в двадцатый век. Лед почти полностью скрывал безупречное смуглое тело, без той уродливой перекаченности, что так портит современных спортсменов. И читательницам для обзора оставалась только одна согнутая в колене нога и мощные руки, небрежно раскинутые по краям ванны. В одной руке он сжимал металлическую флягу с выгравированным логотипом команды. Не бутылку дорогого виски, как было тогда модно. Не коктейль. Грубую флягу. Как у летчиков времен войны.

Но главное – взгляд.

Будь перед ними современная фотография, Даша бы поставила деньги на то, что это линзы – такого насыщенного голубого цвета глаз просто не существует в природе. И уж точно такие глаза невероятно редко встречаются у смуглых брюнетов. Он смотрел прямо в объектив. Не томным взглядом фотомодели. Не наигранно-брутально. Нет. Это был чистый, неразбавленный вызов хищника.

– Эм-м-м… Видимо, мысль о том, что он просто не любит фотографироваться, мы отметаем сразу? – поняла Даша.

– Без вариантов, – согласилась Карина. – Но все фото с ним со всех сайтов команд удалены. Все периоды, где он официально выступал, описаны двумя фразами как под копирку, все сообщают о его огромном вкладе и опыте. А дальше все – тишина. Даже мелкая любительская команда после своего восторженного интервью в девяносто четвертом больше ни слова о нем не произнесла.