Ям-Запольский парадокс

– Алексий, это отец Паисий, – представил монаха Амир. – Он служит в Детинце, в Софийском соборе, и имеет доступ ко многим важным людям. В том числе к дьяку Верещагину, который прибыл в Новгород вчера вечером.

– Рад познакомиться, отче, – поклонился Алексей.

Монах внимательно оглядел его с головы до ног, словно оценивая.

– Господин Вентури сказал мне, что ты искусный лекарь, спасший многих в осажденном Пскове, – сказал он глубоким голосом. – Это правда?

– Я делал что мог, с Божьей помощью, – скромно ответил Алексей, привыкший к такой манере речи за время пребывания в XVI веке.

– Хорошо, – кивнул монах. – Ибо нам нужны твои лекарские умения. Сын воеводы Новгородского, Петр Никитич, тяжело занедужил три дня назад. Лихорадка трясет его, жар не спадает, местные лекари бессильны. Дьяк Верещагин, который остановился в доме воеводы, прослышал о псковском лекаре и желает тебя видеть.

Алексей бросил быстрый взгляд на Амира. Тот едва заметно кивнул.

– Я готов помочь, – сказал Алексей. – Когда нужно ехать?

– Немедленно, – ответил монах. – У ворот ждут лошади и сопровождение. Господин Вентури может ехать с нами, если желает. Дьяк хочет говорить с вами обоими.

Новгородский детинец – древний кремль, сердце города – производил незабываемое впечатление даже на человека из XXI века. Мощные кирпичные стены высотой до пятнадцати метров с двенадцатью башнями надежно защищали административный и духовный центр Новгорода. За этими стенами находились главные городские святыни и учреждения: Софийский собор – один из древнейших храмов Руси, построенный еще в XI веке, владычный двор, где располагалась резиденция архиепископа, вечевая площадь с колоколом, созывавшим горожан на собрания в былые времена республики, и палаты знатнейших новгородских бояр.

Когда они въезжали через Пречистенские ворота, Алексей не мог оторвать взгляда от золотого купола Софийского собора, сияющего в зимнем солнце. Собор, построенный при Ярославе Мудром в подражание Константинопольской Софии, но в собственном, русском стиле, был воплощением мощи и величия древнего Новгорода.

– Впечатляет, не правда ли? – тихо сказал Амир, заметив взгляд Алексея. – Одно из чудес Древней Руси, которое, к счастью, сохранится до нашего времени.

– Да, – кивнул Алексей. – Я видел его в XXI веке, но тогда вокруг него был парк. А здесь он… живой…

– Судари, сюда, – позвал их отец Паисий, направляя к большому каменному строению недалеко от собора. – Это дом воеводы. Дьяк Верещагин ждет нас.

Они спешились у входа, где их встретили двое стрельцов с бердышами – характерными русскими боевыми топорами на длинных древках. Проводив гостей через просторные сени, стрельцы ввели их в большую палату, отделанную резным деревом и украшенную коврами.

У окна, глядя на заснеженный двор, стоял человек в богатом темно-синем кафтане с серебряным шитьем. Услышав шаги, он обернулся. Это был мужчина лет пятидесяти, среднего роста, с острой седеющей бородкой и проницательными серыми глазами.

– Дьяк Никита Никитич Верещагин, – представил его отец Паисий. – А это лекарь Алексий из Пскова и купец Марко Вентури из Венеции.

Дьяк внимательно оглядел обоих с ног до головы, словно оценивая товар на рынке.

– Наслышан о вас, лекарь, – сказал он, обращаясь к Алексею. – Говорят, вы многих спасли в Пскове во время осады.

– Божья воля, господин дьяк, – скромно ответил Алексей. – Я лишь исполнял свой долг.

– И о вас, сударь Вентури, наслышан, – перевел взгляд дьяк на Амира. – Необычный вы купец. Торгуете мало, но знаете много. И русским языком владеете лучше иных дьяков.

Амир слегка поклонился.

– Я давно торгую с русскими землями, господин дьяк. Полюбил вашу страну и выучил язык, чтобы лучше понимать людей, с которыми веду дела.

Верещагин хмыкнул, явно не вполне удовлетворенный ответом, но не стал развивать тему.

– К делу, – сказал он. – Сын воеводы, Петр Никитич, тяжело болен. Третий день в жару, бредит, пищи не принимает. Местные лекари пускали кровь, ставили пиявок, поили травами – ничего не помогает. Воевода в отчаянии. Если вы, Алексий, сможете помочь его сыну, благодарность не знает границ.

– Мне нужно осмотреть больного, – сказал Алексей. – Какие симптомы, кроме жара и бреда?

– Дрожь, кашель с кровью, боль в груди, – ответил дьяк. – Говорит, что трудно дышать. И пятна красные по телу пошли вчера к вечеру.

Алексей нахмурился. Симптомы могли указывать на несколько серьезных болезней – от пневмонии до оспы или тифа. Без современного оборудования точный диагноз поставить сложно, но многое можно определить по внешним признакам.

– Я должен немедленно осмотреть больного, – решительно сказал он. – И мне понадобятся некоторые травы и материалы для лечения.

– Все будет предоставлено, – кивнул дьяк. – Идемте, я провожу вас к покоям Петра Никитича.

Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж и прошли по длинному коридору к дальней комнате. У двери дежурил стрелец, который при виде дьяка почтительно посторонился.

Комната была просторной, но сейчас казалась тесной из-за спертого воздуха и полумрака – тяжелые шторы были задернуты, и лишь несколько свечей давали скудное освещение. На широкой кровати под меховыми одеялами лежал молодой человек лет двадцати. Его лицо было красным от жара, на лбу выступили капли пота, дыхание было частым и хриплым.

Рядом с кроватью сидела женщина средних лет в темном платье – вероятно, мать больного. При виде вошедших она поднялась и поклонилась дьяку.

– Елена Степановна, – обратился к ней Верещагин, – это лекарь из Пскова, о котором я говорил. Он осмотрит Петра.

Женщина с надеждой посмотрела на Алексея.

– Спаси моего сына, лекарь, – тихо сказала она. – Всем, чем имею, отблагодарю.

– Сделаю все, что в моих силах, – ответил Алексей и подошел к кровати.

Первым делом он попросил открыть окно – свежий воздух был необходим больному. Затем осторожно откинул одеяла и начал осмотр. Кожа молодого человека была горячей на ощупь, на груди и руках виднелись характерные красные пятна. Легкие при прослушивании (Алексей приложил ухо к груди больного, как делали врачи до изобретения стетоскопа) хрипели, особенно в нижних отделах.

– Давно ли он заболел? – спросил Алексей у матери. – Что предшествовало болезни?

– Три дня назад вернулся с охоты весь продрогший, – ответила она. – Провалился под лед на болоте, едва выбрался. К вечеру уже горел весь, кашлять начал.

Алексей кивнул. Картина становилась яснее – вероятно, пневмония, осложненная каким-то инфекционным заболеванием, возможно, скарлатиной, судя по сыпи. В XXI веке это лечилось бы антибиотиками, но здесь придется использовать то, что доступно.

– Мне нужны чистые льняные ткани, много горячей воды, мед, уксус, отвар ромашки и шалфея, измельченный чеснок, – начал перечислять Алексей. – Также настой липового цвета, малины и калины с медом. И, если возможно, порошок ивовой коры.

Дьяк кивнул слуге, стоявшему у двери, и тот поспешил выполнять распоряжения.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Верещагин.

– Сначала снизить жар, – ответил Алексей. – Затем очистить легкие от мокроты и облегчить дыхание. Нужно также поддержать силы организма, чтобы он сам боролся с болезнью.

Пока слуги собирали необходимое, Алексей продолжил осмотр. Он проверил пульс (частый и слабый), осмотрел горло (красное и воспаленное), прощупал лимфатические узлы на шее (увеличены и болезненны). Все указывало на серьезную инфекцию.

Когда принесли требуемое, Алексей сразу приступил к лечению. Он смочил льняные ткани в холодной воде с уксусом и положил их на лоб и грудь больного для снижения температуры. Затем приготовил питье из настоя липы, малины и меда с добавлением измельченного чеснока, известного своими антибактериальными свойствами.

– Нужно поить его каждые полчаса, даже если спит, – инструктировал он мать больного. – И менять холодные компрессы, как только согреются.

Затем Алексей приготовил отвар из ивовой коры, который содержал салицилаты – природный аналог аспирина, помогающий снизить жар и воспаление.

– Этот отвар давать три раза в день по половине стакана, – сказал он. – Он горький, но действенный.

Следующим шагом было приготовление паровой ингаляции с шалфеем и ромашкой для облегчения дыхания и отхождения мокроты.

– Нужно накрыть его с головой и дать подышать над паром, – объяснил Алексей. – Это поможет очистить легкие.

Весь процесс лечения занял несколько часов. Алексей работал методично и спокойно, объясняя каждое свое действие присутствующим. К вечеру температура больного немного снизилась, дыхание стало легче, и он впервые за три дня ненадолго пришел в сознание.

– Чудо, – прошептала мать, когда сын слабо улыбнулся ей и попросил пить. – Настоящее чудо.

– Еще рано говорить о выздоровлении, – предупредил Алексей. – Болезнь серьезная, потребуется время. Но кризис, кажется, миновал. Теперь главное – поддерживать силы и продолжать лечение.

Дьяк Верещагин, наблюдавший за всем процессом с напряженным вниманием, отозвал Алексея в сторону.

– Впечатляет, лекарь, – сказал он негромко. – Местные эскулапы только кровь пускали да пиявок ставили, а ты действуешь совсем иначе. Где обучался искусству врачевания?

Алексей был готов к такому вопросу – за полгода в Пскове он хорошо отработал свою легенду.

– В разных местах, господин дьяк, – ответил он. – Начинал в Киеве, у монастырских травников. Потом был в Кракове, учился у тамошних лекарей. Довелось побывать и в Италии, где познакомился с трудами Галена и Гиппократа. А в Константинополе изучал восточную медицину у арабских и персидских врачевателей.

– Широко ходил, – хмыкнул дьяк. – И как же ты оказался в Пскове во время осады?

– Случай, – пожал плечами Алексей. – Направлялся в Ригу по торговым делам, но узнал, что война идет, и решил повернуть в Псков. А там уже и осада началась. Воевода Шуйский, узнав, что я лекарь, приказал мне заняться ранеными. Так и остался до конца осады.

Верещагин задумчиво погладил бородку.

– А с господином Вентури давно знаком?

– В Пскове познакомились, – ответил Алексей. – Он помогал с лекарствами во время осады, доставал нужные травы и материалы, когда в городе уже все запасы истощились.

Дьяк еще некоторое время внимательно смотрел на Алексея, словно пытаясь прочесть его мысли, затем кивнул.

– Что ж, воевода будет благодарен за спасение сына. Думаю, ты и твой друг-купец останетесь в Новгороде на некоторое время? У нас как раз нехватка хороших лекарей, а с прибытием посольства для мирных переговоров люди нужны надежные.

– Мы планировали задержаться, – осторожно ответил Алексей. – У господина Вентури здесь торговые дела, а я хотел бы изучить местные травы и методы лечения.

– Отлично, – улыбнулся дьяк, но улыбка не коснулась его глаз. – Тогда предлагаю вам обоим остановиться здесь, в доме воеводы. Места достаточно, а так ты, лекарь, сможешь наблюдать за больным постоянно.

Это предложение, больше похожее на приказ, застало Алексея врасплох. Он бросил быстрый взгляд на Амира, стоявшего у окна. Тот едва заметно кивнул.

– Мы благодарны за приглашение, господин дьяк, – сказал Алексей. – Но у нас вещи остались в монастыре, и нужно предупредить настоятеля…

– Я пошлю стрельцов за вашими вещами, – отмахнулся Верещагин. – А отцу Феодосию передам, что вы теперь под моим покровительством. Уверен, он не будет возражать.

С этими словами дьяк вышел из комнаты, оставив Алексея и Амира наедине с больным и его матерью, которая, впрочем, была полностью поглощена уходом за сыном и не обращала на них внимания.

– Это ловушка или удача? – тихо спросил Алексей, подойдя к Амиру.

– И то, и другое, – так же тихо ответил тот. – Нас будут держать под присмотром, это очевидно. Но зато мы получим доступ к информации и людям, которые нам нужны. Дьяк Верещагин – правая рука князя Елецкого, который должен прибыть со дня на день для подготовки к мирным переговорам.

– Верещагин нам не доверяет, – заметил Алексей.

– Он никому не доверяет, – усмехнулся Амир. – Потому и дожил до своих лет на такой должности. Но мы можем использовать ситуацию. Ты произвел впечатление своим лечением, это хороший старт. Теперь главное – не вызвать подозрений и найти способ разузнать о планах «Нового пути».

Их разместили в небольших, но удобных комнатах на втором этаже дома воеводы. Вечером им принесли ужин – щедрый по меркам XVI века стол с мясом, рыбой, различными кашами и пирогами. После еды Алексей еще раз проверил состояние больного – к его удовлетворению, молодой человек спал спокойно, температура снизилась, а дыхание стало ровнее.

Вернувшись в свою комнату, Алексей обнаружил там Амира, который сидел у окна, задумчиво глядя на заснеженный двор кремля.

– Нам нужно поговорить, – тихо сказал Амир, – но не здесь. Стены имеют уши.

Он кивнул на дверь, и они вышли в коридор. Прогуливаясь по дому, словно разминая ноги после долгого сидения, они дошли до маленького внутреннего дворика, где никого не было в этот поздний час.

– Пока ты лечил сына воеводы, я успел кое-что разузнать, – сказал Амир, когда они уселись на каменную скамью под навесом. – В доме есть слуга по имени Фома, который появился здесь всего месяц назад. По словам других слуг, он пришел с рекомендательным письмом от московского боярина, но держится особняком и часто исчезает по ночам.

– Думаешь, он работает на «Новый путь»? – спросил Алексей.

– Очень похоже на то, – кивнул Амир. – Он явно внедрен сюда с какой-то целью. Возможно, для сбора информации или для подготовки покушения на кого-то из делегации.

– Надо бы проверить его вещи, – предложил Алексей. – Если он действительно их агент, у него могут быть какие-то улики или инструкции.

– Я уже выяснил, где его комната, – сказал Амир. – Он живет в пристройке для слуг, в дальнем конце двора. Но проблема в том, что он редко оставляет ее без присмотра. А когда уходит, запирает на замок.

– Замок можно открыть, – задумчиво сказал Алексей. – В Пскове я научился кое-каким трюкам.

Амир удивленно приподнял бровь.

– Не ожидал от начальника отдела ОТК таких талантов.

– В осажденном городе учишься всему, что может пригодиться, – пожал плечами Алексей. – К тому же, я всегда интересовался механикой. А старинные замки – это довольно простые механизмы.

– Хорошо, – кивнул Амир. – Сегодня ночью Фома на дежурстве до утра. Это наш шанс осмотреть его комнату. Но нужно быть предельно осторожными. Если нас поймают за этим занятием, никакое покровительство дьяка не спасет от наказания.

– Я полностью отдаю себе отчет в опасности, – произнес Алексей с непривычной для него серьезностью. – Однако даже ничтожный шанс того, что Фома сотрудничает с организацией «Новый путь», требует от нас тщательной проверки этих подозрений.

Они договорились встретиться в полночь у черного хода и вместе отправиться к пристройке для слуг. До этого времени Алексей еще раз проверил состояние больного и дал указания служанке, как ухаживать за ним ночью, затем вернулся в свою комнату и прилег, пытаясь отдохнуть перед ночной вылазкой.

Ночь выдалась безлунной, что было им на руку. Алексей, одетый в темный кафтан, неслышно скользнул по коридору к черному ходу, где его уже ждал Амир.

– Все тихо, – прошептал тот. – Большинство слуг спит, а стража обходит внешний периметр. У нас есть примерно час, прежде чем они снова приблизятся к этой части двора.

Они пересекли двор, держась в тени зданий, и подошли к низкой пристройке, где жили слуги. Амир уверенно вел их, очевидно, хорошо изучив расположение комнат.

– Вот эта, – шепнул он, указывая на дверь в конце коридора. – Комната Фомы.

Алексей достал из потаенного внутреннего кармана, пришитого собственными руками, металлическую отмычку – памятный дар от боярина Твердислава. Опустившись на одно колено перед дверью, он с сосредоточенным видом принялся умело орудовать тонким инструментом в замочной скважине, каждое движение его пальцев было выверенным и осторожным.

Замок был простым – обычный небольшой навесной замок XVI века, с примитивным механизмом. Через несколько минут осторожных манипуляций раздался тихий щелчок, и замок открылся.

– Впечатляет, – прошептал Амир.

– Современные замки посложнее будут, – так же шепотом ответил Алексей, осторожно открывая дверь.

Комната была крошечной – всего несколько шагов в длину и ширину. Узкая кровать, небольшой сундук, полка с какими-то вещами. Амир достал маленький фонарь со свечой внутри, прикрыв его так, чтобы свет не был виден из окна.

– Начнем с сундука, – сказал он. – Ты следи за дверью.

Алексей встал у двери, прислушиваясь к звукам в коридоре, пока Амир осторожно открывал сундук. Внутри оказалась обычная одежда, какую носили слуги, несколько пар обуви, какие-то личные вещи.

– Ничего особенного, – пробормотал Амир, перебирая содержимое. – Подожди…

Он извлек из глубины сундука небольшой кожаный мешочек и развязал его. Внутри оказался камень овальной формы размером с ладонь.

– Что это? – спросил Алексей, бросив быстрый взгляд через плечо.

– Устройство связи, – тихо ответил Амир, внимательно рассматривая находку. – Технология из нашего времени, но адаптированная для использования здесь. «Новый путь» разработал эти устройства для своих агентов. Его принцип действия похож на пейджер из твоего времени. Он позволяет принимать сообщения на далекие расстояния.

Он осторожно нажал на какие-то еле заметные неровности на поверхности устройства, и оно тихо загудело, излучая слабое голубоватое свечение.

– Все подтверждается, – тихо сказал Амир размышляя, – значит, Фома – агент «Нового пути».

Он продолжил осмотр комнаты, проверяя каждый уголок. Под матрасом обнаружилась тонкая пачка бумаг, исписанных мелким почерком.

Внезапно они услышали шаги в коридоре. Амир мгновенно погасил фонарь, и они замерли в темноте. Шаги приближались к двери.

– Прячемся, – прошептал Амир, указывая на узкий простенок между стеной и шкафом.

Они едва успели втиснуться в укрытие, когда дверь открылась, и в комнату вошел человек. В тусклом свете, проникающем из коридора, Алексей увидел молодого мужчину среднего роста, с невзрачным лицом и короткой бородкой – вероятно, это и был Фома. Он быстро огляделся, словно почувствовав что-то неладное, затем подошел к сундуку и проверил его содержимое.

Алексей затаил дыхание, боясь пошевелиться. Рядом с ним Амир был напряжен как струна, готовый к действию. Если Фома обнаружит пропажу устройства или бумаг, им придется действовать быстро и решительно.

К счастью, слуга, не заметив ничего подозрительного, взял с полки какой-то сверток и снова вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Шаги удалились по коридору.

– Нам нужно уходить, – прошептал Амир, когда опасность миновала. – Он может вернуться в любой момент.

Они тихо выскользнули из комнаты. Алексей запер дверь, стараясь не шуметь. Обратный путь к дому прошел без происшествий – двор был пуст, стража, как и предсказывал Амир, патрулировала другую часть территории.

Вернувшись в комнату Алексея, они наконец смогли перевести дух.

– Что было в тех бумагах? – спросил Алексей. – Ты успел что-нибудь прочитать?

– Не полностью, но кое-что понял, – ответил Амир, доставая устройство связи. – Похоже, Фома внедрен сюда для сбора информации о прибытии князя Елецкого и составе делегации. Есть упоминания о каком-то «особом госте», который должен прибыть с князем. И инструкции по наблюдению за этим человеком.

– «Особый гость»? – нахмурился Алексей. – Кто это может быть?

– Не знаю, – покачал головой Амир. – Но он явно важен для планов «Нового пути». Возможно, это кто-то из близких к царю людей, чье устранение может повлиять на ход переговоров.

Он осторожно активировал устройство связи, касаясь определенных точек на его поверхности. Устройство снова тихо загудело, и на нем появились символы, светящиеся голубоватым светом.

– Последнее сообщение датировано вчерашним днем, – сказал Амир, изучая символы. – Инструкция продолжать наблюдение и готовиться к прибытию «Себастьяна Лютера» через пять дней. Также есть упоминание о какой-то «посылке», которую Фома должен получить и хранить до особых указаний.

– «Посылка»? – насторожился Алексей. – Звучит подозрительно. Может быть оружие или яд?

– Очень вероятно, – кивнул Амир. – «Новый путь» не брезгует такими методами. Нам нужно выяснить, что это за посылка и когда она прибудет.

Он выключил устройство и спрятал его за пазуху своего кафтана.

– А тебе, главное, нужно продолжать лечить сына воеводы и заслужить еще больше доверия. Чем свободнее мы сможем передвигаться по кремлю, тем больше узнаем.

Алексей кивнул, хотя внутри него нарастало беспокойство. События развивались быстрее, чем он ожидал, и опасность становилась все более реальной.

Утро следующего дня началось для Алексея с осмотра больного. К его удовлетворению, состояние молодого человека заметно улучшилось – жар почти спал, дыхание стало свободнее, и он смог принять немного пищи.

– Чудо, настоящее чудо, – повторяла мать больного, наблюдая, как сын с аппетитом ест куриный бульон. – Вчера еще при смерти был, а сегодня уже сидит. Воистину, Божья милость через твои руки действует, лекарь.

– Он молод и силен, – скромно ответил Алексей. – Организм сам справляется с болезнью, я лишь помогаю ему в этом.

Вскоре в комнату вошел дьяк Верещагин в сопровождении высокого мужчины средних лет с властным лицом и окладистой бородой – судя по богатой одежде и уважительному отношению дьяка, это был сам воевода, отец больного.

– Вот он, лекарь, спасший твоего сына, Никита Григорьевич, – представил Алексея дьяк.

Воевода внимательно осмотрел Алексея, затем подошел к сыну, положил руку ему на лоб, проверяя температуру, и удовлетворенно кивнул.

– Благодарю тебя, лекарь, – сказал он с чувством. – Просил я Господа о помощи, и послал он тебя в нужный час. Не забуду твоей услуги.

– Рад был помочь, воевода, – поклонился Алексей. – Ваш сын скоро поправится полностью, нужно лишь продолжать лечение и беречь его от простуды еще некоторое время.

Воевода кивнул и повернулся к дьяку.

– Никита Никитич сказал мне, что ты опытный лекарь, много где бывал и многому научился. Нам такие люди нужны. Особенно сейчас, когда ждем прибытия князя Елецкого с делегацией для переговоров.

– Когда ожидается прибытие князя? – спросил Алексей, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более невинно.

– Через три дня, если Бог даст, – ответил воевода. – Уже гонец прискакал с вестью, что князь в пути. С ним и другие важные особы едут, и охрана немалая. Всех разместить нужно, накормить, обеспечить всем необходимым.

– А что за особы с князем едут? – продолжил расспросы Алексей. – Большая делегация?

– Немалая, – кивнул воевода. – Кроме князя Елецкого, будет думный дворянин Роман Олферьев, хранитель государевой печати. Он все важные документы будет заверять. Еще несколько дьяков и подьячих для записи переговоров. Ну и особый гость, о котором пока говорить не велено, – он многозначительно посмотрел на дьяка Верещагина.

Алексей заметил, как напрягся Верещагин при упоминании «особого гостя». Очевидно, это была важная персона, прибытие которой держалось в секрете.

– Потому и охрана усиленная, – продолжил воевода. – Времена неспокойные, мало ли что может случиться. Князь Елецкий – человек осторожный, ничего не оставляет на волю случая.

– Мудрая предосторожность, – согласился Алексей. – В такие времена бдительность не бывает излишней.

– Вот и я о том же, – кивнул воевода. – А потому прошу тебя, лекарь, остаться в кремле до прибытия делегации и во время переговоров. Мало ли кому может понадобиться твоя помощь. К тому же, ты уже доказал свое искусство, спасая моего сына.

– Я буду рад послужить, воевода, – сказал Алексей. – Тем более что ваш сын еще нуждается в наблюдении.

– Отлично, – воевода удовлетворенно кивнул. – Никита Никитич, распорядись, чтобы лекарю было предоставлено все необходимое для его работы. И купцу Вентури тоже – он ведь друг твой, верно? – обратился он к Алексею.

– Да, – подтвердил Алексей. – Мы давно знакомы и много путешествовали вместе.

– Хорошо, – сказал воевода. – Я слышал, что господин Вентури не только купец, но и человек образованный, знающий много языков. Такие люди тоже могут пригодиться во время переговоров.

После ухода воеводы и дьяка Алексей продолжил лечение, но мысли его были заняты тем, что он узнал. Кто этот «особый гость»? И почему агенты «Нового пути» так заинтересованы в нем?

Ближе к вечеру, когда Алексей закончил с лечением и вышел прогуляться по кремлевскому двору, к нему присоединился Амир.

– Я изучил большую часть бумаг из комнаты Фомы, – тихо сказал он, когда они отошли подальше от любопытных ушей. – Новости тревожные. «Новый путь» готовит какую-то крупную операцию, связанную с прибытием делегации.