Рассвет на Волге. Книга 2: Огонь над Биляром

Алексей Чернов

Рассвет на Волге. Книга 2: Огонь над Биляром

Говорят, мирное время рождает слабых людей. Но лишь в огне великих испытаний, когда рушатся стены и гаснет надежда, становится видно истинное величие человеческого духа. Лишь тогда трус и герой, предатель и святой сбрасывают свои маски.

Эта книга – о таком времени. О днях и ночах, когда целый город, от эмира до простого ополченца, от царицы до маленькой сироты, стал единым сердцем, бьющимся в унисон перед лицом неминуемой гибели.

Это история не просто о битве за город. Это история о битве за душу.

Глава 1. Армия, от которой содрогнулась степь

Первый удар обрушился на Биляр с оглушительным грохотом. Камень размером с бычью голову, выпущенный из чрева хазарской катапульты, врезался в деревянный частокол над воротами, разметав бревна, как щепки.

Эмир Алмуш даже не вздрогнул, лишь смахнул с плеча острую щепку. Вокруг него на стене кричали раненые, командиры-тарханы выкрикивали приказы, но эмир, казалось, был в центре урагана, в точке абсолютной тишины.

Он смотрел на войско, раскинувшееся перед ним. Море врагов. Черные доспехи, тысячи копий, знамена с хищной тамгой кагана. Он видел, как к стенам под прикрытием огромных щитов бегут воины с лестницами, как медленно, неумолимо ползут вперед тяжелые осадные башни. Это была сила, способная стереть с лица земли любой город.

– Их больше, чем листьев в лесу, повелитель, – прохрипел рядом Ишбуга, его верный начальник стражи, прикрываясь щитом от града стрел, которые тучей летели на стену.

– Но наш лес стоит на своей земле, Ишбуга, – ровным голосом ответил Алмуш. Он обернулся и посмотрел в глаза своему старому соратнику. – Ты должен понимать. Багдад не пришлет воинов. Халиф дал нам свое благословение и золото, но не своих солдат. Мы одни.

В его словах не было отчаяния. Лишь холодная, трезвая констатация факта. Он хотел, чтобы его командиры понимали: чуда не будет. Надежда – не в помощи извне. Надежда – в их собственных руках, в крепости их стен и в силе их духа.

Стена содрогнулась снова. На этот раз удар пришелся по самой башне. Посыпалась штукатурка.

– Лучники! Огонь по прислуге катапульт! – закричал Алмуш, и его голос перекрыл шум битвы. – Не давайте им пристреляться!

Сотни булгарских лучников, лучшие в Поволжье, дали слаженный залп. Но расстояние было велико, а вражеские расчеты были хорошо защищены. Лишь несколько фигур в черном упали на землю. В ответ на стены обрушился новый, еще более яростный ливень стрел.

Самый страшный удар наносился по Западным воротам. Именно там, где должен был случиться предательский прорыв, теперь бился самый мощный таран, и к стене подползала самая высокая осадная башня.

Каган бил туда, где, по его расчетам, была слабость. Он еще не знал, что эта слабость была вырезана огнем и мечом прошлой ночью.

****

Пока на стенах кипел бой, под ними, в ледяной тьме, шла другая битва. Битва одного человека со стихией. Айдар, задыхаясь, боролся с течением подземной реки.

Вода была мутной и вонючей, полной мусора, который город сбрасывал в реку. Несколько раз он натыкался на решетки, преграждавшие путь, и ему приходилось нырять еще глубже, нащупывая проход.

Шум битвы доносился до него глухим, утробным гулом. Казалось, это стонет сама земля, по которой ползет армия чудовищ. Каждый удар тарана по стенам отдавался вибрацией в воде, в камнях туннеля, в его собственном теле.

Он плыл вслепую, ориентируясь лишь по изгибам каменного русла, которое запомнил по карте из свитка.

Легкие горели. Силы были на исходе. Он уже был готов сдаться, позволить воде унести его, когда его рука нащупала ее. Вертикальную, ржавую решетку, уходившую наверх. Выход.

Собрав последние силы, он налег на нее всем телом. Она поддалась со скрежетом. Он высунул голову и жадно глотнул спертый, но такой желанный воздух.

Он был в каком-то подвале. Темном, сыром, заваленном гнилыми бочками. Он выбрался из воды, дрожа от холода, и несколько минут просто лежал на каменном полу, пытаясь отдышаться. Он был внутри. Он прорвался.

Он развязал узлы на голове. Свиток, завернутый в промасленную кожу, был цел. Он засунул его за пазуху. Теперь – к эмиру.

Он выбрался из подвала и оказался в лабиринте узких улочек ремесленного квартала. Город был в панике. Женщины с плачущими детьми бежали в сторону центральной мечети, ища укрытия.

Дружинники, наоборот, бежали к стенам. Где-то совсем рядом раздался грохот и крики – значит, вражеский камень пробил чью-то крышу.

Айдар, прижимаясь к стенам, стараясь не привлекать внимания, двинулся в сторону Западных ворот. Он знал, что эмир должен быть там, на самом опасном участке.

****

За кольцом своей армии, на высоком холме, в окружении своих лучших военачальников, стоял Бек Каган-бек Завулон. Он смотрел на штурм Биляра через отполированную византийскую подзорную трубу. Его лицо было непроницаемо, но в черных глазах горел огонь нетерпения и затаенной ярости.

– Они дерутся яростно, мой повелитель, – сказал один из генералов, косоглазый степняк с огромными усами. – Упорнее, чем мы ожидали.

– Это ярость загнанных зверей, – ответил Бек, не опуская трубы. – Она скоро иссякнет. Этот город – гнездо, где вывелся змееныш Арслан. Я не успокоюсь, пока не сожгу это гнездо дотла и не найду то, что он украл. Каждый камень в этих стенах будет перевернут.

Он был одержим. Для него эта война была не за землю. Она была за право. За тот амулет и свиток, которые делали его власть уязвимой. Он должен был уничтожить их, а заодно и память о них, и город, который посмел дать убежище его врагу.

– Где Тазрак? – спросил он.

– Его отряд еще не вернулся с задания, повелитель. Но скоро будет. Он найдет этого сокольника Айдара, даже если тот зароется под землю.

– Он мне нужен живым, – отрезал Бек. – Он и девчонка. Они должны сказать мне, где реликвии. А потом умрут. Медленно.

Он опустил трубу и посмотрел на своих военачальников.

– Я дал вам три дня, чтобы взять этот деревянный курятник. Прошел уже почти день. Если через два дня я не буду пить вино в тронном зале этого выскочки Алмуша, многие из вас будут кормить стервятников. Усильте натиск!

Генералы почтительно склонили головы и поспешили выполнять приказ. Бек снова поднес трубу к глазу. Он смотрел, как его воины карабкаются по лестницам, как его таран бьет в ворота.

И он ждал. Ждал донесения от своих шпионов в городе. Ждал, когда Западные ворота, как было условлено с предателями, распахнутся изнутри. Он не знал, что все его шпионы уже мертвы или схвачены.

Внезапно грохот битвы перекрыл оглушительный треск. Осадная башня наконец-то достигла стены. Ее тяжелый деревянный мост рухнул на верхний ярус укреплений. И по этому мосту, прикрываясь щитами, в самый центр обороны хлынули лучшие воины кагана.

Айдар увидел это, когда уже почти добрался до башни эмира. Он видел, как его земляки, защитники стены, отчаянно пытаются сдержать этот натиск, но их теснят, отбрасывают назад.

Он рванулся вперед, расталкивая бегущих. Он видел впереди, среди рубящихся воинов, фигуру в сверкающем доспехе. Эмир Алмуш, с мечом в руке, сам вел своих гвардейцев в контратаку, пытаясь сбросить врага со стены.

– ПОВЕЛИТЕЛЬ! – закричал Айдар, и его голос был хриплым криком отчаяния и надежды.

Алмуш обернулся в самый разгар боя. Он увидел перед собой фигуру, покрытую грязью, слизью и кровью. Он не сразу узнал своего сотника. Но потом он увидел его глаза. И в этих глазах он увидел то, что, как ему казалось, уже было потеряно.

Надежду.

©Язар Бай

Глава 2. Последний бой: что помогло Айдару выжить

Битва за Западные ворота превратилась в сущий ад. Стена стонала и трещала под ударами хазарских камней, воздух был густым от дыма, пыли и металлического запаха крови.

На каждого павшего защитника Биляра с моста осадной башни спрыгивали двое новых врагов – воины-«Змеи», элита армии кагана. Они дрались молча, слаженно, тесня булгар назад, к лестницам, ведущим вниз, в город.

Эмир Алмуш бился в первых рядах. Его сверкающий доспех был уже забрызган кровью, на щеке алела свежая царапина. Он видел, как дрогнули его воины. Видел, как в их глазах отчаянная храбрость начинает сменяться животным ужасом. Они были на грани. Еще один натиск – и стена падет. Он понимал, что проигрывает.

Рядом с ним сражался молодой ополченец, почти мальчишка по имени Алтан. Это был его первый бой. Он видел, как огромный хазарин с бородой, заплетенной в косы, разрубил его друга детства надвое.

Мир для Алтана сузился до этого врага, до его страшных глаз. Он закричал и бросился вперед, движимый не храбростью, а горем. Хазарин лениво отбил его неумелый удар и занес свой топор для смертельного удара. Алтан зажмурился, ожидая конца.

Но удар не последовал. Вместо этого он услышал дикий, звериный рев, прокатившийся по стене. Рев, в котором смешались радость и ярость.

– АЙДАР! АЙДАР ВЕРНУЛСЯ!

Алтан открыл глаза. Хазарин, занесший над ним топор, изумленно смотрел куда-то ему за спину. А потом страшный удар в бок отбросил его, как тряпичную куклу.

Перед Алтаном стоял он. Призрак. Человек, вышедший из самых страшных легенд. Он был покрыт речной тиной и грязью, его одежда висела клочьями, из раны на бедре сочилась кровь.

Но его глаза горели таким огнем, что, казалось, могли испепелить. Сотник Айдар, которого все считали мертвым, стоял на стене родного города.

Алмуш тоже увидел его. Он не поверил своим глазам. Среди хаоса и смерти, его мозг на мгновение отказался принять реальность. Но это был он. Его лучший воин. Его последняя надежда.

– Айдар! Клянусь Небом, ты?! Ты жив?! – прокричал эмир, отбрасывая от себя очередного врага.

Айдар пробился к нему. Он рухнул на одно колено, протягивая черный, разбухший от воды кожаный тумар.

– Повелитель… – прохрипел он. – Свиток… Он у меня. Тайна Арслан-бека.

И в этот момент случилось чудо. Надежда. Она вспыхнула, как сухой хворост, в сердцах защитников. Весть о возвращении легендарного сотника разнеслась по стене быстрее огня.

Воины, которые уже отступали, которые уже прощались с жизнью, остановились. Они обернулись. Они увидели своего эмира, и рядом с ним – их героя, их брата, вернувшегося с того света. И их отчаяние сменилось яростью.

Ташбулат, дравшийся в другом конце стены, услышал этот крик. Он не поверил. Но потом он увидел его. Своего командира. Своего названного брата. Единственного, кто остался от их отряда. Слезы ярости и счастья хлынули из его глаз.

– АЙДАААР! – взревел он и с новой, чудовищной силой врубился в ряды врагов, пробиваясь к нему.

Они встретились посреди боя. Не сказали ни слова. Просто на мгновение схватились за предплечья. Этот жест был крепче любых клятв. Они снова были вместе.

Алмуш видел это. Он видел, как изменились лица его воинов. Он видел, как дрогнули хазары, не понимая, откуда у этих смертников взялась такая сила. И его разум полководца мгновенно оценил ситуацию.

– Ишбуга! Ташбулат! – крикнул он. – Мост! Наша цель – мост!

– Это безумие, повелитель! – прокричал в ответ Ишбуга. – Нам не пробиться!

– Если мы этого не сделаем, мы потеряем город! – ответил Алмуш. – Айдар! Веди!

Это был приказ, который мог отдать только тот, кто готов был умереть вместе со своими людьми. И Айдар повел. Он, Ташбулат и десяток самых отчаянных гвардейцев стали тараном, который должен был пробить стену из элитных хазарских воинов, защищавших мост.

Это была не битва, а сплошная стена из щитов, из-за которой наносились короткие, смертельные удары копьями и мечами. Командир «Змеев» на мосту, высокий воин в шлеме с волчьим хвостом, лишь презрительно ухмылялся, глядя на эту самоубийственную атаку.

Булгары откатывались назад, оставляя на досках настила своих убитых.

– Не выйдет! – кричал Ташбулат, отбивая удар, который мог снести ему голову. – Их слишком много!

– Огня! – прохрипел Айдар, увидев, как стражники подтаскивают котел с кипящей смолой. – Нам нужен огонь!

Но дотащить котел через стену рубящихся воинов было невозможно.

Тогда Айдар увидел молодого ополченца Алтана, того самого, которого он спас. Тот стоял с луком, но руки его дрожали.

– Стрелок! – крикнул ему Айдар. – Видишь факел у стены?

Алтан кивнул.

– Видишь просмоленные опоры моста?

Он снова кивнул.

– Зажги их!

Это был единственный шанс. Алтан, прикрываемый своими товарищами, намотал на стрелу промасленную тряпку, поджег ее от факела и, встав во весь рост, натянул тетиву.

Первая стрела ушла мимо. Вторая тоже. Хазары заметили его, и в его сторону полетел целый рой стрел. Одна из них пробила ему плечо. Он взвыл от боли, но не упал. Он наложил на тетиву третью, последнюю стрелу, и, уже теряя сознание, выстрелил.

Огненная стрела, будто ведомая самими духами, вонзилась в просмоленное дерево у самого основания моста. Сначала вспыхнул маленький огонек. Потом, раздуваемый ветром, он превратился в жадное, ревущее пламя.

Хазарский командир на мосту понял, что произошло. Он яростно закричал, приказывая своим людям отступать. Но было поздно. Огонь перекинулся на канаты. Один из них лопнул с оглушительным треском. Мост накренился.

Айдар, Ташбулат и все, кто был рядом, с яростным ревом навалились на оставшиеся опоры, рубя их топорами и саблями.

И мост рухнул. С протяжным, жалобным стоном, который был слышен, наверное, даже в стане кагана, он переломился и рухнул вниз, увлекая за собой в огненную бездну десятки лучших воинов Хазарии.

На стене воцарилась тишина. А потом она взорвалась победным криком. Защитники Биляра, видя это чудо, ревели от восторга. Они отбили штурм. Они выстояли.

Алмуш подошел к Айдару, который, обессиленный, сидел, прислонившись к стене. Рядом лежал без сознания, но живой, стрелок Алтан. Эмир посмотрел на своего сотника, на его раны, на его горящие глаза.

– Сегодня ты спас этот город, Айдар из рода Ерми, – сказал он.

Он не стал больше ничего говорить. Он просто протянул руку и помог своему воину подняться.

– А теперь пойдем. Ты принес нам ключ. Пора узнать, какую дверь он открывает.

Глава 3. Тайна древнего свитка

Победный рев на стене стих, сменившись стонами раненых и глухими, скорбными перекличками выживших. Битва за Западные ворота была выиграна, но стена была похожа на растерзанное тело: повсюду лежали трупы друзей и врагов, доски настила были скользкими от крови, а воздух был густым и тяжелым от запаха смерти и гари.

Айдар сидел, прислонившись к останкам деревянного бруствера. Адреналин, державший его на ногах, отхлынул, и на его место пришла всепоглощающая усталость и боль.

Рана на бедре горела огнем, а в душе была зияющая дыра на том месте, где еще вчера были Ильмар, Тимур и Саян.

К нему подошел воин-лекарь, старик с добрыми, печальными глазами. Он молча принялся промывать и перевязывать раны Айдара. В этот момент сотник почувствовал на себе чей-то взгляд.

Он поднял голову. Перед ним стояла Айбике, жена эмира. Ее лицо было бледным, но спокойным. А за ее платье держалась маленькая девочка. Зейнаб.

Она смотрела на него своими огромными, серьезными глазами. В них не было страха. В них было узнавание. Она медленно отпустила платье госпожи, подошла к Айдару и осторожно, кончиками пальцев, коснулась его перевязанной руки.

Этот тихий, детский жест был красноречивее любых слов. В нем была благодарность, сочувствие и та нерушимая связь, что родилась между ними на том страшном пепелище.

– Она много говорила о тебе, сотник, – тихо сказала Айбике. – Мы все молились за твое возвращение.

– Похоже, ваши молитвы были услышаны, госпожа, – хрипло ответил Айдар.

– Не только наши, – Айбике посмотрела на девочку. – Она нашла кое-что. То, что, возможно, и стало причиной твоего возвращения.

Она протянула руку, и на ее ладони лежал знакомый черный амулет.

– Этот камень… Тазрак требовал его, – сказал Айдар, и его глаза потемнели при воспоминании. – Он думал, что я забрал его.

– Теперь мы знаем, почему он так важен, – ответила Айбике. – Но это лишь ключ. А ты, Айдар, принес замок. Эмир ждет тебя. Как только сможешь идти.

Айдар посмотрел на Зейнаб, потом на амулет, потом на черный тумар, который лежал рядом с ним, бережно охраняемый Ташбулатом.

Части головоломки, разбросанные по всей Великой Степи, наконец-то собрались в одном месте. Здесь, на окровавленной стене осажденного Биляра.

****

Тайный кабинет эмира был единственным тихим местом в этом ревущем от битвы городе. Толстые стены глушили крики и грохот снаружи, превращая их в далекий, утробный гул, напоминавший о том, что мир за пределами этой комнаты сошел с ума.

Здесь, при свете десятка свечей, собрался военный совет. Но не тот, прежний, с интриганами и трусами. Здесь были лишь те, кому Алмуш доверял свою жизнь.

Он сам, эмир, его жена Айбике, чей острый ум уже не раз доказывал свою ценность. Начальник тайной службы Асфан, похожий на иссохшего книжника, но с разумом, острым как бритва.

И Айдар, которого почти силой привели сюда после перевязки. Он сидел, бледный, но несгибаемый, а рядом, как верный волчонок, стоял Ташбулат.

На огромном столе, рядом с картой Булгарии, Асфан осторожно, с благоговением ученого, разворачивал древний, хрупкий пергамент из тумара.

– Он чудом уцелел, – прошептал он. – Промасленная кожа спасла его от воды.

Пергамент был покрыт рядами древних тюркских рун, которые уже мало кто мог прочесть. Но Асфан мог. Он водил пальцем по строчкам, и его тихий голос разносился в напряженной тишине.

– Это… это не просто договор, повелитель. Это клятва. Клятва о кровном братстве между твоим предком, великим ханом Кубратом из рода Дуло, и каганом Ашина из рода Волков, основателем Хазарии. – Асфан поднял на эмира потрясенные глаза. – Здесь говорится о вечном союзе, о совместной защите границ. По этому договору, мы – не данники хазар. Мы – их равные братья. Этот документ полностью меняет наш статус. Он объявляет власть нынешнего кагана Бека, узурпировавшего трон, незаконной.

Но это было еще не все. Под текстом договора была она. Карта.

– Невероятно, – выдохнул Асфан, склоняясь ниже. – Это… это схема их столицы, Итиля. Но не та, что известна купцам. Это тайная схема.

Он указал на тонкие линии, идущие под изображением города.

– Подземные ходы. Древняя система водостоков и тайных туннелей, построенная еще до того, как город стал столицей. И смотрите… один из них ведет от старого русла реки прямо под стены главной цитадели. В подвалы под дворцом самого Бека.

В комнате повисла звенящая тишина. Они смотрели на карту, и у каждого в голове проносились тысячи мыслей.

– Ударить змею в самое сердце, – первым нарушил молчание Айдар. Его голос был хриплым, но твердым. – Пока вся их армия здесь, их столица почти беззащитна. Мы должны собрать лучших воинов, пройти по степи тайными тропами, которые показали мне печенеги, и…

– И погибнуть в этих туннелях, которые могли обвалиться сто лет назад, – прервал его Асфан. Его голос был спокоен, но в нем чувствовался холодный скепсис. – Это безумие, сотник. Отправить остатки наших лучших бойцов в самоубийственный рейд, когда они нужны здесь, на стенах? Мы не можем позволить себе такую авантюру.

– А сидеть здесь и ждать, пока нас раздавят числом – это не безумие? – вскинулся Ташбулат. – Мы должны действовать!

– Действовать нужно с умом, а не только с отвагой, – вмешалась Айбике. Она обратилась к своему мужу. – Этот свиток – не только оружие, мой повелитель. Это – слово. Это – закон. Возможно, его нужно использовать не для тайного удара, а для открытого заявления. Показать его тем хазарским родам, которые недовольны властью Бека. Расколоть их изнутри.

Они спорили, и каждый был по-своему прав. Воин видел возможность для удара. Шпион – риск. Царица – политический инструмент.

Алмуш слушал всех. Он подошел к столу и положил ладонь на древний пергамент. Он чувствовал его хрупкость, его силу, его вес. Вес судьбы.

– Вы все правы, – наконец сказал он, и все смолкли. – Айдар прав, мы должны действовать. Асфан прав, мы не можем рисковать всеми нашими силами. И ты права, жена моя, это слово, которое нужно сказать в правильное время.

Он выпрямился, и в его глазах появилась та ясность, которая бывает лишь у правителей в момент принятия великих решений.

– Наш первый долг – выстоять здесь и сейчас. Отбросить их от стен. Нанести им такой урон, чтобы они захлебнулись в собственной крови. – Он посмотрел на Айдара.

– И ты, сотник, мне нужен для этого. Но не на стене, где тебя убьют в первой же свалке. С этой ночи ты – моя тень. Твой отряд будет пополнен лучшими следопытами и диверсантами. Вы будете выходить из города по тайным тропам. Ваша задача – их обозы, их командиры, их осадные машины. Превратите их тыл в ад. Сделайте так, чтобы они боялись отойти от костра даже по нужде.

Затем он повернулся к Асфану.

– А ты, мой верный паук, подготовишь почву. Когда прибудет Юсуф с грамотой халифа, и когда мы заставим Бека увязнуть в этой осаде, вот тогда… мы используем этот свиток. Мы найдем способ передать копию этой клятвы старым хазарским родам. Мы зажжем пожар у них в тылу.

Он осторожно свернул свиток. Битва за Биляр только началась. Но в этой комнате, в сердце осажденного города, уже рождался план великой победы.

Глава 4. В Биляре начался голод

Владыка Хазарского каганата, Бек Каган-бек Завулон, стоял на вершине холма, с которого Биляр был виден, как на ладони. Его роскошный шатер, покрытый персидскими коврами, был центром огромного военного лагеря, раскинувшегося на много верст.

Отсюда, из безопасности и комфорта, он наблюдал за войной. И то, что он видел, ему не нравилось.

Первый штурм, который, по его расчетам, должен был сломить волю защитников и открыть ворота, провалился. Лучшая осадная башня сгорела, превратившись в гигантский черный скелет.

Элитные воины-«Змеи» были отброшены от стен, понеся унизительные потери. Город, который он считал «деревянным курятником», огрызался с яростью раненого медведя.

– Они дерутся отчаянно, повелитель, – сказал, подойдя к нему, старый военачальник Булан, единственный, кто осмеливался говорить Беку правду. – Потери в полках, штурмовавших Западные ворота, велики.

– Потери? – Бек резко обернулся, и его глаза холодно блеснули. – Ты говоришь мне о потерях, Булан? Мои воины гибнут, потому что вы, мои прославленные полководцы, не можете взять приступом город лесных варваров! Где Тазрак? Где мой лучший охотник? Почему он до сих пор не принес мне голову этого Айдара и то, что они украли?!

– От Тазрака нет вестей, повелитель. Мертвый город, куда он их преследовал, славится дурной славой…

– Мне плевать на сказки старых баб! – рявкнул Бек. – Я хочу результат! Я хочу видеть этот город в огне, а его эмира – в цепях у моих ног!

Он был в ярости. Но не только из-за военных неудач. Его шпионы в Биляре, на которых он так рассчитывал, замолчали. План с открытием ворот провалился. Это означало, что Алмуш что-то узнал. Что его заговор раскрыт. А это, в свою очередь, означало, что война будет долгой и кровавой.

– Повелитель, – осторожно начал Булан. – Зима близко. Осада может затянуться. Возможно, стоит начать переговоры? Предложить им почетную сдачу?

– Переговоры? – Бек посмотрел на своего генерала так, будто тот предложил ему выпить яд. – Ты предлагаешь мне, владыке Великой Степи, вести переговоры с этими выскочками? Нет. Они отвергли мою волю. Они посмели дать убежище врагу моего трона. Они заплатят за это.

Он принял решение. Жестокое и безжалостное.

– Я не буду больше штурмовать их стены, – сказал он, и его голос стал тихим и зловещим. – Я уморю их голодом. И страхом. Передайте командирам катапульт. Цель – не стены. Цель – город. Жилые кварталы. Рынок. Мечети. Я хочу, чтобы каждый день и каждую ночь на их головы сыпались камни и огонь. Я хочу слышать, как плачут их женщины. Я хочу, чтобы они сами, изнутри, разорвали своего эмира на куски и принесли мне ключи от города на блюде.

Старый Булан побледнел, но не посмел возразить. Он молча поклонился и пошел отдавать чудовищный приказ. А Бек снова повернулся к городу. Теперь это была не просто война. Это была личная месть.

****

Город превратился в огромный, переполненный госпиталь. Самую большую мечеть, еще пахнущую свежим деревом, отдали под лазарет. Здесь, среди стонов и молитв, верховодила Айбике.

Сняв свои шелковые одежды и облачившись в простое льняное платье, жена эмира стала сестрой милосердия для сотен раненых. Вместе с другими знатными женщинами и простыми горожанками она промывала раны, меняла повязки, поила страждущих травяными отварами.