Чернила на льду

– Это пятая.

Дима присвистнул, а его отец, сидевший во главе стола, скептически хмыкнул, не отрываясь от газеты.

***

Бульк. Нахлынувший ветер взволновал воду, и в этой ряби Кристофу причудилось самое свежее воспоминание. Буквально три дня назад.

Он шёл по коридору к кабинету Ильи Сергеевича, чтобы получить последний инструктаж перед экзаменом. Дверь была приоткрыта, и из щели лился свет и сдержанные, но напряжённые голоса.

– …Этот парень – бездарь, Илья. Я не понимаю, почему ты с ним так носишься. – Узнаваемый хриплый бас Симона Васильевича, временного преподавателя бестиария.

Он начал вести уроки только в последнее полугодие, когда Марина Леонидовна ушла в декрет. Среди учеников больше известен, как «Сим» – строгий, своенравный, страшный как чёрт… но практикующий сказочник с самым большим счётом убитых тварей в местах разрывов Эпоса. На следующий день он должен принимать у них экзамен по своему горячо любимому предмету.

– Он сильный. И очень, очень трудолюбивый. – Голос главы общины звучал устало.

– Но не избранный же какой-то! Прекращай, только зря время тратишь. Его пророческий дар еле тлеет, а призывать он может только кухонную утварь!

Последовала пауза. Кристоф замер, вжавшись в стену.

– Избранный… – горько усмехнулся Илья Сергеевич. – Избранный для патологического невезения. Но я обещал его матери, что сделаю из него человека. Представь, каково бедняжке было отдавать его к нам, в неизвестность. А каково будет, если он вернётся ни с чем?

Сердце Кристофа упало куда-то в ботинки. Не «великого сказочника». Не «достойного члена общины». Просто… человека. Всё, чего он добился за эти четыре года, весь пот, боль и кровь – всего лишь попытка наставника выполнить обещание сердобольной женщине о её убогом сыне.

Он не стал дожидаться продолжения, тихо отступив в густеющие сумерки коридора.

***

БУЛЬК!

«Это ещё что за чертовщина?» – Кристоф дёрнулся и резко повернул голову влево. В воду упало что-то очень большое. Рассмотрев «что-то», сказочник рыкнул. – Я тебя однажды пришибу!

Колобок, весело качающийся на поверхности воды, захохотал.

– Чего скис, как дедово молоко? – спросил он, отдышавшись.

Кристоф проигнорировал вопрос и отвернулся.

– Скажи, Колобок, – тихо проговорил он, глядя на бескрайнюю водную гладь. – Тебе не страшно было уходить от бабушки с дедушкой?

– Смотря где… – он задумался. – В оригинальной версии – скорее любопытно. Возможно, они бы не съели меня, если бы узнали, что я разумный – добрые всё-таки были старики. Но мне хотелось повзрослеть и стать самостоятельным. Чем кончилось – ты знаешь, но я не жалею. А в твоей сказке, – Колобок хрипло хохотнул, – я сам съел эту хитрую лису, когда ты позвал меня. Так что тем более не страшно.

– Не скучаешь по ним?

– Нет, дружище. Я же их почти не помню. Там я был-то всего один день, а здесь – уже почти четыре года. – Фамильяр выскочил из воды прыжком, обрызгав Кристофа ещё больше, и пристроился рядом с ним на берегу. – Так чего, говорю, нос повесил?

Снова подул ветер, а чёрная туча на горизонте становилась всё ближе. Кристоф поёжился, встал и взял Колобка на руки.

– Сам всё слышал, – раздражённо буркнул мальчик. – Меня не допустили до последней ступени. Ещё полгода заниматься хрен пойми чем, пока остальные уже начинают странствие с учителями.

В этот момент в нём взыграла злость. Ну как так? Четыре экзамена подряд – «отлично», «хорошо» только по проклятому бестиарию. Потом – победа в экзаменационной битве. И всё равно – «незачёт». Двойка. Провал.