Наблюдатель

В комнате было очень светло, высвечивался каждый угол и вся мебель, правда ее было немного – двуспальная резная черного цвета дубовая кровать посередине комнаты, перпендикулярно окну стол который заказывал по своему дизайну с большим ноутбуком и тумбой тоже из дуба с темным покрытием и настольной лампой, рядом со столом вмонтированный в стену среднего размера зеркальный раздвижной шкаф, на окне темно-бордовые светонепроницаемые шторы с подхватами, кистями и бахромой, начинавшиеся с самого потолка, высотой три метра и до паркета.

В углу у окна стоял высокий оружейный сейф c кодовым электронным замком и прикрученный к стене, с документами на оружие, коробками патронов и гладкоствольным укороченным дробовиком «Mossberg». Два кресла, большая хрустальная люстра да персидский ковер ручной работы в светло-серых тонах, очень красивый и мягкий на темном, почти черном паркете из венге, выложенным по всей квартире.

Вторая комната в квартире была оборудована под спортзал, со скамейкой и стойкой для штанги и дисками различного веса, беговой дорожкой, турником для подтягивания на стене, ну и остальной всякой всячиной спортивной – упоры для отжимания, стойки для гантелей разборных с обрезиненными дисками для разных весов, напольные брусья, силовой грузоблочный тренажер для тренировки ног, спины, рук и груди.

Третья комната была полностью оборудована под рабочее пространство, черное комфортное кресло с дубовыми коричневыми подлокотниками и основанием из дуба на колесах, с обивкой натуральной кожей, черный огромный стол буквой «Г» под прямым углом – одной стороной к стене, другой к окну, с небольшой лампой в цвет мебели. Крупный рабочий ноутбук, принтер и сканер в одном устройстве на столе, у одной стены обитый черной кожей диван, два черных резных стула, сейф с шифровальным замком для хранения документов спрятанный в одной из тумб стола и укрепленный в стене, у другой стены шкаф от стола до двери с папками из пластика с бумагами, документами по текущим и прошедшим гражданским делам, на окне деревянные горизонтальные жалюзи темно-коричневого цвета. Все в рабочем кабинете, включая жалюзи была исполнена из массива дуба а стены везде с шероховатым покрытием, светло-серого цвета, с холодными оттенками.

Мебель хоть и была из дуба, но не имела давящего и тяжелого вида – где то немножко вычурна, где то наоборот в классическом стиле.

Другая часть мебели выполнена в минималистическом стиле, все сочеталось в бело-серых и черных тонах, для проекта по квартире он приглашал дизайнера, который за два месяца комплексной работы свел все в единый интерьерный образ.

«Нужно привыкнуть к этому, поменять отношение, ведь это не прекратится а будет все время» – эти мысли были в его голове сейчас явно не его, они прозвучали грубым мужским басом, медленно и очень четко.

Игорь встряхнул головой, затушил сигарету в стеклянную прозрачную пепельницу, поставил ее на пол и встал с кресла. В это время он услышал как у соседей на втором этаже, в квартире над ним, в комнате (планировка квартиры наверху была точно такая же как у него) начал разгораться скандал, сначала по нарастающей послышался мужской голос, громкий, низкий и грубовато-раскатистый, через полминуты подключился визгливый подростковый, они кричали друга на друга одновременно, выговаривая судя по интонации какие то претензии, но он никак не мог понять о чем они говорят, о чем эта непрерывная и быстрая перебранка, обычно все было слышно что творится у соседей – стены и потолки были тонкие, различался практически каждый громкий разговор а уж скандалы тем более. Игорь стоял, вслушиваясь в эти крики, это продолжалось минуты две, не больше, последним был какой то несвязный вопрос с истерично-высокой интонацией подросткового голоса, потом наверху что-то хлопнуло, упало на пол, все затихло. Он пожал плечами, пошел в сторону кухни и вдруг осознал, что ведь в квартире над ним уже как с полгода никто не живет, те соседи которые жили там, уехали в командировку на год за границу по работе, квартира стояла на сигнализации в частном охранном предприятии а жили там две родные сестры, лет за пятьдесят пять уже обеим и никогда там не было мужчин и подростков, сколько он жил в этом доме, никогда…

Его отвлек звонок параллельного телефона, который висел на стене в коридоре. Телефон был старый, из черного карболита, с царапинами на корпусе, с отколотым уголком на корпусе внизу, с цифрами и буквами на диске, с витым длинным шнуром в текстильной оплетке длиной около метра, рядом на полке лежал толстый большой блокнот для записей. Этот телефон остался еще от дедушки, его поставили в дом, когда провели телефонную линию, по семейным рассказам в тысяча девятьсот сорок седьмом году, с тех пор менялся пару раз шнур, да один раз микрофон в трубке и все, работал просто отлично. Он очень любил этот телефон, помнил его с детства и не поменял бы на современный никогда а уже тем более не продал бы как раритетную вещь.

– Да, я слушаю.

– Игорь, приветствую, это Артур.

– Да, привет.

– Послушай, есть разговор, надо бы встретиться.

– Я дома, приходи.

– Часов в девять вечера?

– Да, нормально.

– Ну все, до встречи.

– Пока.

Он положил трубку, постоял некоторое время возле телефона, задумавшись о том, что нужно будет подготовиться к вечеру. Артур был его самый близкий друг в жизни, они знали друг друга еще с ясельной группы, потом сидели за одной партой всю школьную жизнь, да и после школы почти всегда, везде и во всем они были вместе.

Пока до встречи с Артуром он решил съездить в фирму, которая хоть и находилась на краю города и добираться до нее было часа полтора, если без пробок в городе, но его заинтересовала их деятельность – они занимались бронежилетами скрытого ношения, у них была услуга, которая ему была необходима. Фирма могла предложить на выбор верхнюю одежду, например, кожаная куртка, пуховик, в которую вшит бронежилет. Возможно было купить свою кожаную куртку, но на один-два размера больше, у них было свое швейное производство, они полностью разбирали, собирали куртку, работали с бронежилетами по российским ГОСТам, как с келавром, так и с СВМПЭ (сверхмолекулярным полиэтиленом высокой прочности) или как он назывался по другому – «баллистический полиэтилен». Он посоветовался с разными людьми, кто понимал в этом толк, его убедили что СВМПЭ лучше и практичнее келавра, так как в том числе при прочих своих свойствах келавр при попадании во влажную среду теряет свои защитные свойства, да и ограничения по времени эксплуатации у него имеются, в общем не очень надежно и безопасно. А «баллистическому полиэтилену» попадание во влажную среду абсолютно никакими последствиями не грозило. Конечно это при всех других плюсах и минусах келавра и СВМПЭ окончательный перевес был на стороне последнего в материалах по защите. Различия шли по классу защиты, были варианты обеспечения защиты от холодного оружия, либо от пистолета «Макарова», пистолета АПС (Стечкина) или все вместе, от холодного и огнестрельного оружия. Причем внешне сложно было догадаться что в куртке бронежилет – и внешне и внутренне это была просто куртка. Отшивали все очень качественно, но и цена была соответствующая, довольно высокая. Это то что было ему нужно, по крайней мере на осенне-зимне-весенний период. Игорь давно уже задумывался на эту тему, ему было понятно что от пули или другого способа преднамеренного убийства более-менее профессиональным киллером ничего не спасет, если захотят убить и зададутся целью, то сделают это. Но от стихийной и непредсказуемой встречи всяких неадекватных маргинальных личностей, у которых с собой может быть нож или огнестрельное оружие – все таки шансы на выживание повысятся в несколько десятков раз как минимум. Остается конечно много других участков тела для ударов ножом и повреждений, шея, голова, ноги к примеру, но и закрыть жизненно важные органы тоже было немаловажно при таких предполагаемых стычках и возможном развороте событий, когда могут неожиданно засадить нож в почку. Если бы он это сделал летом, соответственно по сезону заказал себе такой бронежилет, то возможно и не оказался в больнице. Хотя с другой стороны это хороший урок для него, по своему отличный, если можно так выразиться, жизненный опыт.

Он стал собираться потихоньку, размышляя обо всем этом, надел широкие спортивные штаны и водолазку, свою любимую кожаную короткую куртку с мехом и зимние кроссовки, все в черном цвете. Постоял перед зеркалом во всю стену в коридоре, ввел код на небольшом пульте охраны на стене возле двери, вышел в подъезд, хлопнув входной тяжелой стальной дверью толщиной почти в восемь миллиметров – таких дверей уже не делали, он заказывал эту дверь, стальную коробку и установку еще в 1994 году, взломать или вскрыть такую ее было бы очень тяжело. Потом дождался сигнала, что поставлена квартира на пульт вневедомственной охраны, закрыл дверь на три замка и вышел из подъезда.

На улице стоял обычный рабочий день, середина недели, но народу как всегда было очень много. Трамвайная остановка была в двадцати минутах ходьбы от его подъезда, он дошел до нее пробираясь сквозь то малую толпу, то обгоняя ускорив шаг по тротуару мам с колясками, молодых парочек или тех кто шел медленно прогуливаясь, одновременно разговаривая по телефону.

Подошел практически пустой трамвай, который был ему нужен, он вошел и встал на задней площадке, закрывая спиной часть стекла. Он всегда так делал и ездил в общественном транспорте, будь то метро, троллейбус или автобус для того чтобы контролировать всю обстановку, людей входящих и выходящих, к тому же у него всегда таким образом была закрыта спина, в том смысле что за ней никого нет, таким образом исключается получение неожиданного удара сзади. Игорь никогда не ездил сидя, тем более не садился к окну на двойных сиденьях, чтобы был перекрыт быстрый выход в проход, так терялась динамичная маневренность в случае какой-либо конфликтной ситуации. Да и к тому же если бы он находилсся в положении сидя, на него можно было легко налечь, надавить, придавить, при этом нанося удары сверху, снизу или сбоку. Очень невыгодная позиция, достаточно сложно из нее выпрыгнуть, теряются драгоценные секунды, тратятся лишние силы на эту борьбу, нет возможности нанести удары так как требуется и нужно.

Игорь старался не привлекать к себе внимание ни прохожих, ни милиции, ни кого бы то ни было еще – одевался неброско и аккуратно, чтобы было практично, удобно (бежать, идти, скакать или прыгать). Следил за чистотой одежды и обуви, на голове у него были очень короткие черные волосы, с небольшой косой челкой (вообще предпочитал стричься наголо когда то давно, но это бросается в глаза и запоминается сразу, поэтому со временем немного изменил прическу), всегда был чисто выбрит. На лице очки с очень хорошими французскими фотохромными линзами с диоптриями, в безободковой оправе из стекла на минус пять, которые почти мгновенно меняли свою прозрачность на черный, насыщенный, непроницаемый цвет, за которыми уже при всем желании было не разглядеть глаз и почти невозможно отличить от солнцезащитных, после так же быстро становились прозрачными в помещении. В свое время очень много перебрал оправ, линз из различного материала – просто пластик, пластик с различным покрытием, обычные российские стекла, потом пошли в ход фотохромные линзы из стекла, из пластика как наши, так и зарубежные. В итоге последние два года носил очки со стеклянными линзами, которые его полностью и во всем устраивали.

Обычно держался вежливо, корректно, предупредительно и сдержано, крайне редко, что называется, выходил из себя – не допускал торопливой и громкой речи, резких жестов, несдержанных движений и выразительной мимики, бурных эмоциональных вспышек. Всегда оплачивал, например, за проезд в транспорте даже если ехать было одну-две остановки и можно было вполне успеть не заплатить, пока кондуктор пробирается через толпу пассажиров. Избегал скандалов и конфликтов в магазинах, на рынках и в любых общественных местах, всегда переходил перекрестки только на зеленый свет во избежания встреч с сотрудниками ДПС и составления административного протокола, при себе всегда имел паспорт. Не участвовал ни в каких общественных мероприятиях – митингах, маршах, демонстрациях, собраниях а так же не выступал никогда публично. Не носил с собой никаких запрещенных предметов – огнестрельного или холодного оружия, колющих и режущих предметов, ни других любых наркотических и психотропных, взрывчатых веществ и многого, многого другого – то есть абсолютно всего того, что могло, допустим, при проверке документов и последующем осмотре вызвать интерес или вообще подозрение со стороны правоохранительных органов. И само собой, не появлялся в общественных местах в нетрезвом виде, не говоря уже о хулиганских действиях и оскорбительном поведении.

Почти всегда был с собой только складной большой, надежный нож, немецкий отличный газовый баллончик достаточно приличного и нестандартного объема – семьсот пятьдесят грамм в сумке, ну иногда еще очень неплохой зарубежный мощный электрошокер с парализующим эффектом. Но физическое воздействие, то есть доведение ситуации до драки было для него самой крайней мерой, он старался так выстроить свое поведение изначально, чтобы вообще такого не произошло в принципе или по крайней мере приложить все усилия для того чтобы свести на самый максимальный минимум, не важно где это было, в любом коллективе и любой обстановке среди людей. Естественно, что порой было сложно как мужчине удержаться, не реагировать и не отвечать на провокации или те обстоятельства, которые возникали перед ним. Но тем не менее существовали границы для него, за которые другим не стоило переступать, очень редко все же бывали случаи когда ему нужно было это сделать.

Для него это было некой неприятной процедурой, как будто он у врача-стоматолога в кресле и ему удаляют зуб, когда не больно, но очень гнусно, примерно так он себя чувствовал, когда возникала необходимость ударить или бить человека. Все таки в большинстве своем, примерно в 96—97% случаях Игорь относился к людям вполне доброжелательно, терпимо и спокойно, ко многим испытывал вполне обычную человеческую симпатию, даже к совершенно незнакомым индивидам. Были буквально единичные моменты на его памяти, когда какая нибудь личность вызвала в нем резко отрицательные эмоции и отсутствие всякого желания дальнейшего любого общения и ведения совместных каких либо дел. Во всяком случае так было раньше.

В быту старался поддерживать уважительные отношения с соседями, не допускать беспокойства со своей стороны – следил за тем чтобы нигде не подтекало в ванне, на кухне, поменял все батареи отопления во избежания угрозы затопления соседей, не мотал никому нервы длительным ремонтом, громкой музыкой и стуками в позднее время, не держал собаки дома, не устраивал шумных пьяных вечеринок с визгами и криками до утра.

Даже если возникали какие то конфликты или недопонимания где либо в организациях, предприятиях частного бизнеса, не важно что это было – приемная федеральной службы судебных приставов, суд, прокуратура, магазин, банк, муниципальный общественный транспорт или завод – он старался не провоцироваться на слова и действия, предпочитал не заниматься выяснением отношений на месте, закатываясь в истерике, теряя энергию, силы и время на пустое а общаться с ними письменно через руководство и контролирующие их по закону структуры. Это не было трусостью или нерешительностью, нет. Сформированная, продуманная, четкая линия поведения, выработанная за счет многолетней работы над собой, которой в последние лет пятнадцать он придерживался, его более чем устраивало – скорее так можно выразиться.

Как Игорь и рассчитывал, чуть больше чем через полтора часа он добрался наконец то до офиса фирмы, который находился на довольно оживленной улице. Он вышел из трамвая на круговой конечной остановке, напротив огромного и высокого двухэтажного, с гербом СССР и четырьмя колоннами Дома культуры в бело-зеленых тонах, построенном еще в пятидесятые годы пленными немцами. Игорь прошел около пятисот метров от Дома культуры, перебежал дорогу и почти сразу увидел вход в в одноэтажном здании офиса, с вывеской названия фирмы. Встретили его вежливо и доброжелательно, он выяснил для себя все вопросы, договорились о том что он покупает свою куртку на два размера больше, в течении месяца после того как заключат договор услуг по пошиву бронекуртка будет готова. Его уверяла молодая девушка консультант в очках с линзами на большой плюс, что немного увеличивало ее глаза, на белой блузке которой была небольшая железная табличка медного цвета с выбитыми на ней белыми буквами «Ирина Александровна Соколенко», что в договоре все будет указано, начиная от срока и заканчивая стоимостью работ, материалов, способом перевода денег и ответственностью сторон.

В восемь вечера он был дома а ровно в девять часов раздался звонок по домофону – это был Артур. Он нажал кнопку домофона открывающую входную подъездную дверь и остался в коридоре, открыв ключами свою дверь в квартиру. Послышались нарастающие тяжеловатые шаги в подъезде и Артур приоткрыв дверь, заглянул в квартиру:

– Привет! – Артур улыбнулся и зашел в коридор.

– Привет, привет! Давненько не было тебя, проходи! – Игорь тоже изобразил что то наподобие улыбки, но не то чтобы он не рад был его видеть, просто ничего не чувствовал при встрече.

Так за последующими взаимными беззлобными, дружескими шутками понятными только им обоим, Артур снял дубленку и обувь, они прошли на кухню. Высокий, широкоплечий, с четко обозначенными мышцами груди, бицепсов, спины и рук под черной водолазкой с воротом и верхней группы мускулов ног под темно-синими джинсами, с небольшой бородой и усами, с жестким, тяжелым и проницательным взглядом, бритый наголо он нисколько не изменился за последние много лет, которые знал его Игорь.

– Может ты голоден? Я сегодня приготовил индейку, пожарил полностью, очень вкусно, могу еще свинину запеченую предложить и салат из крабов.

– Нет, благодарю, я недавно обедал.

– Ну тогда по кофе ударим?

– Да, вот от этого не откажусь.

Потом пили кофе, который сварил Игорь, болтали о всякой всячине, пока наконец разговор не придвинулся к серьезным вещам.

– Послушай Игорь, ты смотрел документы которые я тебе оставлял?

– Ну я только начал, так, по диагонали пробежался.

– Есть какие то мысли по этому поводу?

– Пока нет, четко обозначить свою позицию я на сегодня не могу, да и сам понимаешь что это дело не одного дня и требуется время. Меня на самом деле интересует размер вознаграждения за эту работу, я так понимаю что это обсуждаемо, так ведь?

– Да, конечно.

– Отлично. Я тогда прикину в ближайшие дня два объем работы и затраты по времени и тогда уже по цене обговорим все.

– Хорошо, не вопрос. Тут есть еще вариант очень прилично заработать – и Артур начал рассказывать про одного коммерсанта, известного им обоим.

Про его проблемы и трудности в юридическом плане, за которые он готов при положительном исходе заплатить неплохую сумму. Но коммерсант был довольно темной личностью, связанным с криминалом и имеющим плохую репутацию в своей среде, за ним тянулся целый шлейф грязных скандалов, уголовных дел, некоторые находились на стадии принятия решения, иные в процессе расследования или уже доведенных до суда и вынесения приговора а так же при странных обстоятельствах прекращенных, причем при наличии неоспоримых доказательств, озвученных публично, в местной прессе и телевидению.

Известно Артуру об этом стало от знакомого знакомых, через десятые руки, что нужен профессиональный гражданский юрист.

Игорь с Артуром учились в одном институте, мало того, в одной группе на факультете юриспруденции. Артур после пятилетней работы в большой государственной организации уже как несколько лет открыл свою юридическую фирму, правда сам теперь не занимался юридической работой, был на должности директора. Набрал юристов по разным направлениям и в общем то все удачно у него сложилось, связи были у него после работы в госструктуре неплохие, клиенты тоже постоянно обращались.

Ну а Игорь после окончания института практически сразу ушел в частную практику, что ему очень подходило, как то завязалось тоже очень быстро – сначала одно дело провел, потом клиент привел человека которому нужно было решить свои проблемы в юридической сфере – так помаленьку, через несколько лет, оброс очень хорошей клиентской базой. Иногда Артур мог подбросить какой нибудь заказ по его профилю и он в свою очередь тоже так же к нему обращался.

– Так как, Игорек, что думаешь по этому поводу?

– Ты знаешь, я за это не возьмусь, сразу тебе говорю. От всего этого слишком дурно пахнет. И тебе, кстати говоря, искренне советую не лезть в эти дебри.

– Подожди, но ведь сумма значительная, позволит и тебе и мне очень долгое время жить припеваючи, ни о чем не думать? Тут наполовину мой профиль, по корпоративному праву я готов на себя взять, все что связано с его фирмами и предприятиями. По недвижимости тут уже, как мне кажется, полностью твоя область, ты в этом как рыба в воде, сколько удачных дел было проведено и выиграно тобой. Поэтому я и говорю что можно денег поднять нам двоим, да еще такое количество, полностью в долларах оплата пойдет, если все сделаем правильно. А мне деньги очень нужны, семья и дети, да и кому они не нужны, если уж на то пошло. Про свой трехэтажный дом, мою мечту, ты тоже в курсе, я мог бы в случае выполнения таких заказов купить себе такой дом а не грезить им. Мне нужна именно твоя работа, твоя голова.

– Ты не понял. Дело не в деньгах и даже если я соглашусь, все получится с моей стороны, нет никакой уверенности что я эти деньги вообще получу и окажусь при своём на воле, что меня не подставят и не закроют в тюрьму. Зная этого человека, такая вероятность есть, причем высокая. Это во-первых. Во-вторых – я и так живу, как ты изволил выразиться, припеваючи. И можно сказать что ни о чем не думаю в финансовом плане, мне достаточно того что есть, тем более я не буду гнаться за деньгами такими экстремальными способами, способными изменить мою жизнь далеко не в самую лучшую сторону, мягко говоря. В-третьих, мне свобода дороже денег, ему не составит труда, как мне кажется, найти юриста в своей среде, кто живет и зарабатывает таким способом, для которого без разницы где он будет завтра, в камеру ли его заколотят на два года или десять лет и он найдет способ выскользнуть на свободу либо через неделю загорать в Испании, как уже постоянно место жительство его, ну или другая страна, неважно. Методы, хитрые схемы, средства и приемы этого всего примерно известны, но это не моё, не моя жизнь, я не хочу так вести свою деятельность, совместно участвовать в этом серпентарии и таким образом жить. Далее, ты должен понимать, что в такое влететь легко а выйти практически невозможно – вход рубль а выход три, так просто развернуться и уйти не получится. В-четвертых, я призываю тебя все таки не погружаться категорически в эту мутную историю и сказать что нет никого по этому вопросу, с кем ты общался, кто мог бы помочь в этом плане и взяться за решение этих заморочек и продолжать жить более-менее спокойно, решая на своем уровне свои жизненные проблемы и задачи. И последнее – зная меня, ты мог бы вообще не начинать такую беседу, предлагая подобное.

Артур начал сбивчиво и горячо его убеждать, перешел уже на более детальный разговор, раскрывая некоторые подробности, но Игорь перебил его быструю речь и стоял на своем:

– Ты мне для чего рассказываешь? Я не хочу знать никаких нюансов и деталей его деятельности в том числе для своей собственной личной безопасности, ты понимаешь о чем я говорю? Если тебе стали известны какие то обстоятельства того чем он занимается, я имею в виду достоверную информацию по его счетам, делам, по обстоятельствам ведения бизнеса, назовем это так – не распускай язык, забудь про то что слышал или тебе сообщили, я даже не спрашиваю и не хочу интересоваться от кого ты это слышал. Послушай пожалуйста моего совета, включи голову, то куда ты заглядываешься – очень скользкая дорожка, да ты и сам это должен понимать в конце концов, далеко ведь не дурак, я тебе уже какие то прописные истины расжёвываю. Я не хочу слышать всего этого, меня абсолютно не интересует тот про кого ты говоришь, не затягивай меня в эту грязь, сказал нет – значит нет и все, тема закрыта окончательно.

Артур помолчал некоторое время, опустив голову, помешивая автоматически чайной ложечкой в чашке с кофе, видно было что он рассчитывал на другой исход разговора, что они смогут договориться, потом сказал:

– Я понял, согласен с тобой, ввязываться не буду. Просто я подумал что можно срубить деньжонок. Ну ладно, ладно, не хмурься… Все, больше ни слова об этом, обещаю.